Мрожек Славомир
Терзанья неприкаянной души
СЛАВОМИР МРОЖЕК
Терзанья неприкаянной души
Мне всегда хотелось повстречать святого старца, который научил бы меня жить. Но так я его и не встретил. А ведь живу-то уже довольно долго, да и по миру поскитался.
А может, я его встречал, и не раз, но он, завидев меня, притворялся кем-то другим? Так почему же он не хотел иметь со мной дела? Почему прятался? Может, глаза мои не замечают святости там, где ее видят другие?
Уж в чем, в чем, а в святых-то старцах недостатка нет. Кое-кто из них даже в газетах о себе объявляет. Люди, не зная, как жить, ищут учителей, и те являются им во множестве. Так же, как в любом другом ремесле, в области духа есть скрытые шарлатаны и подлинные мастера. Говорят, мастеров распознают по особым флюидам, которые от них исходят и влияют на других.
Особенность этих флюидов в том, что с их помощью они порабощают окружающих. Не стану отрицать, что такое возможно, однако уверяю, что на себе ничего подобного не испытал. И даже чувствую себя слегка обделенным оттого, что не имею такого опыта, - а ведь он есть, конечно, правда, не у всех, но у многих, если верить многочисленным свидетельствам.
Уж настолько-то я дело знаю - всякий, кто причастен к культуре, не может этого совсем не знать, ведь это вещи общеизвестные, так вот догадываюсь, что мне ответят:
- Не испытал, потому что не хочешь от себя отказаться. Ты слишком собой переполнен, чересчур в себе закоснел, чтобы флюиды проникли в тебя. Больно уж ты к своему "я" привязан, чтобы на тебя благодать снизошла. Смири гордыню - тотчас снизойдет.
То-то и оно. А какой самый простой способ избавиться от самого себя? Подчиниться кому-нибудь, кто не ты сам. Принцип абсолютного повиновения - один из главных в любом монастыре, да только ли в монастыре? И в армии тоже, а уж более всего - в концлагере. Значит, можно предположить, что идеальные условия для избавления от своего "я", мешающего благодати, я нашел бы, будь я заключенным такого лагеря. Тем не менее не хотелось бы заниматься демагогией, все же есть разница между добровольным абсолютным подчинением и подчинением принудительным.
Ученик должен быть слепо послушен мастеру. Но кому должен быть слепо послушен мастер? Ответ: мастер послушен не кому-то, но чему-то, некоей внеличностной сущности, он непосредственно общается с надличностными, божественными силами, как бы мы их ни понимали. Стало быть, надо верить, во-первых, что такие силы существуют и, во-вторых, что данный мастер действительно их наместник на земле.
Есть ли способ проверить мастера на подлинность? Разоблачить шарлатана, убедиться в подлинности "настоящего"? Если даже и есть, то кто может это проверить? Ученик наверняка нет, поскольку ученик должен доверять мастеру безоговорочно. Некто извне системы, беспристрастный дилетант? Опять-таки - нет, поскольку он не принадлежит системе, значит, по своей дилетантской природе является скептиком. Другой мастер? Но кто проверит этого проверяющего?
Следовательно, все основано на вере. Именно верой обусловлено подчинение. Но вера - факт внутренний, психический, in pecto, тогда как подчинение проявляется в действиях и событиях внешней жизни. Ученик выполняет приказ мастера, выполнение приказа влечет за собой последствия в мире событий и фактов. Вопрос о подчинении неминуемо подводит нас к вопросу о власти, поскольку власть и подчинение - неразлучная пара: нет одного без другого.
Мастер обладает властью. На что он ее употребляет? Приказывает ли ученику то да се только во имя его духовного блага или же - как знать - из собственной корысти, пусть даже не материальной, а ради самого наслаждения властью? Не изгоняет ли он из ученика его личность для того только, чтобы заполнить своей личностью? Для того ли я должен отказаться от себя, чтобы кто-то другой в меня вселился? Неужели моему "я" суждено исчезнуть лишь ради того, чтобы чье-то удвоилось?
До чего охотно люди отказываются от самих себя. Оно и понятно - себя и впрямь нелегко выносить. Толпы ищут пророка, но чаще находят фюрера. Найдя его, они обретают счастье. Тревожный симптом: несколько сотен самоубийц (недавний случай с американской сектой) умирали в экстазе - как смертью, так и экстазом они были обязаны своему духовному вождю, который для непосвященных был просто жалким паяцем. Прежде чем покончить с собой, самоубийцы убили еще нескольких человек, так уж случилось, что больше не успели. Другие верующие вообще больше склонны убивать, нежели кончать жизнь самоубийством. Когда этих других миллионы - они убивают миллионы. Созданные ими государства и системы опираются на веру; предводительствуемые фюрерами, верующие объявляют их пророками. Себе они не принадлежат, поскольку всецело преданы фюреру и счастливы тем особым счастьем, которое оборачивается катастрофой для других, пока для них самих не кончится катастрофой.
Я - на свой страх и риск - предпочитаю не иметь понятия о том, как следует жить, чем получать инструкции из чужих рук. Пускай неудобно, зато не так опасно - и для меня, и для окружающих. С этим трудно жить, но, по крайней мере, от этого не умирают.
Терзанья неприкаянной души
Мне всегда хотелось повстречать святого старца, который научил бы меня жить. Но так я его и не встретил. А ведь живу-то уже довольно долго, да и по миру поскитался.
А может, я его встречал, и не раз, но он, завидев меня, притворялся кем-то другим? Так почему же он не хотел иметь со мной дела? Почему прятался? Может, глаза мои не замечают святости там, где ее видят другие?
Уж в чем, в чем, а в святых-то старцах недостатка нет. Кое-кто из них даже в газетах о себе объявляет. Люди, не зная, как жить, ищут учителей, и те являются им во множестве. Так же, как в любом другом ремесле, в области духа есть скрытые шарлатаны и подлинные мастера. Говорят, мастеров распознают по особым флюидам, которые от них исходят и влияют на других.
Особенность этих флюидов в том, что с их помощью они порабощают окружающих. Не стану отрицать, что такое возможно, однако уверяю, что на себе ничего подобного не испытал. И даже чувствую себя слегка обделенным оттого, что не имею такого опыта, - а ведь он есть, конечно, правда, не у всех, но у многих, если верить многочисленным свидетельствам.
Уж настолько-то я дело знаю - всякий, кто причастен к культуре, не может этого совсем не знать, ведь это вещи общеизвестные, так вот догадываюсь, что мне ответят:
- Не испытал, потому что не хочешь от себя отказаться. Ты слишком собой переполнен, чересчур в себе закоснел, чтобы флюиды проникли в тебя. Больно уж ты к своему "я" привязан, чтобы на тебя благодать снизошла. Смири гордыню - тотчас снизойдет.
То-то и оно. А какой самый простой способ избавиться от самого себя? Подчиниться кому-нибудь, кто не ты сам. Принцип абсолютного повиновения - один из главных в любом монастыре, да только ли в монастыре? И в армии тоже, а уж более всего - в концлагере. Значит, можно предположить, что идеальные условия для избавления от своего "я", мешающего благодати, я нашел бы, будь я заключенным такого лагеря. Тем не менее не хотелось бы заниматься демагогией, все же есть разница между добровольным абсолютным подчинением и подчинением принудительным.
Ученик должен быть слепо послушен мастеру. Но кому должен быть слепо послушен мастер? Ответ: мастер послушен не кому-то, но чему-то, некоей внеличностной сущности, он непосредственно общается с надличностными, божественными силами, как бы мы их ни понимали. Стало быть, надо верить, во-первых, что такие силы существуют и, во-вторых, что данный мастер действительно их наместник на земле.
Есть ли способ проверить мастера на подлинность? Разоблачить шарлатана, убедиться в подлинности "настоящего"? Если даже и есть, то кто может это проверить? Ученик наверняка нет, поскольку ученик должен доверять мастеру безоговорочно. Некто извне системы, беспристрастный дилетант? Опять-таки - нет, поскольку он не принадлежит системе, значит, по своей дилетантской природе является скептиком. Другой мастер? Но кто проверит этого проверяющего?
Следовательно, все основано на вере. Именно верой обусловлено подчинение. Но вера - факт внутренний, психический, in pecto, тогда как подчинение проявляется в действиях и событиях внешней жизни. Ученик выполняет приказ мастера, выполнение приказа влечет за собой последствия в мире событий и фактов. Вопрос о подчинении неминуемо подводит нас к вопросу о власти, поскольку власть и подчинение - неразлучная пара: нет одного без другого.
Мастер обладает властью. На что он ее употребляет? Приказывает ли ученику то да се только во имя его духовного блага или же - как знать - из собственной корысти, пусть даже не материальной, а ради самого наслаждения властью? Не изгоняет ли он из ученика его личность для того только, чтобы заполнить своей личностью? Для того ли я должен отказаться от себя, чтобы кто-то другой в меня вселился? Неужели моему "я" суждено исчезнуть лишь ради того, чтобы чье-то удвоилось?
До чего охотно люди отказываются от самих себя. Оно и понятно - себя и впрямь нелегко выносить. Толпы ищут пророка, но чаще находят фюрера. Найдя его, они обретают счастье. Тревожный симптом: несколько сотен самоубийц (недавний случай с американской сектой) умирали в экстазе - как смертью, так и экстазом они были обязаны своему духовному вождю, который для непосвященных был просто жалким паяцем. Прежде чем покончить с собой, самоубийцы убили еще нескольких человек, так уж случилось, что больше не успели. Другие верующие вообще больше склонны убивать, нежели кончать жизнь самоубийством. Когда этих других миллионы - они убивают миллионы. Созданные ими государства и системы опираются на веру; предводительствуемые фюрерами, верующие объявляют их пророками. Себе они не принадлежат, поскольку всецело преданы фюреру и счастливы тем особым счастьем, которое оборачивается катастрофой для других, пока для них самих не кончится катастрофой.
Я - на свой страх и риск - предпочитаю не иметь понятия о том, как следует жить, чем получать инструкции из чужих рук. Пускай неудобно, зато не так опасно - и для меня, и для окружающих. С этим трудно жить, но, по крайней мере, от этого не умирают.