Пикуль Валентин
Солдат Василий Михайлов
Валентин ПИКУЛЬ
СОЛДАТ ВАСИЛИЙ МИХАЙЛОВ
В нашей истории бурный и красочный XVIII век, век рыцарства и злодейства, век гордецов и подлецов, как бы окантован двумя мучительными процессами. В начале столетия Россия вышла на побережье Балтики, а весь конец века народ укреплял рубежи государства на берегах Черноморья. Дорога в Бахчисарай далась ценою большой крови, отняв у россиян жизнь нескольких поколений.
Дело это было великое, дело нужное - дело героев, давно позабытых. Сейчас бывшая Таврида стала всесоюзной здравницей, и загорающие в шезлонгах на верандах курортов меньше всего думают о своих пращурах, которые пешком ходили на Крым не ради обретения загара, а едино ради отмщения татарам за беды и насилия.
Иногда очень полезно вспомнить слова Пушкина:
"Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать иной есть постыдное малодушие!"
Итак, мы во времени Анны Иоанновны...
Весною 1736 года русские легионы под жезлом фельдмаршала Миниха выступили в поход на Крымское ханство.
Солдат воодушевлял бой барабанный, флейты пели им о славе предбудущей.
Крепит Отечества любовь
Сынов российских дух и руку;
Желает всяк пролить всю кровь,
От грозного бодрится звуку
А за солдатами шагали люди служивые - лекаря с аптеками, профосы с кнутами, трубачи с гобоями, попы с кадилами, аудиторы с законами, писаря с чернильницами, кузнецы с молотами, цирюльники с ножницами, седельники с шилами, коновалы с резаками, плотники с топорами, извозчики с вожжами, землекопы с лопатами...
Сверху обжигало людей нещадное степное солнце.
Боевые литавры гремели не умолкая...
В громадной карете - шлафвагене - ехал сам Миних; на походной жаровне готовилась для него яичница; фельдмаршал в одном исподнем сидел на бочке с золотыми червонцами, лениво понтируя со своим приятелем, пастором Мартенсом, и хвастал:
- Через четыре года, дружище, мои славные штандарты будут водружены над сералем султана турецкого... Я сдаю. Квинтич. Пики!
- В банке триста, - отвечал пастор. - Сначала, приятель, не сломай себе шею на взятии Перекопа, побывай в Бахчисарае крымского хана, а потом уж мечтай о Константинополе...
- Basta! - пришлепнул туза Миних. - Твоя карта бита... Не забывай, что мы с тобой не в Европе, а в России... Людские запасы этой страны столь велики, что кровь солдата на Руси дешевле чарки вина. Счастье, что я служу в русской армии, где можно свободно угробить миллион душ, но зато всегда добьешься успеха... Пики!
Дымчатые волы катили по травам 119 пушек, величавые верблюды тащили арбы с ядрами.
На телегах везли рогатины - столь великие, что одну из них с натугою шестеро солдат поднимали (этими рогатинами окружали по ночам бивуаки, дабы не наскочила татарская конница).
Казалось, не будет конца пути, никогда не кончатся эти солончаки и сожженные солнцем ковыли.
Палимы звенящим зноем, шли солдаты великой армии.
Голая степь и безводье царили на крымских подступах.
- Кошку высечь и то прутика не сыщешь, - говорили люди.
Чуткий сон армии стерегли по ночам скифские курганы .
Покрыты тенью бунчуков
И долы и холмы сии!
Днем через каре армии прокатывал шлафваген Миниха.
- Вперед! - рычал на солдат фельдмаршал. - Кто остановился, тому смерть. А свободных телег для больных в обозе нету...
Жутко ревел на привалах скот, не поенный уже с неделю.
Выстелив по земле тонкие шеи, умирали плачущие от усталости кони.
Мертвых бросали в степи - на поживу ястребам и воронью...
17 мая 1736 года русское каре с ходу уперлось в Перекоп.
Походный толмач Максим Бобриков всмотрелся в пылищу.
- Перед нами ворота Ор-Капу, - доложил он Миниху.
- Ор-Капу? А что это значит?
СОЛДАТ ВАСИЛИЙ МИХАЙЛОВ
В нашей истории бурный и красочный XVIII век, век рыцарства и злодейства, век гордецов и подлецов, как бы окантован двумя мучительными процессами. В начале столетия Россия вышла на побережье Балтики, а весь конец века народ укреплял рубежи государства на берегах Черноморья. Дорога в Бахчисарай далась ценою большой крови, отняв у россиян жизнь нескольких поколений.
Дело это было великое, дело нужное - дело героев, давно позабытых. Сейчас бывшая Таврида стала всесоюзной здравницей, и загорающие в шезлонгах на верандах курортов меньше всего думают о своих пращурах, которые пешком ходили на Крым не ради обретения загара, а едино ради отмщения татарам за беды и насилия.
Иногда очень полезно вспомнить слова Пушкина:
"Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать иной есть постыдное малодушие!"
Итак, мы во времени Анны Иоанновны...
Весною 1736 года русские легионы под жезлом фельдмаршала Миниха выступили в поход на Крымское ханство.
Солдат воодушевлял бой барабанный, флейты пели им о славе предбудущей.
Крепит Отечества любовь
Сынов российских дух и руку;
Желает всяк пролить всю кровь,
От грозного бодрится звуку
А за солдатами шагали люди служивые - лекаря с аптеками, профосы с кнутами, трубачи с гобоями, попы с кадилами, аудиторы с законами, писаря с чернильницами, кузнецы с молотами, цирюльники с ножницами, седельники с шилами, коновалы с резаками, плотники с топорами, извозчики с вожжами, землекопы с лопатами...
Сверху обжигало людей нещадное степное солнце.
Боевые литавры гремели не умолкая...
В громадной карете - шлафвагене - ехал сам Миних; на походной жаровне готовилась для него яичница; фельдмаршал в одном исподнем сидел на бочке с золотыми червонцами, лениво понтируя со своим приятелем, пастором Мартенсом, и хвастал:
- Через четыре года, дружище, мои славные штандарты будут водружены над сералем султана турецкого... Я сдаю. Квинтич. Пики!
- В банке триста, - отвечал пастор. - Сначала, приятель, не сломай себе шею на взятии Перекопа, побывай в Бахчисарае крымского хана, а потом уж мечтай о Константинополе...
- Basta! - пришлепнул туза Миних. - Твоя карта бита... Не забывай, что мы с тобой не в Европе, а в России... Людские запасы этой страны столь велики, что кровь солдата на Руси дешевле чарки вина. Счастье, что я служу в русской армии, где можно свободно угробить миллион душ, но зато всегда добьешься успеха... Пики!
Дымчатые волы катили по травам 119 пушек, величавые верблюды тащили арбы с ядрами.
На телегах везли рогатины - столь великие, что одну из них с натугою шестеро солдат поднимали (этими рогатинами окружали по ночам бивуаки, дабы не наскочила татарская конница).
Казалось, не будет конца пути, никогда не кончатся эти солончаки и сожженные солнцем ковыли.
Палимы звенящим зноем, шли солдаты великой армии.
Голая степь и безводье царили на крымских подступах.
- Кошку высечь и то прутика не сыщешь, - говорили люди.
Чуткий сон армии стерегли по ночам скифские курганы .
Покрыты тенью бунчуков
И долы и холмы сии!
Днем через каре армии прокатывал шлафваген Миниха.
- Вперед! - рычал на солдат фельдмаршал. - Кто остановился, тому смерть. А свободных телег для больных в обозе нету...
Жутко ревел на привалах скот, не поенный уже с неделю.
Выстелив по земле тонкие шеи, умирали плачущие от усталости кони.
Мертвых бросали в степи - на поживу ястребам и воронью...
17 мая 1736 года русское каре с ходу уперлось в Перекоп.
Походный толмач Максим Бобриков всмотрелся в пылищу.
- Перед нами ворота Ор-Капу, - доложил он Миниху.
- Ор-Капу? А что это значит?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента