Автор неизвестен
Америку захлестнула волна женской агрессивности, Не без выгоды для дам
Америку захлестнула волна женской агрессивности. Не без выгоды для дам
Уродливая гримаса свободы
Конституция США не освобождает действующего президента страны от ответственности по судебным искам, не свяэанных с исполнением им обязанностей главы государства. Это весьма, неприятное для нынешнего хозяина Белого дома решение было единогласно принято и оглашено недавно членами верховного суда США. Обратиться к вопросу о подсудности главы вашингтонской администрации высшей судебной инстанции лришлось в связи с иском, возбужденным в 1994 году против Билла Клинтона в его родном штате Арканзас некой Полой Джоне, По ее словам, тремя годами ранее она якобы подверглась сексуальным домогательствам со стороны Клинтона, который был тогда губернатором штата. Процессуальное решение высшей судебной инстанции многими в Америке воспринято как сенсация, а адвокаты Джонс поспешили провозгласить его своей триумфальной победой. Однако на самом деле при всей своей бесспорной принципиальной значимости оно не имеет никакого отношения к вопросу о том, обоснован ли данный конкретный иск к президенту. Каждая из сторон продолжает настаивать на своей правоте. Пытаясь не довести дело до суда, президент США уже потратил на адвокатов полтора миллиона долларов, при том что иск Полы Джоне составляет 700 тысяч. Этот случай, как говорится, не из ряда вон. Наоборот, он - во внушительном ряду подобных историй, составляющих целое уродливое явление в американском обществе. Об этом убедительно рассказала в свое время корреспондент еженедельника "Пари Матч" в Лос-Анджелесе Мари-Жизель Ланд-Фюсс.
"О. простите! Надо же 'быть таким идиотом? Как нехорошо с моей стороны!" - лепечет он. Это брюнет лет тридцати пяти. Типичный представитель мира бизнеса. Здесь, на бульваре Уилшир среди небоскребов делового квартала Лос-Анджелеса, он выглядит обычно. На отвороте пиджака-табличка с фамилией и названием компании (американцы как будто все время боятся забыть, кто они). Лицо мужчины из шоколадно-коричневого на глазах делается пепельно-серым, и все это потому, что, выходя из лифта, он наступил мне на ногу. "Ничего сверхстрашного не произошло",-говорю я, считая инцидент исчерпанным. Но он остается неподвижным на фоне гигантского холла: пальмы, фонтаны, серый мрамор. Фигура квадратная, но ноги его плохо держат, дыхание учащенное: "Уверяю вас, это нечаянно, это не предлог, чтобы завязать разговор". Лоб покрывается крупными каплями пота. Что все-такие ним? Сделав шаг к выходу, говорю: "Успокойтесь! Я вам верю". Облегченно вздыхает: "С другой это могло бы плохо обернуться для меня. Очень плохо. По новому законодательству, принятому конгрессом, я мог потерять целое состояние. Ведь здешние женщины в чем угодно готовы видеть сексуальное домогательство".
И это похоже на правду. Каждую неделю печать и телевидение подбрасывают обывателю историю злоключений какой-нибудь "жертвы". То это толстуха Джорджия Кол с недобрым взглядом из-под фуражки с нашивками морского ведомства: она обвиняет своего капитана в "злоупотреблении ненормативной лексикой" и требует с него 50000 долларов компенсации. То Сандра Фостерс, разложившая агрессивные груди поперек первой страницы "Лос-Анджелес таймс": эта кинодива намеревается облегчить карман своего режиссера на 200000 долларов за ежедневные "сексуально ориентированные шутки". А Ронни Скот, кучерявенькая дежурная из гостиницы "Беверли Палмс", ополчилась в утреннем номере "Курьера" на администратора гостиницы: двести пятьдесят тысяч долларов, заявляет она, это минимальная компенсация за ущерб, причиненный ей в течение трех лет "нежелательными прикосновениями".
Откуда у американок эта волна садизма по отношению к мужчинам? В чем причина?
"Пожалуйста, не говорите вашей соседке, что мне понравилась ее фигура, - умоляет меня Рон, - я сказал это просто так, несерьезно". У него тоже паника в глазах и подрагивает голос. Странно воспринимаются такие экивоки со стороны парня с телосложением Шварценеггера. Рон почтальон квартала Западный Голливуд. в котором я живу. В 10 часов, как обычно, он начал обход района. "Понимаете, сейчас не то время, чтобы делать женщинам комплименты. Запросто потеряешь работу, если не схлопочешь что-нибудь похуже, - находит нужным добавить Рон, - женщины пошли на нас войной". Его голос понижается на ступеньку. Могучие руки продолжают извлекать из дюжины почтовых ящиков их содержимое. "Почта, которую я им доставляю последнее время, - это почти исключительно буклеты с рекламой юридических консультаций. Каждую неделю их в нашем городе открывается не менее сотни! - поясняет он. - По новому законодательству денежная компенсация в пользу "жертвы сексуального домогательства" удваивается". Рон сует мне под нос желтую брошюрку "Как возбудить против мужчины дело о сексуальном домогательстве и добиться максимальной выгоды".
Выемка почти закончена. Рои выглядит увереннее. И все же беспокойство не оставляет его: "В конце этой улицы в желтом домике живет один тип. Его зовут Филипп. Поговорите с ним, если вы не верите мне".
Иду к Филиппу. Но он не будет со мной говорить. Ни со мной, ни с кем бы то ни было. "Позавчера повесился. Его нашел телевизионный мастер", - говорит полицейский, толстяк в затемненных очках. Он расположился на веранде деревянного домика в западно-голливудском стиле: кресло-качалка, кактус, предметы индейского искусства. Филипп был архитектором при пляжном комплексе Ньюпорта в 20 километрах от Лос-Анджелеса. Не устоял перед прелестями рыжеволосой коллеги. "В прошлом году она, подала на него в суд, обвинив в сексуальном домогательстве. Филипп потерял работу. Кроме того, ему присудили солидный штраф. Пришлось продать дом. Новые владельцы должны въехать на следующей неделе. "Вот он и сломался, - объясняет полицейский, потирая руки в черных, в масть мотоциклу, перчатках. - Это уже второй такой случай в нашем районе, и, уж конечно, не последний". Тон полицейского начинает меняться: "Суфражистки были просто герлскаутами по сравнению с сегодняшними бабами. Это же настоящие террористки. А главарь у них здесь, в Калифорнии - Красная Глория, адвокат на службе у сатаны". Красная Глория? Слыхала о такой. Говорят, даже президент побаивается ее. Но, в конце концов, чего, собственно, добиваются американки? Они имеют все, что имеют мужчины, и даже больше. Они толпятся на мраморных лестницах университетов Лос-Анджелеса и Стэнфорда и пачками получают дипломы врачей, адвокатов, архитекторов. Они богаты, здоровы, хорошо выглядят, загоревшие, "нааэробиченные". "Таймс" пишет: "Американские женщины выиграли наконец битву за равенство". Так какого им еще рожна?
На бульваре Святой Моники, напротив пивзавода "Стро", сотни три женщин проводят митинг протеста. Нет, они не против пива. Даже не против рекламы пива. Они против рекламы, "провоцирующей мужчин на сексуальные домогательства" (телевидение по заказу администрации каждый день прокручивает ролик: пять сногсшибательных красоток в бикини на сказочном пляже дегустируют пиво "Стро", подмигивая и поводя плечиками: "Ах, как вкусно!"). "Опять на женщину начинают смотреть как на вещь", надрывается расплывшаяся брюнетка. Безразмерные груди чудом умещаются внутри черной тенниски, к которой прикреплена табличка "Кроме матки, у меня есть мозги". Не подозревая, она демонстрирует и качество мозгов: "Это обойдется им в кругленькую сумму, этим подонкам из управления".
Борется и моя соседка с первого этажа, служащая в Музее современного искусства, миниатюрная брюнетка Флер (цветок). Сегодня вечером это имя ей не совсем к лицу. В то время, как двое полицейских негр и белый - "берут в окружение" ее мужа, рыжего здоровяка, она .кричит, переходя на визг: "Скотина! Опять ему приспичило спать со мной! И это уже третий раз за. месяц! Он ухватил меня за талию, пытался втащить в комнату! Ну ничего! Теперь он у меня попляшет! Через суд я вытрясу из этого ублюдка все его сбережения! Завтра же иду к адвокату!". Об "ужасе", через который только что пришлось пройти Флер, можно судить, взглянув на ее мужа: под глазом фонарь, рассеченная бровь кровоточит результат классического применения сковородки, которая валяется тут же на полу.
Лучшего адвоката, чем Красная Глория, Флер не найти. Но с тех пор, как Рейган вручил ей в 1987 году медаль лауреата премии за общественную деятельность, Глория стала в Америке значительной личностью, и встретиться с ней рядовой американке непросто. Она президент Всеамериканской ассоциации женщин. Аудиенции с этой персоной мне пришлось ждать три месяца.
Красная Глория выглядит моложаво. Маленького роста, гладкая, как фарфор, кожа, волосы цвета вороньего крыла, красивые черные глаза. И вся в красном, от платья до туфель-лодочек. "Ах, как это нелегко-быть женщиной в Америке", - вздыхает она, обозначая жестом руки пространство за верандой. - Собственно, что же это такое - сексуальные домогательства? Нежелательные сексуальные авансы. Они могут принимать конкретную форму: прикосновения, касания. Или абстрактную: неуместные шутки, создание напряженной атмосферы на работе или дома..." - как ло учебнику перечисляет Глория. Я думаю о Филиппе в его желтом домике. Мне становится дурно. Те тысячи и тысячи, что женщины требуют за ущерб (какой ущерб?), это рее-таки чрезмерно. Робко высказываю эту мысль. "Чрез-мер-но?" - шипит Красная Глория, принимая вдруг стойку кобры. Какая компенсация может быть чрезмерной, когда речь идет о подобном травматизме? Женщина, подвергнувшаяся сексуальному домогательству, изуродована на всю жизнь. Поговорите с моими клиентками".
Случай с Синцией даже на фоне всего виденного мною представляется патологическим. Это небольшого роста брюнетка. ей 27 лет. На заводе "Мак Фарлах", где она работает, мужчины из, соседнего ателье прикрепили ей на стену вырезку из журнала "Плейбой", а на ней - красотка в костюме Евы: "Я чуть не упала в обморок. Все вдруг как будто покрылось грязью: ателье, машина, я сама". И тогда началось - приступы тоски, страхи, боли в желудке, мигрени. Эти ужасные мигрени, - стонет Синция на больничной койне в клинике святого Винсент-де-Поля, - мне от них никогда не избавиться. Едва ли я смогу теперь работать. А уж принимать лекарства придется до конца жизни". Она намеревается предъявить заводу иск на два миллиона долларов за нанесенный ей ущерб.
Еще одна клиентка Красной Глории - служащая Индустриального банка знойно-рыжая Пэм. С ее точки зрения, 200000 долларов, что она требует от своего бывшего патрона, будет для него "самой эффективной терапией". "Согласна, это огромная сумма, но она адекватна нанесенной мне травме", - добавляет она. На фоне огненной шевелюры ее лицо кажется бледным. На отвороте пиджака из серой ткани (она одевается по-мужски, чтобы не привлекать внимание "самцов") табличка: "Если я говорю "нет", значит, нет". Травмирующее действие на Пэм оказывают " сигналы" или "знаки". Какие сигналы? Знаки чего? Сексуального домогательства, разумеется. На работе - это послания на экране ее компьютера: "Мне надо с вами поговорить. Давайте позавтракаем вместе". Записки под щетками ее голубой "Хонды"; "Как насчет бокала вина сегодня вечером?". Ну а последний "знак" полгода тому назад был для Пэм, что называется, началом конца. Так что же это был за "знак"? Дрожащая рука не может удержать пиццу. Рот, обезображенный гримасой ужаса и отвращения, в конце концов выдавливает мне в ухо: "Я вас люблю". Записка были прикреплена к ветровому стеклу "Хонды". После этого Пэм вынуждена была провести три месяца в психиатрической лечебнице.
10 сентября на заседании верховного суда, проходившего во Двоце правосудия Лос-Анджелеса, Пэм выиграла свой процесс, а вместе с ним и 200000 долларов за "посягательство на душевное здоровье".
Еще полдюжины клиенток Красной Глории изливают мне свои травмированные души. У всех одно и то же. Та же ненависть во взгляде, когда речь идет об "этих типах". Та же интонация скрытого торжества в голосе, когда они утверждают, что они-"жертвы". Та же напряженная артикуляция искривленного рта, выкрикивающего, как заклинания, что лучшая терапия-это вытрясти побольше долларов из "этого типа".
Почему так? Что лежит в основе этого уродливого явления? Ответ дает журналист из Иллинойса Чарльз Сайкс в книге "Нация жертв". По его мнению, Америка превращается в страну людей, считающих себя жертвами несправедливых преследований. Согласно их образу мышления, во всем, что не ладится в жизни, непременно кто-то виноват: семья, воспитание, климат, политика, пища. Короче говоря, неважно кто или что, но только не они сами. Поскольку в жизни что-то не получается почти у всех, то и выходит, что практически все считают себя жертвами, для женщин такая позиция оказывается не только психологически комфортной, но и выгодной. Помимо как с неба свалившихся тысяч долларов можно, при некоторой доле везения, попасть в качестве почетной гостьи в очередной телевыпуск Донахыо или даже совершить бесплатное турне по Штатам с проживанием в мотелях высшего разряда с рассказами о своих злоключениях на вечерних встречах с женской общественностью, что для истерзанного неурядицами сердца может быть отраднее спектакля женской аудитории, заливающейся слезами в коллективном сeансе сочувствия и солидарности?
И что же? Все теперь ясно с американками? Думается, что нет. Что больше всего шокирует в феномене женской агрессивности, охватившей взрывным образом американское общество, так это иррациональная противоестественность. Поэтому рациональный взгляд Сайкса едва ли является последним словом в объяснении этого уродливого явления.
Уродливая гримаса свободы
Конституция США не освобождает действующего президента страны от ответственности по судебным искам, не свяэанных с исполнением им обязанностей главы государства. Это весьма, неприятное для нынешнего хозяина Белого дома решение было единогласно принято и оглашено недавно членами верховного суда США. Обратиться к вопросу о подсудности главы вашингтонской администрации высшей судебной инстанции лришлось в связи с иском, возбужденным в 1994 году против Билла Клинтона в его родном штате Арканзас некой Полой Джоне, По ее словам, тремя годами ранее она якобы подверглась сексуальным домогательствам со стороны Клинтона, который был тогда губернатором штата. Процессуальное решение высшей судебной инстанции многими в Америке воспринято как сенсация, а адвокаты Джонс поспешили провозгласить его своей триумфальной победой. Однако на самом деле при всей своей бесспорной принципиальной значимости оно не имеет никакого отношения к вопросу о том, обоснован ли данный конкретный иск к президенту. Каждая из сторон продолжает настаивать на своей правоте. Пытаясь не довести дело до суда, президент США уже потратил на адвокатов полтора миллиона долларов, при том что иск Полы Джоне составляет 700 тысяч. Этот случай, как говорится, не из ряда вон. Наоборот, он - во внушительном ряду подобных историй, составляющих целое уродливое явление в американском обществе. Об этом убедительно рассказала в свое время корреспондент еженедельника "Пари Матч" в Лос-Анджелесе Мари-Жизель Ланд-Фюсс.
"О. простите! Надо же 'быть таким идиотом? Как нехорошо с моей стороны!" - лепечет он. Это брюнет лет тридцати пяти. Типичный представитель мира бизнеса. Здесь, на бульваре Уилшир среди небоскребов делового квартала Лос-Анджелеса, он выглядит обычно. На отвороте пиджака-табличка с фамилией и названием компании (американцы как будто все время боятся забыть, кто они). Лицо мужчины из шоколадно-коричневого на глазах делается пепельно-серым, и все это потому, что, выходя из лифта, он наступил мне на ногу. "Ничего сверхстрашного не произошло",-говорю я, считая инцидент исчерпанным. Но он остается неподвижным на фоне гигантского холла: пальмы, фонтаны, серый мрамор. Фигура квадратная, но ноги его плохо держат, дыхание учащенное: "Уверяю вас, это нечаянно, это не предлог, чтобы завязать разговор". Лоб покрывается крупными каплями пота. Что все-такие ним? Сделав шаг к выходу, говорю: "Успокойтесь! Я вам верю". Облегченно вздыхает: "С другой это могло бы плохо обернуться для меня. Очень плохо. По новому законодательству, принятому конгрессом, я мог потерять целое состояние. Ведь здешние женщины в чем угодно готовы видеть сексуальное домогательство".
И это похоже на правду. Каждую неделю печать и телевидение подбрасывают обывателю историю злоключений какой-нибудь "жертвы". То это толстуха Джорджия Кол с недобрым взглядом из-под фуражки с нашивками морского ведомства: она обвиняет своего капитана в "злоупотреблении ненормативной лексикой" и требует с него 50000 долларов компенсации. То Сандра Фостерс, разложившая агрессивные груди поперек первой страницы "Лос-Анджелес таймс": эта кинодива намеревается облегчить карман своего режиссера на 200000 долларов за ежедневные "сексуально ориентированные шутки". А Ронни Скот, кучерявенькая дежурная из гостиницы "Беверли Палмс", ополчилась в утреннем номере "Курьера" на администратора гостиницы: двести пятьдесят тысяч долларов, заявляет она, это минимальная компенсация за ущерб, причиненный ей в течение трех лет "нежелательными прикосновениями".
Откуда у американок эта волна садизма по отношению к мужчинам? В чем причина?
"Пожалуйста, не говорите вашей соседке, что мне понравилась ее фигура, - умоляет меня Рон, - я сказал это просто так, несерьезно". У него тоже паника в глазах и подрагивает голос. Странно воспринимаются такие экивоки со стороны парня с телосложением Шварценеггера. Рон почтальон квартала Западный Голливуд. в котором я живу. В 10 часов, как обычно, он начал обход района. "Понимаете, сейчас не то время, чтобы делать женщинам комплименты. Запросто потеряешь работу, если не схлопочешь что-нибудь похуже, - находит нужным добавить Рон, - женщины пошли на нас войной". Его голос понижается на ступеньку. Могучие руки продолжают извлекать из дюжины почтовых ящиков их содержимое. "Почта, которую я им доставляю последнее время, - это почти исключительно буклеты с рекламой юридических консультаций. Каждую неделю их в нашем городе открывается не менее сотни! - поясняет он. - По новому законодательству денежная компенсация в пользу "жертвы сексуального домогательства" удваивается". Рон сует мне под нос желтую брошюрку "Как возбудить против мужчины дело о сексуальном домогательстве и добиться максимальной выгоды".
Выемка почти закончена. Рои выглядит увереннее. И все же беспокойство не оставляет его: "В конце этой улицы в желтом домике живет один тип. Его зовут Филипп. Поговорите с ним, если вы не верите мне".
Иду к Филиппу. Но он не будет со мной говорить. Ни со мной, ни с кем бы то ни было. "Позавчера повесился. Его нашел телевизионный мастер", - говорит полицейский, толстяк в затемненных очках. Он расположился на веранде деревянного домика в западно-голливудском стиле: кресло-качалка, кактус, предметы индейского искусства. Филипп был архитектором при пляжном комплексе Ньюпорта в 20 километрах от Лос-Анджелеса. Не устоял перед прелестями рыжеволосой коллеги. "В прошлом году она, подала на него в суд, обвинив в сексуальном домогательстве. Филипп потерял работу. Кроме того, ему присудили солидный штраф. Пришлось продать дом. Новые владельцы должны въехать на следующей неделе. "Вот он и сломался, - объясняет полицейский, потирая руки в черных, в масть мотоциклу, перчатках. - Это уже второй такой случай в нашем районе, и, уж конечно, не последний". Тон полицейского начинает меняться: "Суфражистки были просто герлскаутами по сравнению с сегодняшними бабами. Это же настоящие террористки. А главарь у них здесь, в Калифорнии - Красная Глория, адвокат на службе у сатаны". Красная Глория? Слыхала о такой. Говорят, даже президент побаивается ее. Но, в конце концов, чего, собственно, добиваются американки? Они имеют все, что имеют мужчины, и даже больше. Они толпятся на мраморных лестницах университетов Лос-Анджелеса и Стэнфорда и пачками получают дипломы врачей, адвокатов, архитекторов. Они богаты, здоровы, хорошо выглядят, загоревшие, "нааэробиченные". "Таймс" пишет: "Американские женщины выиграли наконец битву за равенство". Так какого им еще рожна?
На бульваре Святой Моники, напротив пивзавода "Стро", сотни три женщин проводят митинг протеста. Нет, они не против пива. Даже не против рекламы пива. Они против рекламы, "провоцирующей мужчин на сексуальные домогательства" (телевидение по заказу администрации каждый день прокручивает ролик: пять сногсшибательных красоток в бикини на сказочном пляже дегустируют пиво "Стро", подмигивая и поводя плечиками: "Ах, как вкусно!"). "Опять на женщину начинают смотреть как на вещь", надрывается расплывшаяся брюнетка. Безразмерные груди чудом умещаются внутри черной тенниски, к которой прикреплена табличка "Кроме матки, у меня есть мозги". Не подозревая, она демонстрирует и качество мозгов: "Это обойдется им в кругленькую сумму, этим подонкам из управления".
Борется и моя соседка с первого этажа, служащая в Музее современного искусства, миниатюрная брюнетка Флер (цветок). Сегодня вечером это имя ей не совсем к лицу. В то время, как двое полицейских негр и белый - "берут в окружение" ее мужа, рыжего здоровяка, она .кричит, переходя на визг: "Скотина! Опять ему приспичило спать со мной! И это уже третий раз за. месяц! Он ухватил меня за талию, пытался втащить в комнату! Ну ничего! Теперь он у меня попляшет! Через суд я вытрясу из этого ублюдка все его сбережения! Завтра же иду к адвокату!". Об "ужасе", через который только что пришлось пройти Флер, можно судить, взглянув на ее мужа: под глазом фонарь, рассеченная бровь кровоточит результат классического применения сковородки, которая валяется тут же на полу.
Лучшего адвоката, чем Красная Глория, Флер не найти. Но с тех пор, как Рейган вручил ей в 1987 году медаль лауреата премии за общественную деятельность, Глория стала в Америке значительной личностью, и встретиться с ней рядовой американке непросто. Она президент Всеамериканской ассоциации женщин. Аудиенции с этой персоной мне пришлось ждать три месяца.
Красная Глория выглядит моложаво. Маленького роста, гладкая, как фарфор, кожа, волосы цвета вороньего крыла, красивые черные глаза. И вся в красном, от платья до туфель-лодочек. "Ах, как это нелегко-быть женщиной в Америке", - вздыхает она, обозначая жестом руки пространство за верандой. - Собственно, что же это такое - сексуальные домогательства? Нежелательные сексуальные авансы. Они могут принимать конкретную форму: прикосновения, касания. Или абстрактную: неуместные шутки, создание напряженной атмосферы на работе или дома..." - как ло учебнику перечисляет Глория. Я думаю о Филиппе в его желтом домике. Мне становится дурно. Те тысячи и тысячи, что женщины требуют за ущерб (какой ущерб?), это рее-таки чрезмерно. Робко высказываю эту мысль. "Чрез-мер-но?" - шипит Красная Глория, принимая вдруг стойку кобры. Какая компенсация может быть чрезмерной, когда речь идет о подобном травматизме? Женщина, подвергнувшаяся сексуальному домогательству, изуродована на всю жизнь. Поговорите с моими клиентками".
Случай с Синцией даже на фоне всего виденного мною представляется патологическим. Это небольшого роста брюнетка. ей 27 лет. На заводе "Мак Фарлах", где она работает, мужчины из, соседнего ателье прикрепили ей на стену вырезку из журнала "Плейбой", а на ней - красотка в костюме Евы: "Я чуть не упала в обморок. Все вдруг как будто покрылось грязью: ателье, машина, я сама". И тогда началось - приступы тоски, страхи, боли в желудке, мигрени. Эти ужасные мигрени, - стонет Синция на больничной койне в клинике святого Винсент-де-Поля, - мне от них никогда не избавиться. Едва ли я смогу теперь работать. А уж принимать лекарства придется до конца жизни". Она намеревается предъявить заводу иск на два миллиона долларов за нанесенный ей ущерб.
Еще одна клиентка Красной Глории - служащая Индустриального банка знойно-рыжая Пэм. С ее точки зрения, 200000 долларов, что она требует от своего бывшего патрона, будет для него "самой эффективной терапией". "Согласна, это огромная сумма, но она адекватна нанесенной мне травме", - добавляет она. На фоне огненной шевелюры ее лицо кажется бледным. На отвороте пиджака из серой ткани (она одевается по-мужски, чтобы не привлекать внимание "самцов") табличка: "Если я говорю "нет", значит, нет". Травмирующее действие на Пэм оказывают " сигналы" или "знаки". Какие сигналы? Знаки чего? Сексуального домогательства, разумеется. На работе - это послания на экране ее компьютера: "Мне надо с вами поговорить. Давайте позавтракаем вместе". Записки под щетками ее голубой "Хонды"; "Как насчет бокала вина сегодня вечером?". Ну а последний "знак" полгода тому назад был для Пэм, что называется, началом конца. Так что же это был за "знак"? Дрожащая рука не может удержать пиццу. Рот, обезображенный гримасой ужаса и отвращения, в конце концов выдавливает мне в ухо: "Я вас люблю". Записка были прикреплена к ветровому стеклу "Хонды". После этого Пэм вынуждена была провести три месяца в психиатрической лечебнице.
10 сентября на заседании верховного суда, проходившего во Двоце правосудия Лос-Анджелеса, Пэм выиграла свой процесс, а вместе с ним и 200000 долларов за "посягательство на душевное здоровье".
Еще полдюжины клиенток Красной Глории изливают мне свои травмированные души. У всех одно и то же. Та же ненависть во взгляде, когда речь идет об "этих типах". Та же интонация скрытого торжества в голосе, когда они утверждают, что они-"жертвы". Та же напряженная артикуляция искривленного рта, выкрикивающего, как заклинания, что лучшая терапия-это вытрясти побольше долларов из "этого типа".
Почему так? Что лежит в основе этого уродливого явления? Ответ дает журналист из Иллинойса Чарльз Сайкс в книге "Нация жертв". По его мнению, Америка превращается в страну людей, считающих себя жертвами несправедливых преследований. Согласно их образу мышления, во всем, что не ладится в жизни, непременно кто-то виноват: семья, воспитание, климат, политика, пища. Короче говоря, неважно кто или что, но только не они сами. Поскольку в жизни что-то не получается почти у всех, то и выходит, что практически все считают себя жертвами, для женщин такая позиция оказывается не только психологически комфортной, но и выгодной. Помимо как с неба свалившихся тысяч долларов можно, при некоторой доле везения, попасть в качестве почетной гостьи в очередной телевыпуск Донахыо или даже совершить бесплатное турне по Штатам с проживанием в мотелях высшего разряда с рассказами о своих злоключениях на вечерних встречах с женской общественностью, что для истерзанного неурядицами сердца может быть отраднее спектакля женской аудитории, заливающейся слезами в коллективном сeансе сочувствия и солидарности?
И что же? Все теперь ясно с американками? Думается, что нет. Что больше всего шокирует в феномене женской агрессивности, охватившей взрывным образом американское общество, так это иррациональная противоестественность. Поэтому рациональный взгляд Сайкса едва ли является последним словом в объяснении этого уродливого явления.