Аббат Прево
Необычная история
Письма, помещаемые в лондонской газете под названием «Наблюдатель», большей частью малоинтересны, ибо являют собой, по обыкновению, не более, чем авторский вымысел. Данное письмо основано на фактах подлинных. Приводим его текст полностью.
После недавнего бракосочетания госпожа N открылась супругу в авторстве помещенного в газете «письма к издателю», пояснив, что рассчитывала на ответ исключительно с целью окончательно подтвердить свой выбор. Подобная откровенность дорого ей обошлась. Через неделю после этого признания супруг заметно к ней охладел. Оправдываясь перед недоумевающими родственниками и друзьями, он негодующе рассказывал, как устроилась его женитьба. Он – жертва обмана, ведь он верил, что женщина эта выходит за него замуж по любви; теперь он чувствует себя несчастным, и ничто не в силах его утешить. В поисках отдохновения он сорит деньгами, проводя время в обществе случайных женщин, что еще сильнее отвращает его от супруги. Равнодушие сменяется ненавистью. Он не скрывает своего нежелания жить с ней, робкие ее упреки лишь усиливают его озлобление, и он принуждает ее покинуть Лондон и поселиться в глухой деревне.
Молодая женщина ощутила всю безысходность своего положения – несчастье казалось непоправимым. Как отличалось это мучительное одиночество от обещанного ей милого уединения! Предаваясь воспоминаниям, она затосковала по брошенному возлюбленному. Именно в его участии нуждалась она в столь тяжкие времена. Уверенная в благородстве его побуждений, она сочла позволительным приблизить к себе былого соискателя в качестве друга. Он откликнулся на это приглашение, ничуть не рассчитывая на ее снисходительность, хотя в глубине души относился к ней с прежней нежностью. Зная его как человека порядочного, никто из их общих знакомых не сомневался в чистоте его намерений, как и в том, что визиты эти не преследовали иных целей, кроме утешения и поддержки. Вел он себя безупречно, и потому не слишком заботился о приличиях внешних, порой пренебрегая мерами предосторожности. О постоянном посетителе доложили мужу. Истолковав все в дурную сторону, он решил, что честь его запятнана, и помчался в деревню к жене. Явился он в момент весьма неподходящий, застав там бывшего соперника, и хотя точных сведений о неприличии положения не имеется, подозрения его лишь усилились – и он в приступе ярости набросился на воздыхателя со шпагой в руке. Тот не утратил присутствия духа и стал защищаться. Завязалась схватка – и неправедный супруг насмерть пронзен уколом шпаги.
Во имя соблюдения благопристойности, происшествие сие на некоторое время пришлось оставить в тени. Впоследствии же, когда потребовались объяснения, поведение сторон всем показалось оправданным, и желающих требовать кары не объявилось. Так, роковой удар шпаги разом вернул госпоже N свободу, явив для нее милость небес. Из приличия она еще немного повременила с устройством своей жизни. После чего посчитала вполне достаточной дань уважения памяти супруга, от которого претерпела столько злосчастия – и не замедлила отдать свою руку несправедливо отвергнутому ею возлюбленному.
Господин издатель,
Настоящее время ставит меня перед необходимостью свершения жизненного выбора. У меня два поклонника, каждый испытывает на мой счет намерения самые серьезные; я же в растерянности – кого предпочесть? Будьте добры, посоветуйте, как принять верное решение.
Первый из них – господин весьма складный, нрава обходительного, кроткого, чуть мрачноватого. Обсуждает со мной лишь предметы значительные и серьезные, уверяя, что умствования мои ему приятны. Неустанно превозносит прелести уединенной жизни в тихой деревенской глуши. Без смущения указывает на мои недочеты. Всячески прививает мне вкус к чтению. Пользуется любым случаем напомнить о своем предложении, настаивая, что я непременно составлю его счастье. Собою он, как вам теперь известно, весьма недурен, одет при этом чрезвычайно просто. Терпеть не может балов и шумных собраний, хотя в узком кругу друзей довольно неплохо поет и танцует, никогда не заставляя себя упрашивать. Скупым его не назовешь, тем не менее, никто не видел, чтобы он уплатил две гинеи, когда можно обойтись одной. Не являя искрящейся веселости, держится он, по обыкновению, приветливо и спокойно, правда, порой не скрывает тревоги, сокрушаясь, что я предпочту ему соперника – в такие минуты я глубоко тронута неподдельностью его переживаний. Старательно мне внушает: отвергни я его руку и сердце, он ни за что не женится на другой.
Второй поклонник нрава совсем иного. Представьте человека, совершенно неотразимого – прекрасного и фигурой, и осанкой, и лицом, и взглядом. Равно сведущего во всем, будь то стихи, песни, городские новости. Великолепный рассказчик – заслушаешься. Не встречала более увлеченного танцора. Двигается, точно ангел. Одевается изысканно, деньги тратит с восхитительной беспечностью истинного аристократа. Необычайно подвижен; не усидит на месте более двух минут, смеется до упада по всякому поводу. Влюблен в меня со страстной пылкостью, восторженно превознося мои достоинства. Тысячу раз повторяет, что утратив надежду на мою руку и сердце, покончит с собой от отчаяния; и признаться, порой я опасаюсь за подобный исход. А стать тому причиной – крайне огорчительно... Прошу Вас, сударь, выскажитесь на сей счет.
Ваша покорная слуга, и т. д.
P. S. Позабыла отметить – сама я обыкновенно весела, обожаю музыку и танцы, не склонна к деревенской глуши и не мыслю существования без спектаклей и балов.Издатель поместил означенное письмо в свою газету, сопроводив его, по обычаю, коротким ответом следующего содержания: для принятия правильного решения девушке надлежит снова перечесть собственное письмо. Неясно, в какой мере молодая особа вняла его советам, но, судя по ее действиям, рассудила она мудро, отказав изысканному франту и отдав предпочтение соискателю благонравному.
После недавнего бракосочетания госпожа N открылась супругу в авторстве помещенного в газете «письма к издателю», пояснив, что рассчитывала на ответ исключительно с целью окончательно подтвердить свой выбор. Подобная откровенность дорого ей обошлась. Через неделю после этого признания супруг заметно к ней охладел. Оправдываясь перед недоумевающими родственниками и друзьями, он негодующе рассказывал, как устроилась его женитьба. Он – жертва обмана, ведь он верил, что женщина эта выходит за него замуж по любви; теперь он чувствует себя несчастным, и ничто не в силах его утешить. В поисках отдохновения он сорит деньгами, проводя время в обществе случайных женщин, что еще сильнее отвращает его от супруги. Равнодушие сменяется ненавистью. Он не скрывает своего нежелания жить с ней, робкие ее упреки лишь усиливают его озлобление, и он принуждает ее покинуть Лондон и поселиться в глухой деревне.
Молодая женщина ощутила всю безысходность своего положения – несчастье казалось непоправимым. Как отличалось это мучительное одиночество от обещанного ей милого уединения! Предаваясь воспоминаниям, она затосковала по брошенному возлюбленному. Именно в его участии нуждалась она в столь тяжкие времена. Уверенная в благородстве его побуждений, она сочла позволительным приблизить к себе былого соискателя в качестве друга. Он откликнулся на это приглашение, ничуть не рассчитывая на ее снисходительность, хотя в глубине души относился к ней с прежней нежностью. Зная его как человека порядочного, никто из их общих знакомых не сомневался в чистоте его намерений, как и в том, что визиты эти не преследовали иных целей, кроме утешения и поддержки. Вел он себя безупречно, и потому не слишком заботился о приличиях внешних, порой пренебрегая мерами предосторожности. О постоянном посетителе доложили мужу. Истолковав все в дурную сторону, он решил, что честь его запятнана, и помчался в деревню к жене. Явился он в момент весьма неподходящий, застав там бывшего соперника, и хотя точных сведений о неприличии положения не имеется, подозрения его лишь усилились – и он в приступе ярости набросился на воздыхателя со шпагой в руке. Тот не утратил присутствия духа и стал защищаться. Завязалась схватка – и неправедный супруг насмерть пронзен уколом шпаги.
Во имя соблюдения благопристойности, происшествие сие на некоторое время пришлось оставить в тени. Впоследствии же, когда потребовались объяснения, поведение сторон всем показалось оправданным, и желающих требовать кары не объявилось. Так, роковой удар шпаги разом вернул госпоже N свободу, явив для нее милость небес. Из приличия она еще немного повременила с устройством своей жизни. После чего посчитала вполне достаточной дань уважения памяти супруга, от которого претерпела столько злосчастия – и не замедлила отдать свою руку несправедливо отвергнутому ею возлюбленному.