Мисилюк Валерий Олегович
Сто аппендицитов
Мисилюк Валерий Олегович
СТО АППЕНДИЦИТОВ
("Рассказы о врачах")
Вообще то правильно эта операция называется аппендэктомия. Но мы, врачи интерны, для краткости звали ее "аппендицит" Как только интерны приходят в хирургическое отделение, там сразу же резко возрастает количество аппендэктомий. Есть у больного аппендицит, нет его - заболел живот - давай в операционную. Чтоб не ошибиться и руку набить. Это одна из немногих экстренных операций, которые нам позволяют делать самостоятельно.
Почему именно аппендектомия доверяется интернам - непонятно. Опытные хирурги знают - она может быть и самой простой, и самой сложной операцией. Это кому как повезет. Но традиция.
А у молодых докторов своя традиция - за интернатуру сто аппендицитов прооперировать. А где ж их столько взять? Только гипердиагностика и помогает.
И начинается у интернов соревнование. Кто больше аппендицитов надыбает.
Мой друг, дагестанец Магомед, поначалу выбыл из этой гонки. Наши начальники отправили его в маленькую участковую больницу на три месяца. Хирург там заболел белой горячкой. От тоски, наверное. По прошлому годовому отчету там не то, что аппендицит, аж три фурункула за год вскрыли. Вот и вся оперативная активность.
Но не такой человек Магомед, чтоб перед трудностями пасовать. Кстати, его мама в дагестанской школе русский язык преподавала. И он считал, что знает его в совершенстве. Когда он говорил на мои шутки:
- Шура, перестань вываливать дурака и не болтай глупостями! - Я изо всех сил старался сдержать смех. Никогда не исправлял его. Пусть и дальше украшает русский язык своими перлами. Его цитаты из историй болезни зачитывались на утренних конференциях, причем весь зал стоя рукоплескал молодому доктору.
- После клизмы из больного вывалилось несколько кусков стула....
- Конечно, спокойно пояснял Магомед, все правильно по русскому, если твердое говно - значит стул, если мягкое, значит кал. Мама так учила.
Так вот, в той деревеньке, куда попал Магомед, больных почти не было. Зато была тюрьма.
Мага прослышал, что туда на службу во внутренних войсках пригнали сто его земляков - новобранцев из Дагестана. Напомню, что время было советское, а тогда часто русские тюрьмы ставили охранять мусульман. Меньше контакт между зеками и охраной.
Дагестанцы сразу же устроили голодовку - отказываются свинину есть. Видите ли, им религия не позволяет. А чем еще солдат кормить? В подсобном хозяйстве воинской части свиней разводили, барашки отбросы людские есть не станут. Но религия - штука тонкая.
Хитрый Магомед, который, между прочим, отлично знал медицину, быстро смекнул, где его выгода. Он пришел к начальнику колонии и вызвался усмирить религиозную голодовку.
И убедил таки своих земляков, что на время военной службы в стране неверных свинину есть можно. Аллах простит.
- Я, говорит, - за время работы хирургом столько обрезаний сделал, что на родине меня давно муллой бы назначили. Можете мне верить. Не зря я Магомедом зовусь!
Воины ислама поверили. И стали есть нашу свинину впервые в жизни.
Магомед знал, что вскоре у них с непривычки разовьется асептическое воспаление всего кишечника. И аппендикса в том числе. Появятся боли в животе. Что и требуется - "аппендицит". Сам он уже давно все это испытал на себе, и теперь ел сало с удовольствием.
В течение последующих двух недель через добрые руки молодого хирурга прошла вся сотня новобранцев. Магомед трудился, как тысяча шайтанов. Делал в день иногда по семь - восемь операций. Никто из нарушивших завет Аллаха, не ускользнул от Магиного скальпеля! Через месяц он досрочно был отозван в наше отделение.
К тому времени у нас, у каждого на счету было уже по десятку аппендэктомий, и мы ходили страшно гордые. Кто-то, зная, куда ездил Магомед, снисходительно спросил:
- А ты, Мага, сколько аппендицитов сделал?
- Сто штук! - С достоинством ответил хитрый даг, - больше там не было!
Другим ударником хирургического труда был Петька Ломакин. Он приехал из Калинина (напоминаю - время - советское) Закончил Петя знаменитый Кал-мединститут. А это, как клеймо на всю жизнь. Из ВУЗа с таким названием путние врачи не выходят. И действительно, большинство виденных мной калмединститутовцев того времени были на редкость тупыми. Говорят, там принимали и учили за деньги. Даже детей знаменитейших в стране врачей. На них, в отличие от их гениальных родителей, природа отдыхала. Петюня Ломакин даже утверждал, что когда он сдавал хирургию, доцент подглядывал в ящик стола, где лежал "Справочник фельдшера"! Смотрел, правильно ли Петька рассказывает.
С такими орлами, как Магомед и большинство из нас, Петя дежурить боялся. Поэтому за полгода не сделал ни одной аппендэктомии. А оперировать хотел. Жажда, так сказать, крови.
Так он удумал дежурить в новогоднюю ночь. Знал, что почти все врачи напьются и некому будет ему помешать, бесконтрольно в людских кишках копаться. Вот он и сделает себе новогодний подарок - аппендицит.
Так и вышло. Все загуляли, и принесла нелегкая сразу после курантов, какого-то толстого мужика с болями в животе. Наверное, шампанского перепил, вот от пузырьков живот и раздуло. Дядечка, и правда, был килограммов под сто тридцать, но Петр не испугался. Он быстренько приговорил его к "аппендициту" и велел подавать в операционную.
Медсестры и санитарки, пившие разведенный глюкозой с витаминами спирт из майонезных баночек (в них же собирают анализы мочи), в диагнозе Петином усомнились, но возражать не посмели.
И вот Петька уже в операционной. Оперирует один. Ассистирует ему операционная медсестра. Строго по правилам делает разрез, разгребает сало, входит в брюшную полость. Легко находит червеобразный отросток. Тот без признаков воспаления, но Петя знал это почти наверняка еще до операции. Главное - сам процесс, а не воспаление. Если до удаления аппендикс немного помять в руках, чтобы образовались небольшие кровоизлияния - гистологи напишут: "катаральный аппендицит". Идеально удаляет отросток, погружает культю в кисет - аж сам себе со стороны нравится. Можно уходить, зашиваться. Но Ломакина учили - положено осмотреть весь кишечник. Осматривает, и что же он видит - еще один аппендикс, тоже без воспаления.
- Всякое в жизни бывает, - думает Петр, и так же аккуратно удаляет и его. Дальнейший осмотр кишок выявляет третий отросток!
- Урод, какой то! - с ужасом думает Ломакин. Руки его дрожат, в глазах двоится, пот ручьем, но и третий червеобразный отросток успешно удален. Когда Петя нашел четвертый аппендикс, мозги его не выдержали - упал в обморок под операционный стол. Пришлось сестре будить дежурного хирурга. Уснувшего от спирта еще в прошлом году. Тот полностью так и не проснулся, но быстро нашел и удалил пятый червеобразный отросток. Кстати, имевший все признаки флегмонозного воспаления.
То есть диагноз был верным. И как ни крути, а жизнь больному Петя в основном почти спас.
Только боролся во время операции с жировыми подвесками на толстом кишечнике, отдаленно напоминавшими аппендикс.
А вы говорите - сто аппендицитов. Человек на четвертом сломался. Ушел в терапевты.
СТО АППЕНДИЦИТОВ
("Рассказы о врачах")
Вообще то правильно эта операция называется аппендэктомия. Но мы, врачи интерны, для краткости звали ее "аппендицит" Как только интерны приходят в хирургическое отделение, там сразу же резко возрастает количество аппендэктомий. Есть у больного аппендицит, нет его - заболел живот - давай в операционную. Чтоб не ошибиться и руку набить. Это одна из немногих экстренных операций, которые нам позволяют делать самостоятельно.
Почему именно аппендектомия доверяется интернам - непонятно. Опытные хирурги знают - она может быть и самой простой, и самой сложной операцией. Это кому как повезет. Но традиция.
А у молодых докторов своя традиция - за интернатуру сто аппендицитов прооперировать. А где ж их столько взять? Только гипердиагностика и помогает.
И начинается у интернов соревнование. Кто больше аппендицитов надыбает.
Мой друг, дагестанец Магомед, поначалу выбыл из этой гонки. Наши начальники отправили его в маленькую участковую больницу на три месяца. Хирург там заболел белой горячкой. От тоски, наверное. По прошлому годовому отчету там не то, что аппендицит, аж три фурункула за год вскрыли. Вот и вся оперативная активность.
Но не такой человек Магомед, чтоб перед трудностями пасовать. Кстати, его мама в дагестанской школе русский язык преподавала. И он считал, что знает его в совершенстве. Когда он говорил на мои шутки:
- Шура, перестань вываливать дурака и не болтай глупостями! - Я изо всех сил старался сдержать смех. Никогда не исправлял его. Пусть и дальше украшает русский язык своими перлами. Его цитаты из историй болезни зачитывались на утренних конференциях, причем весь зал стоя рукоплескал молодому доктору.
- После клизмы из больного вывалилось несколько кусков стула....
- Конечно, спокойно пояснял Магомед, все правильно по русскому, если твердое говно - значит стул, если мягкое, значит кал. Мама так учила.
Так вот, в той деревеньке, куда попал Магомед, больных почти не было. Зато была тюрьма.
Мага прослышал, что туда на службу во внутренних войсках пригнали сто его земляков - новобранцев из Дагестана. Напомню, что время было советское, а тогда часто русские тюрьмы ставили охранять мусульман. Меньше контакт между зеками и охраной.
Дагестанцы сразу же устроили голодовку - отказываются свинину есть. Видите ли, им религия не позволяет. А чем еще солдат кормить? В подсобном хозяйстве воинской части свиней разводили, барашки отбросы людские есть не станут. Но религия - штука тонкая.
Хитрый Магомед, который, между прочим, отлично знал медицину, быстро смекнул, где его выгода. Он пришел к начальнику колонии и вызвался усмирить религиозную голодовку.
И убедил таки своих земляков, что на время военной службы в стране неверных свинину есть можно. Аллах простит.
- Я, говорит, - за время работы хирургом столько обрезаний сделал, что на родине меня давно муллой бы назначили. Можете мне верить. Не зря я Магомедом зовусь!
Воины ислама поверили. И стали есть нашу свинину впервые в жизни.
Магомед знал, что вскоре у них с непривычки разовьется асептическое воспаление всего кишечника. И аппендикса в том числе. Появятся боли в животе. Что и требуется - "аппендицит". Сам он уже давно все это испытал на себе, и теперь ел сало с удовольствием.
В течение последующих двух недель через добрые руки молодого хирурга прошла вся сотня новобранцев. Магомед трудился, как тысяча шайтанов. Делал в день иногда по семь - восемь операций. Никто из нарушивших завет Аллаха, не ускользнул от Магиного скальпеля! Через месяц он досрочно был отозван в наше отделение.
К тому времени у нас, у каждого на счету было уже по десятку аппендэктомий, и мы ходили страшно гордые. Кто-то, зная, куда ездил Магомед, снисходительно спросил:
- А ты, Мага, сколько аппендицитов сделал?
- Сто штук! - С достоинством ответил хитрый даг, - больше там не было!
Другим ударником хирургического труда был Петька Ломакин. Он приехал из Калинина (напоминаю - время - советское) Закончил Петя знаменитый Кал-мединститут. А это, как клеймо на всю жизнь. Из ВУЗа с таким названием путние врачи не выходят. И действительно, большинство виденных мной калмединститутовцев того времени были на редкость тупыми. Говорят, там принимали и учили за деньги. Даже детей знаменитейших в стране врачей. На них, в отличие от их гениальных родителей, природа отдыхала. Петюня Ломакин даже утверждал, что когда он сдавал хирургию, доцент подглядывал в ящик стола, где лежал "Справочник фельдшера"! Смотрел, правильно ли Петька рассказывает.
С такими орлами, как Магомед и большинство из нас, Петя дежурить боялся. Поэтому за полгода не сделал ни одной аппендэктомии. А оперировать хотел. Жажда, так сказать, крови.
Так он удумал дежурить в новогоднюю ночь. Знал, что почти все врачи напьются и некому будет ему помешать, бесконтрольно в людских кишках копаться. Вот он и сделает себе новогодний подарок - аппендицит.
Так и вышло. Все загуляли, и принесла нелегкая сразу после курантов, какого-то толстого мужика с болями в животе. Наверное, шампанского перепил, вот от пузырьков живот и раздуло. Дядечка, и правда, был килограммов под сто тридцать, но Петр не испугался. Он быстренько приговорил его к "аппендициту" и велел подавать в операционную.
Медсестры и санитарки, пившие разведенный глюкозой с витаминами спирт из майонезных баночек (в них же собирают анализы мочи), в диагнозе Петином усомнились, но возражать не посмели.
И вот Петька уже в операционной. Оперирует один. Ассистирует ему операционная медсестра. Строго по правилам делает разрез, разгребает сало, входит в брюшную полость. Легко находит червеобразный отросток. Тот без признаков воспаления, но Петя знал это почти наверняка еще до операции. Главное - сам процесс, а не воспаление. Если до удаления аппендикс немного помять в руках, чтобы образовались небольшие кровоизлияния - гистологи напишут: "катаральный аппендицит". Идеально удаляет отросток, погружает культю в кисет - аж сам себе со стороны нравится. Можно уходить, зашиваться. Но Ломакина учили - положено осмотреть весь кишечник. Осматривает, и что же он видит - еще один аппендикс, тоже без воспаления.
- Всякое в жизни бывает, - думает Петр, и так же аккуратно удаляет и его. Дальнейший осмотр кишок выявляет третий отросток!
- Урод, какой то! - с ужасом думает Ломакин. Руки его дрожат, в глазах двоится, пот ручьем, но и третий червеобразный отросток успешно удален. Когда Петя нашел четвертый аппендикс, мозги его не выдержали - упал в обморок под операционный стол. Пришлось сестре будить дежурного хирурга. Уснувшего от спирта еще в прошлом году. Тот полностью так и не проснулся, но быстро нашел и удалил пятый червеобразный отросток. Кстати, имевший все признаки флегмонозного воспаления.
То есть диагноз был верным. И как ни крути, а жизнь больному Петя в основном почти спас.
Только боролся во время операции с жировыми подвесками на толстом кишечнике, отдаленно напоминавшими аппендикс.
А вы говорите - сто аппендицитов. Человек на четвертом сломался. Ушел в терапевты.