Ника Батхен
Белая Королева

   …When the night is cloudy
   There is still a light that shines on me.
   Shine until tomorrow,
   Let it be…

   Она сидела у зеркала, с отвращением глядя на свое отражение. Баночки с гримом толпились на туалетном столике, накладки и линзы прятались в мутных флаконах, парик висел на крючке. В резной раме красовалась цветущая физиономия – пышные кудри, розовые щеки, белые зубы. Что сказала бы миссис Гардинер, бедная миссис Гардинер, у которой румяна давно уже не держались на разлагающемся лице? Как взволнованно раскудахтались бы посетительницы лучшего в Лондоне магазина готового платья, на разные голоса взывая «констебль», «констебль»! Шарлотта Брэн представила себе пару скелетов в синих мундирах, патрульных с Голуэй-стрит, которые врываются в магазин, чтобы арестовать «живчика», незаконно проникшего в Большой Лондон, вообразила выражение лица хозяйки, опрокинутые в пыль манекены, и расхохоталась до слез. В двадцать лет легко веселиться… Но не тогда, когда с ног до головы обмазываешься жиром тухлого мертвеца, чернишь зубы, лепишь на щеки липкую кожу, вставляешь в глаза желтые линзы, прячешь волосы под свалявшимся париком.
   Девушка надела перчатки, подтягивающие пальцы к ладони, придала лицу выражение тупого безразличия и удовлетворенно вздохнула – теперь она в точности походила на большинство жителей туманного Альбиона. Ах, нет – шнурок из волос колдуньи, продетый в глазницы черепа гробовой мыши, – чтобы ни один колокольчик не зазвенел и каменный пес не взвыл, возвещая тревогу. Она – зомби-мэм, сохранившая разум и силы, регулярно проходящая ритуалы ревитализации, симпатичная и обаятельная (Шарлотта раздвинула в улыбке синие губы) – хоть замуж за зомби-лорда, если тому вдруг опротивеют леди в атласных бинтах и ароматических смолах. …Бабушка говорила: «Лондон не изменился, просто гниль из людей вышла наружу». Может, бабушка была и права.
   В подъезде было скользко, темно и сыро. Шарлотта осторожно спустилась вниз. На площадке первого этажа копошился бомж – окончательно потерявший разум, разлагающийся на глазах зомбак. Неопасен, но пахнет… Невозмутимая Шарлотта дернула за дверной колокольчик два раза, вызывая констебля – пусть увезут эту пакость. Ей пора на работу.
   Рикши толпились в сквере, наперебой выхваливая свои коляски, там же крутились продавцы пирожков и пива. Кэб, влекомый лошадиным скелетом, протащился в сторону набережной – но разве может скромная продавщица позволить себе нанять кэб? Будь погода немного более скверной, Шарлотта бы села к рикше, но сквозь облака просвечивала безмятежная луна. Время еще есть.
   По Кесингтон-лэйн, затем по Кемпсфорд-роуд, мимо ресторанчика дядюшки Могуса, на Уилкотт-стрит – если не глазеть по сторонам, можно успеть за полчаса до открытия магазина и сделать вид, что уже позавтракала. Шарлотта изо всех сил старалась кушать вместе с миссис Гардинер и Джоанной, второй продавщицей, но всякий раз боялась, что ее стошнит прямо на кухне.
   Вдоль Ренфри-роуд, гомоня и приплясывая, двигалась толпа зомби-мэнов и зомби-мэм, четыре мощных скелета несли на плечах носилки с колдуньей – жрицы Викка были единственными, кому дозволялось покидать Вестминстер-гетто, готовясь к ритуалу Черной Королевы. Из окон высовывались зеваки, одобрительно улыбались прохожие, и только вороны, жирные лондонские вороны, не проявляли никакого почтения к религиозной процессии.
   На всякий случай Шарлотта остановилась на перекрестке, пропуская шествие. Она опасалась толпы – амулет амулетом, но не дай Мрак, она поскользнется или поранится. Зомби хмелеют от запаха свежей крови, человека они разорвут мгновенно. Девочкой, в гетто ей приходилось прятаться от Охоты и видеть страшную трапезу. Впрочем, смерть от лап мертвецов казалась милосердной по сравнению с ритуалом. Когда мать умерла, отец продал младшую дочь в Дом Викка. Он так и сказал: «Оливия сильная, она прокормит семью. А у тебя будет два-три года безопасной и сытой жизни – не так уж мало, детка?» Тогда она ненавидела щербатого старика, его потную лысину и кривые, дрожащие пальцы. Теперь простила. Когда по гетто прошла эпидемия трупной заразы, отец вовремя покончил с собой. А красотка сестра стала зомби – даже не мэм, тупой бродяжкой в Сохо, согласной на все ради пищи.
   Годы в Доме запомнились одним сплошным липким кошмаром. Для ритуала нужны были лучшие девственницы – здоровые, красивые и полнокровные. В дортуарах ютилось до двух десятков девочек, жрицы кормили их трижды в день, заставляли мыться, гулять, бегать, играть с мячом. Если девочка заболевала, упрямилась или теряла красоту, она исчезала. Если доживала до первых месячных – умирала на алтаре такой смертью, о которой даже подумать страшно. Когда жрица во время купания с довольным смешком указала воспитаннице на нежные волоски внизу живота, Шарлотта сбежала в ту же ночь. Она не спаслась бы – если бы не старуха Пегготти…
   Из детских воспоминаний девушку мгновенно выдернуло чье-то прикосновение, торопливое и весьма искусное. Шарлотте самой случалось подрезать кошельки – и на улицах, и в магазине у зазевавшихся зомби-мэм, а то и занятых примерками леди. Поэтому она подождала, когда воришка запустит лапу в карман жакета, и вцепилась в его запястье железной хваткой.
   Пальцы были горячими. Потными и горячими. «Выдаст, сволочь!» Шарлотта обернулась и прочла ту же мысль на чумазом лице воришки. Будь при ней нож, а вокруг меньше голодных глаз, она бы, пожалуй, выпустила паршивцу кишки. Но средь бела дня, рискуя потерять работу? Нет уж, увольте.
   – Проваливай, мразь! – одними губами прошептала Шарлотта. – Проваливай к себе в гетто!
   Воришка вздрогнул, попробовал улыбнуться, сверкнул зубами – любой идиот признает в нем «живчика». Девушка поняла, что все еще сжимает пальцы, и расслабила руку.
   – Вы такая добрая, мэм! Простите, мне просто не хватало на хлеб. У нас голодают.
   Эти сказки маленькая Шарлотта сама повторяла жалостным голосом, когда ее ловили за руку на воровстве. Жрать ей хотелось всегда, а верили редко.
   – Ты действительно голоден?
   – Да, мэм.
   – Возьми, ешь.
   В свертке был ее, Шарлотты, обед – хороший хаггис не отличишь от мертвецкой пищи. Мальчишка вгрызся в бараний рубец, зарываясь в пакет лицом, как собака. И вправду голоден. Скажу миссис Гардинер, что у меня нынче разгрузочный день…
   – Постойте, мэм. Вот, прочтите! – отчаянно шепнул воришка и всунул ей в карман какой-то бумажный комок. – Приходите на собрание, обязательно, Сотер любит вас!
   До магазина Шарлотта почти бежала. Разрази Мрак, если бы эту встречу засек констебль, они оба пожалели бы, что еще живы. Миссис Гардинер задержалась, к ее приходу Шарлотта уже успела прибраться и встретила хозяйку с модной шляпкой в руках – отпоролась оборка, надо подшить. Умиленная трудолюбием, зомби-мэм ущипнула за щечку свою лучшую продавщицу и пообещала поднять зарплату. Жаль, забудет.
   Ночь прошла как обычно, магазин не терял популярности. Зомби-мэм толпились у полок и вешалок, норовя потрогать модный наряд, оставляя противные пятна на ярких тканях. Леди из новых, не торгуясь, купила шляпку и оставила два медяка на чай. Вторая продавщица, Джоанна, двигалась чересчур медленно, а под вечер и вовсе упала – начали отгнивать хрящи в коленных суставах, а денег на ревитализацию у бедняжки, увы, не накопилось. Миссис Гардинер собственноручно растерла больную, отправила домой, а потом, вздохнув, велела Шарлотте после работы заглянуть в контору на Шелдон-роуд, оставить заявку на новую продавщицу. Сама она проходила ревитализцию дважды в год и умирать не планировала. Шарлотта покорно кивала в ответ на тираду о легкомысленной молодежи. Больше всего на свете ей хотелось плеснуть керосином в одутловатое, покрытое черными пятнами лицо хозяйки, а потом бросить спичку… поджечь каждого тупого, смердящего мертвяка в городе, чтобы воздух наконец-то очистился!!!
   Потупив взор, Шарлотта, как всегда в конце рабочего дня, прошлась по залу с губкой, стирая с полок слизистые следы и гнилую сукровицу. Миссис Гардинер дождалась, когда продавщица закончит работу, похвалила еще раз за усердие, собственноручно поправила ей капор. Потом заперла дверь на большой амбарный замок и удалилась, неуклюже раскачиваясь. Проводив хозяйку ненавидящим взглядом, Шарлотта раскрыла зонтик – накрапывало, дождь мог повредить грим. До конторы было минут двадцать пешком – далековато по сумеркам, но не страшно.
   Зомби-мэн очутился рядом так неожиданно, словно возник из лондонского тумана. Милосердная белесая морось скрадывала признаки разложения, а при жизни мэн, наверное, был красавчиком. Стройный, широкоплечий, кудрявый, зубы все еще целы, и нос не провалился. Жаль его.
   Пристальный взгляд Шарлотты был истолкован неверно. Совершенно человеческим жестом пригладив кудри, зомби-мэн протянул даме руку:
   – Привет! Я Майк. Давно наблюдал за тобой сквозь витрину – ты милая. Хочешь пройтись со мной?
   И голос не шепелявый. На всякий случай Шарлотта принюхалась… Нет, зомбак, просто свежий.
   – Я бы рада прогуляться, дружок, но хозяйка больно строга – застукает меня с кавалером, уволит.
   – Правда? – уныло уточнил мэн.
   – Забери меня Мрак! – подтвердила Шарлотта и прибавила шагу, отгородившись зонтом от кавалера. Лучше сдохнуть, чем спать с мертвецом. Она не делала этого и с живыми людьми тоже, даже не целовалась. Старая Пегготти повторяла, хрипя и кашляя: «Слышь, ты, держись от мужиков подальше! Все они сволочи, все только и ждут, чтобы надуть тебе пузо, прикарманить деньжонки и дернуть к другой дуре!» Шарлотта усвоила уроки сполна. Хочешь выжить – будь одиночкой, не поворачивайся к людям спиной и никому на этом свете не доверяй. Шарлотта не сомневалась, что Пегготти тоже предала бы ее, просто для слепнущей ведьмы девчонка, которой некуда деться, была нужней денег. После смерти старухи она не якшалась ни с кем, ни одна живая душа не переступала порога ее клетушки. Ее личной берлоги, где стояла кровать и висела одежда, пыхтела запрещенная спиртовка, красовалось резное зеркало. Где можно было запирать дверь и не бояться, что кто-то тебя потревожит. Где было безопасно – и холодно, всегда холодно.
   Чтобы подсластить грусть, Шарлотта пошарила в карманах жакета – в одном из них просто обязана была заваляться конфетка, каменно-жесткий леденец со вкусом лакрицы. В левом кармане брякали ключи и перекатывалась мелочь. В правом под пальцами смялся комок бумаги. Шарлотта вспомнила утреннего воришку, и ей стало любопытно. Собираться толпой считалось преступлением, даже худшим, чем выходить за пределы гетто, зомби-лорды, обычно снисходительные к людским проступкам, карали ослушников без жалости. Впрочем, двум смертям не бывать. Подойдя к сияющей мертвенным светом витрине маркета, девушка разгладила комок бумаги и попыталась прочесть написанное. Чтица из нее была аховая – мать с грехом пополам обучила ее грамоте. Но разобрать удалось – собрания проводились в развалинах Сен-Мартина, в подвале, бывшем бомбоубежище. Недалеко от гетто. Зато дорога лежит вдоль набережной. И вот-вот рассветет… Нашарив леденец в потайном нагрудном кармашке, Шарлотта решительно развернулась – контора по найму может и подождать.
   По утрам в городе становилось спокойнее. Мертвецы не слишком боялись дневного света, но не любили его. Да и Темза их не привлекала. Набережная тянулась вдоль заброшенных, мрачных кварталов, в трещинах камня пробивалась трава, угрожающе нависал над домами остов огромного колеса обозрения. Бабушка рассказывала, что девочкой еще успела прокатиться на нем, разглядеть город с высоты птичьего полета. Порыв ветра ударил в зонт, Шарлотта представила, что летит на нем, поднимается над унылыми крышами… Лишь Королевы Вуду умели ненадолго отрываться от земли. А еще чайки и вороны. Целая стая вспорхнула в воздух, разноголосо и гневно крича – какой-то зомбак нашел последний приют прямо у треснувшего парапета и птицы поедали его, не дожидаясь, пока бедняга перестанет шевелиться. Шарлотте стало не по себе, она ускорила шаг, поудобней перехватив зонтик.
   Обезглавленный шпиль собора Сен-Мартина виднелся издалека. Огромное здание выглядело пустым, с колонн осыпалась штукатурка, из окон повылетали стекла, на ступенях громоздились груды мусора, валялись разрозненные кости, какие-то мокрые тряпки. Ни единой души. Озадаченная Шарлотта два раза обошла руины, приглядываясь и прислушиваясь. Наконец она ощутила острый запах дыма – где-то жгли восковые свечи. Остальное было делом техники. Тяжелая, ржавая дверь выглядела вросшей в бетон, но тепло шло именно оттуда. Ни звонков, ни колокольчиков у входа не висело. Не задумываясь, Шарлотта приложила к двери ладони. Что-то заскрежетало, створка медленно отползла в сторону, открывая скудно освещенную лестницу, ведущую вниз. Спускаясь, Шарлотта не удержалась от любимого баловства – прикоснуться к живому огню, ощутить мимолетный жар. Дверь за ее спиной поползла назад, но возвращаться не было смысла.
   Из подвала донеслось нестройное пение – мужские и женские голоса выводили, кто как умел:
 
When I find myself in times of trouble
Mother Mary comes to me
Speaking words of wisdom
Let it be…
 
   Ослабев, Шарлотта опустилась на ступеньки, крик заполнил ей рот, сердце заколотилось. Эту песню по ночам пела мама, обещая раз за разом – все будет хорошо, смерть не достанет их, мертвецы не постучат в окна, хватит хлеба, любви и тепла, и она никогда не уйдет, не оставит своих дочурок, никогда-никогда не уйдет. Это была мамина песня, никто больше ее не знал.
   Именно такой – изнемогшей, несчастной, кусающей пальцы, чтобы удержать слезы, – увидал девушку Джош. Другой бы бросился утешать, стал бы трогать, размазал грим. Но ему хватило ума не прикасаться к лицу.
   – На собрании все плачут. Если умеют плакать.
   – Отчего? – всхлипнув, спросила Шарлотта.
   – Оттого, что сердца открыты, и все раны в них тоже открыты, а прикасаться к ним больно. Понимаешь?
   Шарлотта кивнула. Она вдруг показалась себе невыносимо грязной рядом с этим высоким, нарядным парнем. Даже в сумерках было видно, что рубашка у него белая, волосы чистые, а щеки аккуратно выбриты… или борода еще не растет?
   – Пойдем к людям?
   Не дожидаясь ответа, Джош взял ее за руку и повел вниз, к гудящему рою человеческих голосов. В освещенном прямоугольном зале толпилось человек сорок – подростки, старики, женщины, несколько молодых парней в таких же белых рубашках. Мужчина в черном наряде, похожем на платье, стоял лицом к остальным:
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента