Пикуль Валентин
Закройных дел мастерица
Валентин ПИКУЛЬ
Закройных дел мастерица
Надежда Петровна Ламанова говорила:
- Костюм есть одно из самых чутких проявлений общественного быта и психологии. Одежда является как бы логическим продолжением нашего тела, у нее свое служебное назначение, связанное с нашим образом жизни и с нашей работой.
Костюм должен не только не мешать человеку, но даже и помогать ему жить, радоваться, горевать и трудиться...
Чувствуете, как много требований к одежде!
И много лет подряд, когда бы я ни касался материалов о быте Москвы конца прошлого века, мне всюду встречалось это имя - Надежда Петровна Ламанова; о ней писали как о человеке, довольно-таки известном в жизни России. Сначала я пропускал это имя через фильтр своей памяти как имя личности, которая ничего героического в нашей истории не совершила.
Что мне с того, что с Ламановой "соперничали великолепно вышколенные мастерицы города Лиона - Лямина, Анаис и другие чародеи женских нарядов"?.. Но вот прошло много лет, мое мнение об этой женщине обогатилось, и теперь я, напротив, уже сам стал выискивать ее имя - везде, где можно.
Станиславский говорил о Ламановой:
- Это же второй Шаляпин в своем роде. Это большущий талант, это народный самородок!
В самом деле, к этой женщине стоит присмотреться...
В 1861 году у офицера Ламанова, ничем не прославленного, родилась дочка, которую нарекли Надеждой; деревенька Шузилово в нижегородской глуши дала ей первые впечатления детства. Но вот окончена гимназия, и девочке сразу пришлось взяться за труд. Родители умерли, а на руках Нади Ламановой остались младшие сестры. Она выбрала себе иглу...
Игла, наперсток, утюг, ножницы, аршин.
Скучно! Но что поделаешь? Жить-то надо...
Это было время, когда технический прогресс грозил ускорить темпы жизни, а значит, должен измениться и покрой одежды. Фрак остался лишь для торжественных случаев: мужчина из сюртука переодевался в короткий пиджак почти такой же, какой носим и мы, который уже не мешал резким движениям; женщина нового века готовилась сбросить клещи корсета - этот ужасный пресс отдаленных времен, ломающий ребра, сжимающий тазовые кости, затрудняющий дыхание, но зато создававший эфемерную иллюзию "второго силуэта фигуры".
Надя Ламанова приехала в Москву и стала учиться на портновских курсах госпожи Суворовой, потом работала моделисткой у мадам Войткевич... Шить она, конечно, умела, но шить не любила, о чем откровенно и заявляла:
- Терпеть не могу ковыряться с иглой...
Ее волновал творческий процесс - мысленно она одевала людей на улице в такие одежды, какие рисовала ее богатая фантазия.
Надя была совсем еще молоденькой девушкой, когда стала ведущим мастером по моделированию одежды, о ней уже тогда заговорили московские красавицы, отчаянные модницы:
Закройных дел мастерица
Надежда Петровна Ламанова говорила:
- Костюм есть одно из самых чутких проявлений общественного быта и психологии. Одежда является как бы логическим продолжением нашего тела, у нее свое служебное назначение, связанное с нашим образом жизни и с нашей работой.
Костюм должен не только не мешать человеку, но даже и помогать ему жить, радоваться, горевать и трудиться...
Чувствуете, как много требований к одежде!
И много лет подряд, когда бы я ни касался материалов о быте Москвы конца прошлого века, мне всюду встречалось это имя - Надежда Петровна Ламанова; о ней писали как о человеке, довольно-таки известном в жизни России. Сначала я пропускал это имя через фильтр своей памяти как имя личности, которая ничего героического в нашей истории не совершила.
Что мне с того, что с Ламановой "соперничали великолепно вышколенные мастерицы города Лиона - Лямина, Анаис и другие чародеи женских нарядов"?.. Но вот прошло много лет, мое мнение об этой женщине обогатилось, и теперь я, напротив, уже сам стал выискивать ее имя - везде, где можно.
Станиславский говорил о Ламановой:
- Это же второй Шаляпин в своем роде. Это большущий талант, это народный самородок!
В самом деле, к этой женщине стоит присмотреться...
В 1861 году у офицера Ламанова, ничем не прославленного, родилась дочка, которую нарекли Надеждой; деревенька Шузилово в нижегородской глуши дала ей первые впечатления детства. Но вот окончена гимназия, и девочке сразу пришлось взяться за труд. Родители умерли, а на руках Нади Ламановой остались младшие сестры. Она выбрала себе иглу...
Игла, наперсток, утюг, ножницы, аршин.
Скучно! Но что поделаешь? Жить-то надо...
Это было время, когда технический прогресс грозил ускорить темпы жизни, а значит, должен измениться и покрой одежды. Фрак остался лишь для торжественных случаев: мужчина из сюртука переодевался в короткий пиджак почти такой же, какой носим и мы, который уже не мешал резким движениям; женщина нового века готовилась сбросить клещи корсета - этот ужасный пресс отдаленных времен, ломающий ребра, сжимающий тазовые кости, затрудняющий дыхание, но зато создававший эфемерную иллюзию "второго силуэта фигуры".
Надя Ламанова приехала в Москву и стала учиться на портновских курсах госпожи Суворовой, потом работала моделисткой у мадам Войткевич... Шить она, конечно, умела, но шить не любила, о чем откровенно и заявляла:
- Терпеть не могу ковыряться с иглой...
Ее волновал творческий процесс - мысленно она одевала людей на улице в такие одежды, какие рисовала ее богатая фантазия.
Надя была совсем еще молоденькой девушкой, когда стала ведущим мастером по моделированию одежды, о ней уже тогда заговорили московские красавицы, отчаянные модницы:
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента