Попов Евгений
Три вождя
Евгений Попов
Три вождя
BREZNEV'S WAKE, или ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР
Эх, была у нас потеха
На поминках Финнегана.
J. Joyce. Finnegan wake
Ну еще бы не потеха, если вся огромная страна, получавшая от ком
мунистов скудную порцию ХЛЕБА, уже за пару лет до смерти послед
него полноценного Генсека КПСС (поэт Андропов, хворый Черненко и ревизионист Горбачев не в счет) хотела наглядных ЗРЕЛИЩ его перманентно ожидаемой смерти и сопутствующих этому печальному факту "благодатных перемен", которые, естественно, наступили, в чем каждый может лично убедиться, выглянув в окошко или включив телевизор.
Анекдот тех лет: в утреннем, переполненном вагоне метро интеллигент читает газету. Другой интеллигент, заметив в газете черную траурную рамку, с надеждой спрашивает: "Он?" "Не-а", - с досадой отвечает читатель.
Анекдоты тех лет: Брежнев и Чапаев, Брежнев и Индира Ганди, Брежнев и Алла Пугачева, Брежнев и Неизвестный солдат, оказавшийся немцем, Брежнев и Пушкин, Брежнев и марсианин, Брежнев и Байкало-Амурская магистраль, БАМ, комсомольская стройка, канувшая вместе с так и недостроенным коммунизмом "в отдельно взятой стране". В любой подвыпившей компании находился остряк, имитатор его невнятной речи, веселящий собутыльников байками типа:
"ВОПРОС. Что будет, если Брежнева ударить по голове молотком?
ОТВЕТ. Бам-м-м!"
Во всем этом не было кощунства. Он стал ПЕРСОНАЖЕМ задолго до того дня, когда дикторы радио и телевидения объявили о смерти "дорогого Леонида Ильича", а из уличных динамиков полилась траурная музыка. Задолго до создания сатирической телевизионной передачи того же названия москвичи хоронили КУКЛУ. И если кто и плакал искренне о некогда живом человеке, то это - родные и близкие, в первую очередь - жена, дети. Для них его жизнь и смерть были драмой, для всей страны - трагифарсом.
Вот почему странное оживление наблюдалось в тот траурный ноябрьский день на московских улицах, в московских домах и квартирах. Интересующихся подробностями я бы отослал к собственному роману "Душа патриота", где описано, как мы со знаменитым ныне поэтом Дмитрием Александровичем Приговым, имевшие в те времена статус подозрительных элементов и уже получившие от КГБ официальное предупреждение о том, что, сочиняя всякую неугодную делу социализма мерзость, находимся на пути совершения преступления, пытались пробраться по холодной Москве к гробу Брежнева, выставленному в самом центре, в Колонном зале, чтобы лично убедиться в свершившемся факте... Как ни странно, нам это практически удалось, и были мы остановлены лишь у входа в "святая святых", откуда нас все-таки вытолкали в шею, и непосредственно процесс похорон нам пришлось наблюдать, уютно устроившись у телевизора. Ну а теперь - что? Теперь до Брежнева никому дела нет, ибо Россия после многолетней брежневской тоталитарной скуки пустилась нынче в такие новые развеселые приключения, которые начисто вышибли из многих голов воспоминания о ТОМ, КТО БЫЛ.
...Пышные похороны последнего красного Вождя первой коммунистической империи, которая вскоре начнет трещать по швам, как старое, заношенное пальто, подобранное бродягой на помойке. Проникновенный голос диктора, сравнившего покойника с Прометеем и сообщившего, что самое ДРАГОЦЕННОЕ НАСЛЕДИЕ, которое он нам всем оставляет, вовсе не коллекция подаренных ему со всех концов света роскошных автомобилей, не золотые знаки отличия, которыми он награждал себя чуть не каждую неделю, и даже не его бессмертная трилогия "Малая Земля", за которую он сам себе выдал ЛЕНИНСКУЮ ПРЕМИЮ В ОБЛАСТИ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА, а... "пятнадцатимиллионная партия, которая "выстоит при любом повороте событий".
Что диктор имел в виду под этим самым "поворотом" - непонятно, и спросить теперь не у кого, потому что диктор вскорости тоже умер, а очередные "повороты" напоминают виражи по обледенелой горной дороге. Очевидно, "происки врагов социализма", с которыми так храбро и искусно боролся умерший. Но и "враги" в тот день притихли, послали в Москву высших своих представителей, очевидно, с той же самой (как и у меня с Приговым) целью - лично убедиться в том, что того, кто в течение восемнадцати лет правил огромной страной, более на этом свете не существует.
А вот и "друзья" - по телевизору все хорошо видно: Фидель Кастро с огромной бородой и генерал Ярузельский в темных очках стоят у Мавзолея рядком, как пара разбойников из детских сказок... плачущая Индира Ганди, члены Политбюро, военнные, какие-то мифические представители трудящихся. Этот грандиозный спектакль до сих пор маячит у меня перед глазами, и мне его уже никогда не забыть. Равно как и не забыть его звукового сопровождения похоронной музыки и шороха шаркающих подошв многокилометровой ОЧЕРЕДИ, медленно двигавшейся по центральной улице Горького, чтобы попрощаться с Вождем, очереди ПРОСТЫХ ЛЮДЕЙ, многие из которых несли в руках отнюдь не венки, а сумки с продуктами, добытыми в обеденный перерыв, после чего их и направили организованно "прощаться", создавая облик "всенародной скорби". Замерзшие, не поднимающие голов (скорей всего чтобы не встретиться взглядом, выражающим все что угодно, но только не скорбь, с коллегой-стукачом или иным представителем власти), они тянулись цепочкой по этому странному московскому маршруту: поэт Маяковский (памятник) - поэт Пушкин (памятник) - генсек Брежнев (мертвый).
Со странностей началось, странностями и закончилось, о чем долго толковали потом жители огромной страны - в пивных, дома, на работе (среди своих). О том, что все они видели, вернее, слышали по телевизору. О том, что в последнюю минуту могильщики уронили гроб с трупом и гроб этот рухнул в могилу, выкопанную у кремлевской стены, с таким страшным треском, что в воздух с испугу взлетели черные вороны, живущие на Красной площади при всех режимах. Черная птица на секунду заслонила экран телевизора, и все - эпоха кончилась.
Чудеса, впрочем, продолжились и после смерти. В честь него, носившего в народе прозвища Лелек, Лентяй, Лека, Бровастый и др., были переименованы улицы, заводы, колхозы, совхозы и даже город Набережные Челны. Один мой знакомый клятвенно утверждал, что его жена поехала в командировку в Набережные Челны еще до смерти Генсека, а когда его похоронили, и знакомый по случаю отсутствия жены и Генсека пьянствовал с друзьями и посторонними женщинами, среди ночи раздался телефонный звонок и строгий голос из трубки сказал: "Сейчас с вами будет говорить Брежнев". Пьяницы оцепенели, лишь в следующую секунду поняв, что с ними говорят не с того света, а из переименованного города. Я верил этой истории до того, когда мне то же самое еще до перестройки не рассказали еще несколько человек, клятвенно утверждавших, что все это - правда и происходило лично с ними, женами, любовницами и покойным Генсеком.
Эх, перестройка, перестройка... Где-то в конце 80-х я, увлеченный размахом перемен и только что вернувшийся с полуразрешенной демонстрации некогда равнодушных москвичей, с энтузиазмом скандировавших: "КОММУНИСТЫ ПАЛАЧИ", заметил своему старшему другу - скульптору и писателю Федоту Сучкову, политзэку, который при Сталине, согласно лагерной поговорке, "получил 8 (лет), отсидел 13 и вышел досрочно", - что, на мой взгляд, неправ был уважаемый нами антисоветчик-политолог Авторханов, утверждавший в свое время, что после Брежнева в России всегда будет править... Брежнев. Старый зэк отнесся скептически к моему энтузиазму и пробормотал в ответ нечто библейское: "ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР".
В его правоте каждый может теперь убедиться, выглянув в окошко или включив телевизор: вечер не вечер, рассвет не рассвет, а так - перманентные BREZNEV'S WAKE, сопровождаемые похмельем, основным признаком которых являются переходы от беспричинной эйфории к слабо мотивированной депрессии. "Туда-сюда-обратно, тебе и мне приятно", - гласит малопристойная русская поговорка, имеющая в своей основе явный садо-мазохистский подтекст.
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ЦАРЯ НИКИТЫ
В октябре 1964 года я, тогдашний студент Московского геологоразведочного института, прилетел в Москву из Сибири, где проходил летнюю геологическую практику в качестве "бурильщика ручного бурения".
Работа была тяжелая, в тайге, но заплатили хорошо, и, приехав в родную коммунистическую столицу, я не стал ждать очереди на автобус, а взял в аэропорту "Домодедово" такси и покатил в свое общежитие на улице Студенческой, что на задах Киевского вокзала, с шиком "нового русского", наличие которых через какую-либо четверть века в бывшей "империи зла" не могло привидеться мне тогда ни в страшном, ни в эйфорическом сне.
Путь наш лежал через центр, где я вдруг обнаружил сильное движение черных машин, которые всегда являются атрибутом власти - вне зависимости от того, "Мерседес" ли это с "крутыми" или отечественная "Волга", на которую собирался пересадить своих чиновников юный, а теперь бывший вице-премьер Борис Немцов.
- Что случилось? - спросил я шофера, лихого московского "водилу".
- Хруща сымают, - кратко ответил таксист.
- Кого-кого? - удивился я.
- Никиту-кукурузника!
- А ты откуда знаешь?
- Мы в такси все знаем!
"Водила" сердито плюнул в окно, а я глубоко задумался.
Ибо подумать было о чем. Я родился в 1946-м, мне в то время было 18 лет, и так получалось, что всю свою сознательную жизнь я к 1964 году прожил при Хрущеве. Ну не считать же, что в семилетнем возрасте (1953) я, как мог, участвовал во всенародной скорби по поводу утраты Иосифа Грозного Сталина, которого оплакивало все "прогрессивное человечество".
Никиту же Сергеевича, который открыл ворота концлагерей ("с вещами на выход!"), устроил десталинизацию на ХХ и ХХII партийных съездах, напечатал Солженицына и сделал множество других правильных дел, включая ликвидацию палача Берии и разгон соратников, поименованных "антипартийной группировкой" (Маленков, Каганович, Молотов и при
мкнувший к ним Шепилов), благодарные советские люди, где в КАЖДОЙ семье или сидели, или сажали (или делали и то, и другое), должны были, казалось, обожать как частичного освободителя от коммунизма и творца первой "перестройки". Но вот как-то не сложились у него отношения с народом, и остался он в памяти народной лишь как герой многочисленных анекдотов и частушек типа:
Полюбила я Хрущева,
Выйду замуж за него.
Но боюсь, что вместо ...,
Кукуруза у него.
Или:
"- Как живете, товарищи колхозники? - шутя спросил Никита Сергеевич.
- Хорошо живем, Никита Сергеевич, - шутя ответили колхозники".
Или (вот уже окончательная "антисоветчина"):
Играет Брежнев на гармони,
Хрущев пляшет гопака.
Погубили всю Россию
Два партийных чудака.
Не мне гадать, отчего так случилось, на этом и более умные, чем я, люди мозги поломали, но все же одна из причин (возможно, главная) кроется в том, что он был и оставался до конца дней своих КОММУНИСТОМ, а коммунистов к тому времени в нашей стране, насчитывавшей миллионы членов КПСС, окончательно разлюбили и если когда-нибудь снова полюбят, то это непременно будет наказанием за все грехи наши.
То есть был, конечно, и фильм "НАШ НИКИТА СЕРГЕЕВИЧ", и графоманка в газете "Красноярский комсомолец" сочинила поэму, заканчивающуюся строчками "И светла улыбка у Хрущева, и синеет осень, как весна", но вот если душа к правителю не лежит, то это - все! И как мне не вспомнить, что за день до торжественной сдачи громадного железобетонного моста через реку Енисей в 1961 году, чья-то вражеская рука украсила мост карикатурным изображением Вождя в виде свиноматки, к сосцам которой прильнули тт. Фидель Кастро, Мао Цзэдун и др. товарищи.
И дело даже не в том, что он потопил в крови Будапешт и Новочеркасск (это-то как раз и простили бы, заставили - так и простили бы), не в том, что он вверг страну в Карибский кризис, запретил держать в городах скотину, топал ногами на писателей и называл художников "пидарасами и абстрактистами" (некоторые из них вспоминают это сейчас с мазохистическим удовольствием), а в том, что нечего было метаться и считать российских людей окончательными идиотами, которые будут продолжать плясать под коммунистическую дуду даже тогда, когда сам главный коммунист ясно дал понять, что весь этот коммунизм - туфта. Поэтому - или ты Отец Народа, или ты - коммунист, а третье будет дано только через двадцать с лишним лет, с начала конца перестройки.
Да еще кукуруза, конечно же, - та самая кукуруза, которую заставляли сажать "от Москвы до самых до окраин", которая почти нигде (за исключением южных районов) не росла, которую продавали в жестяных банках ниже себестоимости жестяной банки и прославляли в мультипликационных и просто фильмах, вызывала у народа злобу и ненависть, как насильственно навязываемая просвещенным помещиком музыка Гайдна крестьянам (в одном из рассказов писателя Николая Лескова, где они именуют великого композитора гадиной).
- Так что не хрен было из себя царя строить, а то развел, мля, как Сталин, культ личности, - вдруг неожиданно сказал шофер.
- Так он же ведь Сталина-то и разоблачил! - пустился я в спор...
...Который, кажется, продолжается и до наших дней.
"КОНСУЛЬТАНТ С КОПЫТОМ"
Много лет назад меня научили в детском саду петь песню:
Курит трубку деда Сталин,
А кисета-то и нет.
Мы сошьем ему на память
Замечательный кисет.
В молодости-то ведь не знаешь, чем все закончится. В марте 1953-го мне было семь лет, Сталину - 73, но он вдруг взял да и помер 5-го числа, о чем скорбный голос диктора Левитана сообщил на следующее утро по радио, которое являло собой в те времена черную бумажную тарелку ре
продуктора, висевшую на стенке каждой советской квартиры и комнаты, а телевизоров тогда ни у кого не было, кроме самых главных начальников и других особенных людей Москвы и Ленинграда.
Я насупился. Мне было жалко Вождя всех времен и народов, по которому в одночасье зарыдала вся огромная советская страна, включая мою маму и исключая бабушку Марину Степановну, которая еле слышно прошипела-прошептала синими тонкими губами: "Подох дьявол нерусский, туда и дорога". Я подумал, что бабушка сошла с ума. Я ошибался. Марина Степановна просто-напросто была вдовой расстрелянного священника, труп которого красные для надежности содеянного еще и пустили под лед в 1918-м, что ли, году. Я об этом узнал значительно позже, когда стало можно.
Жили мы тогда в сибирском городе К. на улице, носившей после Октябрьской революции имя убиенной Колчаком революционерки Ады Лебедевой, в деревянном доме с печным отоплением. А буквально рядом, точно в таком же доме, некогда проживал в 1913 году по дороге в туруханскую ссылку свежепреставленный Вождь. Его ведь царь очень часто сажал в тюрьму и направлял в ссылку, откуда он всегда довольно быстро убегал, чтобы снова заниматься упомянутой революцией и всем остальным, что такой революции сопутствует, например, грабежом банков, терроризмом, агитацией. По такому случаю в этом его временном сибирском жилище уже существовал музей, куда мама по соседству и направила меня, чтобы "возложить цветы".
А надо заметить, что живых цветов тогда в Сибири в это время года не существовало, не то что сейчас, когда их тюками везут из Голландии. Мама срезала несколько пышных зеленых ветвей распространенного комнатного растения аспарагус, я и пошел.
А в музее том под картиной, изображавшей, как ссыльный Вождь плывет по реке Енисей в лодке и спокойно курит трубку, тоже рыдали молодуха-экскурсовод и старушка-гардеробщица. Не прекращая рыдать, молодуха записала меня в толстую коленкоровую тетрадку, старушка сказала "молодец", и вечером того же дня все по тому же радио я узнал из передачи "Сталинские внучата", что "первым отдал память вождю пионер Женя Попов".
Я был горд, что меня назвали. И назвали пионером - я ведь еще и в школе тогда не учился. Еще начальник советских чекистов Лаврентий Павлович Берия по радио тогда выступал, и я запомнил начало его скорбной, но энергичной речи, обращенной к соотечественникам: "Дорогие мои, не плачьте". Тогда по радио многие выступали, призывая слушателей соцлагеря и просто лагерей еще теснее сплотиться вокруг коммунистической партии. Сплотились. В Москве в тот день была на Трубной площади давка, унесшая десятки жизней, а по всей стране - траур и минута молчания, которая закончилась для меня непонятно. В знак торжественности скорбного момента я с грохотом выстрелил из детского двуствольного ружья, за что был строго наказан родителями, стоящими перед репродуктором навытяжку, но получил от бабушки конфету "Красный мак", вкусная была конфета.
Далее непонятное продолжилось. В декабре того же года Берию шлепнули как "английского шпиона", в 1956 году Никита Хрущев разоблачил на ХХ съезде культ личности Сталина, а в 1961 году набальзамированный труп вождя переместили из Мавзолея под Кремлевскую стену, и Ленин опять остался лежать в одиночестве.
А потом пришел править Леонид Брежнев, и начальство стало поговаривать, что не такой уж Сталин был страшный, как его малевал волюнтарист и кукурузник Никита, дескать, если он и сукин сын, то - наш, отчего народ окончательно запутался и, так и не дождавшись обещанного светлого будущего, стал сильно пить, воровать, диссидентствовать или стремиться из нашей счастливой страны развитого социализма в сионистский Израиль, империалистическую Америку, пока не случилась перестройка и другие события новейшей истории конца ХХ века, свидетелями которых мы являемся нынче все без исключения.
Однако, на мой взгляд, роль такого Вождя в нашей истории все же не стоит преувеличивать, все же не Ленин. Не было бы Сталина, другой бы какой-нибудь нашелся гад из большевиков вроде Троцкого или Бухарина, отчего все могло быть гораздо хуже, чем при Сталине, который, хоть и рассовал по лагерям миллионы своих соотечественников, все же лучше, чем, например, Гитлер, Пол Пот или эфиопский марксист-людоед Бокасса, который кушал свой народ уже не в переносном, а буквальном смысле этого глагола. Очевидно, Господу зачем-то нужен был этот самый Сталин, как почему-то нужно и все то, что происходит сейчас в обновленной невиданными переменами России с ее плюсами, минусами, материалистическими мерзостями и духовными озарениями, той самой России, которую почти на семьдесят лет коммунисты завели с истинного пути в такую чащобу, откуда мы только теперь с трудом выбираемся, обдирая бока. Все же наш народ нынче не такой уже дурак, чтобы рыдать у репродукторов или даже у телевизора, ежели, не дай Бог, случись что даже с самым любимым вождем, а хорошо это или плохо, знает опять же только Бог.
Но, во всяком случае, не я, лицо крайне удаленное от политики, как рыба, живущая в воде, удалена от воздуха. То, что было, прошло, а если и возвращается, то в каких-то уже совсем неведомых формах.
Я убедился в этом, посетив как-то бывший Музей революции, где по случаю полувековой скорбной даты была развернута выставка, посвященная Сталину, его делам, деяниям и делишкам. Я ожидал увидеть там плачущих большевиков и накал классовой борьбы, а обнаружил почти идеалистическую плюралистскую картину на все вкусы и убеждения, где лихая любопытствующая молодежь мирно соседствовала с идейно-убежденными ветеранами, носящими орденские колодки.
Так, по одному из мониторов нон-стоп шла видеозапись непосредственных похорон вождя в присутствии всех заинтересованных лиц этой нашей истории: Хрущева, Берии, Маленкова, Молотова и т.д.
Зато по другому монитору транслировался небезызвестный Генрих Боровик, который, как только КПСС прокукарекала перестройку, немедленно прозрел, стал демократом, остается им до сих пор и с тонкой улыбкой старого пропагандиста развенчивает Сталина, рассказывая о нем симпатичные анекдоты. Например, как тот в одночасье подарил конструктору Микулину дачу на Николиной горе, зато публициста Михаила Кольцова немедленно посадил, после того как тот прочитал блестящий доклад о знаменитом сталинском "Кратком курсе истории ВКП (б)". Здесь подарки товарищу Сталину, включая знаменитую вышивку бисером, которую от любви к Вождю выполнила ногами безрукая от рождения женщина Семенова, соседствуют с лагерными одеждами безвестных сталин
ских политзаключенных.
Ну и правильно, чего уж там после драки кулаками махать, когда и вся-то наша жизнь есть борьба. Я думал, что Сталин поехал в сторону попсы только в начале семидесятых, когда любой веселый шоферюга считал долгом прикрепить его портрет на ветровом стекле рядом с изображением Аллы Пугачевой. Оказалось, что я и в этом ошибаюсь, как и во многом другом.
Прелестная инсталляция имеется на этой выставке, сочиненная детьми еще в 1949 году. Пупсы и куклы несут портрет Сталина и благодарят его за счастливое детство. Алиева, машинистка из Грозного (!), выпечатала в 1949 году его цветной фэйс. Угнетенные индейцы США назначили Вождя своим почетным вождем, подарили ему шапку из перьев. А трудящиеся завода им. ОГПУ огромный кинопроектор. Интересно, что открытка "с Лениным" сто2ит в музейном ларьке рубль, а с изображением Сталина - десятку.
Я стоял и вспоминал строчки из поэмы ученика Маяковского Семена Кирсанова, посвященной Вождю:
Товарищ Сталин, Ваша жизнь примером
Для нас для всех на тысячи годов.
К Вам наша юность входит пионером
И говорит: "Для Вас на все готов".
Я вышел из Музея Революции
И, уходя, подумал - не вернуться ли?
Я тоже хотел было вернуться, однако во дворе Английского клуба встретил своего приятеля, знаменитого современного драматурга Виктора Славкина, который поведал мне внезапно раскрывшуюся тайну. Оказывается, он тоже в качестве юного пионера, лично сменив Буденного, стоял в почетном карауле у сталинского гроба, что теперь документально подтверждено упомянутым монитором. Славкин долгие годы мало кому рассказывал об этом, с одной стороны, опасаясь, что ему никто не поверит, а с другой - что его потянут на Лубянку за безответственную болтовню. Ведь он, у которого двое дядьев сидели в тюрьме, оказался у гроба по чистой случайности и халатности начальства, что свидетельствует о том, что и тогда у нас в стране не было особого порядка, так что чего уж пенять на нынешние времена. Нету на нас Сталина, и хорошо.
P.S. Хотите верьте, хотите - нет, но весь этот текст, над которым я трудился несколько дней, ночью вдруг исчез из моего компьютера, и мне пришлось восстанавливать его заново, по памяти. Так что извините, если что не так со стилем и вообще. Может, он и правда дьяволом был? Недаром же Михаил Булгаков именовал первый вариант своего знаменитого "Мастера" "Консультант с копытом", а у Сталина были сросшиеся пальцы на ноге, что являлось страшной государственной тайной.
Москва, 2000-2003
Три вождя
BREZNEV'S WAKE, или ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР
Эх, была у нас потеха
На поминках Финнегана.
J. Joyce. Finnegan wake
Ну еще бы не потеха, если вся огромная страна, получавшая от ком
мунистов скудную порцию ХЛЕБА, уже за пару лет до смерти послед
него полноценного Генсека КПСС (поэт Андропов, хворый Черненко и ревизионист Горбачев не в счет) хотела наглядных ЗРЕЛИЩ его перманентно ожидаемой смерти и сопутствующих этому печальному факту "благодатных перемен", которые, естественно, наступили, в чем каждый может лично убедиться, выглянув в окошко или включив телевизор.
Анекдот тех лет: в утреннем, переполненном вагоне метро интеллигент читает газету. Другой интеллигент, заметив в газете черную траурную рамку, с надеждой спрашивает: "Он?" "Не-а", - с досадой отвечает читатель.
Анекдоты тех лет: Брежнев и Чапаев, Брежнев и Индира Ганди, Брежнев и Алла Пугачева, Брежнев и Неизвестный солдат, оказавшийся немцем, Брежнев и Пушкин, Брежнев и марсианин, Брежнев и Байкало-Амурская магистраль, БАМ, комсомольская стройка, канувшая вместе с так и недостроенным коммунизмом "в отдельно взятой стране". В любой подвыпившей компании находился остряк, имитатор его невнятной речи, веселящий собутыльников байками типа:
"ВОПРОС. Что будет, если Брежнева ударить по голове молотком?
ОТВЕТ. Бам-м-м!"
Во всем этом не было кощунства. Он стал ПЕРСОНАЖЕМ задолго до того дня, когда дикторы радио и телевидения объявили о смерти "дорогого Леонида Ильича", а из уличных динамиков полилась траурная музыка. Задолго до создания сатирической телевизионной передачи того же названия москвичи хоронили КУКЛУ. И если кто и плакал искренне о некогда живом человеке, то это - родные и близкие, в первую очередь - жена, дети. Для них его жизнь и смерть были драмой, для всей страны - трагифарсом.
Вот почему странное оживление наблюдалось в тот траурный ноябрьский день на московских улицах, в московских домах и квартирах. Интересующихся подробностями я бы отослал к собственному роману "Душа патриота", где описано, как мы со знаменитым ныне поэтом Дмитрием Александровичем Приговым, имевшие в те времена статус подозрительных элементов и уже получившие от КГБ официальное предупреждение о том, что, сочиняя всякую неугодную делу социализма мерзость, находимся на пути совершения преступления, пытались пробраться по холодной Москве к гробу Брежнева, выставленному в самом центре, в Колонном зале, чтобы лично убедиться в свершившемся факте... Как ни странно, нам это практически удалось, и были мы остановлены лишь у входа в "святая святых", откуда нас все-таки вытолкали в шею, и непосредственно процесс похорон нам пришлось наблюдать, уютно устроившись у телевизора. Ну а теперь - что? Теперь до Брежнева никому дела нет, ибо Россия после многолетней брежневской тоталитарной скуки пустилась нынче в такие новые развеселые приключения, которые начисто вышибли из многих голов воспоминания о ТОМ, КТО БЫЛ.
...Пышные похороны последнего красного Вождя первой коммунистической империи, которая вскоре начнет трещать по швам, как старое, заношенное пальто, подобранное бродягой на помойке. Проникновенный голос диктора, сравнившего покойника с Прометеем и сообщившего, что самое ДРАГОЦЕННОЕ НАСЛЕДИЕ, которое он нам всем оставляет, вовсе не коллекция подаренных ему со всех концов света роскошных автомобилей, не золотые знаки отличия, которыми он награждал себя чуть не каждую неделю, и даже не его бессмертная трилогия "Малая Земля", за которую он сам себе выдал ЛЕНИНСКУЮ ПРЕМИЮ В ОБЛАСТИ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА, а... "пятнадцатимиллионная партия, которая "выстоит при любом повороте событий".
Что диктор имел в виду под этим самым "поворотом" - непонятно, и спросить теперь не у кого, потому что диктор вскорости тоже умер, а очередные "повороты" напоминают виражи по обледенелой горной дороге. Очевидно, "происки врагов социализма", с которыми так храбро и искусно боролся умерший. Но и "враги" в тот день притихли, послали в Москву высших своих представителей, очевидно, с той же самой (как и у меня с Приговым) целью - лично убедиться в том, что того, кто в течение восемнадцати лет правил огромной страной, более на этом свете не существует.
А вот и "друзья" - по телевизору все хорошо видно: Фидель Кастро с огромной бородой и генерал Ярузельский в темных очках стоят у Мавзолея рядком, как пара разбойников из детских сказок... плачущая Индира Ганди, члены Политбюро, военнные, какие-то мифические представители трудящихся. Этот грандиозный спектакль до сих пор маячит у меня перед глазами, и мне его уже никогда не забыть. Равно как и не забыть его звукового сопровождения похоронной музыки и шороха шаркающих подошв многокилометровой ОЧЕРЕДИ, медленно двигавшейся по центральной улице Горького, чтобы попрощаться с Вождем, очереди ПРОСТЫХ ЛЮДЕЙ, многие из которых несли в руках отнюдь не венки, а сумки с продуктами, добытыми в обеденный перерыв, после чего их и направили организованно "прощаться", создавая облик "всенародной скорби". Замерзшие, не поднимающие голов (скорей всего чтобы не встретиться взглядом, выражающим все что угодно, но только не скорбь, с коллегой-стукачом или иным представителем власти), они тянулись цепочкой по этому странному московскому маршруту: поэт Маяковский (памятник) - поэт Пушкин (памятник) - генсек Брежнев (мертвый).
Со странностей началось, странностями и закончилось, о чем долго толковали потом жители огромной страны - в пивных, дома, на работе (среди своих). О том, что все они видели, вернее, слышали по телевизору. О том, что в последнюю минуту могильщики уронили гроб с трупом и гроб этот рухнул в могилу, выкопанную у кремлевской стены, с таким страшным треском, что в воздух с испугу взлетели черные вороны, живущие на Красной площади при всех режимах. Черная птица на секунду заслонила экран телевизора, и все - эпоха кончилась.
Чудеса, впрочем, продолжились и после смерти. В честь него, носившего в народе прозвища Лелек, Лентяй, Лека, Бровастый и др., были переименованы улицы, заводы, колхозы, совхозы и даже город Набережные Челны. Один мой знакомый клятвенно утверждал, что его жена поехала в командировку в Набережные Челны еще до смерти Генсека, а когда его похоронили, и знакомый по случаю отсутствия жены и Генсека пьянствовал с друзьями и посторонними женщинами, среди ночи раздался телефонный звонок и строгий голос из трубки сказал: "Сейчас с вами будет говорить Брежнев". Пьяницы оцепенели, лишь в следующую секунду поняв, что с ними говорят не с того света, а из переименованного города. Я верил этой истории до того, когда мне то же самое еще до перестройки не рассказали еще несколько человек, клятвенно утверждавших, что все это - правда и происходило лично с ними, женами, любовницами и покойным Генсеком.
Эх, перестройка, перестройка... Где-то в конце 80-х я, увлеченный размахом перемен и только что вернувшийся с полуразрешенной демонстрации некогда равнодушных москвичей, с энтузиазмом скандировавших: "КОММУНИСТЫ ПАЛАЧИ", заметил своему старшему другу - скульптору и писателю Федоту Сучкову, политзэку, который при Сталине, согласно лагерной поговорке, "получил 8 (лет), отсидел 13 и вышел досрочно", - что, на мой взгляд, неправ был уважаемый нами антисоветчик-политолог Авторханов, утверждавший в свое время, что после Брежнева в России всегда будет править... Брежнев. Старый зэк отнесся скептически к моему энтузиазму и пробормотал в ответ нечто библейское: "ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР".
В его правоте каждый может теперь убедиться, выглянув в окошко или включив телевизор: вечер не вечер, рассвет не рассвет, а так - перманентные BREZNEV'S WAKE, сопровождаемые похмельем, основным признаком которых являются переходы от беспричинной эйфории к слабо мотивированной депрессии. "Туда-сюда-обратно, тебе и мне приятно", - гласит малопристойная русская поговорка, имеющая в своей основе явный садо-мазохистский подтекст.
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ЦАРЯ НИКИТЫ
В октябре 1964 года я, тогдашний студент Московского геологоразведочного института, прилетел в Москву из Сибири, где проходил летнюю геологическую практику в качестве "бурильщика ручного бурения".
Работа была тяжелая, в тайге, но заплатили хорошо, и, приехав в родную коммунистическую столицу, я не стал ждать очереди на автобус, а взял в аэропорту "Домодедово" такси и покатил в свое общежитие на улице Студенческой, что на задах Киевского вокзала, с шиком "нового русского", наличие которых через какую-либо четверть века в бывшей "империи зла" не могло привидеться мне тогда ни в страшном, ни в эйфорическом сне.
Путь наш лежал через центр, где я вдруг обнаружил сильное движение черных машин, которые всегда являются атрибутом власти - вне зависимости от того, "Мерседес" ли это с "крутыми" или отечественная "Волга", на которую собирался пересадить своих чиновников юный, а теперь бывший вице-премьер Борис Немцов.
- Что случилось? - спросил я шофера, лихого московского "водилу".
- Хруща сымают, - кратко ответил таксист.
- Кого-кого? - удивился я.
- Никиту-кукурузника!
- А ты откуда знаешь?
- Мы в такси все знаем!
"Водила" сердито плюнул в окно, а я глубоко задумался.
Ибо подумать было о чем. Я родился в 1946-м, мне в то время было 18 лет, и так получалось, что всю свою сознательную жизнь я к 1964 году прожил при Хрущеве. Ну не считать же, что в семилетнем возрасте (1953) я, как мог, участвовал во всенародной скорби по поводу утраты Иосифа Грозного Сталина, которого оплакивало все "прогрессивное человечество".
Никиту же Сергеевича, который открыл ворота концлагерей ("с вещами на выход!"), устроил десталинизацию на ХХ и ХХII партийных съездах, напечатал Солженицына и сделал множество других правильных дел, включая ликвидацию палача Берии и разгон соратников, поименованных "антипартийной группировкой" (Маленков, Каганович, Молотов и при
мкнувший к ним Шепилов), благодарные советские люди, где в КАЖДОЙ семье или сидели, или сажали (или делали и то, и другое), должны были, казалось, обожать как частичного освободителя от коммунизма и творца первой "перестройки". Но вот как-то не сложились у него отношения с народом, и остался он в памяти народной лишь как герой многочисленных анекдотов и частушек типа:
Полюбила я Хрущева,
Выйду замуж за него.
Но боюсь, что вместо ...,
Кукуруза у него.
Или:
"- Как живете, товарищи колхозники? - шутя спросил Никита Сергеевич.
- Хорошо живем, Никита Сергеевич, - шутя ответили колхозники".
Или (вот уже окончательная "антисоветчина"):
Играет Брежнев на гармони,
Хрущев пляшет гопака.
Погубили всю Россию
Два партийных чудака.
Не мне гадать, отчего так случилось, на этом и более умные, чем я, люди мозги поломали, но все же одна из причин (возможно, главная) кроется в том, что он был и оставался до конца дней своих КОММУНИСТОМ, а коммунистов к тому времени в нашей стране, насчитывавшей миллионы членов КПСС, окончательно разлюбили и если когда-нибудь снова полюбят, то это непременно будет наказанием за все грехи наши.
То есть был, конечно, и фильм "НАШ НИКИТА СЕРГЕЕВИЧ", и графоманка в газете "Красноярский комсомолец" сочинила поэму, заканчивающуюся строчками "И светла улыбка у Хрущева, и синеет осень, как весна", но вот если душа к правителю не лежит, то это - все! И как мне не вспомнить, что за день до торжественной сдачи громадного железобетонного моста через реку Енисей в 1961 году, чья-то вражеская рука украсила мост карикатурным изображением Вождя в виде свиноматки, к сосцам которой прильнули тт. Фидель Кастро, Мао Цзэдун и др. товарищи.
И дело даже не в том, что он потопил в крови Будапешт и Новочеркасск (это-то как раз и простили бы, заставили - так и простили бы), не в том, что он вверг страну в Карибский кризис, запретил держать в городах скотину, топал ногами на писателей и называл художников "пидарасами и абстрактистами" (некоторые из них вспоминают это сейчас с мазохистическим удовольствием), а в том, что нечего было метаться и считать российских людей окончательными идиотами, которые будут продолжать плясать под коммунистическую дуду даже тогда, когда сам главный коммунист ясно дал понять, что весь этот коммунизм - туфта. Поэтому - или ты Отец Народа, или ты - коммунист, а третье будет дано только через двадцать с лишним лет, с начала конца перестройки.
Да еще кукуруза, конечно же, - та самая кукуруза, которую заставляли сажать "от Москвы до самых до окраин", которая почти нигде (за исключением южных районов) не росла, которую продавали в жестяных банках ниже себестоимости жестяной банки и прославляли в мультипликационных и просто фильмах, вызывала у народа злобу и ненависть, как насильственно навязываемая просвещенным помещиком музыка Гайдна крестьянам (в одном из рассказов писателя Николая Лескова, где они именуют великого композитора гадиной).
- Так что не хрен было из себя царя строить, а то развел, мля, как Сталин, культ личности, - вдруг неожиданно сказал шофер.
- Так он же ведь Сталина-то и разоблачил! - пустился я в спор...
...Который, кажется, продолжается и до наших дней.
"КОНСУЛЬТАНТ С КОПЫТОМ"
Много лет назад меня научили в детском саду петь песню:
Курит трубку деда Сталин,
А кисета-то и нет.
Мы сошьем ему на память
Замечательный кисет.
В молодости-то ведь не знаешь, чем все закончится. В марте 1953-го мне было семь лет, Сталину - 73, но он вдруг взял да и помер 5-го числа, о чем скорбный голос диктора Левитана сообщил на следующее утро по радио, которое являло собой в те времена черную бумажную тарелку ре
продуктора, висевшую на стенке каждой советской квартиры и комнаты, а телевизоров тогда ни у кого не было, кроме самых главных начальников и других особенных людей Москвы и Ленинграда.
Я насупился. Мне было жалко Вождя всех времен и народов, по которому в одночасье зарыдала вся огромная советская страна, включая мою маму и исключая бабушку Марину Степановну, которая еле слышно прошипела-прошептала синими тонкими губами: "Подох дьявол нерусский, туда и дорога". Я подумал, что бабушка сошла с ума. Я ошибался. Марина Степановна просто-напросто была вдовой расстрелянного священника, труп которого красные для надежности содеянного еще и пустили под лед в 1918-м, что ли, году. Я об этом узнал значительно позже, когда стало можно.
Жили мы тогда в сибирском городе К. на улице, носившей после Октябрьской революции имя убиенной Колчаком революционерки Ады Лебедевой, в деревянном доме с печным отоплением. А буквально рядом, точно в таком же доме, некогда проживал в 1913 году по дороге в туруханскую ссылку свежепреставленный Вождь. Его ведь царь очень часто сажал в тюрьму и направлял в ссылку, откуда он всегда довольно быстро убегал, чтобы снова заниматься упомянутой революцией и всем остальным, что такой революции сопутствует, например, грабежом банков, терроризмом, агитацией. По такому случаю в этом его временном сибирском жилище уже существовал музей, куда мама по соседству и направила меня, чтобы "возложить цветы".
А надо заметить, что живых цветов тогда в Сибири в это время года не существовало, не то что сейчас, когда их тюками везут из Голландии. Мама срезала несколько пышных зеленых ветвей распространенного комнатного растения аспарагус, я и пошел.
А в музее том под картиной, изображавшей, как ссыльный Вождь плывет по реке Енисей в лодке и спокойно курит трубку, тоже рыдали молодуха-экскурсовод и старушка-гардеробщица. Не прекращая рыдать, молодуха записала меня в толстую коленкоровую тетрадку, старушка сказала "молодец", и вечером того же дня все по тому же радио я узнал из передачи "Сталинские внучата", что "первым отдал память вождю пионер Женя Попов".
Я был горд, что меня назвали. И назвали пионером - я ведь еще и в школе тогда не учился. Еще начальник советских чекистов Лаврентий Павлович Берия по радио тогда выступал, и я запомнил начало его скорбной, но энергичной речи, обращенной к соотечественникам: "Дорогие мои, не плачьте". Тогда по радио многие выступали, призывая слушателей соцлагеря и просто лагерей еще теснее сплотиться вокруг коммунистической партии. Сплотились. В Москве в тот день была на Трубной площади давка, унесшая десятки жизней, а по всей стране - траур и минута молчания, которая закончилась для меня непонятно. В знак торжественности скорбного момента я с грохотом выстрелил из детского двуствольного ружья, за что был строго наказан родителями, стоящими перед репродуктором навытяжку, но получил от бабушки конфету "Красный мак", вкусная была конфета.
Далее непонятное продолжилось. В декабре того же года Берию шлепнули как "английского шпиона", в 1956 году Никита Хрущев разоблачил на ХХ съезде культ личности Сталина, а в 1961 году набальзамированный труп вождя переместили из Мавзолея под Кремлевскую стену, и Ленин опять остался лежать в одиночестве.
А потом пришел править Леонид Брежнев, и начальство стало поговаривать, что не такой уж Сталин был страшный, как его малевал волюнтарист и кукурузник Никита, дескать, если он и сукин сын, то - наш, отчего народ окончательно запутался и, так и не дождавшись обещанного светлого будущего, стал сильно пить, воровать, диссидентствовать или стремиться из нашей счастливой страны развитого социализма в сионистский Израиль, империалистическую Америку, пока не случилась перестройка и другие события новейшей истории конца ХХ века, свидетелями которых мы являемся нынче все без исключения.
Однако, на мой взгляд, роль такого Вождя в нашей истории все же не стоит преувеличивать, все же не Ленин. Не было бы Сталина, другой бы какой-нибудь нашелся гад из большевиков вроде Троцкого или Бухарина, отчего все могло быть гораздо хуже, чем при Сталине, который, хоть и рассовал по лагерям миллионы своих соотечественников, все же лучше, чем, например, Гитлер, Пол Пот или эфиопский марксист-людоед Бокасса, который кушал свой народ уже не в переносном, а буквальном смысле этого глагола. Очевидно, Господу зачем-то нужен был этот самый Сталин, как почему-то нужно и все то, что происходит сейчас в обновленной невиданными переменами России с ее плюсами, минусами, материалистическими мерзостями и духовными озарениями, той самой России, которую почти на семьдесят лет коммунисты завели с истинного пути в такую чащобу, откуда мы только теперь с трудом выбираемся, обдирая бока. Все же наш народ нынче не такой уже дурак, чтобы рыдать у репродукторов или даже у телевизора, ежели, не дай Бог, случись что даже с самым любимым вождем, а хорошо это или плохо, знает опять же только Бог.
Но, во всяком случае, не я, лицо крайне удаленное от политики, как рыба, живущая в воде, удалена от воздуха. То, что было, прошло, а если и возвращается, то в каких-то уже совсем неведомых формах.
Я убедился в этом, посетив как-то бывший Музей революции, где по случаю полувековой скорбной даты была развернута выставка, посвященная Сталину, его делам, деяниям и делишкам. Я ожидал увидеть там плачущих большевиков и накал классовой борьбы, а обнаружил почти идеалистическую плюралистскую картину на все вкусы и убеждения, где лихая любопытствующая молодежь мирно соседствовала с идейно-убежденными ветеранами, носящими орденские колодки.
Так, по одному из мониторов нон-стоп шла видеозапись непосредственных похорон вождя в присутствии всех заинтересованных лиц этой нашей истории: Хрущева, Берии, Маленкова, Молотова и т.д.
Зато по другому монитору транслировался небезызвестный Генрих Боровик, который, как только КПСС прокукарекала перестройку, немедленно прозрел, стал демократом, остается им до сих пор и с тонкой улыбкой старого пропагандиста развенчивает Сталина, рассказывая о нем симпатичные анекдоты. Например, как тот в одночасье подарил конструктору Микулину дачу на Николиной горе, зато публициста Михаила Кольцова немедленно посадил, после того как тот прочитал блестящий доклад о знаменитом сталинском "Кратком курсе истории ВКП (б)". Здесь подарки товарищу Сталину, включая знаменитую вышивку бисером, которую от любви к Вождю выполнила ногами безрукая от рождения женщина Семенова, соседствуют с лагерными одеждами безвестных сталин
ских политзаключенных.
Ну и правильно, чего уж там после драки кулаками махать, когда и вся-то наша жизнь есть борьба. Я думал, что Сталин поехал в сторону попсы только в начале семидесятых, когда любой веселый шоферюга считал долгом прикрепить его портрет на ветровом стекле рядом с изображением Аллы Пугачевой. Оказалось, что я и в этом ошибаюсь, как и во многом другом.
Прелестная инсталляция имеется на этой выставке, сочиненная детьми еще в 1949 году. Пупсы и куклы несут портрет Сталина и благодарят его за счастливое детство. Алиева, машинистка из Грозного (!), выпечатала в 1949 году его цветной фэйс. Угнетенные индейцы США назначили Вождя своим почетным вождем, подарили ему шапку из перьев. А трудящиеся завода им. ОГПУ огромный кинопроектор. Интересно, что открытка "с Лениным" сто2ит в музейном ларьке рубль, а с изображением Сталина - десятку.
Я стоял и вспоминал строчки из поэмы ученика Маяковского Семена Кирсанова, посвященной Вождю:
Товарищ Сталин, Ваша жизнь примером
Для нас для всех на тысячи годов.
К Вам наша юность входит пионером
И говорит: "Для Вас на все готов".
Я вышел из Музея Революции
И, уходя, подумал - не вернуться ли?
Я тоже хотел было вернуться, однако во дворе Английского клуба встретил своего приятеля, знаменитого современного драматурга Виктора Славкина, который поведал мне внезапно раскрывшуюся тайну. Оказывается, он тоже в качестве юного пионера, лично сменив Буденного, стоял в почетном карауле у сталинского гроба, что теперь документально подтверждено упомянутым монитором. Славкин долгие годы мало кому рассказывал об этом, с одной стороны, опасаясь, что ему никто не поверит, а с другой - что его потянут на Лубянку за безответственную болтовню. Ведь он, у которого двое дядьев сидели в тюрьме, оказался у гроба по чистой случайности и халатности начальства, что свидетельствует о том, что и тогда у нас в стране не было особого порядка, так что чего уж пенять на нынешние времена. Нету на нас Сталина, и хорошо.
P.S. Хотите верьте, хотите - нет, но весь этот текст, над которым я трудился несколько дней, ночью вдруг исчез из моего компьютера, и мне пришлось восстанавливать его заново, по памяти. Так что извините, если что не так со стилем и вообще. Может, он и правда дьяволом был? Недаром же Михаил Булгаков именовал первый вариант своего знаменитого "Мастера" "Консультант с копытом", а у Сталина были сросшиеся пальцы на ноге, что являлось страшной государственной тайной.
Москва, 2000-2003