Авторские права - В. Д. Михайлов (г. Москва)
Предлагаем вниманию читателей отрывок из повести известного
советского фантаста В. Михайлова. Данный отрывок не включен в
будущую публикацию повести в журнале "Уральский следопыт" по
соображениям "нравственности". Однако, для автора предлагаемая
глава является достаточно важной. Дело в том, что отношения Дана
( главного героя ) и Евы развиваются в повести в "двух
измерениях": по служебной и личной линиям, достигая
"предельных" значений в обоих этих направлениях. В предлагаемом
отрывке как раз и показан кульминационный момент в развитии их
личных взаимоотношений.
Для удобства восприятия приведены части текста,
предшествующие и последующие приведенной главе.
Редакция фэнзина "Лаборатория ЛЭФ" выражает искреннюю
благодарность Владимиру Дмитриевичу Михайлову за предоставленную
возможность познакомить фэнов с повестью в ее полном обьеме и
выражает надежду на то, что и в дальнейшем наш популярный
писатель-фантаст не оставит своим вниманием клубное движение
любителей фантастики в стране.
+ + +
-----------------------------------------
(отрывок из повести)
... хотелось бы, чтобы вы не расхаживали здесь с оружием. Мы
не привыкли, и к тому же, это могут увидеть женщины, дети...
- Я приму это к сведению, - сказал Милов учтиво. Ева тоже
встала и догнала его.
- Я с вами, Дан.
- Доктор Рикс, - сказал кто-то из шестерых, - нужно, чтобы
мистер Милов как следует отдохнул и пришел в себя. Позаботьтесь
об этом.
- О, разумеется, - сказала она, улыбаясь. - Поужинаем, Дан, и
пойдем ко мне.
Он взглянул на нее. Да провались все пропадом, - подумал он. -
Почему мне должно хотеться больше, чем остальным? Мне сейчас,
кроме нее, ничего не нужно, я-то выкручусь, и ее хоть на руках,
хоть в зубах, но вытащу, а эти - пусть подыхают под обломками
вместе со своими мнениями и традициями. Зато те, кому повезет
выжить, поймут, наконец, что к чему...
Они подошли к ее двери.
- Чувствуй себя, как дома, - сказала она.
- Это значит - приготовиться мыть посуду?.. У тебя тут хорошие
запоры?
- Чего ты боишься, у тебя же оружие, - ответила она.
Кажется, два или три раза звонил телефон, но никто и не
подумал обратить на него внимание. Прошло черт знает сколько
времени, пока они в первый раз не пришли в себя. Комфортабельная
комната, небольшое жилище рядом с кабинетом врача, была
наполнена их дыханием. Сознание возвращалось медленно. "Ах ты...
русский", - неожиданно она не нашла другого слова. Но тут же
исправилась: "Мой человек. Мой мужчина. Знаешь, я с первого взгляда
поняла, что в тебе есть что-то... такое". "Конечно, - откликнулся
он, - какой еще дурак, кроме русского, станет тащить на себе
женщину столько километров, чтобы сделать то, что можно было еще на
берегу, в кустах... А ты - кошка". "Ну нет, там тебе до этого было
еще очень далеко... А почему - кошка? " "Не уверен, но ощущение
именно такое...: " "Поэтому ты ласкаешь меня так нежно? Можно
подумать, что ты - мальчик, и я у тебя - первая в жизни". Он
медленно вел руками по ее телу, еще и еще, и это было
действительно словно впервые в жизни - а может быть и на самом деле
впервые? "Знаешь, - сказал он, - ты в жизни - первая". Она
засмеялась, безмятежно и счастливо. "Попробовал бы ты сказать
иначе". "Это правда". "А почему все-таки кошка? Может быть,
я как раз лисичка? " "Потому, что ты сказала - с первого взгляда. Но
мы встретились в темноте. Если ты там смогла увидеть меня, значит-
кошка". "Я - сиамская, - сказала она. - Но я действительно
почувствовала сразу - угадала по голосу". "Знаешь, а мне
действительно хотелось напасть на тебя - там, на берегу, когда мы
одевались". "И мне тоже хотелось подойти и прижаться к тебе". "И ты
прижалась к Граве". "Именно поэтому". "Я страшно ревновал".
"Ничего. Зато сейчас я прижмусь к тебе... вот так... " "Ты... " -
проговорил он, снова теряя рассудок.
Во второй раз они очнулись, когда было уже совсем темно.
"Раз, два, три, четыре... " "Что ты считаешь? " "Подожди, дай
закончить. Дюймы. Ну, разве можно пользоваться этим, нападая на
маленькую, усталую женщину? Ты маньяк, вот ты кто. Ты долго
тренировался перед тем, как наброситься на меня? " "Я проходил
специальную школу в Тибете, - сказал он, - и сдал экзамены, и
тогда получил разрешение разыскать тебя. Мне сказали, что ты -
моя половинка. " "Они угадали, - ответила она, - и в этом твое
несчастье. " "Почему? " "Потому, что кончилась твоя привольная
жизнь. Теперь ты не избавишься от меня ни в этом, ни в том
мире". "А ты веришь в тот мир? " - спосил он серьезно. "Конечно -
иначе этот ничего не стоил бы". "Ладно, - сказал он, - согласен
и на тот. Но и ты никогда больше не станешь прижиматься ко всяким
сумасшедшим. " "Сейчас тебе станет очень смешно, - сказала она. -
Потому что на самом деле я себе позволяла очень редко. Разве что на
словах". "Почему? " "Потому, что когда изображаешь себя такой, вы,
мужчины, молчаливо признаете за мной право выбора. И не лезете так
нагло, как к другим, изображающим робость". "Может быть, -
согласился он, - только я никогда не лез нагло. Не умею". "Тебе так
не больно? " "Нет, - сказал он, - позволяю тебе это, и еще многое
другое. " "Совсем темно", - сказала она, когда прошло еще примерно
с час. "Ну и черт с ним". "Смешно, но я жутко голодна. Зря мы не
взяли ничего с собой. Спустимся, поедим чего-нибудь". "Ох, -
сказал он, - это слишком трудно: придется одеваться, я подозреваю,
что на тебе сейчас ничего нет". "В самом деле? Господи, до чего
неприлично. А еще хуже - что и ты совершенно голый. Ну что же,
давай пойдем так, не станем терять времени на одевание". "Я могу, -
сказал он, - но у меня нет патронов". "Зачем они? " "Стрелять в тех,
кто там сразу набросится на тебя". "Я думаю, - сказала она, - что
им сейчас не до этого. У них свои проблемы - да и жены рядом". "Все
равно могут, - сказал он. - Это будет своего рода ремиссия - перед
смертью". "Почему перед смертью? " - она повернулась на бок и
приподнялась на локте. "Потому что те нападут. А здешний люд -
никудышные вояки, да и оружия нет... " Эти слова вернули их в тот
мир, что находился за стенами комнаты. Ева встала и начала шарить
вокруг в поисках белья и одежды. "Зажги свет" - посоветовал он.
"Да, - ответила она, - я как-то забыла об этом... " "Тут обо
всем на свете можно забыть, - мысленно согласился он, - да и
стоило бы... " Вспыхнул свет. "Обожди еще минутку, - попросил он, -
постой так. " Ева повернулась вокруг оси, словно манекенщица.
"Устраивает? " "Теперь побыстрее одевайся, - сказал он, - не то я
ослепну, а слепой - никудышный стрелок. Хотя на худой конец я могу
и по звуку". Он встал с кровати. "Черт, голова кружится". "Я же
говорила - пора поесть. Дети должны питаться регулярно и
качественно. Я имею в виду тебя". "Ты просто боишься, что я сожру
тебя, если ты не подсунешь мне чего-нибудь другого". "Ну, - сказала
она, - кошек не едят". "Знаешь, бывает, что и кошек, и не
только... " "Не надо, - сказала Ева, - мне противно". "Извини, не
буду", - ответил он и подумал: все-таки мы из разных миров. Во
всяком случае, по происхождению, хотя сейчас мы с ней - один мир,
неразделимый.
Ева, уже одетая и причесанная, подощла к нему: "Клянусь тебе:
никогда, никогда у нас не будет иначе. Даже потом, намного позже,
когда что-то уйдет - все равно, никогда не будет иначе". Он прижал
ее к себе и поцеловал, благодаря и надеясь. Потом повесил автомат
за спину и они вышли, оставив постель в полном беспорядке, и
направились к лифту. Но по дороге Ева сказала: "Давай, заглянем
на миг". Они заглянули. "Сестра, все в порядке? " - спросила Ева
строго. "Все в порядке, доктор Рикс. Звонили - искали вас". "Кто? "
Сестра заглянула в блокнот. "Он назвался Гектором. Просил
передать, что ждет вас и господина в ресторане. По-моему, это тот
самый корреспондент, который... " "Спасибо, сестра", - сказала
Ева. Прошла вдоль гермобоксов, останавливаясь, внимательно
вглядываясь. Милов не удержался, подошел и прошептал на ухо: "Я
могу сделать тебе и получше". "Когда мир образумится", - ответила
она громко. Сестра позади вздохнула. Они вышли. Лифты все еще
работали, и это показалось Милову удивительным и внушающим надежду.
+ + +
В ресторане было еще больше людей, чем в прошлый раз, теперь
тут сидели и женщины, и дети, и стоял невообразимый шум, а найти
свободное местечко оказалось нелегко.
- Не просто будет искать здесь Гектора, - сказал Милов,
если у тебя есть такое желание.
- К чертям Гектора, - сказала Ева. - Я хочу есть.
Кое-как они уселись. Официанты куда-то исчезли, но ливрею
метрдотеля Милов углядел в царившем хаосе. С трудом удалось
подтащить его к столику.
- Вы решили уморить нас голодом? - строго спросила Ева.
- Простите, но...
- Мы весь день занимались любовью, и голодны, как волки.
Метр позволил себе намек на улыбку.
- Завидую вам... Но вы заставляете меня краснеть - поверьте,
это впервые в жизни...
- Вам впервые в жизни говорят об этом?
- О, мадам... Нет, совсем другое, просто беда: у нас ничего
нет! Все съедено, и сегодня не привезли ни горсточки продуктов... У
нас не осталось ни одной машины, все они увезли больных еще утром,
и не вернулись, а поставщики и не показывались. Говорят, что-то
происходит, мадам, и я готов в это поверить, и я в отчаянии и не
знаю, что делать - разве что покончить с собой, как некогда славный
Ватель...
- А вы пошарьте в холодильниках, - мрачно посоветовал Милов.
Предлагаем вниманию читателей отрывок из повести известного
советского фантаста В. Михайлова. Данный отрывок не включен в
будущую публикацию повести в журнале "Уральский следопыт" по
соображениям "нравственности". Однако, для автора предлагаемая
глава является достаточно важной. Дело в том, что отношения Дана
( главного героя ) и Евы развиваются в повести в "двух
измерениях": по служебной и личной линиям, достигая
"предельных" значений в обоих этих направлениях. В предлагаемом
отрывке как раз и показан кульминационный момент в развитии их
личных взаимоотношений.
Для удобства восприятия приведены части текста,
предшествующие и последующие приведенной главе.
Редакция фэнзина "Лаборатория ЛЭФ" выражает искреннюю
благодарность Владимиру Дмитриевичу Михайлову за предоставленную
возможность познакомить фэнов с повестью в ее полном обьеме и
выражает надежду на то, что и в дальнейшем наш популярный
писатель-фантаст не оставит своим вниманием клубное движение
любителей фантастики в стране.
+ + +
-----------------------------------------
(отрывок из повести)
... хотелось бы, чтобы вы не расхаживали здесь с оружием. Мы
не привыкли, и к тому же, это могут увидеть женщины, дети...
- Я приму это к сведению, - сказал Милов учтиво. Ева тоже
встала и догнала его.
- Я с вами, Дан.
- Доктор Рикс, - сказал кто-то из шестерых, - нужно, чтобы
мистер Милов как следует отдохнул и пришел в себя. Позаботьтесь
об этом.
- О, разумеется, - сказала она, улыбаясь. - Поужинаем, Дан, и
пойдем ко мне.
Он взглянул на нее. Да провались все пропадом, - подумал он. -
Почему мне должно хотеться больше, чем остальным? Мне сейчас,
кроме нее, ничего не нужно, я-то выкручусь, и ее хоть на руках,
хоть в зубах, но вытащу, а эти - пусть подыхают под обломками
вместе со своими мнениями и традициями. Зато те, кому повезет
выжить, поймут, наконец, что к чему...
Они подошли к ее двери.
- Чувствуй себя, как дома, - сказала она.
- Это значит - приготовиться мыть посуду?.. У тебя тут хорошие
запоры?
- Чего ты боишься, у тебя же оружие, - ответила она.
Кажется, два или три раза звонил телефон, но никто и не
подумал обратить на него внимание. Прошло черт знает сколько
времени, пока они в первый раз не пришли в себя. Комфортабельная
комната, небольшое жилище рядом с кабинетом врача, была
наполнена их дыханием. Сознание возвращалось медленно. "Ах ты...
русский", - неожиданно она не нашла другого слова. Но тут же
исправилась: "Мой человек. Мой мужчина. Знаешь, я с первого взгляда
поняла, что в тебе есть что-то... такое". "Конечно, - откликнулся
он, - какой еще дурак, кроме русского, станет тащить на себе
женщину столько километров, чтобы сделать то, что можно было еще на
берегу, в кустах... А ты - кошка". "Ну нет, там тебе до этого было
еще очень далеко... А почему - кошка? " "Не уверен, но ощущение
именно такое...: " "Поэтому ты ласкаешь меня так нежно? Можно
подумать, что ты - мальчик, и я у тебя - первая в жизни". Он
медленно вел руками по ее телу, еще и еще, и это было
действительно словно впервые в жизни - а может быть и на самом деле
впервые? "Знаешь, - сказал он, - ты в жизни - первая". Она
засмеялась, безмятежно и счастливо. "Попробовал бы ты сказать
иначе". "Это правда". "А почему все-таки кошка? Может быть,
я как раз лисичка? " "Потому, что ты сказала - с первого взгляда. Но
мы встретились в темноте. Если ты там смогла увидеть меня, значит-
кошка". "Я - сиамская, - сказала она. - Но я действительно
почувствовала сразу - угадала по голосу". "Знаешь, а мне
действительно хотелось напасть на тебя - там, на берегу, когда мы
одевались". "И мне тоже хотелось подойти и прижаться к тебе". "И ты
прижалась к Граве". "Именно поэтому". "Я страшно ревновал".
"Ничего. Зато сейчас я прижмусь к тебе... вот так... " "Ты... " -
проговорил он, снова теряя рассудок.
Во второй раз они очнулись, когда было уже совсем темно.
"Раз, два, три, четыре... " "Что ты считаешь? " "Подожди, дай
закончить. Дюймы. Ну, разве можно пользоваться этим, нападая на
маленькую, усталую женщину? Ты маньяк, вот ты кто. Ты долго
тренировался перед тем, как наброситься на меня? " "Я проходил
специальную школу в Тибете, - сказал он, - и сдал экзамены, и
тогда получил разрешение разыскать тебя. Мне сказали, что ты -
моя половинка. " "Они угадали, - ответила она, - и в этом твое
несчастье. " "Почему? " "Потому, что кончилась твоя привольная
жизнь. Теперь ты не избавишься от меня ни в этом, ни в том
мире". "А ты веришь в тот мир? " - спосил он серьезно. "Конечно -
иначе этот ничего не стоил бы". "Ладно, - сказал он, - согласен
и на тот. Но и ты никогда больше не станешь прижиматься ко всяким
сумасшедшим. " "Сейчас тебе станет очень смешно, - сказала она. -
Потому что на самом деле я себе позволяла очень редко. Разве что на
словах". "Почему? " "Потому, что когда изображаешь себя такой, вы,
мужчины, молчаливо признаете за мной право выбора. И не лезете так
нагло, как к другим, изображающим робость". "Может быть, -
согласился он, - только я никогда не лез нагло. Не умею". "Тебе так
не больно? " "Нет, - сказал он, - позволяю тебе это, и еще многое
другое. " "Совсем темно", - сказала она, когда прошло еще примерно
с час. "Ну и черт с ним". "Смешно, но я жутко голодна. Зря мы не
взяли ничего с собой. Спустимся, поедим чего-нибудь". "Ох, -
сказал он, - это слишком трудно: придется одеваться, я подозреваю,
что на тебе сейчас ничего нет". "В самом деле? Господи, до чего
неприлично. А еще хуже - что и ты совершенно голый. Ну что же,
давай пойдем так, не станем терять времени на одевание". "Я могу, -
сказал он, - но у меня нет патронов". "Зачем они? " "Стрелять в тех,
кто там сразу набросится на тебя". "Я думаю, - сказала она, - что
им сейчас не до этого. У них свои проблемы - да и жены рядом". "Все
равно могут, - сказал он. - Это будет своего рода ремиссия - перед
смертью". "Почему перед смертью? " - она повернулась на бок и
приподнялась на локте. "Потому что те нападут. А здешний люд -
никудышные вояки, да и оружия нет... " Эти слова вернули их в тот
мир, что находился за стенами комнаты. Ева встала и начала шарить
вокруг в поисках белья и одежды. "Зажги свет" - посоветовал он.
"Да, - ответила она, - я как-то забыла об этом... " "Тут обо
всем на свете можно забыть, - мысленно согласился он, - да и
стоило бы... " Вспыхнул свет. "Обожди еще минутку, - попросил он, -
постой так. " Ева повернулась вокруг оси, словно манекенщица.
"Устраивает? " "Теперь побыстрее одевайся, - сказал он, - не то я
ослепну, а слепой - никудышный стрелок. Хотя на худой конец я могу
и по звуку". Он встал с кровати. "Черт, голова кружится". "Я же
говорила - пора поесть. Дети должны питаться регулярно и
качественно. Я имею в виду тебя". "Ты просто боишься, что я сожру
тебя, если ты не подсунешь мне чего-нибудь другого". "Ну, - сказала
она, - кошек не едят". "Знаешь, бывает, что и кошек, и не
только... " "Не надо, - сказала Ева, - мне противно". "Извини, не
буду", - ответил он и подумал: все-таки мы из разных миров. Во
всяком случае, по происхождению, хотя сейчас мы с ней - один мир,
неразделимый.
Ева, уже одетая и причесанная, подощла к нему: "Клянусь тебе:
никогда, никогда у нас не будет иначе. Даже потом, намного позже,
когда что-то уйдет - все равно, никогда не будет иначе". Он прижал
ее к себе и поцеловал, благодаря и надеясь. Потом повесил автомат
за спину и они вышли, оставив постель в полном беспорядке, и
направились к лифту. Но по дороге Ева сказала: "Давай, заглянем
на миг". Они заглянули. "Сестра, все в порядке? " - спросила Ева
строго. "Все в порядке, доктор Рикс. Звонили - искали вас". "Кто? "
Сестра заглянула в блокнот. "Он назвался Гектором. Просил
передать, что ждет вас и господина в ресторане. По-моему, это тот
самый корреспондент, который... " "Спасибо, сестра", - сказала
Ева. Прошла вдоль гермобоксов, останавливаясь, внимательно
вглядываясь. Милов не удержался, подошел и прошептал на ухо: "Я
могу сделать тебе и получше". "Когда мир образумится", - ответила
она громко. Сестра позади вздохнула. Они вышли. Лифты все еще
работали, и это показалось Милову удивительным и внушающим надежду.
+ + +
В ресторане было еще больше людей, чем в прошлый раз, теперь
тут сидели и женщины, и дети, и стоял невообразимый шум, а найти
свободное местечко оказалось нелегко.
- Не просто будет искать здесь Гектора, - сказал Милов,
если у тебя есть такое желание.
- К чертям Гектора, - сказала Ева. - Я хочу есть.
Кое-как они уселись. Официанты куда-то исчезли, но ливрею
метрдотеля Милов углядел в царившем хаосе. С трудом удалось
подтащить его к столику.
- Вы решили уморить нас голодом? - строго спросила Ева.
- Простите, но...
- Мы весь день занимались любовью, и голодны, как волки.
Метр позволил себе намек на улыбку.
- Завидую вам... Но вы заставляете меня краснеть - поверьте,
это впервые в жизни...
- Вам впервые в жизни говорят об этом?
- О, мадам... Нет, совсем другое, просто беда: у нас ничего
нет! Все съедено, и сегодня не привезли ни горсточки продуктов... У
нас не осталось ни одной машины, все они увезли больных еще утром,
и не вернулись, а поставщики и не показывались. Говорят, что-то
происходит, мадам, и я готов в это поверить, и я в отчаянии и не
знаю, что делать - разве что покончить с собой, как некогда славный
Ватель...
- А вы пошарьте в холодильниках, - мрачно посоветовал Милов.