Ольга Фаор
Первый снег
Глэкири ар-Эшшанг.
13 октября 838 г.
Высокое искусство списывания и изготовления шпаргалок есть неотъемлемое право и, честно говоря, в некотором роде обязанность любого студиозуса. Даже ежели ты и не совсем студиозус и прочие выученики разных там Высоких Академий и Королевских Университетов тебя ни в грош не ставят. И только потому, что ты умудрилась «родиться девчонкой, а все туда же – лезешь в науку». Нет, ну почему, почему считается, что раз ты женщина, то и мозги у тебя куриные, что у тебя нет и не может быть тяги к Знаниям?!
Вы, конечно, спросите, как совмещается эта тяга к Знаниям и шпаргалки? Ну… есть Знания и знания. Есть предметы, которые тебе по душе, а есть те, которых терпеть не можешь. Есть курс Мифов и Легенд, и есть пресная История: кто что не поделил и что из этого вышло. Есть Алхимия, где вечно что-то взрывается и не всегда приятно пахнет, но там так интересно, особенно когда прямо у тебя в руках (то есть в реторте, конечно) происходит очередное чудесное превращение. И есть Домоводство, ведь считается, что будущая хозяйка родового имения или замка сможет при желании практически из ничего организовать торжественный обед персон эдак на тридцать. Есть Литература, в которую входят не только те же Легенды, но также и занудные классики (нет, не всегда, конечно, но столь часто, что поневоле задаешься вопросом: а не специально ли эти произведения провозгласили классикой и внесли в обязательную программу обучения, ведь в противном случае лишь немногие добровольно прочли бы хотя бы один из многостраничных томов?). А еще есть азы Магии и Волшебства – это… я даже затрудняюсь определить. Но вот по этому предмету я бы с удовольствием сдавала экзамен хоть каждую неделю.
Хотя, конечно, многое зависит от преподавателя. Вот, например, наш «магик» Окьед, прошу прощения, профессор магических наук Окьед ар-Гиате, все очень толково объясняет; всегда поможет, если что не получается; никогда не орет (не то что экономичка, госпожа Алария ар-НесАк по прозвищу Труба), и – самое главное – Окьед дает такие интересные задания. В прошлую пятницу в качестве зачета по Иллюзиям он попросил соорудить «стр-рашенный морок». Я вообще-то не хвастаюсь, но в этом случае…
Я считаю, что за любимый предмет стыдно получить меньше «выше всяких похвал».
Начала я с того, что окружила весь Институт мраком (это, конечно, не совсем Иллюзия, но чего только не сделаешь ради создания соответствующего настроения). А дальше я крепко призадумалась: ведь сдавала я последней, и после целого ряда всевозможных привидений в кандалах, змей-мышей-пауков, зверских зубастых пастей и прочих кошмаров я поняла, что мои идеи неоригинальны и страшные завывания в темноте, летающие по классу горящие глаза, шорохи и прочие домашние заготовки не произведут должного впечатления. Все нервные особы нас покинули – кто выбежал, кто в обмороке. И тут меня осенило – каждый боится смерти. Нет, всерьез о ней в семнадцать лет не задумываются, но, с другой стороны, жить-то всегда хочется; так что смерти боятся все.
Не зря я часами сидела в библиотеке. Та волшба, что мне вспомнилась, была очень древней и, как половина Древних заклятий, мощной, но легко отклонимой. И еще – Темной, что я тогда напрочь упустила из виду.
Оттарабанив мгновенно всплывшую в памяти вербальную формулировку, я стала ждать результата. Вот сейчас свежеисторгнутое заклятие «собирается с силами» (вся Древняя магия – ужасно медленная), вот оно охватывает все большее и большее пространство, вот начинает захватывать в свои тенета находящихся в классе…
Каждый боится смерти. Главным образом из-за того, что не знает, чего ожидать за Порогом. Это заклятие, «Арнэ́м-тьйях Ваэ́рт», то есть буквально «почувствуй-себя-мертвым», создавало у человека, попавшего под его воздействие, иллюзию того, что он уже умер. Ему казалось, что он вышел из тела, и спустя некоторое время его засасывает в пространство, где нет ни ощущений, ни чувств, ни памяти, ничего – в пустоту, в смерть.
Древние темные маги Агноррэта этой волшбой сводили с ума целые армии. А сейчас эту пугающую магию можно отразить простеньким Хрустальным Щитом Букасса, который заключает сознание в кристаллообразный кокон, ограждая от влияния на разум. Но пара минут не слишком приятных ощущений обеспечена и прикрывшимся Щитом.
К сожалению, я всегда забываю, что далеко не все так же увлечены магией, как я. Поэтому когда я услышала жуткий стон совсем рядом, то поначалу растерялась. Но то я, а Окьед…
Первым упало заклятие, налагающее тьму, безжалостно им развеянное. Я все еще пребывала в ступоре: выпустив Древнюю магию, ее нельзя погасить, только отклонить. Я думала, это просто. Как глупо судить о других по себе: на полу валялось без памяти в жуткой, почти мертвенной неподвижности шесть девушек. То, что среди них была и Аэтта, «моя врагиня», меня совсем не обрадовало, скорее еще больше напугало. Она заслуживала иллюзорного зубастого демона, пытающегося ею закусить и распадающегося «при непосредственном тактильном контакте» (согласно учебнику), а никак не того кошмара, что я с ней нечаянно утворила.
– Ты где откопала эту… мерзость? – Окьед, кажется, был всерьез разгневан.
– В библиотеке, – такой беспомощной я себя еще никогда не чувствовала.
– В нашей библиотеке?! – маг был удивлен. – Книга по Темной волшбе?! Да еще такая древняя… Что за книга?
– Ну, тяжелая такая, потрепанная. Черная с серебром…
– С серебром, говоришь… оч-чень интересно. А называется как?
– «Ар Носебег Змар…» – послушно начала я.
– МОЛЧАТЬ! – такого крика я от него еще не слышала, куда там Трубе.
– В ч-чем дело? – спросила Заэле ар-Олскрок, слегка заикаясь, что после всего этого было не удивительно.
– Есть вещи, произносить которые не след, – Окьед воспользовался своим характерным «учительским» тоном, и я начала успокаиваться, – особенно молодым благовоспитанным девушкам, – закончил он, а я прыснула и окончательно пришла в себя.
– Я, кажется, знаю, что делать, – заявила я куда с большей уверенностью, чем ощущала.
Снять чары я не могу, но они мои, и я могу войти в них, то есть наложить их и на себя, частично оградившись от их действия.
И вот я в пустоте смерти. Но она меня не гнетет, ведь у меня есть цель. Я пришла отыскать шесть искорок в пустоте, шесть душ на Пороге…
Раз… два… три… четыре… пять…
Аэтта, где ты?
Моя неприязнь не прошла даром, заклятие ударило по ней сильней, чем по всем остальным вместе взятым. Но чтоб маг да не пересилил свое заклятие… Но я не маг, я только учусь… Не сметь бояться и отчаиваться! Как же мысли путаются… Это Арнэм-тьйях Ваэрт действует. Но это я его выпустила, и я с ним справлюсь.
– Аэтта! – не зов, но повеление.
Шестая искорка.
Все! Возвращаемся.
Ведь мы не умерли, нет этой пустоты. Это лишь заплесневевшая на полке ворожба, которой я – вот уж точно куриные мозги! – дала силу и волю. Ну так вот, я их отнимаю. И да будет так!!!
И, как ни странно, все стало так, как я желала. Я погасила Древнюю магию!
Шесть девушек рассеянно, но спешно (пол-то холодный!) поднялись, отряхивая платья и поправляя прически. Окьед молчал и как-то странно смотрел на меня. И Аэтта…
– Прости меня, я, наверное, тебя сильно достала…
Простить ее? За что? Ведь это я, я во всем виновата. Залезла, куда не просили, чуть не угробила своих соучениц… Но как же она правильно связала причину и следствие. Если б я к ней хорошо относилась, заклятие не задело бы ее с такой силой.
– И ты… ты тоже прости меня, если сможешь… – Комок в горле какой-то странный. Это ведь не слезы, правда? Ах, слезы? Ну, значит – слезы облегчения.
Все обошлось.
Свое «выше всяких похвал» я получила, а также выговор за срыв уроков от само́й Страшной Беды, госпожи ректора Беделлы ар-БелАр (это все темнота, накрывшая корпус).
Я уже говорила, что Окьед замечательный и мои однокашницы тоже? Беде никто не рассказал, как я баловалась запретной Темной волшбой.
Что-то я отвлеклась… Начала со шпаргалок, но кривой мой язык аж вон куда завел. Пальцы отсыхают их писать, эти шпоры, я бы лучше зачаровала невидимостью учебник, но Окьед пригрозил лично присутствовать на этом чертовом экзамене, а я совсем не уверена, что удержу чары, буде он поставит защиту.
Так что приходится по старинке – маленьким убористым почерком на кусочках бумаги, как раз таких, чтоб помещались в ладонь. И еще – мое личное изобретение – писать шпору на верхнем слое многослойного носового платка и непременно карандашом, чтоб не просвечивало сквозь ткань. Благословен будь, мой непрекращающийся насморк, не поддающийся никаким заклятиям! И притворяться не надо. А ежели препод заинтересуется странным платком, то нужно попросту смачно высморкаться, и препод тут же теряет всякий интерес – ну кому надо копаться в чужих соплях?! Помню, в прошлом семестре с моих платочков писало два ряда; преподы бесились, но не могли понять, откуда именно все списывают.
Вот и завтра, надеюсь, прокатит. Но на удачу надейся, а халява сама не приходит, как любит говорить брат. Так что – шпоры плюс банальная логика, и я сдам этот экзамен.
Засыпала я с мыслью:
«Пусть что-нибудь случится, что угодно, только бы завтра не было экзамена».
г. Нокопахир, Оджхар,
тайная резиденция Ордена.
13 октября 838 г.
Маленький домик на окраине столицы Оджхара, ничем не примечательный… если не знать об обширных его подвалах и длинных лентах подземных ходов, расползающихся змеиными извивами под всем городом. Ничем не примечателен и хозяин сего на вид убогого жилища, хрупкий старичок Ри… если не знать, что на самом деле он – один из сильнейших магов Оджхара, хранитель центра царства, первый из девяти старших магистров Ордена. У Ордена нет ни пышного имени, ни своего герба, это и не нужно, ибо он – единственный в Оджхаре.
Так вот, сегодня немощный старичок Ри, он же могущественный Риякр хар-Гикиахх, принимал гостей – остальных старших магистров, разумеется, пришедших по подземельям. Целая неделя потребовалась им, чтобы достичь Нокопахира, несмотря даже на древнюю, еще агноррэтских времен, систему порталов. Порталы, увы, были немногочисленны, намертво привязаны к месту установки и пропускали лишь магов высокого мастерства.
Уловив неделю назад странный всплеск Силы на севере (для Затнала, откуда резонанс донес волны разорванного заклятия, такой вид магии был более чем необычен), магистры, не сговариваясь, поспешили в Нокопахир, где собирались разобраться в происходящем.
– Итак, – проговорил Риякр, – мы наконец все здесь, – и неодобрительно покосился на последнего пришедшего.
Кхор хар-Нэхэйг, охранитель юга, и бровью не повел в ответ. Лично он считал, что зря тратит время на этой встрече, но данный фарс терпеть все равно придется: во-первых, рано еще открывать все карты, а во-вторых, забавно же, согласитесь, посмотреть, как восемь могущественных магистров, как дети, галдят наперебой, выдвигая разной степени абсурдности предположения.
– В Затнале появился десятый магистр!
– Брось говорить всякую чушь! Цвет и узор Силы отличаются от наших.
«Ну хоть одна здравая мысль, – думает Кхор. – Молодец, девочка», – хвалит он Эшебоду хар-Рух, единственную женщину-магистра за современную историю Ордена.
– Согласен, это старая Сила… Быть может, вернулся Великий Магистр?
Восемь магистров перепуганно и слаженно ойкнули, а Кхор тем временем думал:
«Знакомо… до боли, до крика знакомо… все это… И неожиданный всплеск, и древний узор, и почти позабытый, редкой чистоты фиолетовый цвет. Так уже было однажды… Эш!»
Тем временем слово взял Риякр:
– …в любом случае стоит разузнать все на месте. Думаю, нас заинтересует то, что спровоцировало всплеск, и волшебник, открывший дорогу Древней магии. Кто-нибудь засек место?
Кхор молчит, ему не хочется повторения событий трехсотлетней давности.
– Это было в Рамеде, – говорит Зимор хар-Адхиг, магистр севера, который в момент выброса Силы находился ближе всех к источнику.
«Там же засел этот мальчишка, ар-Гиате, неужто он раскопал одну из Книг? – Только волевым усилием охранитель юга удерживается, чтобы не закричать вслух. – Нет, нет, нет и еще раз нет! Даже если он нашел Книгу, то использовать ее не смог бы, он не крови Эш… Но Книга использована, а это значит… это значит, что у Эш были дети… Великие древние Боги, какой же я идиот!! Вот почему…»
Пока Кхор переживает про себя, совещание магистров подходит к концу.
– Ну, значит, тебе и заниматься этим на первых порах, – говорит Риякр Зимору.
– В Асхэлианском командорстве у меня с тысячу мечей, в Ороруми – полторы, – задумчиво говорит магистр севера, – пошлю с ними младшего магистра, есть у меня подходящий парень, и руку[1] рядовых магов. Быстренько налетят, схватят источник Силы и пробудившего артефакт и так же быстренько уберутся домой, а затналианцы наверняка все клювом прощелкают.
Слаженный хор из семи голосов был ему ответом.
Кхор, до сей поры пребывавший в глубоком изумлении и не менее глубоком молчании, наконец неподражаемо усмехается и думает:
«Ну что ж, весело будет посмотреть, как наследница Эш (или все же это что-то новое, то есть пламенный привет из еще более ранних времен, чем то, что пробудила Эшиэ?) справится с вами, драгоценные мои «коллеги»… Куда ж я подевал любимое магическое зеркало?»
г. Рамеда, Институт,
кабинет Окьеда ар-Гиате.
16 октября 838 г.
Письменный стол, громадное чудовище, занимающее с полкомнаты, был сплошь завален книгами, свитками, отдельными листами, которые горными пиками стремились к потолку. Сей завал почти полностью скрывал абсолютно несчастного магика: Окьед никак не мог разобраться в том, что случилось в прошлую пятницу.
Специализирующийся в оджхарской магии, буквально с боем (а точнее, с пеной у рта; в тот раз он с явным трудом, но все же переспорил Архимага) отстоявший право находиться здесь, так близко к границе, где так ясно ощущаются эманации багряных колдунов[2], он чувствовал почти отчаяние.
Книга, о которой упоминала Глэкири…
«Все же я никогда до конца не верил историям про Эшшанту, а теперь, вот уже девятые сутки кряду роясь в летописях тех времен, в докладах Академии, в отчете Церкви, наконец обнаружил несколько сухих строчек в одних источниках и море ничего не значащих слов в других и еще – явные следы изъятия многих материалов. Кто бы ни занимался подчисткой, от всех перекрестных ссылок он избавиться не смог. Но от этого не легче – восстановить подлинную картину произошедшего три века назад я не в силах. А где сейчас найдешь очевидцев? Да и некогда их искать, внутренний голос настойчиво шепчет, что покатившийся камень уже вызвал лавину…
Ладно, подойдем к проблеме с другой стороны.
Непосредственно перед тем, как ее захватили церковники, колдунья отослала с «надежным человеком» своего сына. Беглецы осели в Ваммаоне, мальчик впоследствии стал основателем рода ар-Эшшанг. Сии сведения, как ни странно, сохранились в архивах Совета магов.
На протяжении этих столетий за наследниками Эшшанты негласно наблюдали, сначала с опаской, а затем все больше по привычке. Поскольку выяснилось, что Сила Эшшанты покорится только женщине ее рода, а за минувшие века у ар-Эшшангов родилась лишь одна дочь – Глэкири».
Как Наблюдатель, Окьед знал, что сейчас осталось только три прямых потомка колдуньи: Глэкири, ее отец и брат. Последний учится в Университете на кафедре Древней истории.
«Так вот откуда в ее речи эти студенческие словечки – «шпоры», «халява» и другие, столь не свойственные благородным девицам».
А отец Глэкири уже семь лет не покидает фамильного замка, с тех пор как умерла его жена. Случилось это в год, когда Окьед принял должность преподавателя Рамеданского Института, когда загадочно исчез его предшественник, так что подробностей профессор Гиате не знал.
13 октября 838 г.
Высокое искусство списывания и изготовления шпаргалок есть неотъемлемое право и, честно говоря, в некотором роде обязанность любого студиозуса. Даже ежели ты и не совсем студиозус и прочие выученики разных там Высоких Академий и Королевских Университетов тебя ни в грош не ставят. И только потому, что ты умудрилась «родиться девчонкой, а все туда же – лезешь в науку». Нет, ну почему, почему считается, что раз ты женщина, то и мозги у тебя куриные, что у тебя нет и не может быть тяги к Знаниям?!
Вы, конечно, спросите, как совмещается эта тяга к Знаниям и шпаргалки? Ну… есть Знания и знания. Есть предметы, которые тебе по душе, а есть те, которых терпеть не можешь. Есть курс Мифов и Легенд, и есть пресная История: кто что не поделил и что из этого вышло. Есть Алхимия, где вечно что-то взрывается и не всегда приятно пахнет, но там так интересно, особенно когда прямо у тебя в руках (то есть в реторте, конечно) происходит очередное чудесное превращение. И есть Домоводство, ведь считается, что будущая хозяйка родового имения или замка сможет при желании практически из ничего организовать торжественный обед персон эдак на тридцать. Есть Литература, в которую входят не только те же Легенды, но также и занудные классики (нет, не всегда, конечно, но столь часто, что поневоле задаешься вопросом: а не специально ли эти произведения провозгласили классикой и внесли в обязательную программу обучения, ведь в противном случае лишь немногие добровольно прочли бы хотя бы один из многостраничных томов?). А еще есть азы Магии и Волшебства – это… я даже затрудняюсь определить. Но вот по этому предмету я бы с удовольствием сдавала экзамен хоть каждую неделю.
Хотя, конечно, многое зависит от преподавателя. Вот, например, наш «магик» Окьед, прошу прощения, профессор магических наук Окьед ар-Гиате, все очень толково объясняет; всегда поможет, если что не получается; никогда не орет (не то что экономичка, госпожа Алария ар-НесАк по прозвищу Труба), и – самое главное – Окьед дает такие интересные задания. В прошлую пятницу в качестве зачета по Иллюзиям он попросил соорудить «стр-рашенный морок». Я вообще-то не хвастаюсь, но в этом случае…
Я считаю, что за любимый предмет стыдно получить меньше «выше всяких похвал».
Начала я с того, что окружила весь Институт мраком (это, конечно, не совсем Иллюзия, но чего только не сделаешь ради создания соответствующего настроения). А дальше я крепко призадумалась: ведь сдавала я последней, и после целого ряда всевозможных привидений в кандалах, змей-мышей-пауков, зверских зубастых пастей и прочих кошмаров я поняла, что мои идеи неоригинальны и страшные завывания в темноте, летающие по классу горящие глаза, шорохи и прочие домашние заготовки не произведут должного впечатления. Все нервные особы нас покинули – кто выбежал, кто в обмороке. И тут меня осенило – каждый боится смерти. Нет, всерьез о ней в семнадцать лет не задумываются, но, с другой стороны, жить-то всегда хочется; так что смерти боятся все.
Не зря я часами сидела в библиотеке. Та волшба, что мне вспомнилась, была очень древней и, как половина Древних заклятий, мощной, но легко отклонимой. И еще – Темной, что я тогда напрочь упустила из виду.
Оттарабанив мгновенно всплывшую в памяти вербальную формулировку, я стала ждать результата. Вот сейчас свежеисторгнутое заклятие «собирается с силами» (вся Древняя магия – ужасно медленная), вот оно охватывает все большее и большее пространство, вот начинает захватывать в свои тенета находящихся в классе…
Каждый боится смерти. Главным образом из-за того, что не знает, чего ожидать за Порогом. Это заклятие, «Арнэ́м-тьйях Ваэ́рт», то есть буквально «почувствуй-себя-мертвым», создавало у человека, попавшего под его воздействие, иллюзию того, что он уже умер. Ему казалось, что он вышел из тела, и спустя некоторое время его засасывает в пространство, где нет ни ощущений, ни чувств, ни памяти, ничего – в пустоту, в смерть.
Древние темные маги Агноррэта этой волшбой сводили с ума целые армии. А сейчас эту пугающую магию можно отразить простеньким Хрустальным Щитом Букасса, который заключает сознание в кристаллообразный кокон, ограждая от влияния на разум. Но пара минут не слишком приятных ощущений обеспечена и прикрывшимся Щитом.
К сожалению, я всегда забываю, что далеко не все так же увлечены магией, как я. Поэтому когда я услышала жуткий стон совсем рядом, то поначалу растерялась. Но то я, а Окьед…
Первым упало заклятие, налагающее тьму, безжалостно им развеянное. Я все еще пребывала в ступоре: выпустив Древнюю магию, ее нельзя погасить, только отклонить. Я думала, это просто. Как глупо судить о других по себе: на полу валялось без памяти в жуткой, почти мертвенной неподвижности шесть девушек. То, что среди них была и Аэтта, «моя врагиня», меня совсем не обрадовало, скорее еще больше напугало. Она заслуживала иллюзорного зубастого демона, пытающегося ею закусить и распадающегося «при непосредственном тактильном контакте» (согласно учебнику), а никак не того кошмара, что я с ней нечаянно утворила.
– Ты где откопала эту… мерзость? – Окьед, кажется, был всерьез разгневан.
– В библиотеке, – такой беспомощной я себя еще никогда не чувствовала.
– В нашей библиотеке?! – маг был удивлен. – Книга по Темной волшбе?! Да еще такая древняя… Что за книга?
– Ну, тяжелая такая, потрепанная. Черная с серебром…
– С серебром, говоришь… оч-чень интересно. А называется как?
– «Ар Носебег Змар…» – послушно начала я.
– МОЛЧАТЬ! – такого крика я от него еще не слышала, куда там Трубе.
– В ч-чем дело? – спросила Заэле ар-Олскрок, слегка заикаясь, что после всего этого было не удивительно.
– Есть вещи, произносить которые не след, – Окьед воспользовался своим характерным «учительским» тоном, и я начала успокаиваться, – особенно молодым благовоспитанным девушкам, – закончил он, а я прыснула и окончательно пришла в себя.
– Я, кажется, знаю, что делать, – заявила я куда с большей уверенностью, чем ощущала.
Снять чары я не могу, но они мои, и я могу войти в них, то есть наложить их и на себя, частично оградившись от их действия.
И вот я в пустоте смерти. Но она меня не гнетет, ведь у меня есть цель. Я пришла отыскать шесть искорок в пустоте, шесть душ на Пороге…
Раз… два… три… четыре… пять…
Аэтта, где ты?
Моя неприязнь не прошла даром, заклятие ударило по ней сильней, чем по всем остальным вместе взятым. Но чтоб маг да не пересилил свое заклятие… Но я не маг, я только учусь… Не сметь бояться и отчаиваться! Как же мысли путаются… Это Арнэм-тьйях Ваэрт действует. Но это я его выпустила, и я с ним справлюсь.
– Аэтта! – не зов, но повеление.
Шестая искорка.
Все! Возвращаемся.
Ведь мы не умерли, нет этой пустоты. Это лишь заплесневевшая на полке ворожба, которой я – вот уж точно куриные мозги! – дала силу и волю. Ну так вот, я их отнимаю. И да будет так!!!
И, как ни странно, все стало так, как я желала. Я погасила Древнюю магию!
Шесть девушек рассеянно, но спешно (пол-то холодный!) поднялись, отряхивая платья и поправляя прически. Окьед молчал и как-то странно смотрел на меня. И Аэтта…
– Прости меня, я, наверное, тебя сильно достала…
Простить ее? За что? Ведь это я, я во всем виновата. Залезла, куда не просили, чуть не угробила своих соучениц… Но как же она правильно связала причину и следствие. Если б я к ней хорошо относилась, заклятие не задело бы ее с такой силой.
– И ты… ты тоже прости меня, если сможешь… – Комок в горле какой-то странный. Это ведь не слезы, правда? Ах, слезы? Ну, значит – слезы облегчения.
Все обошлось.
Свое «выше всяких похвал» я получила, а также выговор за срыв уроков от само́й Страшной Беды, госпожи ректора Беделлы ар-БелАр (это все темнота, накрывшая корпус).
Я уже говорила, что Окьед замечательный и мои однокашницы тоже? Беде никто не рассказал, как я баловалась запретной Темной волшбой.
Что-то я отвлеклась… Начала со шпаргалок, но кривой мой язык аж вон куда завел. Пальцы отсыхают их писать, эти шпоры, я бы лучше зачаровала невидимостью учебник, но Окьед пригрозил лично присутствовать на этом чертовом экзамене, а я совсем не уверена, что удержу чары, буде он поставит защиту.
Так что приходится по старинке – маленьким убористым почерком на кусочках бумаги, как раз таких, чтоб помещались в ладонь. И еще – мое личное изобретение – писать шпору на верхнем слое многослойного носового платка и непременно карандашом, чтоб не просвечивало сквозь ткань. Благословен будь, мой непрекращающийся насморк, не поддающийся никаким заклятиям! И притворяться не надо. А ежели препод заинтересуется странным платком, то нужно попросту смачно высморкаться, и препод тут же теряет всякий интерес – ну кому надо копаться в чужих соплях?! Помню, в прошлом семестре с моих платочков писало два ряда; преподы бесились, но не могли понять, откуда именно все списывают.
Вот и завтра, надеюсь, прокатит. Но на удачу надейся, а халява сама не приходит, как любит говорить брат. Так что – шпоры плюс банальная логика, и я сдам этот экзамен.
Засыпала я с мыслью:
«Пусть что-нибудь случится, что угодно, только бы завтра не было экзамена».
г. Нокопахир, Оджхар,
тайная резиденция Ордена.
13 октября 838 г.
Маленький домик на окраине столицы Оджхара, ничем не примечательный… если не знать об обширных его подвалах и длинных лентах подземных ходов, расползающихся змеиными извивами под всем городом. Ничем не примечателен и хозяин сего на вид убогого жилища, хрупкий старичок Ри… если не знать, что на самом деле он – один из сильнейших магов Оджхара, хранитель центра царства, первый из девяти старших магистров Ордена. У Ордена нет ни пышного имени, ни своего герба, это и не нужно, ибо он – единственный в Оджхаре.
Так вот, сегодня немощный старичок Ри, он же могущественный Риякр хар-Гикиахх, принимал гостей – остальных старших магистров, разумеется, пришедших по подземельям. Целая неделя потребовалась им, чтобы достичь Нокопахира, несмотря даже на древнюю, еще агноррэтских времен, систему порталов. Порталы, увы, были немногочисленны, намертво привязаны к месту установки и пропускали лишь магов высокого мастерства.
Уловив неделю назад странный всплеск Силы на севере (для Затнала, откуда резонанс донес волны разорванного заклятия, такой вид магии был более чем необычен), магистры, не сговариваясь, поспешили в Нокопахир, где собирались разобраться в происходящем.
– Итак, – проговорил Риякр, – мы наконец все здесь, – и неодобрительно покосился на последнего пришедшего.
Кхор хар-Нэхэйг, охранитель юга, и бровью не повел в ответ. Лично он считал, что зря тратит время на этой встрече, но данный фарс терпеть все равно придется: во-первых, рано еще открывать все карты, а во-вторых, забавно же, согласитесь, посмотреть, как восемь могущественных магистров, как дети, галдят наперебой, выдвигая разной степени абсурдности предположения.
– В Затнале появился десятый магистр!
– Брось говорить всякую чушь! Цвет и узор Силы отличаются от наших.
«Ну хоть одна здравая мысль, – думает Кхор. – Молодец, девочка», – хвалит он Эшебоду хар-Рух, единственную женщину-магистра за современную историю Ордена.
– Согласен, это старая Сила… Быть может, вернулся Великий Магистр?
Восемь магистров перепуганно и слаженно ойкнули, а Кхор тем временем думал:
«Знакомо… до боли, до крика знакомо… все это… И неожиданный всплеск, и древний узор, и почти позабытый, редкой чистоты фиолетовый цвет. Так уже было однажды… Эш!»
Тем временем слово взял Риякр:
– …в любом случае стоит разузнать все на месте. Думаю, нас заинтересует то, что спровоцировало всплеск, и волшебник, открывший дорогу Древней магии. Кто-нибудь засек место?
Кхор молчит, ему не хочется повторения событий трехсотлетней давности.
– Это было в Рамеде, – говорит Зимор хар-Адхиг, магистр севера, который в момент выброса Силы находился ближе всех к источнику.
«Там же засел этот мальчишка, ар-Гиате, неужто он раскопал одну из Книг? – Только волевым усилием охранитель юга удерживается, чтобы не закричать вслух. – Нет, нет, нет и еще раз нет! Даже если он нашел Книгу, то использовать ее не смог бы, он не крови Эш… Но Книга использована, а это значит… это значит, что у Эш были дети… Великие древние Боги, какой же я идиот!! Вот почему…»
Пока Кхор переживает про себя, совещание магистров подходит к концу.
– Ну, значит, тебе и заниматься этим на первых порах, – говорит Риякр Зимору.
– В Асхэлианском командорстве у меня с тысячу мечей, в Ороруми – полторы, – задумчиво говорит магистр севера, – пошлю с ними младшего магистра, есть у меня подходящий парень, и руку[1] рядовых магов. Быстренько налетят, схватят источник Силы и пробудившего артефакт и так же быстренько уберутся домой, а затналианцы наверняка все клювом прощелкают.
Слаженный хор из семи голосов был ему ответом.
Кхор, до сей поры пребывавший в глубоком изумлении и не менее глубоком молчании, наконец неподражаемо усмехается и думает:
«Ну что ж, весело будет посмотреть, как наследница Эш (или все же это что-то новое, то есть пламенный привет из еще более ранних времен, чем то, что пробудила Эшиэ?) справится с вами, драгоценные мои «коллеги»… Куда ж я подевал любимое магическое зеркало?»
г. Рамеда, Институт,
кабинет Окьеда ар-Гиате.
16 октября 838 г.
Письменный стол, громадное чудовище, занимающее с полкомнаты, был сплошь завален книгами, свитками, отдельными листами, которые горными пиками стремились к потолку. Сей завал почти полностью скрывал абсолютно несчастного магика: Окьед никак не мог разобраться в том, что случилось в прошлую пятницу.
Специализирующийся в оджхарской магии, буквально с боем (а точнее, с пеной у рта; в тот раз он с явным трудом, но все же переспорил Архимага) отстоявший право находиться здесь, так близко к границе, где так ясно ощущаются эманации багряных колдунов[2], он чувствовал почти отчаяние.
Книга, о которой упоминала Глэкири…
«Все же я никогда до конца не верил историям про Эшшанту, а теперь, вот уже девятые сутки кряду роясь в летописях тех времен, в докладах Академии, в отчете Церкви, наконец обнаружил несколько сухих строчек в одних источниках и море ничего не значащих слов в других и еще – явные следы изъятия многих материалов. Кто бы ни занимался подчисткой, от всех перекрестных ссылок он избавиться не смог. Но от этого не легче – восстановить подлинную картину произошедшего три века назад я не в силах. А где сейчас найдешь очевидцев? Да и некогда их искать, внутренний голос настойчиво шепчет, что покатившийся камень уже вызвал лавину…
Ладно, подойдем к проблеме с другой стороны.
Непосредственно перед тем, как ее захватили церковники, колдунья отослала с «надежным человеком» своего сына. Беглецы осели в Ваммаоне, мальчик впоследствии стал основателем рода ар-Эшшанг. Сии сведения, как ни странно, сохранились в архивах Совета магов.
На протяжении этих столетий за наследниками Эшшанты негласно наблюдали, сначала с опаской, а затем все больше по привычке. Поскольку выяснилось, что Сила Эшшанты покорится только женщине ее рода, а за минувшие века у ар-Эшшангов родилась лишь одна дочь – Глэкири».
Как Наблюдатель, Окьед знал, что сейчас осталось только три прямых потомка колдуньи: Глэкири, ее отец и брат. Последний учится в Университете на кафедре Древней истории.
«Так вот откуда в ее речи эти студенческие словечки – «шпоры», «халява» и другие, столь не свойственные благородным девицам».
А отец Глэкири уже семь лет не покидает фамильного замка, с тех пор как умерла его жена. Случилось это в год, когда Окьед принял должность преподавателя Рамеданского Института, когда загадочно исчез его предшественник, так что подробностей профессор Гиате не знал.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента