Паркер Ричард
Мальчик - садовая тачка
Ричард ПАРКЕР
Мальчик - садовая тачка
Даже если вы маг и волшебник, не стоит забывать о старых добрых традициях.
- А теперь слушай меня, Томис, - сказал я. - Ты мне уже надоел... Если ты сейчас же не сядешь и не примешься за работу через пару минут, я превращу тебя в садовую тачку. Два раза повторять не буду.
Конечно, Томис был не единственным - весь класс стоял на ушах; просто на сей раз он оказался козлом отпущения. День был ветреным, а ветер всегда угнетает детей и делает их трудноуправляемыми. К тому же я случайно узнал, что папаша Томиса сорвал большой куш на бирже, так что разболтанность мальчишки была вполне объяснима. Однако оправдывать плохое поведение чем бы то ни было - порочная практика.
Приблизительно через три минуты я спросил:
- Ну, Томис, сколько примеров ты уже сделал?
- Я еще дату пишу, - угрюмо буркнул он.
"Хорошо, - сказал я. - Ты не можешь пожаловаться, что я тебя не предупредил. И в ту же минуту я превратил его в садовую тачку - ярко-красную металлическую садовую тачку с пневматическими шинами.
Весь класс моментально затих - как всегда при строгом обращении - и в течение получаса сделал всю работу. Когда прозвенел звонок на перерыв, я всех выпроводил, чтобы остаться одному.
- Ну ладно, Томис, - сказал я. - Можешь превращаться назад.
Ничего не случилось.
Сначала я думал, что он дуется на меня, но прошло время, и я стал подозревать серьезные неполадки.
Я пошел в кабинет директора.
- Слушай, - сказал я, - только что я превратил Томиса в садовую тачку и не могу вернуть его обратно.
- Уф, - сказал директор и уставился на бумаги, разбросанные по всему столу. - Ты что, очень с этим спешишь?
- Нет, - сказал я. - И все-таки немного неприятно.
- А что это за Томис?
- Такой надутый нечесанный шалопай, вечно сопит и жует жвачку.
- Рыжий?
- Нет, это Сандерсон. А у этого волосы черные и как воронье гнездо.
- А, знаю его. Ну, ладно, - он посмотрел на часы. - Может, притащить сюда этого дружочка через полчасика?
- Хорошо, - сказал я.
Я слегка призадумался, пока поднимался по лестнице в учительскую. Танглоу заваривал чай; я посмотрел на него и вспомнил, что он занимает какой-то пост в Союзе.
- Послушай, - сказал я ему, - а что если я заплачу взносы?
Танглоу осторожно опустил чайник:
- Что ты натворил? - спросил он. - Вышвырнул ребенка из окна второго этажа?
Я прикинулся обиженным:
- Просто я подумал, что уже пора платить, - сказал я. Не годится собирать задолженности.
В итоге он взял у меня деньги и дал мне расписку. Когда я затолкал ее в свой бумажник, я почувствовал себя немного спокойнее.
А в классной комнате все еще стоял Томис, прислоненный к стулу, красный и неуклюжий, - как упрек в мой адрес. Я был не в состоянии заниматься серьезной работой и поэтому через десять минут, дав классу какое-то задание, взял Томиса и покатил его прямиком к директору.
- Ну вот, отлично, - сказал он. - Наконец-то садовый инвентарь начинает поступать.
- Нет, - сказал я, опрокидывая тачку на середину ковра. Это Томис. Я тебе говорил...
- Извини, - сказал он. - Совершенно забыл... Оставь его здесь, я сейчас же за него примусь. Как только он будет презентабелен, я его к тебе отправлю.
Я вернулся в класс и на целых два урока зарядил сочинение, но Томис не объявлялся. Я подумал, что старик снова запамятовал, так что после звонка в двенадцать часов я заглянул к нему напомнить. Он стоял на коленях, без жакета и галстука, пот градом катился по его лицу и падал на ковер. С трудом он поднялся, когда увидел меня.
- Я все испробовал, - сказал он, - и никак не могу его расшевелить. Ты сделал что-то неортодоксальное?
- Нет, - сказал я. - Всего-навсего обычное наказание.
- Думаю, тебе стоило бы позвонить в Союз, - сказал он. Запроси законодательную службу, юриста Макштайна, выясни свое положение.
- Ты хочешь сказать, мы вляпались с этим делом? - спросил я.
- Ты вляпался, - ответил директор. - И звонил бы ты сейчас, пока они не разошлись на обед.
Через десять минут я дозвонился в Союз; Макштайн, к счастью, был еще там. Слушая мою историю, он то и дело ворчал.
- Вы член Союза, я надеюсь?
- О, да, - сказал я.
- Взносы уплачены?
- Конечно.
- Хорошо, - сказал он. - Надо подумать. Я перезвоню вам через час-полтора. В моей практике таких случаев не было, поэтому мне надо подумать.
- Вы не могли бы хоть приблизительно оценить мою ситуацию, - спросил я.
- Разумеется, мы полностью на вашей стороне, - сказал Макштайн. - Законодательная служба и все остальные, но...
- Что? - сказал я. - Что - но?
- Я не представляю себе ваши шансы, - ответил он и положил трубку.
День тянулся, а звонка от Макштайна все не было и не было. Директор, по горло сытый Томисом, откатил его в галерею. В перерыве я снова позвонил в Союз.
- Извините за молчание, - сказал Макштайн, узнав мой голос. - Я был очень занят.
- Что я должен делать? - спросил я.
- Все это дело, - сказал Макштайн, - зависит от того, как отнесутся к нему родители. Если они начнут процесс, мне придется встретиться с вами и отработать тактику защиты.
- А тем временем, - сказал я, - Томис все еще не Томис, а садовая тачка.
- Совершенно верно. И вот что я вам хочу предложить: сегодня вечером прикатите его домой, собственноручно. Поговорите с его предками и попытайтесь понять их отношение. Кто знает, вдруг они будут вам признательны.
- Признательны? - сказал я.
- Да, в Глазгору был случай - ребенка превратили в мясорубку. Его мать была очень довольна и не хотела, чтобы его превращали обратно. Так что идите, поговорите и утром дайте мне знать.
- Хорошо, - сказал я.
Я подождал до четырех часов и, когда школа опустела, выкатил Томиса на улицу.
По дороге я привлекал пристальное внимание прохожих, из чего заключил, что слухи меня опередили. Множество людей, с которыми я не был знаком, кивали мне и говорили "добрый вечер", а трое или четверо выбежали из магазина поглазеть.
Наконец, я подошел к дому, и мистер Томис открыл дверь. В доме было людно и шумно - праздновали выигрыш на бирже. Какую-то минуту он смотрел на меня остолбенело, а затем предпринял отчаянную попытку сосредоточиться.
- Это учитель Тедди! - взревел он, обернувшись к гостям. - Вы как раз вовремя. Заходите, пропустите рюмочку.
- Нет, ну что вы, - сказал я. - Я насчет Тедди...
- Это может подождать, - сказал мистер Томис. - Давайте, заходите.
- Нет, это очень серьезно, - возразил я. - Видите ли, я сегодня утром превратил Тедди в садовую тачку, а теперь...
- А теперь зайдите и выпейте, - настоятельно произнес он. И я зашел, и выпил за здоровье мистера и миссис Томис.
- Сколько вы выиграли? - спросил я из вежливости.
- Одиннадцать тысяч фунтов, - сказал мистер Томис. - Неплохая шуточка, а?
- Да, но теперь, - твердо сказал я, - насчет Тедди.
- Этот фокус с тачкой, что ли? - сказал мистер Томис. Сейчас мы с ним разберемся.
Он вытащил меня во двор и подошел к тачке:
- Это он? - спросил мистер Томис.
Я кивнул.
- Так, Тедди, слушай меня, - угрожающе сказал он. - Или ты сию же минуту приходишь в себя, или я сам вышибаю из тебя эту дурь.
Говоря это, мистер Томис расстегивал массивный пояс, который вместе с подтяжками, придавал ему некое архитектурное единство.
Садовая тачка превратилась в Тедди Томиса, рванула через сад и прошмыгнула через дыру в ограде.
- Вот, пожалуйста, - сказал мистер Томис. - Вся ваша беда в том, что вы слишком с ним церемонитесь. Пойдемте, пропустим еще по рюмочке.
Мальчик - садовая тачка
Даже если вы маг и волшебник, не стоит забывать о старых добрых традициях.
- А теперь слушай меня, Томис, - сказал я. - Ты мне уже надоел... Если ты сейчас же не сядешь и не примешься за работу через пару минут, я превращу тебя в садовую тачку. Два раза повторять не буду.
Конечно, Томис был не единственным - весь класс стоял на ушах; просто на сей раз он оказался козлом отпущения. День был ветреным, а ветер всегда угнетает детей и делает их трудноуправляемыми. К тому же я случайно узнал, что папаша Томиса сорвал большой куш на бирже, так что разболтанность мальчишки была вполне объяснима. Однако оправдывать плохое поведение чем бы то ни было - порочная практика.
Приблизительно через три минуты я спросил:
- Ну, Томис, сколько примеров ты уже сделал?
- Я еще дату пишу, - угрюмо буркнул он.
"Хорошо, - сказал я. - Ты не можешь пожаловаться, что я тебя не предупредил. И в ту же минуту я превратил его в садовую тачку - ярко-красную металлическую садовую тачку с пневматическими шинами.
Весь класс моментально затих - как всегда при строгом обращении - и в течение получаса сделал всю работу. Когда прозвенел звонок на перерыв, я всех выпроводил, чтобы остаться одному.
- Ну ладно, Томис, - сказал я. - Можешь превращаться назад.
Ничего не случилось.
Сначала я думал, что он дуется на меня, но прошло время, и я стал подозревать серьезные неполадки.
Я пошел в кабинет директора.
- Слушай, - сказал я, - только что я превратил Томиса в садовую тачку и не могу вернуть его обратно.
- Уф, - сказал директор и уставился на бумаги, разбросанные по всему столу. - Ты что, очень с этим спешишь?
- Нет, - сказал я. - И все-таки немного неприятно.
- А что это за Томис?
- Такой надутый нечесанный шалопай, вечно сопит и жует жвачку.
- Рыжий?
- Нет, это Сандерсон. А у этого волосы черные и как воронье гнездо.
- А, знаю его. Ну, ладно, - он посмотрел на часы. - Может, притащить сюда этого дружочка через полчасика?
- Хорошо, - сказал я.
Я слегка призадумался, пока поднимался по лестнице в учительскую. Танглоу заваривал чай; я посмотрел на него и вспомнил, что он занимает какой-то пост в Союзе.
- Послушай, - сказал я ему, - а что если я заплачу взносы?
Танглоу осторожно опустил чайник:
- Что ты натворил? - спросил он. - Вышвырнул ребенка из окна второго этажа?
Я прикинулся обиженным:
- Просто я подумал, что уже пора платить, - сказал я. Не годится собирать задолженности.
В итоге он взял у меня деньги и дал мне расписку. Когда я затолкал ее в свой бумажник, я почувствовал себя немного спокойнее.
А в классной комнате все еще стоял Томис, прислоненный к стулу, красный и неуклюжий, - как упрек в мой адрес. Я был не в состоянии заниматься серьезной работой и поэтому через десять минут, дав классу какое-то задание, взял Томиса и покатил его прямиком к директору.
- Ну вот, отлично, - сказал он. - Наконец-то садовый инвентарь начинает поступать.
- Нет, - сказал я, опрокидывая тачку на середину ковра. Это Томис. Я тебе говорил...
- Извини, - сказал он. - Совершенно забыл... Оставь его здесь, я сейчас же за него примусь. Как только он будет презентабелен, я его к тебе отправлю.
Я вернулся в класс и на целых два урока зарядил сочинение, но Томис не объявлялся. Я подумал, что старик снова запамятовал, так что после звонка в двенадцать часов я заглянул к нему напомнить. Он стоял на коленях, без жакета и галстука, пот градом катился по его лицу и падал на ковер. С трудом он поднялся, когда увидел меня.
- Я все испробовал, - сказал он, - и никак не могу его расшевелить. Ты сделал что-то неортодоксальное?
- Нет, - сказал я. - Всего-навсего обычное наказание.
- Думаю, тебе стоило бы позвонить в Союз, - сказал он. Запроси законодательную службу, юриста Макштайна, выясни свое положение.
- Ты хочешь сказать, мы вляпались с этим делом? - спросил я.
- Ты вляпался, - ответил директор. - И звонил бы ты сейчас, пока они не разошлись на обед.
Через десять минут я дозвонился в Союз; Макштайн, к счастью, был еще там. Слушая мою историю, он то и дело ворчал.
- Вы член Союза, я надеюсь?
- О, да, - сказал я.
- Взносы уплачены?
- Конечно.
- Хорошо, - сказал он. - Надо подумать. Я перезвоню вам через час-полтора. В моей практике таких случаев не было, поэтому мне надо подумать.
- Вы не могли бы хоть приблизительно оценить мою ситуацию, - спросил я.
- Разумеется, мы полностью на вашей стороне, - сказал Макштайн. - Законодательная служба и все остальные, но...
- Что? - сказал я. - Что - но?
- Я не представляю себе ваши шансы, - ответил он и положил трубку.
День тянулся, а звонка от Макштайна все не было и не было. Директор, по горло сытый Томисом, откатил его в галерею. В перерыве я снова позвонил в Союз.
- Извините за молчание, - сказал Макштайн, узнав мой голос. - Я был очень занят.
- Что я должен делать? - спросил я.
- Все это дело, - сказал Макштайн, - зависит от того, как отнесутся к нему родители. Если они начнут процесс, мне придется встретиться с вами и отработать тактику защиты.
- А тем временем, - сказал я, - Томис все еще не Томис, а садовая тачка.
- Совершенно верно. И вот что я вам хочу предложить: сегодня вечером прикатите его домой, собственноручно. Поговорите с его предками и попытайтесь понять их отношение. Кто знает, вдруг они будут вам признательны.
- Признательны? - сказал я.
- Да, в Глазгору был случай - ребенка превратили в мясорубку. Его мать была очень довольна и не хотела, чтобы его превращали обратно. Так что идите, поговорите и утром дайте мне знать.
- Хорошо, - сказал я.
Я подождал до четырех часов и, когда школа опустела, выкатил Томиса на улицу.
По дороге я привлекал пристальное внимание прохожих, из чего заключил, что слухи меня опередили. Множество людей, с которыми я не был знаком, кивали мне и говорили "добрый вечер", а трое или четверо выбежали из магазина поглазеть.
Наконец, я подошел к дому, и мистер Томис открыл дверь. В доме было людно и шумно - праздновали выигрыш на бирже. Какую-то минуту он смотрел на меня остолбенело, а затем предпринял отчаянную попытку сосредоточиться.
- Это учитель Тедди! - взревел он, обернувшись к гостям. - Вы как раз вовремя. Заходите, пропустите рюмочку.
- Нет, ну что вы, - сказал я. - Я насчет Тедди...
- Это может подождать, - сказал мистер Томис. - Давайте, заходите.
- Нет, это очень серьезно, - возразил я. - Видите ли, я сегодня утром превратил Тедди в садовую тачку, а теперь...
- А теперь зайдите и выпейте, - настоятельно произнес он. И я зашел, и выпил за здоровье мистера и миссис Томис.
- Сколько вы выиграли? - спросил я из вежливости.
- Одиннадцать тысяч фунтов, - сказал мистер Томис. - Неплохая шуточка, а?
- Да, но теперь, - твердо сказал я, - насчет Тедди.
- Этот фокус с тачкой, что ли? - сказал мистер Томис. Сейчас мы с ним разберемся.
Он вытащил меня во двор и подошел к тачке:
- Это он? - спросил мистер Томис.
Я кивнул.
- Так, Тедди, слушай меня, - угрожающе сказал он. - Или ты сию же минуту приходишь в себя, или я сам вышибаю из тебя эту дурь.
Говоря это, мистер Томис расстегивал массивный пояс, который вместе с подтяжками, придавал ему некое архитектурное единство.
Садовая тачка превратилась в Тедди Томиса, рванула через сад и прошмыгнула через дыру в ограде.
- Вот, пожалуйста, - сказал мистер Томис. - Вся ваша беда в том, что вы слишком с ним церемонитесь. Пойдемте, пропустим еще по рюмочке.