Петр Дмитриевич Боборыкин
Памяти А. Ф. Писемского
Редеет семья писателей 40-х годов. У нас вообще литераторский срок короткий. Кто-то высчитал, что средняя жизнь русского писателя менее сорока лет. Судя по тому, как умирают наши собраты в последние двадцать лет, это безусловно верно. Сколько безвременно сошло в могилу молодых людей! Стоит только вспомнить генерацию 60-х годов. Все эти Помяловские, Левитовы, Слепцовы, Решетниковы – в какой возраст они умерли? В такой, когда на Западе, где-нибудь во Франции или Англии, человек только начинает свою карьеру. Даровитый романист, скончавшийся на днях в Москве, все-таки дожил до шестидесяти лет. Он родился 10 марта 1820 года. Старше его, из живых его сверстников, всего каких-нибудь пять-шесть человек.
По поводу смерти Писемского появились уже биографические заметки. Публика знает в общих чертах, как прошла жизнь этого своеобразного и сильного писателя. Известно, что он вышел из помещичьей среды, детство провел в деревне и в губернском городе, учился в Московском университете в 40-х годах, на словесном (по-тогдашнему философском) факультете, был женат и отец семейства, служил в губернском городе вплоть до переезда в Петербург, где он сделался уже профессиональным литератором, что случилось в половине 50-х годов, стало быть, когда Писемский приближался уже к сорокалетнему возрасту. Но и потом, лет восемь спустя, по переезде в Москву, куда он перебрался в 1863 году, Писемский опять поступил на службу советником в здешнее губернское правление, что многих удивляло, так как, сколько известно, он не был никогда в нужде и давно уже заработывал очень хороший гонорар на своих романах. Только в последние годы жил он частным человеком, жаловался на здоровье, испытал сильный нравственный удар после трагической смерти своего меньшого сына. И выходит, что, несмотря на плодовитую писательскую деятельность, этот романист провел половину своей жизни, в зрелом возрасте, на казенной службе. То же видим мы в биографии нашего сатирика Салтыкова.
Губернский город и служба дали тому и другому преобладающий материал их произведений. Без этого непосредственного знакомства с дореформенными нравами чиновничества и всеми административными порядками Писемский не написал бы «Тысячи душ». Сила натуры и сказалась в том, что рамки казенной службы не заглушили в романисте писательских позывов.
Он начал рано свою литературную дорогу и умер, только что окончивши обширный роман. Первой печатной вещью Писемского считается повесть «Тюфяк», но оказывается, что раньше «Тюфяка» он напечатал небольшую повесть, о которой никто, кажется, не упоминал. Я не стану перечислять здесь ряда его повествовательных вещей, давших ему сразу видную литературную физиономию. Он выступил под непосредственным воздействием Гоголя и так называемой «натуральной» школы, как более резкий реалист, чем его ближайший сверстник, Тургенев. К хлесткому, но не всегда объективному изображению он присоединял еще великорусский юмор и беспощадность разоблачения безобразных сторон того сословия, где родился. В забытой теперь повести «Брак по страсти» вся комическая пошлость и беспробудное лганье на подкладке животненных инстинктов, какими опутана была жизнь тунеядного среднего дворянства, представлены живьем. И первый его роман, появившийся гораздо позднее в измененном виде, называется «Боярщина». Это широкая картина нравов целого дворянского гнезда, еще в беспробудную эпоху крепостничества. В этой вещи уже сидел весь Писемский с его наблюдательностью, манерой, языком, проблесками обличительного темперамента и недоделанностью таланта и мастерства, оставшейся у него на всю жизнь.
Приезд в Петербург в начале 50-х годов дал ему новый толчок. Он увидал возможность расстаться с губернеким городом и со службой и сделаться только писателем. Я помню рассказы Писемского об этой эпохе своей жизни. Тогдашняя редакция «Современника» хорошо оценила его талант и сделала ему несколько заказов. С полной откровенностью передавал он нам, молодым писателям (это было в начале 60-х годов), как роман «Богатый жених» (который должен он был окончить к сроку для «Современника», вернувшись в Кострому) сделался ему очень скоро противным и к каким возбуждающим средствам прибегал он, чтобы окончить эту тягостную для него работу. Петербург позволил ему развернуться, рискнуть временем и трудом для больших замыслов, таких, как роман «Тысяча душ». Когда Писемский работал над второй половиной романа, в русских цензурных порядках многое изменилось к лучшему. Он сам мне говорил, что герой романа Калинович сделан был им в перовой части смотрителем уездного училища потому, что он не надеялся на пропуск цензуры, если бы сразу превратил его в крупного чиновника. При николаевских порядках он не мог бы напечатать свою «драму губернского правления», как кто-то назвал этот роман при его появлении.
По поводу смерти Писемского появились уже биографические заметки. Публика знает в общих чертах, как прошла жизнь этого своеобразного и сильного писателя. Известно, что он вышел из помещичьей среды, детство провел в деревне и в губернском городе, учился в Московском университете в 40-х годах, на словесном (по-тогдашнему философском) факультете, был женат и отец семейства, служил в губернском городе вплоть до переезда в Петербург, где он сделался уже профессиональным литератором, что случилось в половине 50-х годов, стало быть, когда Писемский приближался уже к сорокалетнему возрасту. Но и потом, лет восемь спустя, по переезде в Москву, куда он перебрался в 1863 году, Писемский опять поступил на службу советником в здешнее губернское правление, что многих удивляло, так как, сколько известно, он не был никогда в нужде и давно уже заработывал очень хороший гонорар на своих романах. Только в последние годы жил он частным человеком, жаловался на здоровье, испытал сильный нравственный удар после трагической смерти своего меньшого сына. И выходит, что, несмотря на плодовитую писательскую деятельность, этот романист провел половину своей жизни, в зрелом возрасте, на казенной службе. То же видим мы в биографии нашего сатирика Салтыкова.
Губернский город и служба дали тому и другому преобладающий материал их произведений. Без этого непосредственного знакомства с дореформенными нравами чиновничества и всеми административными порядками Писемский не написал бы «Тысячи душ». Сила натуры и сказалась в том, что рамки казенной службы не заглушили в романисте писательских позывов.
Он начал рано свою литературную дорогу и умер, только что окончивши обширный роман. Первой печатной вещью Писемского считается повесть «Тюфяк», но оказывается, что раньше «Тюфяка» он напечатал небольшую повесть, о которой никто, кажется, не упоминал. Я не стану перечислять здесь ряда его повествовательных вещей, давших ему сразу видную литературную физиономию. Он выступил под непосредственным воздействием Гоголя и так называемой «натуральной» школы, как более резкий реалист, чем его ближайший сверстник, Тургенев. К хлесткому, но не всегда объективному изображению он присоединял еще великорусский юмор и беспощадность разоблачения безобразных сторон того сословия, где родился. В забытой теперь повести «Брак по страсти» вся комическая пошлость и беспробудное лганье на подкладке животненных инстинктов, какими опутана была жизнь тунеядного среднего дворянства, представлены живьем. И первый его роман, появившийся гораздо позднее в измененном виде, называется «Боярщина». Это широкая картина нравов целого дворянского гнезда, еще в беспробудную эпоху крепостничества. В этой вещи уже сидел весь Писемский с его наблюдательностью, манерой, языком, проблесками обличительного темперамента и недоделанностью таланта и мастерства, оставшейся у него на всю жизнь.
Приезд в Петербург в начале 50-х годов дал ему новый толчок. Он увидал возможность расстаться с губернеким городом и со службой и сделаться только писателем. Я помню рассказы Писемского об этой эпохе своей жизни. Тогдашняя редакция «Современника» хорошо оценила его талант и сделала ему несколько заказов. С полной откровенностью передавал он нам, молодым писателям (это было в начале 60-х годов), как роман «Богатый жених» (который должен он был окончить к сроку для «Современника», вернувшись в Кострому) сделался ему очень скоро противным и к каким возбуждающим средствам прибегал он, чтобы окончить эту тягостную для него работу. Петербург позволил ему развернуться, рискнуть временем и трудом для больших замыслов, таких, как роман «Тысяча душ». Когда Писемский работал над второй половиной романа, в русских цензурных порядках многое изменилось к лучшему. Он сам мне говорил, что герой романа Калинович сделан был им в перовой части смотрителем уездного училища потому, что он не надеялся на пропуск цензуры, если бы сразу превратил его в крупного чиновника. При николаевских порядках он не мог бы напечатать свою «драму губернского правления», как кто-то назвал этот роман при его появлении.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента