Пикуль Валентин
Куда делась наша тарелка
Пикуль Валентин
Куда делась наша тарелка?
Я был принят в Союз писателей еще молодым парнем - вскоре после выхода в свет моего первого "кирпича"; тогда же меня избрали в члены военной комиссии ССП, и, помню, первое заседание возглавляла поэтесса Людмила Попова, объявившая:
- Товарищи, кто из вас желает в авиацию, кто на флот, кто в десантные войска, кто.
Писатели старшего поколения, уже солидные мэтры, быстро расхватали литературные шефства над летчиками, моряками, танкистами, саперами, и Попова смущенно сказала:
- Товарищи, у нас есть заявка и от пожарников.
Но тушить пожары никто не желал, возникло неловкое молчание, и тогда я, как школьник, поднял руку:
- А можно я?..
С тех пор прошло много лет, но в своем выборе никогда не раскаиваюсь: я повидал при тушении пожаров много такого, о чем обыватели не подозревают. Запомнилось даже мое первое появление в штабе пожарных частей Ленинградского округа, когда я в разговоре с начальством употребил слово "пожарник", тут же уличенный в безграмотности:
- Писатель, а не знает разницы между пожарным и пожарником!
- А разве есть разница? - недоумевал я.
- Еще какая! Пожарный - это тот, кто тушит пожары, а пожарник - это нищий погорелец, собирающий милостыню в городах для строительства новой деревни, вместо сгоревшей.
С тех пор, вдохнув трагического дыма случайных пожаров или преступных поджогов, я остался навеки влюбленным не в пожары, конечно, а в тех мужественных людей, что гасят адское пламя. Много лет я выискивал и находил в своей библиотеке сведения о роковых пожарах в России, уничтожавших целые города и сохранившихся в народной памяти. Сейчас, насколько мне известно, самые страшные пожары случаются в универмагах, а раньше немало жертв огонь похищал в театрах или балаганах. Но я хочу рассказать об одном лишь пожаре, о котором почти все знают, но, быть может, не всем известны его подробности.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Начинался морозный день 17 декабря 1837 года.
С утра в Зимнем дворце было шумно и тесно от сборища молодых и здоровых рекрутов, из которых выбирали самых здоровущих для служения в гвардии. Дежурный флигель-адъютант Иван Лужин выслушал старого камердинера, который сообщил, что вся прислуга дворца давно ощущает запах дыма:
- То ли опять сажа в дымоходах горит, то ли.
Лужин велел дворцовым пожарным осмотреться в печах, а на крышу дворца послал трубочистов, чтобы своими чугунными шарами с "ёжиками" они прочистили дымоходы. Министр императорского двора князь Петр Волконский, ленивый сибарит, сказал:
- До чего же вы, Лужин, беспокойный! Да пошлите по залам скороходов с курильницами, чтобы забили дурной запах.
Аромат благовоний на время заглушил подозрительный запашок дыма. Вечером того же дня император с женою отбыл в театр, где давали оперу с балетом "Влюбленная баядерка", а Мария Тальони была, как никогда, очаровательна. В середине представления в царскую ложу бочком протиснулся тот же Иван Лужин, и Николай I с неудовольствием оторвался от сцены, на которой порхали придворные сильфиды.
- Что случилось? - тихо вопросил царь.
- Ваше величество, что-то неладное в Зимнем дворце, а в Фельдмаршальской зале уже полно дыма.
- Сейчас приеду, - еще тише ответил царь и шепнул жене, чтобы ехала не в Зимний, а в Аничков дворец.
На выходе из театра Лужина перехватил Волконский:
- Зачем обеспокоили нашего государя? Был дым, нету дыма - велика важность, первый раз, что ли, у нас дымом пахнет?..
Николай I, не расставаясь с театральным биноклем, покинул ложу, в которой оставил жену, и удалился. В зале сразу это заметили, начались шепоты и догадки, публика начала расходиться, уже не шепотом, а во весь голос люди заговорили:
- Беда, беда! Зимний дворец горит. пожар.
.События в этот день развивались так. Уже не дымный запах, а явная струйка дыма появилась в камердинерской, явственно сочившаяся из-за печки. Ниже размещался архив, но там было сыро и холодно, а дыма совсем не ощущалось.
- А что под архивом? - спросил Лужин у камердинера.
- Аптекарская.
Я задам читателю странный вопрос: кто жил в Зимнем дворце?
Помимо царской семьи и многочисленной челяди дворец населяли тогда около трех с половиною тысяч человек посторонних (именно такую цифру приводит шеф жандармов Бенкендорф, ее подтверждает и знаменитый архитектор Монферран). Выражаясь современным языком, дворец напоминал громадное столичное "общежитие": среди его жителей можно было встретить бездомных офицеров, ветеранов суворовских походов, было много одиноких старух, дворец давал приют даже солдатам-инвалидам, наконец, на его чердаках издавно проживало немало дворцовой прислуги вместе с женами и детьми, они там - на чердаке, разводили даже поросят и держали куриные выводки.
Куда делась наша тарелка?
Я был принят в Союз писателей еще молодым парнем - вскоре после выхода в свет моего первого "кирпича"; тогда же меня избрали в члены военной комиссии ССП, и, помню, первое заседание возглавляла поэтесса Людмила Попова, объявившая:
- Товарищи, кто из вас желает в авиацию, кто на флот, кто в десантные войска, кто.
Писатели старшего поколения, уже солидные мэтры, быстро расхватали литературные шефства над летчиками, моряками, танкистами, саперами, и Попова смущенно сказала:
- Товарищи, у нас есть заявка и от пожарников.
Но тушить пожары никто не желал, возникло неловкое молчание, и тогда я, как школьник, поднял руку:
- А можно я?..
С тех пор прошло много лет, но в своем выборе никогда не раскаиваюсь: я повидал при тушении пожаров много такого, о чем обыватели не подозревают. Запомнилось даже мое первое появление в штабе пожарных частей Ленинградского округа, когда я в разговоре с начальством употребил слово "пожарник", тут же уличенный в безграмотности:
- Писатель, а не знает разницы между пожарным и пожарником!
- А разве есть разница? - недоумевал я.
- Еще какая! Пожарный - это тот, кто тушит пожары, а пожарник - это нищий погорелец, собирающий милостыню в городах для строительства новой деревни, вместо сгоревшей.
С тех пор, вдохнув трагического дыма случайных пожаров или преступных поджогов, я остался навеки влюбленным не в пожары, конечно, а в тех мужественных людей, что гасят адское пламя. Много лет я выискивал и находил в своей библиотеке сведения о роковых пожарах в России, уничтожавших целые города и сохранившихся в народной памяти. Сейчас, насколько мне известно, самые страшные пожары случаются в универмагах, а раньше немало жертв огонь похищал в театрах или балаганах. Но я хочу рассказать об одном лишь пожаре, о котором почти все знают, но, быть может, не всем известны его подробности.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Начинался морозный день 17 декабря 1837 года.
С утра в Зимнем дворце было шумно и тесно от сборища молодых и здоровых рекрутов, из которых выбирали самых здоровущих для служения в гвардии. Дежурный флигель-адъютант Иван Лужин выслушал старого камердинера, который сообщил, что вся прислуга дворца давно ощущает запах дыма:
- То ли опять сажа в дымоходах горит, то ли.
Лужин велел дворцовым пожарным осмотреться в печах, а на крышу дворца послал трубочистов, чтобы своими чугунными шарами с "ёжиками" они прочистили дымоходы. Министр императорского двора князь Петр Волконский, ленивый сибарит, сказал:
- До чего же вы, Лужин, беспокойный! Да пошлите по залам скороходов с курильницами, чтобы забили дурной запах.
Аромат благовоний на время заглушил подозрительный запашок дыма. Вечером того же дня император с женою отбыл в театр, где давали оперу с балетом "Влюбленная баядерка", а Мария Тальони была, как никогда, очаровательна. В середине представления в царскую ложу бочком протиснулся тот же Иван Лужин, и Николай I с неудовольствием оторвался от сцены, на которой порхали придворные сильфиды.
- Что случилось? - тихо вопросил царь.
- Ваше величество, что-то неладное в Зимнем дворце, а в Фельдмаршальской зале уже полно дыма.
- Сейчас приеду, - еще тише ответил царь и шепнул жене, чтобы ехала не в Зимний, а в Аничков дворец.
На выходе из театра Лужина перехватил Волконский:
- Зачем обеспокоили нашего государя? Был дым, нету дыма - велика важность, первый раз, что ли, у нас дымом пахнет?..
Николай I, не расставаясь с театральным биноклем, покинул ложу, в которой оставил жену, и удалился. В зале сразу это заметили, начались шепоты и догадки, публика начала расходиться, уже не шепотом, а во весь голос люди заговорили:
- Беда, беда! Зимний дворец горит. пожар.
.События в этот день развивались так. Уже не дымный запах, а явная струйка дыма появилась в камердинерской, явственно сочившаяся из-за печки. Ниже размещался архив, но там было сыро и холодно, а дыма совсем не ощущалось.
- А что под архивом? - спросил Лужин у камердинера.
- Аптекарская.
Я задам читателю странный вопрос: кто жил в Зимнем дворце?
Помимо царской семьи и многочисленной челяди дворец населяли тогда около трех с половиною тысяч человек посторонних (именно такую цифру приводит шеф жандармов Бенкендорф, ее подтверждает и знаменитый архитектор Монферран). Выражаясь современным языком, дворец напоминал громадное столичное "общежитие": среди его жителей можно было встретить бездомных офицеров, ветеранов суворовских походов, было много одиноких старух, дворец давал приют даже солдатам-инвалидам, наконец, на его чердаках издавно проживало немало дворцовой прислуги вместе с женами и детьми, они там - на чердаке, разводили даже поросят и держали куриные выводки.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента