Протоиерей Геннадий Фаст. Жизнь до и после Крещения

Протоиерей Геннадий Фаст
Хорошо забытое Крещение

   Рекомендовано к публикации Издательским советом Русской Православной Церкви № ИС 11-114-1505
 
   Дорогой читатель!
   Выражаем Вам глубокую благодарность за то, что Вы приобрели легальную копию электронной книги издательства «Никея».
 
   Если же по каким-либо причинам у Вас оказалась пиратская копия книги, то убедительно просим Вас приобрести легальную. Как это сделать – узнайте на нашем сайте www.nikeabooks.ru
 
   Если в электронной книге Вы заметили какие-либо неточности, нечитаемые шрифты и иные серьезные ошибки – пожалуйста, напишите нам на [e-mail]
 
   Спасибо!
 
   Рекомендовано к публикации Издательским советом Русской Православной Церкви № ИС 11-114-1505

История о том, как создавалась эта книга

   До начала регистрации на самолет оставалось не менее трех часов. Москва есть Москва, и сразу же отправиться в Домодедово казалось наиболее разумным решением. Но для чашки кофе перед дорогой у нас с отцом Геннадием все-таки нашлась минутка.
   Мы – у кофейни. Мне пришлось припарковаться прямо под надписью «Машины не ставить. Прием товара» – больше мест не было. Седовласый, очень красивый священник, конечно же, привлек к себе внимание посетителей, а наше внимание привлек ланч: к кофе мы добавили два обеда. В ожидании заказа обсуждали пресловутую информационную войну, череду антицерковных репортажей в средствах массовой информации. За едой разговор продолжился, разумеется, не прекратился он и за чашкой кофе – время пролетело незаметно. Да и летело оно всего каких-нибудь сорок минут.
   Машину свою я обнаружил намертво запертой маленьким грузовичком: происходил тот самый прием товара, о котором недвусмысленно предупреждала вывеска, запрещающая парковаться на этом месте. Узбеки споро заносили в подсобку коробки с какой-то снедью, постепенно освобождая пространство кузова, но, несмотря на их энтузиазм, было очевидно: нам ждать еще минут двадцать, не меньше. За работой азиатских братьев пристально наблюдал, подбоченившись, мужчина славянской наружности. Один мой знакомый величает людей такого типа «животами» или, более нежно, – «животиками». И этот эпитет очень точно характеризует человека с так называемым постсоветским мировоззрением.
   При появлении «попа» (меня, видимо, он принял за «поповского водилу») его прагматический взгляд заиграл эмоциями – предвкушение морального возмездия над нарушителями правил.
   – Долго ли еще грузить вам, братцы? – доброжелательно спросил я.
   – У нас, видите ли, регистрация в аэропорту совсем уже скоро начинается.
   – О чем же вы думали, когда машину свою здесь парковали? – Слава Богу, что это был не какой-нибудь «мерседес». – Вон обносить теперь вас приходится, а мы тоже, представьте, спешим! – деловито отрезал распорядитель погрузки.
   – Ждите теперь. Машину отгонять не буду.
   Почему-то мы не расстроились. Ну а что, виноваты же! Пошли себе спокойно и сели в автомобиль. Тут и возник разговор, ставший основой для этой книжечки о Крещении. Я задавал вопросы, отец Геннадий отвечал, а диктофон все исправно записывал.
   Спокойствие и доброжелательность священника явно удивили «живота», что-то новое наметилось в выражении его лица. Узбеки же изначально чувствовали себя как-то неуютно, сконфуженно поглядывая на батюшку. Завязавшуюся беседу нам пришлось прервать практически сразу же, и вот по какому поводу. Азиаты не смогли-таки работать спокойно в несвободе своих совестей. Один из них, видимо старший, попросил у человека славянской наружности отогнать грузовичок и отпустить «запертого» батюшку в аэропорт, пообещав после этого нехитрого маневра погрузить все молниеносно, тем самым сохранив временной регламент. Тут уж распорядитель совсем размяк, он сразу же согласился, как-то даже удивленно и растерянно. Через пару минут мы двинулись в путь, прямо на ходу записывая возобновившийся разговор…
   Владимир Лучанинов

От издателей

   Многих сегодня волнуют вопросы: верить или не верить? а если верить, нужна ли для этого человеку Церковь? способна ли вообще какая-то организация помочь в спасении? стоит ли креститься? если креститься, то в православие ли? и что делать, чтобы Крещение возымело силу? Об этом и многом другом говорит протоиерей Геннадий Фаст, делясь воспоминаниями о собственной дороге к православию.
   Издание предназначено для тех, кто собирается принять Таинство Крещения, и для тех, кто, быть может, в чем-то сомневается, хочет прояснить что-то для себя, в большей мере осознать суть Таинства.
   Каждая из десяти бесед представляет собой ответ на конкретный вопрос и освещает один из аспектов Крещения.
   Цикл построен так, что читать его можно с любого раздела. Вместе с тем батюшка постепенно приоткрывает для нас, читателей, завесу между человеком и Богом, расширяя представление о Таинстве Крещения.
   Первые два разговора – вводные, предваряющие; в них отца Геннадия спрашивают о самом наболевшем, о том, что часто может оттолкнуть людей не только от Церкви, но и от Бога вообще. В первой беседе с болью и любовью батюшка говорит о смысле страданий и тягот человеческих, стараясь предостеречь читателя от раздражения и обиды на все и вся. Во втором разделе, развивая известное высказывание протоиерея Валентина Свенцицкого: «Всякий грех в Церкви – есть грех не Церкви, но против Церкви», отец Геннадий касается того, как жить верующему в эпоху потребления, что делать, как себя настроить, кто поможет найти путь к Богу, почему Церковь остается Церковью в эти «сытые» времена.
   Следующие семь бесед также посвящены дискуссионным и проблемным моментам, но уже имеющим прямое отношение к Крещению. Спрашивая и о самом простом, и о более сложном, что порою не приходит на ум, собеседник отца Геннадия достигает того, чтобы за вдумчивыми вопросами следовали глубокие ответы. Однако лишь в последней, десятой беседе выясняется то главное, о чем должен помнить каждый приступающий к Святой купели, и только теперь и собеседник батюшки, и читатели осознают в полной мере, насколько Таинство Крещения может изменить жизнь каждого на земле.

   Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас.

(Мф. 11: 28)

Беседа первая
Любящий Бог и страдающий мир

   – Отец Геннадий, христианство учит нас тому, что Бог есть Любовь, что Он безмерно любит Свое создание, но сплошь и рядом мы видим непрекращающиеся страдания, причем нередко они начинаются с самого рождения, ведь некоторые люди рождаются инвалидами. Впрочем и здоровому человеку всю жизнь сопутствуют какие-то тяготы, в любой момент он рискует стать жертвой внезапной болезни или несчастного случая. Что можно сказать об этом? Как сочетать Божию любовь с реальностью, которая нас окружает?
   – Ваш вопрос древний как мир. Люди всегда задавали его. В составе Библии содержатся тексты, почти целиком посвященные этой проблематике, например Книга Иова Многострадального или Книга пророка Аввакума; тема страданий раскрывается в псалмах пророка и царя Давида и во многих других местах Священного Писания. Вопрос этот, конечно же, не перестает звучать и сегодня. Известны слова Федора Михайловича Достоевского о детских страданиях, нравственно перевешивающих все: весь мир не имеет смысла, если прольется хотя бы одна слезинка ребенка…
   В этом вопросе содержится глубинная правда. Ведь Бог ни Иова, ни Аввакума не уничижил и не осудил, хотя они и вопрошали Его довольно дерзко, особенно Иов. Согласно древнему еврейскому преданию, Аввакум очертил круг и сказал, что не выйдет за его пределы до тех пор, пока Господь не ответит на его жалобу. То есть Богу он отводил роль ответчика.
   Существуют две возможности: в одном случае этот вопрос зарождается в сердце гордом и надменном, которому никакой ответ и не нужен. Человек может быть подсознательно доволен тем, что обижен, а его обидчик – Сам Бог. Этим он как бы освобождает себя от ответственности и обязанности жить по Его заповедям. И действительно, зачем? Я несправедливо обижен, а обиженному можно все! Если вопрос исторгнут из такой души, печальна участь вопрошающего, ведь он руководствуется исключительно гордыней и обидой. И совсем другой случай, если сомнения искренни и рождены сострадающим сердцем.
   Христианам изначально присуще чувство креста. Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой (Мк. 8: 34), – призывает нас Спаситель. Личный крест человека – скорби и невзгоды, которые он несет, может оказаться и пожизненным. Есть кресты временные, неприятности могут сменяться радостями, но сам по себе личный крест – причастность человека страданиям – пожизнен.
   Один крест может смениться другим, но некоторые кресты не сменяются никогда. Кто-то родился слепым и останется слепым на всю жизнь. Он никогда не насладится созерцанием полотен Сурикова или Левитана. Родившийся глухим никогда не оценит музыки Баха или Моцарта.
   Если бы все ограничивалось нашей земной жизнью, налицо было бы неразрешимое противоречие, жестокая издевка над человеком. Но христиане, как, впрочем, и люди, исповедующие иные религии, знают, что жизнь вечна и отнюдь не замыкается на бесконечно малом отрезке пути, который мы проходим здесь и сейчас. И тогда все приобретает глубинный, вечный смысл. Только через вечность обретают истинное значение временны́е периоды, особенно если речь идет о периодах страданий.
   А для чего эти страдания посылаются? Говорить об этом можно очень долго, тем более что нам, к сожалению, приходится рассуждать вместо Бога, домысливать за Него. Порой Господь таким образом предостерегает и отвращает нас от какого-то зла, способного, так же как и болезнь, сделаться нашим пожизненным спутником. Возможно, Господь удерживает нас от чего-то опасного, что мы могли бы совершить, располагая возможностями, которых ныне лишены.
   Если обращаться к жизни и судьбе поколения моих родителей, то вопрос «за что?» встает во всей остроте. Сначала произошла революция, потом Россию постигло братоубийственное противостояние, вслед за ним начались раскулачивание и Большой террор, в результате которых четверть населения страны оказалась «врагами народа», затем последовала кровавая и истребительная война, потом – хрущевские разорения Церкви… Практически вся жизнь прошла под знаком преследований, репрессий, гонений и нищеты. Это поколение уже почти ушло, но, вспоминая его, я думаю: сейчас таких замечательных и сильных людей уже едва ли встретишь! Как мы ни стараемся, не получается у нас обрести те поистине бесценные качества, которые они специально и не приобретали. Эти качества просто были им свойственны, и именно в силу того, что людям выпало жить в очень трудные времена. Нам же с вами досталась относительно благополучная эпоха, не требующая каких-то особых духовных подвигов для того, чтобы сделаться хоть чуточку человечнее, внимательнее и добрее к окружающим.
   Всякое лишение, всякая скорбь возмещается чем-то очень большим и важным. От многих воевавших мне доводилось слышать, что несколько месяцев, проведенных ими на линии фронта (а чаще всего там надолго не задерживались, до первого серьезного ранения), становились кульминацией и квинтэссенцией всей их жизни. Зачем, спрашивается, нужно было фронтовику Солженицыну восемь лет мучиться в сталинских тюрьмах и лагерях? Да затем, чтобы миру был явлен Александр Исаевич Солженицын. Если бы он не прошел через все эти страдания, у нас был бы еще один хороший школьный учитель – математик или историк, возможно, успешный советский писатель. Но в нашей истории и культуре возник гигант планетарного масштаба, и произошло это благодаря скорбям, через которые он смог пройти с мужеством и достоинством.
   Случается и так, что страдает один, а крест приходится нести другому. Родился малыш с серьезным психическим недугом, а крест понесут его родители. Трудно сказать, что чувствует при этом он сам: переживает ли драму, связанную со своей ущербностью, или просто живет, не ощущая этого. Но мы знаем, что душа-то у него полноценная, лишь ее телесная оболочка искажена.
   Самый выдающийся спортсмен в плохой обуви побежит медленно, испытывая при этом неудобство или даже боль. Из этого вовсе не следует, что ему нужно ампутировать ноги, – с ногами-то у него все в порядке, просто обувь никуда не годится! У людей с явными психическими нарушениями прекрасные, светлые души, но доставшиеся им тела таковы, что разум не может полноценно в них раскрыться. Однако в Царствии Божием мы, скорее всего, еще увидим их в небесной славе, потому что там уже не будет никаких болезней и печалей. Но нам, людям внешне нормальным, как бы парадоксально и, может быть, сурово это ни звучало, нужны и инвалиды, и скорби для того, чтобы научиться состраданию и не превратиться в инвалидов духовных.

Беседа вторая
Верующий в эпоху потребления

   – Отче, раз уж мы заговорили о поколении, которое ушло, о квинтэссенции человеческой жизни, раскрывающейся в критических ситуациях, то стоит заметить, что мы живем в сытые времена. Общественные, да и личностные приоритеты многих наших сограждан кардинально изменились. Мы стремимся стать наиболее потребляющей нацией, чему препятствует, пожалуй, лишь недостаточно высокий уровень наших доходов. Но зато при наличии достаточных средств – все только самое лучшее, мощное, «брендовое» и «пятизвездочное»… Это накладывает отпечаток на духовный уровень современных христиан.
   – Так было во все времена, и наша эпоха не исключение. Тот же компьютер и прочие блага цивилизации в определенном смысле уничтожают человеческую душу. При этом мы видим вполне благочестивых людей, которые охотно и, главное, продуктивно пользуются современными технологиями. Но это потому, что они пользуются технологиями, а не технологии пользуются ими, вот в чем разница!
   Я еще в детстве слышал, как люди говорили, словно оправдывая кого-то: «Не грех иметь машину!» – потому что тогдашние верующие в большинстве своем все-таки смущались этим. Я помню, как один человек рассказывал, что они с женой купили новый шифоньер и он всю ночь заснуть не мог – боялся, что согрешил. Ведь и в старом шкафу одежда висела, и в новом точно так же висит. Спрашивается, зачем было покупать новую мебель? А деньги, коль скоро они появились, следовало бы потратить на что-нибудь более полезное, например, помочь тем, кто вынужден считать каждую копейку! И человек мучился своим поступком.
   Да, можно иметь автомобиль, но автомобили не должны властвовать над нами. То же относится и к информационным технологиям – не они сами по себе уничтожают человека. К этому стремится все тот же древний змий. Он во все времена чем-то пользовался, теперь вот пользуется ими. Поэтому бороться с технологиями как таковыми – занятие не только бесперспективное, но и бессмысленное по сути.
   В 1848 году по Европе прокатилась волна революций, во многом спровоцированных широким внедрением фабричных станков, вследствие чего на улице оказалось множество безработных, и люди принялись громить «стальных конкурентов». Сейчас такое и в голову никому не придет, наоборот, куда чаще сетуют по поводу безнадежно устаревшего оборудования. Но идея-то по существу не изменилась, не так ли? Недавно, еще и двадцати лет не прошло с тех пор, как некоторые православные всерьез утверждали, что компьютер – это зверь, порождение сатанизма. Теперь, конечно, никто уже так не скажет, хотя по-прежнему не подлежит сомнению, что, если человек вольно или невольно становится рабом чего бы то ни было, переставая быть рабом Божиим, он превращается в идолопоклонника. В наше время идолом становится не древний позолоченный истукан, а например, все то же виртуальное пространство.
   – В идеале пример того, как следует жить в обществе потребления, должны показывать христиане, и в частности священнослужители. Но и в Церкви люди не видят жизни по Евангелию, что становится серьезным препятствием на их пути. Нельзя же заставить человека закрыть глаза и не замечать грубости и ограниченности некоторых церковных работников или глубокого несоответствия многих священников образу новозаветного Пастыря Доброго… Нужен ли в таком случае современному «самодостаточному» человеку посредник в его общении с Богом?
   – Еще древние говорили: «Не боги горшки обжигают!» Священнослужение предоставлено людям. И эти люди не выписаны с Луны или с Марса, или тем более из Рая. Они пришли в Церковь из наших семей. Это – наши братья, наши сыновья, наши ученики, соседи и коллеги. Я отнюдь не оправдываю существующее положение дел, а лишь говорю о том, что все мы – люди, воспитанные одним обществом.
   Спору нет, священник должен соответствовать данному в Евангелии образу Доброго Пастыря. О моральном облике священнослужителя писал апостол Павел, многие святые отцы посвящали этой теме целые трактаты. Все это действительно так, но история христианства не знала времен, когда бы своему высокому призванию соответствовали все пастыри без исключения. Всегда находились служители Церкви, жизнь которых вступала в очевидное противоречие с евангельским учением.
   Нередко такие люди весьма наглы и напористы, ведь зло агрессивно по своей сути. Человек, заряженный таким внутренним импульсом, в какой бы среде он ни оказался – в науке, в искусстве, в политике, в бизнесе или даже в Церкви, станет пробиваться к своей цели, интенсивно работая локтями. Безусловно, пастыри такого типа обращают на себя общественное внимание из-за несоответствия произносимых слов совершаемым делам. Одна из внутренних задач Церкви Христовой – самоочищение, стремление очистить себя от наемников, от злых пастырей. И Церковь с этим в любые времена как-то справлялась: иногда лучше, иногда хуже, но никогда – идеально.
   Как быть человеку, пришедшему в Церковь и столкнувшемуся с такой ситуацией? Каким образом реагировать на нее? Это неприятно, это обидно, это больно… Один из возможных вариантов – плюнуть на все и отправиться куда угодно, лишь бы подальше от очевидного лицемерия, сказав себе: «И у них тут все не так, как надо!» Но что мы в результате приобретем? Возвращение в мир, где зло проявляется еще бесцеремонней и безудержней.
   Другой вариант – все-таки взыскать Царства Божия и правды его, несмотря на то что служители Церкви действительно порой не соответствуют своему призванию. Не закрывать глаза, а преодолеть этот барьер! Ведь если быть до конца честным, то следует признать: многим на руку, чтобы, скажем так, батюшка был плохим. Часто в священнике сразу же пытаются найти какой-то изъян, даже еще не узнав его по-настоящему. Отчего это происходит? Да потому что незачем с грехами бороться и в храм ходить, коли попы сами такие плохие! И так-то не особенно хочется посещать службы вместо того, чтобы в воскресный день понежиться пару лишних часов в мягкой и теплой постели, но вроде как надо. А раз и в Церкви дела обстоят не лучшим образом, стало быть, появляется и оправдание для лени. Лукавое оправдание!
   Людям же, ищущим Царствия Божия не на словах, а на деле, Господь являет необходимые им примеры, светлые и святые. Я бывал в разных странах, живу в России и видел очень много действительно добрых пастырей, с которых хотелось брать пример. Если ты стремишься увидеть Свет Христов в людях Церкви, то не заметить его попросту невозможно.
   Я служу в провинциальном городе и, честно говоря, ни одного плохого священника не знаю. Просто ни одного! Я вижу недостатки некоторых из моих собратьев, прекрасно знаю о своих собственных, но человека, с которого можно было бы написать отрицательный образ священнослужителя, в нашем городе до сих пор не встретил.
   Давайте будем честны перед собой: что ищем – то и находим, а с явлениями, порочащими Церковь Христову, безусловно, следует бороться. Но это уже – дело внутрицерковное, разумеется, если речь не идет об административных правонарушениях или тем более уголовных преступлениях.
   Высокий духовный уровень священства – забота в первую очередь епископата и, конечно же, всего народа Божия, всей Церкви, потому что не епископы и соборы рождают нам священников, а тот самый народ, который потом проявляет недовольство и священниками, и епископами. Повторюсь: все они появляются на свет именно в наших с вами семьях!
   Церковь – это не только священники и архиереи, это все мы – народ Божий, тот самый, постоянно и на всех углах кричащий о том, как у нас в Церкви плохо. Потому что возмущенные в абсолютном большинстве своем – люди крещеные. Что ж, давайте очищать нашу Церковь! И начнем с себя, со своих семей, с вдумчивого евангельского воспитания наших детей, с интереса к приходским и епархиальным делам и участия в них.
   Разумеется, Церковь должна самоочищаться. Очень плохо, если одни будут лишь указывать на действительные или мнимые несоответствия теории практике, а другие вопреки здравому смыслу, с пеной у рта доказывать, что никаких несоответствий у нас нет. Надо иметь мужество признавать свои грехи и учиться просить за них прощение, а главное – совместно искать пути преодоления всего того, что порочит Церковь и заслоняет от людей Свет Христов. Мы же, к великому сожалению, часто пользуемся церковным негативом только для того, чтобы обосновать свое отстранение от Царства Божия, используя пороки в Церкви для оправдания зла внутри себя.
   Даже если к священнику не возникает ни малейших претензий, начинает звучать известное утверждение о неуместности какого бы то ни было посредничества между Богом и человеком. А действительно, зачем нужен посредник?
   Мне выпала радость и печаль быть священником, и при этом меня же еще и спрашивают: «Зачем ты мне нужен? Я же и сам могу общаться с Богом!» Я отвечаю: «Какие проблемы? Господь везде, общайтесь! Что ж ты у меня-то спрашиваешь, раз я тебе не нужен? Ты же сам вроде бы определился в этом вопросе». Но раз человек пришел ко мне, пусть даже и по поводу этого вопроса, значит, видимо, зачем-то я ему все-таки понадобился. Хотя бы для того, чтобы поразмышлять над смыслом и целесообразностью моего существования…
   Что означает понятие посредничества? Если говорить о христианстве, посредник в спасении человека только один – это Господь Иисус Христос. Но, с другой стороны, посредников, конечно же, очень много. Мы не просто человеческие особи или монады, по отдельности созданные Богом или принесенные аистами. Мы – человеческий род, происходящий друг от друга, существа не только индивидуальные, но и социальные, выражаясь казенным языком. Мы живем в обществе, и ни в одном деле мы не можем обойтись без помощников. Ты хочешь открывать законы природы? Иди и открывай. Вот природа, а вот ты – изучай ее и обнаруживай ранее не замеченные закономерности. Однако ты для чего-то сначала идешь в школу, затем учишься в университете, тебе необходимы соответствующие пособия, ты ищешь хороших наставников, способных вложить в тебя знания, подготовить тебя к будущей научной деятельности. Значит, посредники все-таки нужны. Да что там говорить, если и на этот свет мы приходим не сами по себе! Захотелось тебе жить, ну взял бы да и начал жить! Но для этого все-таки понадобились папа с мамой…
   И наша религиозная жизнь в этом смысле не является исключением. Конечно, суть ее духовна, глубинна, интимна и внутренне сакральна, она протекает в сокровенной тайне, наедине с Господом. Но при этом кто-то должен дать нам своевременный добрый совет, кто-то должен научить молиться, кто-то должен просто адрес храма подсказать, а кто-то и священнодействие в нем совершить.
   Вспоминается эпизод из Древнего патерика. Святость одного подвижника достигла такой степени, что преграды между видимым и невидимым мирами стали для него уже во многом исчезать. Ангелы сослужили ему за литургией, однако один из пришедших к нему гостей обратил внимание на то, что подвижник не точно произносит Символ веры, и указал ему на ошибку. Святой был человеком кротким, он внимательно выслушал гостя и поблагодарил за наставление. На следующей службе он читал Символ веры правильно, и ему снова явился Ангел. Подвижник недоуменно спросил у него: «Как же так? Ты каждый раз был здесь и слышал, что я ошибался. Почему же ты не поправил меня?» Ангел ответил: «На то не было воли Божией. Вы должны учиться друг у друга».
   Да, с некоторыми людьми Господь говорит напрямую: Священное Писание повествует об Аврааме и Моисее, говоривших с Богом, о других пророках Божиих; апостолам довелось слушать Самого Иисуса Христа. Но кроме них почти все, в том числе и большинство великих святых, научались друг через друга. Не могут все быть первыми звеньями, цепочка-то длинная! Поэтому посредники, наставники на пути Господнем, конечно же, нужны. Митрополит Антоний Сурожский (1914–2003) в одной из своих проповедей произнес золотые слова: «Никто не уверует в Бога, если не увидит отблеск Царства Божия на чьем-то лице». Вот в этом-то и заключается истинное, живое посредничество!
   Отдельно следует поговорить о тех случаях, когда священник выступает посредником не только в научении, но и в сокровенной духовной жизни человека, например в Таинстве Исповеди. Несомненно, раскаяние перед Богом совершается в глубине души, где есть только ты и Господь. И там, в этих тайниках, зарождается и молитва, и покаяние, и желание стать ближе к Богу. Ты сокрушенно и искренне начинаешь просить у Господа прощения. Но что же происходит дальше? Неужели этим все и ограничивается? Кто-то ответит утвердительно: «Да, Бог тебя простил. Возвращайся к своей обычной жизни». Вот только будет ли это правильно – решать за Бога, простил Он нас или нет?