Александр Попов
Нью-Йоркский марафон. Записки не по уму

www.sxc.hu
 

марафон

   Хотелось за отпуск написать несколько рассказов от лица женщины, сбежавшей от жизни в тайгу. О трех кольцах на руках, о незакатной улыбке.
 
 
   Нью-Йорк помешал. Осенью сюда люди со всего света съезжаются бежать марафон[1].
   А я не могу, у меня одна нога для бега, другая – для неспешной ходьбы. От марафона не отказываюсь.
   Метры заменяю на мысли.
 
 
   Записки не по уму
   Несерьезность свою осознаю.
   Марафон – эталон.
   Мне интересен метраж мозгов.
 

Старт

   Путь к себе не светит. От себя – как «от винта»!
 

1-й километр

   Человек я довольно известный, мелькаю в печати, на телевидении свечусь. Специализация – здоровый образ жизни. Ум с памятью мой метод не затрагивает, на честь с совестью не посягает.
 
   Говорят, когда-то у человека не только две руки, два глаза и два уха были, но и два сердца, потом правое в аппендикс перевербовали.
 
   Из идеалов знаком с водой, отчасти – с водкой.
 
   Диета всех диет – детство. Остальное в пищу лучше не употреблять.
 
   Самый полезный десерт – сон с собой в обнимку.
 
   Думать диетологи не рекомендуют. Мысли – пища острая.
 
   В человеке прожорливо всё.
 
   Любая тема – тело. Во мне их толпа топорщится.
 
   А вода – небо?

2-й километр

 
   Можно ли человека измерить?
   Каков рост в мыслях?
   Каков вес в чувствах?
 
   Не судьба – судьи забастовали.
 
   У нас депутаты, дети и дебилы.
 
   С логической точки зрения, есть неподсудная фраза: «Я лгу».
 
   Говорят, государственные деятели в памятниках очеловечиваются.
 
   То, что инопланетяне не вступают в контакт, понятно. Не надо было в космос собак отправлять.
 
 
   Нельзя! Это Земля!
 
   Лишь бы вода выдержала, не сбежала.
 
   Рыжие – солнечная сторона человечества.
 
   Когда в тарелку упадет улыбка, она станет лицом.
 
   Я имею в виду тарелку.
 
   Если бы человек принял форму ежа, вместо игл у него бы торчали достоинства.
 
   Оказывается, пишу для тех, кого нет географически или вообще, но – пишу, вдруг народятся.
 
   Иногда в свободные от жизни минуты идет дождь…

3-й километр

 
   Облака из губ труб…
 
   Нобеля у нас обидели Пастернаком, унизили Горбачевым. Некрасивая премия.
 
   Проблемы футбола решаются постепенным потемнением кожного покрова.
 
   Шуты сами шумят, за клоунов шумит публика.
 
   Итог губ – улыбка, а в ней зубы, а за ними язык. Вот такой компот.
 
   Россия из понедельников.
 
   Спины самолетов в веснушках от звезд.
 
   На первое – пот, на второе – мозоли, на третье – коктейль из смеха и слез.
 
   Брутто – в брюках, Нетто – в шортах.
 
   Начинка – начало пирога. Человек себя не с того конца измеряет.
 
   От себя за углом не спрятаться – узнают по колпаку.
 
   Я, когда летел к Земле, интересовался: «А женщины на ней есть?» Сказали: «Есть!» Не обманули.

4-й километр

   У нас мужик аппарат любопытный изобрел. Он измеряет расстояния, пройденные без единой мысли. Аппарат изъяли, мужика вопросами замучили. Он уже согласился и пол поменять, и прописку.
 
   Сейчас от чтения откупиться просто. Посадил вишню – включили в число почитателей Чехова. Дуб вкопал – к Пушкину прописали.
 
   Человек с газетой, если она не под ним, – явление робкое.
 
   Непоэтам не верю, в них время отсутствует.
 
   И книги, и письма, и карандаши в поиске места в домах престарелых вещей.
 
   Книга, как осень, из аплодисментов. В электронных аналогах буквы есть, а на овации вакансии.
 
   Как-то у Черчилля спросили:
 
   – С кем бы вы могли поделиться Нобелевской премией?
   – Естественно, с Пушкиным, – мгновенно ответил Черчилль.
   – Почему с ним?
   – Мы одного роста, нам по 166 см от пола.
 
   Кроме поваров, ни у кого нет права определять сроки годности прошлого.
 
   Повар выделяется не лицом – теплом рук. У них в любое время суток – 36,9°.
 
   Наш флаг явно не из рук повара. Три коржа без единой изюминки.
 
   Извините, закрываемся на спецобслуживание: у нас сегодня облака обедают.
 
   Когда одна стрелка на часах заходит за другую – это затмение времени.
 
   Поймали, говорят, тень Александра Македонского, долго пытали и всё спрашивали: «Можно ли Западу Восток одолеть?»
   Не выдержала тень пыток, тайну великую выдала:
   – Младшему старшего не одолеть.
   Хотели, было, отпустить, да еще на один вопрос потянуло:
   – Отчего у Востока поступь легкая?
   – Он рукой одной за небо держится.

5-й километр

   Роскошь – быть собой. Всё остальное – притворство.
 
   Год рождения – Гамбург[2].
   Место рождения – Апеллесова черта[3].
 
   Знания – продукт просроченный. Извиняются за них звонками в школах.
 
   Думаю, когда не дышу; если дышу, жить хочется.
 
   Господь не из слов. Он из поступков.
 
   Поэта из меня не получилось; попросился в ветра, не взяли из-за отсутствия прав на свободу.
 
   Когда понял, что и математика из меня не выйдет, нанялся радиусом у радуги работать.
 
   Может, ущербность от здорового образа жизни?
 
   Мой цвет кожи – от пощечин, у других от загара или от расовой принадлежности.
   По утрам вытягиваю руку к счастью в ожидании другой. Одной его не удержать.
 
   – Вы с чем предпочитаете кофе?
   – С африканкой.
   – А если ее нет?
   – Тогда со сливками.
 
   У аргументов – фрукты, у аргонавтов – факты.
 
   В банях люди ближе.

6-й километр

   Отрывок из характеристики: «Две трети тела вскормлено в СССР, одна треть – в России».
 
   Принимая сотрудников на работу, отзывов с прежних мест не требую. Руки прошу… Слушать музыку мозолей. Руки – небо человека.
 
   В России живу на первом, без вида на небо. Тут я баловень судьбы, у меня есть балкон с выходом на него.
 
   Задолго до России, во времена СССР, в один из дней июня я одаривал цветами российского флага женщин: прошлой – незабудки, настоящей – ландыши, будущей – землянику.
 
   Между двух спин – поцелуй.
 
   Жизнь была задумана музыкой без слов. Так бы оно и было, если бы человек не вмешался. Он к каждой ноте, к паузе каждой понавесил ярлыки слов. Песни случаются, но редко. Чаще человек музыку жизни сводит на нет.
 
   Мой кумир проморгал революцию из-за влюбленности. Нет, я не ровня, равняюсь. Проморгал страну по этой же причине.
 
   Если бы не было детей, люди бы оглохли от гула слез.
 
   А капли в струях узнают друг друга?
 
   – Часы на правой руке портят время.
   – А на левой?
   – На левой ему легче.
 
   – Кто муж слова?
   – Соломон.
 
   Если начинаешь раздражать окружающих, значит где-то рядом счастье бродит.

7-й километр

 
   Соседние страны от нас отвернулись. Нельзя, это Земля!
 
   С демографией при нашей географии не ахти.
 
   В последнюю перепись дельфинов с котиками вынудили принять гражданство.
   – А был ли Соломон?
   – Он есть!
 
   Страна у нас молодая, играет и играет в войну с собственным народом и никак наиграться не может.
 
 
   Эх, если бы Сахалин на Крым махнуть. Курилы бы от улыбки до экватора растянулись.
 
   Мощность бумагопотока сравнима с гидроресурсами страны. А его всепогодность восхищает до зависти вприсядку.
 
   Памятники убирать нельзя! Пока стоят, место занято. Как только снесут, другие явятся, и похлеще.
 
   Меня не волнует, что первично: материя или сознание. Покоя не дает другое. От кого пошла форма усов над губой: от Гитлера или от Чаплина?
 
   Человек – черта. Переступишь, пиши пропало.
 
   Если бы Земля по форме была схожа с телом, на ее локтях бы высилась Россия.
 
   У человека два сердца: одно нижнее, другое важное.
 
   – Ты что так разглядываешь?
   – Жизнь.
   – Ну, и как?
   – Она тут другого рода.
 
   Говорят, грядет проверка прописки на Земле. Тех, у кого ее нет, отправят на историческую родину.
 
   – А у времени есть господин?
   – У всего есть господин.
   – А кто он, господин времени?

8-й километр

   В день выборов упраздняют деньги в общественном транспорте и в туалетах.
 
   Посуда, на любой полке посуда. У людей не так. Чуть повыше поставил, и Земля на одного человека худеет.
 
   Второй век народ бежит, а жилья всё одно не хватает. Интересно, когда других насытим собой, куда они побегут?
   – А человек чем пахнет?
   – Светом.
 
   Чай в пакетах победил чифир. Давайте наладим выпуск водки в одноразовых пакетиках. Тарная экономия – раз, карман не тянет – два, про три молчу.
 
   Наша экономика основана на переименованиях городов, улиц, людей, взглядов…
 
   Самое страшное биологическое оружие – власть.
 
   Если на один из необитаемых островов свезти политиков, а на другой уголовников, на каком ангел родится?
 
   Секунды прошлого простят нынешних?
 
   Политика Запада двухцветна – это убожество. России – одноцветна, а это позорище.
 
   Россия – посредник между Западом и Востоком. Посредственность – ее удел?
 
   Птиц по осени на Юг тянет, меня – на Запад. Шаги в ту сторону продлевают осень.
 
   Всем когда-то доктор поставил диагноз «жить!». Доктора нет, а диагноз? Где диагноз?
 
   Русский царь всё пировал, народ бедствовал, до края докатился. А царю всё нипочем, нагрузил людей непомерным. Море черное выпить, расстояние от земли до неба определить да отгадать, о чем царской голове думается. Закручинился народ русский, в смурь впал. Решил из последней пряжи веревку вить, зыркнул на небо из остатних сил, а там облако Конфуция ухмыляется.
   – Эй, русский, давай вместо тебя к царю схожу.
   – Сделай милость, мне его в тягость видеть.
   Переоделось облако в смурь русскую и к царю отправилось.
   – Ну что, народ, готов море черное выпить?
   – Готов, царь-батюшка.
   – Ладно, а каково расстояние от земли до неба?
   – Возьми пряжу и измерь, ровнехонько будет.
   Дивится царь уму-разуму народному да на последний вопрос надеется.
   – Ну, а скажи, о чем я думаю?
   – Ты думаешь, перед тобой твой народ стоит, и ошибаешься. Конфуций я, ты понял, Кон-фу-ций!
 
 
   |

9-й километр

   Годам угодны гении.
 
   И человек, и истина – дети. Они то в прятки, то в жмурки играют.
 
   – Причина первой русской революции?
   – Чехов умер.
   – Второй?
   – Толстой ушел тайком из страны.
   – А третья будет?
   – На нее народа не хватит.
 
   – С чего народ начинается?
   – Со спины.
   _?
   – У евреев она стена плача, немцы свою сломали.
   – А у нас как со спиной?
   – У нас она кремлевская.
 
   Нельзя систему выборов власти спускать сразу на людей. Нужно ее на собаках опробовать. Если не рехнутся четвероногие, то и двуногие умом не тронутся.
 
   У космонавтов дублеры есть. Почему их нет у губернаторов, у мэров? Сколько бы людей кучеряво зажило.
 
   Интересно, в горбачевский период шампанское о борт разбивали? Неужели корабли в плаванье насухую шли?
 
   Депутат с икрой – бутерброд.
 
   У меня знакомый гримирует голубей под попугаев.
   Его как-то спросили:
   – Почему ни один из ваших не заговорил?
   – Они слишком умны для этого.
 
   Проснулся русский правитель, затревожился и спросил у зеркала:
   – Какова цена моя?
   Думало, думало зеркало и поморщилось:
   – Христа продали за тридцать сребреников, ты не дороже.
 
   Разум разрушает. Разоружение – отказ от разума.
 
   Вывод? Выход в никуда.

10-й километр

   Власть менять нельзя. После смены праздники в рост, а за будни обидно.
 
   Пока человек не дотянется до звезд, от неба не убудет.
 
   Одна сторона зеркала приговорена к стене, другой хуже – она осуждена на нас.
 
 
   В прежние времена книги читал, нынче подсел на новости: кто кого убил, изнасиловал, украл. Уши на осень потянуло. Опадают уши. Надежда на нос, там всегда весна.
 
   У нас в городе театр с химчисткой соединили. Сдал одежку и на спектакль. Публика довольна, актеры при зарплате. Директора от учебника химии не оторвать. Как выразился главреж: «Чистая душа к одежде чистой липнет».
 
   Общеизвестно, к дрессировке тяготеют высокоразвитые животные. Это убаюкивает и позволяет жить в согласии со своим народом.
 
   – Сериалы смотришь?
   – Ага.
   – По какому каналу?
   – По окнам.
 
   Если бы у окон были руки, а еще лучше – ноги…
 
   Люди – актеры. Большая часть из них приговорена. Приговор жуткий: «Быть самим собой».
 
   Я у осени пастух. Листья опавшие пасу на дорогах, погибнуть им не даю под колесами. Люди до листопада не доросли.
 
   Небо в облака побелили. Говорят, завтра и землю побелят.
 
   Как-то довелось посидеть в огромном аквариуме, там меня друзья под камень замаскировали. Битый час наблюдал за людьми в рыбьей компании. Потрясает! За муравьями и то веселее подглядывать.
 
   Если из карты вин выбросить цену, она обернется сборником стихов. Выходит, если стихи стоят, они – вино?
 
   Вот, говорят, «в люди вышел». А как обратно?
 
   Говорят, и там ждут. Говорят, и там мечтают. Говорят, и там видят сны… И все они о жизни.

11-й километр

 
   Во мне погиб диетолог естества: тянет мысленно раздевать женщин до состояния, предписанного природой.
 
   Под Новый год набираю желающих подработать официантами в лифтах. На подъеме пьется славно, на спуске закусывается.
 
   Если бы из меня повар не получился, я бы стал верблюдом. Он герб города и гарант слюны.
 
   У водителей – права, у поваров – право!
 
   Тому, кто родился в рубашке, пиджак ни к чему. Пиджак при галстуке – собачий прикид.
 
   Говорят, Герберт Уэллс любил приворовывать шляпы, после чего отсылал терпиле записку: «Кланяюсь Вашей шляпой. Уэллс».
 
   Бутерброды падают маслом вниз из чувства самосохранения.
 
   Люди необъективны, а зеркала и подавно. Лужи, те лживы. Реки подвижны. Озёра в ряби. На море волны. На себя где взглянуть?
 
   Выписка из медкарты:
   «Для уравновешенной психики пациенту необходимо еще 25 % жизни».
 
   Доктора называют прикосновение лба к полудню солнечным ударом, а я это мгновение считаю удачей.
 
   Все вредные привычки из разряда друзей. А дальше – кому что слух ласкает.
 
   Учился ли я? Скорее, сопротивлялся. Мне не по вкусу то разнообразие блюд, что предлагают в школах, институтах. Понятное дело, преподаватели гнобили, но раздражало их другое – в одном из блюд я был недосягаем.
 
 
   Сузь мысль – вот и лазер.
 
   Читателю без головы шампунь по барабану.
 
   Длина волос – дело вкуса, юбок – моды. Куда короткомыслие пристроить?
 
   Говорят, в одной стране все воровали. Решили даже по этому делу чемпионат устроить. А как путного не осталось, на перьях ворон соревновались. Кто сможет перышки так повыдергивать, что ворона позора не заметит? Подкрался к вороне Большой вор, самый большой и главный, и давай щипать сладострастно. А пока ощипывал, маленький воришка с него штаны спер. С тех пор и стали поговаривать: «А Король-то у нас голый!»

12-й километр

   Коллекционирую обладателей счастливых билетов. Городу требуются счастливые лица.
 
   При нашей географии не хватает мест в истории.
 
   Отбыл в отпуск, и город затрясло. Мне намекали, что балласт, но кто мог подумать, что до такой степени.
 
   Есть у моего ресторана и золотые, и платиновые карточки. Не ценят. Придут, выпьют на проценты, слегка закусят, и поминай как звали.
 
 
   Мой метод здорового образа жизни в чем заключается? Во-первых, рекомендую употреблять в пищу сырые продукты. Там витамины, да и для энергоресурсов страны полезно. Во-вторых, бегом под горячий душ – доводить пищу до кондиции.
 
   Что до медицины, она у нас народная. Что до образования, лучше от него отказаться. Знание – наипервейшая зараза. Культура на лицах нарисована. С политикой проще, одни стирают, другие полощут.
 
   Мы небесную манну перерабатываем в минные поля.
 
   Сальвадор Дали по волосяному покрову коммунистических лидеров от Маркса до Хрущева первым понял, что идея опростоволосилась.
 
   У нас и пост, и чин, и сан лиц не имеют. Звания дают по заду. Перед для другого.
 
   В общепите всё очеловечено. Ложка – ладонь, вилка – пальцы, чашка – попа, чайник – соловей-разбойник. Посудомойки почище банщиц.
 
   Голодный человек не икнёт, не чихнёт, не покашляет. А с чиха культура начало берет. Икота мозги на место ставит. Кашель для профилактики хорош – мух отпугивает.
 
   – Печаль, это что?
   – Почта такая.
   – Печаль, это что?
   – Почерк души.
 
   Когда в одной руке ночь, а в другой день? Когда?
 
   Пыль – сухой плач. По пыли корабли не ходят. Их на ней рисуют указательным пальцем левой руки. В гаванях пыли свет отдыхает.
 
   Мы не спали, мы думали о пыли. У нас першило в горле от пройденных дорог.

13-й километр

   Как-то спросил одного из поваров:
   – Из чиновника ты бы что приготовить смог?
   – Из них, кроме пенициллина, ничего не получается.
 
   Есть люди – стены, есть люди – дворы, есть люди – окна… А дома нет.
 
   Кто о чем – мне о своем пора. Спину следует кормить перьями птиц, там тоска по крыльям чешется.
 
   Однажды, когда был непростительно молодым, возлюбленной захотелось шампанского, много шампанского и хурмы. Денег не было. Повел к морю. Спасибо ему, штормило.
   – Представляешь, сколько бутылок шампанского пришлось открыть, чтобы такое устроить?
   – А хурма где?
 
   Про хурму понял позднее. Хурма на губах, что нога по тормозам.
 
   Ресторан у меня небольшой. Приходить рекомендуется со своими продуктами и готовить следует самому. Музыка живая круглосуточно. Хочешь петь, не хочешь – научим и плясать заставим. Всему учим: и дебошу, и скандалу. По дебошу у меня парень из Франции ох какой мастер.
 
   При смене блюд производим смену обуви. Вторая обувь идет под второе. Обувь поддерживает нужный температурный режим, жмет, щекочет, к полулипнет. Всё с ног начинается. Мы через ноги воздействуем на аппетит, настроение и кошельки клиентов.
 
   Спросил как-то Кремль у Конфуция:
   – Как с коррупцией бороться?
   Тот, недолго думая, ответил:
   – Соберите караван в рай.
   – И что?
   – А то, вам в вашем аду полегчает чуть-чуть.
 
 
   – У всего ли слезы?
   – У всего: у людей, у ветра, у камня, у воды…
   – А у света?
   – Разве он плачет?
   – Всё плачет…
   – А я думал, он выше слёз.
   – Выше слёз – Солнце, но и оно на Земле плачет.
 
   Я тогда так пронзительно любил, что всё было летом. И снега пахли ландышем, а листва опавшая подснежником, а сосульки плакали лепестками незабудок.
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента