Могилевцев Сергей
Седьмое чувство
Сергей Могилевцев
СЕДЬМОЕ ЧУВСТВО
Звездолет, уже никем не управляемый, падал вниз. Хрустальные окна, отражающие далекие звезды и объятую пламенем землю. В главной рубке тихо. Приборы, еще не успевшие выйти из строя, светятся зелеными шкалами индикаторов. Два глубоких противоперегрузочных кресла стоят почти горизонтально. Шевелящиеся, точно от дуновения ветра, привязные ремни разорваны неведомой силой. Два странных космических существа. Рукищупальца, протянутые к рычагам управления Мертвые руки. Стеклянные глаза-блюдца на тонких ниточках-хоботках. Ничего не выражающие глаза. Остановившееся мгновение. Нелепая катастрофа. Потом плотные слои атмосферы Яркая комета над вздыбленной, огнедышащей землей. Падение в океан...
Объемный экран на мгновение погас. Эффект непосредственного присутствия был полным. Люди сидели молча.
Потом появился диктор - молодой ученый, один из авторов фильма.
- Это только первая часть нашей гипотезы. Вкратце ее суть сводится к следующему.
Мгновенно изменилось силовое поле Земли. Атлантида оказалась в центре катаклизма. Звездолет (он обязательно должен существовать - древние хроники упоминают об огненной колеснице, появившейся в небе) был ориентирован по магнитным линиям. Остров стремительно опускался под воду. Пришельцы были убиты мощным гравитационным всплеском в каких-то пятидесяти тысячах километров от поверхности планеты.
Теперь вторая часть. Катастрофа с точки зрения жителей острова...
О, это было великолепное зрелище! По небу в огненной колеснице мчались боги атлантов. Последние из оставшихся в живых видели тройку коней, машущих золотыми крыльями. Каждый их исполинский взмах сопровождался треском и грохотом, заглушавшими грохот расколовшейся надвое Земли. Комариным писком ожил зуммер индивидуального вызова. Кирилл нехотя встал и вышел из кают-компании.
"В который раз смотрю этот фильм. И все время волнуюсь. Вот это-то и плохо. Нервы у пилота должны быть стальными", - подумал он.
Тихая гладь океана. Летучие светлые облака. Бескрайние просторы Атлантики. Ветрено.
Палуба научно-исследовательского лайнера. Паутина антенн. Одинокие тайлеры. Крики чаек, выпрашивающих подачку у стоящих на мостике людей. Потом крики замолкают.
Тысячемильная, опрокинутая чаша неба. Туманная дымка, оставленная ионным двигателем. Всплеск воды, и опять - Тишина. Обманчивая тишина.
Стая рыбешек в испуге шарахается в сторону. Любопытные дельфины пытаются проследить - что же это за создание так решительно и смело уходит в глубину. Кожа у дельфинов своими характеристиками уступает лишь коже акулы. Именно поэтому дельфины могут развивать под водой очень большую скорость. Но они не в состоянии угнаться за странным, похожим на хищную рыбу, существом. Амфибия все глубже и глубже погружается в океан.
Вот перед ней промелькнули выпуклые глаза кальмара. Кальмар тоже не понял, что же это такое. Но на всякий случай удралотплыл в сторону. И правильно сделал. А вода стремительно меняет окраску. Скорость погружения возрастает. Начинают сказываться перегрузки. Потом становится темно, и Кирилл нажимает кнопку прожектора. Луч света мгновенно растворяется, затем группируется в четко обрисованный конус.
Высвечивается все, что попадается на пути. Вот одинокие утесы и скалы, кое-где покрытые водорослями. Вот трещины и расщелины, давным-давно занесенные на карты океанского дна. Скоро и само дно.
Любопытная рыба-фонарик никак не может примириться с таким мощным конкурентом, как прожектор. Она тычется сплющенным носом в бок искусственно созданной амфибии. Она увеличивает свое свечение до максимума. Но где там не тот вольтаж! Искусственная амфибия остановилась у самого дна и не обращает на нее внимания. Рыба-фонарик обиженно уплывает.
- Алло, Кирилл, ты почему молчишь? - раздается в наушниках встревоженный голос Березовского. - Все по-старому, - отвечает Кирилл. - Сообщу, если появится что-нибудь новенькое. - Он проверяет на голове нейрошлем с множеством проводов, протянувшихся к миникомпьютеру. Потом вдруг сжимается, предчувствуя, до десятой доли секунды, что сейчас что-то случится. Берет микрофон.
- Думаю, что искать надо здесь.
- Почему? - немедленно отзывается Березовский.
- Седьмое чувство. (А что он мог ответить еще? Два года практики - только на чувство и надейся.)
- Поточнее. - Суховатые нотки в голосе Березовского начинают приобретать металлический оттенок. Капитан "Скифа" не любил ни шестых, ни вообще каких-либо чувств. Даже когда речь шла о поиске пропавшего континента. Так, по крайней мере, казалось Кириллу. Да и не ему одному.
- Не можешь ли сказать поточнее?
"Сухарь, - подумал Кирилл. - Ну что мне ему сказать?"
- Не знаю. Седьмое чувство, и все, - повторил он слегка раздраженно. Потом выключил экран индивидуальной связи...
- Пятнадцать тысячелетий! Ну хоть что-нибудь. Пусть обломок сосуда. Пусть часть бронзовой стены. У нас есть мифы и хроника. Этого было бы вполне достаточно, - говорил сам с собой Мануэль Пита Андраде, директор музея в испанском городе Прадо. Он ходил из конца в конец капитанской каюты и поглядывал на выключенный экран. Но экран молчал.
Зато не молчал его научный противник. Доктор Кабрера не верил в существование Атлантиды.
- Зачем же нам эти несчастные, грязные черепки? Орихалк, легендарный орихалк! Вот что вы получите в свою коллекцию, - язвительно заметил он.
- Санта Мария! - воскликнул сеньор Мануэль Пита Андраде. - Можете ли вы представить себе тройку крылатых коней, ведь это же искусство! - повторил он торжественно и демонстративно отвернулся.
На губах Владислава Березовского показалась еле заметная улыбка. Но тут же исчезла. Невозмутимый поляк с посеребренными сединой волосами - о чем он мог думать в эти минуты? О том, что и у него, старого морского волка, есть чувства? О том, что и сам когда-то был стажером? И не раз задумывался о существовании Атлантиды?..
Капитан "Скифа" требовательно нажал кнопку вызова. На экране, слегка измененное нейрошлемом, показалось лицо Кирилла.
- Здесь, - упрямо сказал он. - Здесь, я это знаю наверняка.
Березовский опять улыбнулся.
- Служба обеспечения, приготовьтесь к спуску киборга, - прозвучал под сводами "Скифа" голос капитана.
- Киборг к спуску готов, - немедленно раздалось в ответ.
- Начинайте, - приказал Березовский.
Зажегся голографический экран. Видимость была идеальной. Разговоры смолкли.
Тысячи сонаров посылали мощнейшие импульсы, а потом принимали их отражение от всевозможных предметов. Пятьсот миль - таков был сейчас радиус обзора. Любой камешек, любую рыбешку можно было увидеть на этом расстоянии. Разумеется, если их не скрывали подводные скалы или расщелины.
До боли в глазах всматривался сеньор Андраде в объемное изображение. Вот промелькнули сцены из жизни обитателей океана. Гигантская медуза засветилась сиреневым светом. Потом глубоководная креветка, увеличенная в сотни раз, уставилась на людей. А вот и амфибия Кирилла. С ним все в порядке. Единственное, чего не хватало на экране, - это Атлантиды. Сеньор Андраде вздохнул.
Потом операторы переместили точку обзора. Показалось днище "Скифа". Дверцы распахнулись. Из них медленно и величаво выплыл киборг. Он не обращал внимания ни на технику, ни на обитателей океанских вод. Киборг был тридцатиметровой акулоймутантом.
Да, это было великолепное существо! Хищное и кровожадное. Прирожденный убийца. Совершенное, неповторимое тело. Кожа, коэффициентом трения на порядок превосходящая кожу дельфина. Очутись с таким один на один в океане страшно подумать, что бы произошло. И сеньор Андраде невольно поежился.
Когда загарпунили эту хищницу, он еще был мальчишкой. И чего только не писали в газетах! Несколько потопленных тайлеров и несколько человеческих жизней. Когда же ей вспороли брюхо, то удивились все. Даже ничему не удивляющиеся старые морские волки.
"Теперь это все в моем музее. Настоящий якорь с одной из колумбовых каравелл. А чего стоит коллекция золотых и серебряных монет! Обрывки парусов, цепи и канаты. Огромный кусок пластика, откусанный от океанского лайнера. Все это не в счет. Да и бояться уже нечего. Давным-давно акулу-мутанта превратили в акулукиборга".
Это была ее новая, вторая жизнь. Несколько ленивых кругов около "Скифа". Потом стремительный бросок в глубину. Туда, где стояла амфибия. Туда, куда приказывал ей Кирилл.
Таких перегрузок не мог выдержать никто. Только она. Только совершенное, генетически измененное тело. Сложнейшая электронно-биологическая вязь. Ни дельфин, ни кашалот. Ни человек. Никто.
Она мчалась кругами. Круги постепенно суживались. Квадрат со стороной в двести морских миль. Молниеносный приказ человека, находящегося в амфибии. Молниеносный ответ приборов, спрятанных в ее чреве. Она искала. Она знала, что надо искать. Что надо найти...
Кирилл руководил работой киборга. Биотоки мозга посылали приказы. Глаза не отрывались от небольшого объемного экрана. Он видел все. Все, что происходило за сотни миль от его амфибии. Вот киборг прошел над неизвестным подводным хребтом, И хребет был автоматически занесен на карту. Вот еще одна, не известная никому расщелина, и... И Кирилл понял, что пора.
Щелчок тумблера. И его мозг стал мозгом киборга. Его сознание стало сознанием тридцатиметрового гиганта. Вот подводный склон. Вот ватага рыбешек спасается от его хищной тени. А вот и не известная никому расщелина...
Он опускался все ниже и ниже. Туда, где царила вечная ночь.
Изрезанная, изломанная поверхность. Холмы и впадины до самого горизонта. Океанские улицы и проспекты.
"А здесь и правда мог находиться город", - подумал он.
Расщелина была неудобной и тесной. Он уже поранил себе хвост. Точнее, его электронно-биологическую структуру. И вдруг... "Нет, этого не может быть. Наверное, я устал. Слишком долгим был поиск. Квадрат со стороной в двести морских миль - это тебе не пустяк".
То была часть крыши. Или даже мостовой, выложенной драгоценным орихалком.
Нет, это что-то другое.
Последнее мощное усилие. Часть подводной скалы отходит в сторону. Это не благородный металл. Это сплав, предназначенный для космических целей, таков был ответ его биокомпьютера. Огромный рыбий зрачок заглядывает в хрустальное окно...
Он боялся верить своим глазам. Это безумие. Что-то случилось с его биокомпьютером. Лихорадочная проверка. Хаотическая суета электронов. Какие-то полузабытые рыбьи образы.
Волевое усилие. Приказ. Все пришло в норму.
Полуметровый акулий глаз сфокусировался. Сжался. Потом из него ударил мощный пучок света. Ожили хрустальные окна. Все было так же, как и пятнадцать тысячелетий назад. Остановившееся мгновение. Застывшие руки-щупальца. Стеклянные глаза-блюдца на тонких ниточках-хоботках. Забытая космическая яхта.
Он сделал все, что мог. Слишком велик был район поисков. Акула дрожала от усталости.
Последнее волевое усилие. Мозг киборга становится мозгом Кирилла. Последние слова:
- Принимайте груз. Заодно и меня.
Потом он почему-то потерял сознание. Может быть, от перегрузок. Может быть, от впечатлений. Вода у борта лайнера забурлила. Показался киборг. Электромагнитные ловушки прочно держали груз. Шар диаметром метров пять.
- Санта Мария! - воскликнул Мануэль Пита Андраде. - Он нашел ее!
- Это космический аппарат, - сказал Березовский. Акула сделала несколько ленивых кругов. Потом нырнула под днище "Скифа". Механические руки отключили нервную систему. Отделили блестящий металлический шар. Потом лебедки отбуксировали его в научную лабораторию.
- Да, вот тебе и Атлантида, - проговорил кто-то.
- Рубка космического корабля, - уточнил Березовский.
- Забытая яхта, - прошептал доктор Кабрера.
"Мой музей. Я не могу вернуться с пустыми руками", - подумал сеньор Андраде...
Потом подняли Кирилла. Освободили от электродов нейрошлема. Через десять минут он пришел в себя.
"Надо же. Вот и конец стажерской работе. Теперь переведут в пилоты".
Он улыбнулся.
Почти бесцветная глубоководная креветка юркнула в узкую расщелину. Потом проползла по дну, оставляя цепочку следов. Ее внимание привлекло серебряное пятно. За ним - другое.
Креветка добежала до первого пятна, проворно перебирая тонкими ножками. Поднялось облачко пыли. Вспыхнули золотые искры - металл сверкал даже под многокилометровой толщей воды. Быть может, потому, что рядом показалось круглое тело рыбы. Она несла на своей спине маленький фонарик.
Свет от фонаря был неяркий, зыбкий. И только креветка, привыкшая к полной темноте, могла его увидеть. Точнее - почувствовать.
Рыба отплыла в сторону, и на креветку упала тень. Тень была похожа на крыло. Креветка опустилась в эту тень.
Потом скрылась, растворившись в темноте.
СЕДЬМОЕ ЧУВСТВО
Звездолет, уже никем не управляемый, падал вниз. Хрустальные окна, отражающие далекие звезды и объятую пламенем землю. В главной рубке тихо. Приборы, еще не успевшие выйти из строя, светятся зелеными шкалами индикаторов. Два глубоких противоперегрузочных кресла стоят почти горизонтально. Шевелящиеся, точно от дуновения ветра, привязные ремни разорваны неведомой силой. Два странных космических существа. Рукищупальца, протянутые к рычагам управления Мертвые руки. Стеклянные глаза-блюдца на тонких ниточках-хоботках. Ничего не выражающие глаза. Остановившееся мгновение. Нелепая катастрофа. Потом плотные слои атмосферы Яркая комета над вздыбленной, огнедышащей землей. Падение в океан...
Объемный экран на мгновение погас. Эффект непосредственного присутствия был полным. Люди сидели молча.
Потом появился диктор - молодой ученый, один из авторов фильма.
- Это только первая часть нашей гипотезы. Вкратце ее суть сводится к следующему.
Мгновенно изменилось силовое поле Земли. Атлантида оказалась в центре катаклизма. Звездолет (он обязательно должен существовать - древние хроники упоминают об огненной колеснице, появившейся в небе) был ориентирован по магнитным линиям. Остров стремительно опускался под воду. Пришельцы были убиты мощным гравитационным всплеском в каких-то пятидесяти тысячах километров от поверхности планеты.
Теперь вторая часть. Катастрофа с точки зрения жителей острова...
О, это было великолепное зрелище! По небу в огненной колеснице мчались боги атлантов. Последние из оставшихся в живых видели тройку коней, машущих золотыми крыльями. Каждый их исполинский взмах сопровождался треском и грохотом, заглушавшими грохот расколовшейся надвое Земли. Комариным писком ожил зуммер индивидуального вызова. Кирилл нехотя встал и вышел из кают-компании.
"В который раз смотрю этот фильм. И все время волнуюсь. Вот это-то и плохо. Нервы у пилота должны быть стальными", - подумал он.
Тихая гладь океана. Летучие светлые облака. Бескрайние просторы Атлантики. Ветрено.
Палуба научно-исследовательского лайнера. Паутина антенн. Одинокие тайлеры. Крики чаек, выпрашивающих подачку у стоящих на мостике людей. Потом крики замолкают.
Тысячемильная, опрокинутая чаша неба. Туманная дымка, оставленная ионным двигателем. Всплеск воды, и опять - Тишина. Обманчивая тишина.
Стая рыбешек в испуге шарахается в сторону. Любопытные дельфины пытаются проследить - что же это за создание так решительно и смело уходит в глубину. Кожа у дельфинов своими характеристиками уступает лишь коже акулы. Именно поэтому дельфины могут развивать под водой очень большую скорость. Но они не в состоянии угнаться за странным, похожим на хищную рыбу, существом. Амфибия все глубже и глубже погружается в океан.
Вот перед ней промелькнули выпуклые глаза кальмара. Кальмар тоже не понял, что же это такое. Но на всякий случай удралотплыл в сторону. И правильно сделал. А вода стремительно меняет окраску. Скорость погружения возрастает. Начинают сказываться перегрузки. Потом становится темно, и Кирилл нажимает кнопку прожектора. Луч света мгновенно растворяется, затем группируется в четко обрисованный конус.
Высвечивается все, что попадается на пути. Вот одинокие утесы и скалы, кое-где покрытые водорослями. Вот трещины и расщелины, давным-давно занесенные на карты океанского дна. Скоро и само дно.
Любопытная рыба-фонарик никак не может примириться с таким мощным конкурентом, как прожектор. Она тычется сплющенным носом в бок искусственно созданной амфибии. Она увеличивает свое свечение до максимума. Но где там не тот вольтаж! Искусственная амфибия остановилась у самого дна и не обращает на нее внимания. Рыба-фонарик обиженно уплывает.
- Алло, Кирилл, ты почему молчишь? - раздается в наушниках встревоженный голос Березовского. - Все по-старому, - отвечает Кирилл. - Сообщу, если появится что-нибудь новенькое. - Он проверяет на голове нейрошлем с множеством проводов, протянувшихся к миникомпьютеру. Потом вдруг сжимается, предчувствуя, до десятой доли секунды, что сейчас что-то случится. Берет микрофон.
- Думаю, что искать надо здесь.
- Почему? - немедленно отзывается Березовский.
- Седьмое чувство. (А что он мог ответить еще? Два года практики - только на чувство и надейся.)
- Поточнее. - Суховатые нотки в голосе Березовского начинают приобретать металлический оттенок. Капитан "Скифа" не любил ни шестых, ни вообще каких-либо чувств. Даже когда речь шла о поиске пропавшего континента. Так, по крайней мере, казалось Кириллу. Да и не ему одному.
- Не можешь ли сказать поточнее?
"Сухарь, - подумал Кирилл. - Ну что мне ему сказать?"
- Не знаю. Седьмое чувство, и все, - повторил он слегка раздраженно. Потом выключил экран индивидуальной связи...
- Пятнадцать тысячелетий! Ну хоть что-нибудь. Пусть обломок сосуда. Пусть часть бронзовой стены. У нас есть мифы и хроника. Этого было бы вполне достаточно, - говорил сам с собой Мануэль Пита Андраде, директор музея в испанском городе Прадо. Он ходил из конца в конец капитанской каюты и поглядывал на выключенный экран. Но экран молчал.
Зато не молчал его научный противник. Доктор Кабрера не верил в существование Атлантиды.
- Зачем же нам эти несчастные, грязные черепки? Орихалк, легендарный орихалк! Вот что вы получите в свою коллекцию, - язвительно заметил он.
- Санта Мария! - воскликнул сеньор Мануэль Пита Андраде. - Можете ли вы представить себе тройку крылатых коней, ведь это же искусство! - повторил он торжественно и демонстративно отвернулся.
На губах Владислава Березовского показалась еле заметная улыбка. Но тут же исчезла. Невозмутимый поляк с посеребренными сединой волосами - о чем он мог думать в эти минуты? О том, что и у него, старого морского волка, есть чувства? О том, что и сам когда-то был стажером? И не раз задумывался о существовании Атлантиды?..
Капитан "Скифа" требовательно нажал кнопку вызова. На экране, слегка измененное нейрошлемом, показалось лицо Кирилла.
- Здесь, - упрямо сказал он. - Здесь, я это знаю наверняка.
Березовский опять улыбнулся.
- Служба обеспечения, приготовьтесь к спуску киборга, - прозвучал под сводами "Скифа" голос капитана.
- Киборг к спуску готов, - немедленно раздалось в ответ.
- Начинайте, - приказал Березовский.
Зажегся голографический экран. Видимость была идеальной. Разговоры смолкли.
Тысячи сонаров посылали мощнейшие импульсы, а потом принимали их отражение от всевозможных предметов. Пятьсот миль - таков был сейчас радиус обзора. Любой камешек, любую рыбешку можно было увидеть на этом расстоянии. Разумеется, если их не скрывали подводные скалы или расщелины.
До боли в глазах всматривался сеньор Андраде в объемное изображение. Вот промелькнули сцены из жизни обитателей океана. Гигантская медуза засветилась сиреневым светом. Потом глубоководная креветка, увеличенная в сотни раз, уставилась на людей. А вот и амфибия Кирилла. С ним все в порядке. Единственное, чего не хватало на экране, - это Атлантиды. Сеньор Андраде вздохнул.
Потом операторы переместили точку обзора. Показалось днище "Скифа". Дверцы распахнулись. Из них медленно и величаво выплыл киборг. Он не обращал внимания ни на технику, ни на обитателей океанских вод. Киборг был тридцатиметровой акулоймутантом.
Да, это было великолепное существо! Хищное и кровожадное. Прирожденный убийца. Совершенное, неповторимое тело. Кожа, коэффициентом трения на порядок превосходящая кожу дельфина. Очутись с таким один на один в океане страшно подумать, что бы произошло. И сеньор Андраде невольно поежился.
Когда загарпунили эту хищницу, он еще был мальчишкой. И чего только не писали в газетах! Несколько потопленных тайлеров и несколько человеческих жизней. Когда же ей вспороли брюхо, то удивились все. Даже ничему не удивляющиеся старые морские волки.
"Теперь это все в моем музее. Настоящий якорь с одной из колумбовых каравелл. А чего стоит коллекция золотых и серебряных монет! Обрывки парусов, цепи и канаты. Огромный кусок пластика, откусанный от океанского лайнера. Все это не в счет. Да и бояться уже нечего. Давным-давно акулу-мутанта превратили в акулукиборга".
Это была ее новая, вторая жизнь. Несколько ленивых кругов около "Скифа". Потом стремительный бросок в глубину. Туда, где стояла амфибия. Туда, куда приказывал ей Кирилл.
Таких перегрузок не мог выдержать никто. Только она. Только совершенное, генетически измененное тело. Сложнейшая электронно-биологическая вязь. Ни дельфин, ни кашалот. Ни человек. Никто.
Она мчалась кругами. Круги постепенно суживались. Квадрат со стороной в двести морских миль. Молниеносный приказ человека, находящегося в амфибии. Молниеносный ответ приборов, спрятанных в ее чреве. Она искала. Она знала, что надо искать. Что надо найти...
Кирилл руководил работой киборга. Биотоки мозга посылали приказы. Глаза не отрывались от небольшого объемного экрана. Он видел все. Все, что происходило за сотни миль от его амфибии. Вот киборг прошел над неизвестным подводным хребтом, И хребет был автоматически занесен на карту. Вот еще одна, не известная никому расщелина, и... И Кирилл понял, что пора.
Щелчок тумблера. И его мозг стал мозгом киборга. Его сознание стало сознанием тридцатиметрового гиганта. Вот подводный склон. Вот ватага рыбешек спасается от его хищной тени. А вот и не известная никому расщелина...
Он опускался все ниже и ниже. Туда, где царила вечная ночь.
Изрезанная, изломанная поверхность. Холмы и впадины до самого горизонта. Океанские улицы и проспекты.
"А здесь и правда мог находиться город", - подумал он.
Расщелина была неудобной и тесной. Он уже поранил себе хвост. Точнее, его электронно-биологическую структуру. И вдруг... "Нет, этого не может быть. Наверное, я устал. Слишком долгим был поиск. Квадрат со стороной в двести морских миль - это тебе не пустяк".
То была часть крыши. Или даже мостовой, выложенной драгоценным орихалком.
Нет, это что-то другое.
Последнее мощное усилие. Часть подводной скалы отходит в сторону. Это не благородный металл. Это сплав, предназначенный для космических целей, таков был ответ его биокомпьютера. Огромный рыбий зрачок заглядывает в хрустальное окно...
Он боялся верить своим глазам. Это безумие. Что-то случилось с его биокомпьютером. Лихорадочная проверка. Хаотическая суета электронов. Какие-то полузабытые рыбьи образы.
Волевое усилие. Приказ. Все пришло в норму.
Полуметровый акулий глаз сфокусировался. Сжался. Потом из него ударил мощный пучок света. Ожили хрустальные окна. Все было так же, как и пятнадцать тысячелетий назад. Остановившееся мгновение. Застывшие руки-щупальца. Стеклянные глаза-блюдца на тонких ниточках-хоботках. Забытая космическая яхта.
Он сделал все, что мог. Слишком велик был район поисков. Акула дрожала от усталости.
Последнее волевое усилие. Мозг киборга становится мозгом Кирилла. Последние слова:
- Принимайте груз. Заодно и меня.
Потом он почему-то потерял сознание. Может быть, от перегрузок. Может быть, от впечатлений. Вода у борта лайнера забурлила. Показался киборг. Электромагнитные ловушки прочно держали груз. Шар диаметром метров пять.
- Санта Мария! - воскликнул Мануэль Пита Андраде. - Он нашел ее!
- Это космический аппарат, - сказал Березовский. Акула сделала несколько ленивых кругов. Потом нырнула под днище "Скифа". Механические руки отключили нервную систему. Отделили блестящий металлический шар. Потом лебедки отбуксировали его в научную лабораторию.
- Да, вот тебе и Атлантида, - проговорил кто-то.
- Рубка космического корабля, - уточнил Березовский.
- Забытая яхта, - прошептал доктор Кабрера.
"Мой музей. Я не могу вернуться с пустыми руками", - подумал сеньор Андраде...
Потом подняли Кирилла. Освободили от электродов нейрошлема. Через десять минут он пришел в себя.
"Надо же. Вот и конец стажерской работе. Теперь переведут в пилоты".
Он улыбнулся.
Почти бесцветная глубоководная креветка юркнула в узкую расщелину. Потом проползла по дну, оставляя цепочку следов. Ее внимание привлекло серебряное пятно. За ним - другое.
Креветка добежала до первого пятна, проворно перебирая тонкими ножками. Поднялось облачко пыли. Вспыхнули золотые искры - металл сверкал даже под многокилометровой толщей воды. Быть может, потому, что рядом показалось круглое тело рыбы. Она несла на своей спине маленький фонарик.
Свет от фонаря был неяркий, зыбкий. И только креветка, привыкшая к полной темноте, могла его увидеть. Точнее - почувствовать.
Рыба отплыла в сторону, и на креветку упала тень. Тень была похожа на крыло. Креветка опустилась в эту тень.
Потом скрылась, растворившись в темноте.