Раззаков Федор
Приход к власти М Горбачева
Федор Раззаков
Приход к власти М. Горбачева
Новый Генсек. Нападение на пост ГАИ в Москве. "Сухой закон". Покушение на "Данаю".
Политическое состояние страны в начале 1985 года характеризовалось одним словом - ожидание. В связи с тяжелым состоянием здоровья К. Черненко все готовились к приходу нового лидера. Правда, кто им станет, для многих оставалось пока загадкой. Свидетель тех событий Е. Чазов позднее писал: "Черненко постепенно угасал и проводил большую часть времени в больнице. Неопределенность положения я всегда чувствовал по резкому снижению "телефонной активности". Периодически звонил Горбачев. Я знал о его сложных отношениях с Черненко и всегда удивлялся неформальным просьбам сделать все для его спасения и поддержания здоровья. Я не оставлял у Горбачева иллюзий, сообщая, что, по мнению всех специалистов, речь может идти о нескольких, а может быть, и меньше, месяцах жизни Генерального секретаря ЦК КПСС".
В связи с тем, что дни К. Черненко были уже сочтены, претенденты на его место заметно активизировали свои действия. Старейший член Политбюро Виктор Гришин буквально не отходил от умирающего Генсека, с помощью ТВ демонстрируя советскому народу близкую расположенность к Черненко. 28 февраля 1985 года еле стоявшему на ногах Черненко торжественно вручили удостоверение об избрании его депутатом Верховного Совета СССР. Это мероприятие транслировалось по Центральному телевидению, рядом с Генсеком стоял все тот же В. Гришин. Е. Чазов по этому поводу писал: "Единственный из Политбюро, кто проявлял активность, был Гришин, руководитель партийной организации Москвы, практически глава руководства столицы... Особенно эта активность проявилась в период подготовки к выборам в Верховный Совет, которые состоялись в начале марта".
Однако и противоположная Гришину сторона - группировка Михаила Горбачева - не сидела сложа руки. Заручившись поддержкой такой влиятельной силы, как КГБ, она стремилась во что бы то ни стало подорвать позиции В. Гришина прежде всего в столице. В связи с этим череда арестов в среде столичной торговой мафии продолжалась и в 1985 году. Так, 27 февраля, за день до вручения К. Черненко удостоверения депутата, КГБ начал забирать ответственных сотрудников Мосмебельторга. Еще при Ю. Андропове КГБ "чистил" эту организацию, и ее директор Сосновский был даже приговорен к расстрелу. За полтора месяца арестовали ни много ни мало 25 человек.
10 марта 1985 года в 19 часов 20 минут на 74-м году жизни скончался пятый по счету Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Черненко. Новым Генсеком стал энергичный выдвиженец Ю. Андропова 54-летний Михаил Горбачев. Команда В. Гришина потерпела поражение, и дни ее фактически были уже сочтены. Приход к власти "своего" Генсека КГБ отметил новыми репрессиями в среде все той же торговой мафии. 1 апреля, когда В. Гришин находился в официальной поездке в Венгрии, арестовали директора универмага "Сокольники" Владимира Кантора, предварительно согласовав с секретарем МГК Матвеевым. Когда "добро" было получено, операция против В. Кантора началась. В ней участвовало более 400 сотрудников КГБ и МВД. На Петровке, 38, создали специальный штаб, и каждый сотрудник, задействованный в операции, получал пакет с заданием непосредственно перед реализацией. Все подробности знали лишь несколько ее руководителей.
Майор милиции М. Волков вспоминает: "Дверь в квартиру, где жил Кантор, напоминала дверцу огромного несгораемого сейфа знаменитых швейцарских банков. Наверное, в Москве не осталось "медвежатника", способного решиться на ее вскрытие. (Ну разве что подорвать или разрезать автогеном.)
Квартира же была настоящей антикварной лавкой со множеством предметов старины, богемским стеклом, чешским хрусталем, шикарной коллекцией зажигалок, изделиями из черного дерева и картиной Коровина. Но основное богатство этой квартиры - драгоценности - были спрятаны от взора. И надо признать талант хозяина - он был мастер устраивать тайники. Где только не хранились заблаговременно купленные бриллиантовые колье, кольца с рубинами, золотые сережки с яшмой!.. (И все с бирочками, с ценой, готовые в любой день отправиться на прилавок.) В карнизах, розетках, под плинтусами и во многих других самых неожиданных местах...
Самое примечательное в том, что Кантор прятал драгоценности не от милиции, а от обычных квартирных воров, потому что до последней минуты не мог поверить в то, что когда-нибудь за ним могут прийти..."
Всего же в ходе обыска у В. Кантора было обнаружено и изъято 749 ювелирных изделий и монет из драгоценных металлов общим весом более 10 килограммов, золота, бриллиантов, серебра и т. д. на сумму 613 589 тысяч рублей.
К моменту, когда арестовали В.Кантора, уже была известна печальная судьба активно сотрудничавшего со следствием Юрия Соколова. Поэтому с первых же дней своего заключения Кантор пошел в "несознанку". Он рассчитывал, что высокие покровители не оставят в беде, оценят его молчание. Но действительность оказалась суровой: В. Кантор получил 8 лет строгого режима с конфискацией имущества. Слабое здоровье не позволило этому человеку перенести столь тяжкий приговор, и через неделю после его вынесения Кантор скончался. Судебно-медицинская экспертиза установила, что смерть наступила от острой сердечной недостаточности.
КГБ активизировал свои действия не только в Москве. Так, в Узбекистане продолжало "плестись" "узбекское дело". Бригада следователей из союзной Прокуратуры во главе с Тельманом Гдляном буквально терроризировала республиканскую номенклатуру. МВД Узбекистана теряло одного высокопоставленного генерала за другим. 17 мая 1985 года застрелился заместитель министра внутренних дел Г. Давыдов, занимавший этот пост на протяжении вот уже 17 лет и пересидевший трех министров. В начале августа были арестованы заместитель министра внутренних дел Бегельман и начальник УВД Кашкадарьинской области Нобутаев. 21 августа настала очередь и бывшего министра внутренних дел Узбекистана (1964 - 1979 гг.) Хейдара Яхъяева.
Пока коса репрессий выкашивала одного за другим генералов МВД, рядовой состав пребывал отнюдь не в благостном состоянии. Разгул организованной преступности в Узбекистане, начавшийся еще в прошлом году, благополучно продолжился и в 1985-м. Во всяком случае, новый заместитель республиканского министра внутренних дел Э. Дидоренко докладывал в Москву следующее: "В настоящее время (данные 1985 г.) в Ташкенте существует около 20 преступных кланов. Ташкент, области и районы республики поделены ими на зоны влияния, что подчас приводит к столкновению между группировками. Для установления своего престижа в антиобщественной среде главари кланов поддерживают тесную связь с лицами из числа воров в законе. По их инициативе созданы общеворовские кассы ("общаки"), которые содержат лидеры группировок города Ташкента. Эти кассы используются для оказания помощи осужденным в местах лишения свободы (в том числе по доставке наркотиков) и подкупа должностных лиц. Более того, лидеры осуществляют все разборы и споры, связанные с выколачиванием путем пыток и истязаний долгов у лиц, проигравших в азартные игры крупные суммы денег (до 300 тысяч рублей и более).
Отмечается, что местные организованные группировки перенимают опыт преступной деятельности мафии".
Однако Москва к подобным докладам оставалась глуха и нема. Заикаться о наличии в нашей стране организованной преступности, мафии, наподобие западной, было в ту пору весьма небезопасно. Порой за это можно было лишиться своего служебного поста. Генерала В. Комиссарова, собиравшегося на коллегии МВД выступить именно на эту тему, вовремя одернули: "Ни слова об организованной преступности".
А преступный мир страны не сидел сложа руки. Приход к власти М. Горбачева воры в законе отметили большой сходкой на побережье Черного моря, где под коньяк и хорошую закуску были обсуждены важнейшие вопросы дня: как приспособиться и выжить после смены лидеров в Кремле. Кто-кто, а воры в законе сразу почувствовали, что власть М. Горбачева установилась всерьез и надолго.
Результаты этой сходки станут видны лишь через некоторое время, а пока новый начальник МУРа 46-летний Вячеслав Котов уверенно заявил через печать: "Как и повсюду в нашей стране, в Москве ушли в прошлое времена, когда вооруженные банды терроризировали население..."
Вооруженных банд в Москве тогда действительно почти не было, однако бандиты и в то время охотились за оружием. Сентябрьское нападение на пост ГАИ на Рязанском проспекте взбудоражило весь город. Еще бы, по тем временам подобное преступление было чем-то из ряда вон выходящим.
В тот роковой день ночное дежурство на посту ГАИ несли инспектора милиции И. А. Солорев и С. А. Звездкин. В три часа ночи к их посту подкрались двое: некий несовершеннолетний 15-летний Степанов и его старший друг 25-летний Пак. В руках у них были охотничьи ружья, которые они раздобыли несколько дней назад в Балашихинском лесопарковом хозяйстве, убив при этом сторожа.
Вот уже несколько часов бандиты сидели в соседних кустах и ждали удобного момента для нападения. Напряжение от этого долгого ожидания было столь велико, что когда преступники подкрались к посту, у Степанова в руках неожиданно выстрелило ружье. Элемент внезапности был упущен, но преступники и не думали отступать от задуманного. Пак забежал с другой стороны пикета и дважды выстрелил прямо через жалюзи и стеклянную стену в обоих сотрудников милиции. Через секунду к Паку присоединилось и ружье Степанова. После этого Степанов вошел в помещение пикета и добил милиционеров. Когда все было кончено, убитых обыскали, но, к удивлению преступников, пистолетов не нашли. Гаишники стояли в ночном дозоре без оружия.
В это время подъехала "волга", битком набитая пассажирами. Водитель вышел из машины и направился прямиком к пикету. Потерявшие над собой контроль преступники, не дожидаясь, пока водитель подойдет ближе, открыли по нему беспорядочную стрельбу. Только дальность расстояния и спасла его от неминуемой гибели. Он бросился назад к машине, сел за руль и мгновенно сорвался с места. В результате этого маневра один из пассажиров внезапно вывалился из машины на асфальт. Степанов и Пак несколько раз выстрелили, но пассажир, как видно, родился в рубашке. Пули прошли мимо, и мужчина, не дожидаясь, пока новый залп достанет его, бросился бежать в спасительную темноту.
Это неординарное по тем временам преступление вызвало повышенный интерес на самом правительственном верху, и к его расследованию были привлечены лучшие силы угрозыска Москвы. В конце концов преступников изобличили и предали суду. Пака приговорили к расстрелу, Степанова, учитывая его несовершеннолетие, к 10 годам лишения свободы.
Между тем приход к власти энергичного Михаила Горбачева страна встретила с воодушевлением. Все жаждали перемен, и новый лидер, можно сказать, с лихвой компенсировал это коллективное желание. В мае 1985 года увидел свет указ о борьбе с пьянством, и страна пусть на короткое время, но получила добрый заряд энергии для борьбы за новое, теперь уже трезвое будущее. Уголовная статистика через некоторое время зафиксировала: за время действия этого указа количество бытовых преступлений на пьяной почве пошло на спад.
Однако, как выяснилось гораздо позднее, существовала и иная статистика на этот счет. Указ о борьбе с пьянством явился одним из первых государственных актов того времени, который заметно криминализировал общество. В нашей стране повторилось то, что произошло в США, когда 16 января 1920 года там вступила в силу 18-я поправка к Конституции страны, которая объявляла о введении в США "сухого закона". Отныне торговля спиртными напитками стала сферой деятельности выросших как на дрожжах или уже существовавших, но занимавшихся иной деятельностью бандитских группировок. На этом поприще начинал свою преступную карьеру и небезызвестный Аль Капоне.
Многие наши отечественные аль капоне тоже начинали свой путь "наверх" с указа о борьбе с пьянством. О некоем таком мафиози рассказала на страницах одной из газет прокурор Череповца Тамара Гурняк. Вот ее слова: "Был у нас в Череповце гражданин по фамилии Берсенев. Наверное, до самой старости писал бы он в анкете "не привлекался". Но грянул Указ 1985 года о тотальной борьбе с пьянством и превратил гражданина Берсенева в Берса.
Спустя столько-то месяцев у него было все, что его душа желала: шикарная квартира, машина, видеоаппаратура, оружие. Начал с того, что спекулировал водкой в одиночку. Потом вовлек таксистов. Потом - десятки молодых людей. Это была уже целая группировка, у которой возникли другие преступные умыслы. Жертвами становились, как говорится, простые советские люди. И все они считали, что Берс и его подручные - негодяи, а власть тут ни при чем.
Взяли мы Берса на крупном вымогательстве. Сердце у рэкетира оказалось слабеньким, и он отдал Богу душу в камере следственного изолятора. Я наблюдала из окна, сколько крутых ребят шло за гробом, какая двигалась кавалькада такси, и думала: "Сколько же таких берсов появилось после того указа по всей России? Десятки или сотни тысяч? Предвидели ли все последствия этого указа те, кто его подписывал?"
Осознание того, что они наделали в мае 1985-го, придет в голову кое-кому из высших руководителей через два года. Тогда Председатель Совета Министров СССР Николай Рыжков на одном из заседаний Политбюро поднимет этот вопрос перед своими коллегами. Вот его воспоминания о том дне: "Я несколько раз просил поставить этот вопрос в повестку дня Политбюро хотя бы сверх плана, за повесткой дня. Но Горбачев не хотел этого. И вот, помню, поздно вечером, последний вопрос... Это было страшное Политбюро. Завелись по-дикому! Я сижу по одну сторону стола. Со мной Зайков, Воротников, Никонов, Горбачев, Егор Лигачев, Соломенцев - напротив. И вот как-то получилось, что одна сторона бросилась на ту сторону. А та бросилась на нас. Я говорю: "Хватит! Я, говорю, два года смотрел вам в зубы". Тогда Соломенцев подскакивает, они с Егором вот так, крепко вместе. Соломенцев подскакивает, что-то пытается сказать. Я говорю: "Знаешь, что? А ты сиди и молчи. Ты, говорю, свою бочку уже выпил". Подскакивает Никонов: "А вы орете, что орете? Бардак запустили! В стране все это провалилось с треском! Опозорились! Да надо... Надо немедленно кончать с этой..." Воротников поддерживает меня. Зайков - меня. Те двое: "Михаил Сергеевич, не принимай решение". Я говорю: "Михаил Сергеевич, хватит. Я вас, Политбюро, пять раз просил, вы не хотели. Я вам заявляю официально: вы обязаны принять решение. Примете решение продолжать такие же фокусы - ставьте на голосование. Победите вы - будем продолжать, нет - кончайте".
И он, когда увидел, что их остается человека три всего, заколебался, как всегда, и говорит: "Все, пусть сами решают, что угодно пусть делают". Я на второй день - после этого как раз большой Совмин был - сказал: "Хватит мучить народ. Мы со своим народом поступаем как с... как с подлецами. Поэтому с сегодняшнего дня кончается вся эта свистопляска..."
Но все это произойдет только через два года, а тогда, в 1985-м, эйфория от первых перестроечных указов владела большинством.
Расчищая поле для активной деятельности, М. Горбачев постепенно отстранял от себя, а затем и вовсе устранил ветеранов Политбюро. Так, в июле 1985 года А. Громыко был перемещен с поста министра иностранных дел на церемониальную должность Председателя Президиума Верховного Совета СССР. В том же месяце на пенсию отправили ровесника Горбачева Григория Романова, не "ветерана", однако весьма опасного в своих амбициозных настроениях и планах.
В октябре того же года на пенсию ушел и Председатель Совета Министров СССР Николай Тихонов. Медленно и неумолимо М. Горбачев приближался и к разрешению "проблемы Виктора Гришина". И вот в декабре 1985 года 73-летний В. Гришин был наконец отправлен на пенсию. Первым секретарем МГК КПСС был назначен вызванный из Свердловска еще летом Борис Ельцин.
В том же декабре разрешилась еще одна немаловажная для М. Горбачева проблема - вопрос о новом министре внутренних дел СССР. Дело в том, что недовольство деятельностью В. Федорчука на посту министра МВД достигло своей критической точки. Причем недовольство выражали большей частью не рядовые сотрудники МВД, а высший генералитет, напуганный за свою дальнейшую судьбу. Ведь к тому времени из системы МВД уже уволили 100 тысяч человек, из них 5 тысяч состояли в рядах партии. Из руководящего состава МВД за это от своих должностей были освобождены 346 человек, 12 из них уволены из органов по отрицательным мотивам.
Все это и стало предметом серьезного разбирательства на одном из заседаний Политбюро. На нем В. Федорчука впрямую обвинили в развале МВД и в том, что, огульно увольняя заслуженных генералов с работы, Федорчук тем самым дискредитирует советские правоохранительные органы в глазах не только советской, но и мировой общественности. Таким образом, судьба В. Федорчука была решена. На его место рекомендовали 53-летнего Александра Власова, вызванного в Москву из Ростова-на-Дону, где он в течение двух последних лет занимал пост первого секретаря обкома. До этого А. Власов три года (1972 1975 гг.) работал инспектором ЦК КПСС, его хорошо знали на Старой площади. В 1975 - 1984 годах А. Власов находился в Чечено-Ингушетии на должности первого секретаря обкома. Одним словом, к руководству МВД в который раз пришел не профессионал, а кадровый партийный работник. На первой же коллегии МВД новый министр обронил знаменательную фразу: "Вы слишком увлеклись борьбой с "беловоротничковой" преступностью".
Доля истины в этом заявлении нового министра была. Но только доля. В последние месяцы пребывания на посту министра внутренних дел В. Федорчука правоохранительные органы страны активизировали свои действия и против уголовной преступности. В 1985 году в Днепропетровске была разоблачена группа, возглавляемая сыном упоминаемого ранее Матроса (А. Мальченко). Сам же Матрос в ноябре 1985 года был приговорен к 12 годам лишения свободы (первый срок он получил в 1983 году за оказание сопротивления работникам милиции и незаконное хранение боеприпасов - 3 года). Вместе с Матросом к различным срокам лишения свободы приговорили еще 19 человек из его некогда неуловимой "команды".
В череде громких преступлений 1985 года нельзя не отметить то, что произошло в ленинградском Эрмитаже, когда один из посетителей попытался уничтожить знаменитую картину Рембрандта "Даная".
Великий голландец написал эту картину в 1636 году, а в 1772 году из коллекции француза Пьера Кроза она перекочевала в Эрмитаж. Более двухсот лет эта картина демонстрировалась миллионам людей, пережила две революции, три войны, но ни в одном из этих катаклизмов не пострадала. И вот наступил июнь 1985 года.
В том месяце в Ленинград из Каунаса приехал Брюнес Майгис. 48-летний мужчина, холостой, с 1978 года нигде не работающий, он ненавидел Советскую власть, которая в 1944 году расстреляла его отца. Мечтая совершить что-нибудь неординарное, какой-нибудь публичный акт, от которого власти схватились бы за голову, он перебрал в уме массу всевозможных вариантов начиная от покушения на какого-нибудь руководителя и кончая актом самосожжения на Красной площади. Однако ни один из этих вариантов его не удовлетворял. Он уже совсем отчаялся что-нибудь придумать, когда вдруг ему в руки попал журнал "Огонек", в котором он увидел цветные репродукции знаменитых картин. "А что, если попробовать уничтожить все эти картины? подумал про себя Майгис. - До меня этого еще никто не делал". После этого Майгис стал методично готовиться к предстоящей акции.
Первоначально он хотел войти в зал Эрмитажа и взорвать одну из картин с помощью взрывного устройства. "Чтобы только щепки от нее остались!" Однако затем он прикинул, что в зале могут быть люди, а убивать кого-либо в его планы не входило. "Хоть я и не люблю Советскую власть, однако не до такой же степени", - подумал он и решил использовать серную кислоту. Правда, и взрывчатку он с собою в Эрмитаж прихватил, привязав ее к ноге под брюками. Как говорится, на всякий случай. Литровую же банку с кислотой он приспособил у себя под пиджаком и утром 15 июня (в день национального праздника, отмечавшегося когда-то в буржуазной Литве) отправился в Эрмитаж.
В зал № 34, где демонстрировалась "Даная", он вошел в 11 часов утра. Там в эти часы были люди, поэтому Майгис окончательно решил, что использовать взрывчатку он не будет. Подойдя к картине, он спокойно достал из-под пиджака банку и, не обращая внимания на посетителей, принялся методично выплескивать кислоту на полотно картины. Выплеснув всю банку, он достал из кармана нож и стал наносить им удары по холсту. Кто-то из зрителей, пришедший, видимо, в себя, громко закричал, и из соседнего зала к месту происшествия тут же прибежал милиционер. Увидев мужчину, размахивающего ножом, он подскочил к нему сзади и одним ударом выбил нож у него из рук. После этого милиционер обхватил преступника обеими руками и повалил на пол. К счастью для всех, взрывчатка, спрятанная на ноге, так и не взорвалась.
Следствие по этому беспрецедентному делу длилось всего два с половиной месяца. 26 августа 1985 года состоялся суд. Учитывая, что врачи, обследовавшие Майгиса, поставили ему диагноз "вялотекущая шизофрения", приговор был предрешен заранее: принудительное лечение в психиатрической клинике. Ни о какой политической подоплеке этого преступления речи в суде не заходило.
Между тем обезображенная "Даная" около 4 лет находилась в реставрации, несмотря на серьезные повреждения, картину удалось-таки спасти. Но на это было истрачено более 190 тысяч рублей. В 1997 году руководство Эрмитажа обещает вновь выставить ее на всеобщее обозрение. Правда, теперь она будет скрыта от "потрошителей" пуленепробиваемым стеклом, что в свете произошедшего с ней является мерой отнюдь не лишней.
Приход к власти М. Горбачева
Новый Генсек. Нападение на пост ГАИ в Москве. "Сухой закон". Покушение на "Данаю".
Политическое состояние страны в начале 1985 года характеризовалось одним словом - ожидание. В связи с тяжелым состоянием здоровья К. Черненко все готовились к приходу нового лидера. Правда, кто им станет, для многих оставалось пока загадкой. Свидетель тех событий Е. Чазов позднее писал: "Черненко постепенно угасал и проводил большую часть времени в больнице. Неопределенность положения я всегда чувствовал по резкому снижению "телефонной активности". Периодически звонил Горбачев. Я знал о его сложных отношениях с Черненко и всегда удивлялся неформальным просьбам сделать все для его спасения и поддержания здоровья. Я не оставлял у Горбачева иллюзий, сообщая, что, по мнению всех специалистов, речь может идти о нескольких, а может быть, и меньше, месяцах жизни Генерального секретаря ЦК КПСС".
В связи с тем, что дни К. Черненко были уже сочтены, претенденты на его место заметно активизировали свои действия. Старейший член Политбюро Виктор Гришин буквально не отходил от умирающего Генсека, с помощью ТВ демонстрируя советскому народу близкую расположенность к Черненко. 28 февраля 1985 года еле стоявшему на ногах Черненко торжественно вручили удостоверение об избрании его депутатом Верховного Совета СССР. Это мероприятие транслировалось по Центральному телевидению, рядом с Генсеком стоял все тот же В. Гришин. Е. Чазов по этому поводу писал: "Единственный из Политбюро, кто проявлял активность, был Гришин, руководитель партийной организации Москвы, практически глава руководства столицы... Особенно эта активность проявилась в период подготовки к выборам в Верховный Совет, которые состоялись в начале марта".
Однако и противоположная Гришину сторона - группировка Михаила Горбачева - не сидела сложа руки. Заручившись поддержкой такой влиятельной силы, как КГБ, она стремилась во что бы то ни стало подорвать позиции В. Гришина прежде всего в столице. В связи с этим череда арестов в среде столичной торговой мафии продолжалась и в 1985 году. Так, 27 февраля, за день до вручения К. Черненко удостоверения депутата, КГБ начал забирать ответственных сотрудников Мосмебельторга. Еще при Ю. Андропове КГБ "чистил" эту организацию, и ее директор Сосновский был даже приговорен к расстрелу. За полтора месяца арестовали ни много ни мало 25 человек.
10 марта 1985 года в 19 часов 20 минут на 74-м году жизни скончался пятый по счету Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Черненко. Новым Генсеком стал энергичный выдвиженец Ю. Андропова 54-летний Михаил Горбачев. Команда В. Гришина потерпела поражение, и дни ее фактически были уже сочтены. Приход к власти "своего" Генсека КГБ отметил новыми репрессиями в среде все той же торговой мафии. 1 апреля, когда В. Гришин находился в официальной поездке в Венгрии, арестовали директора универмага "Сокольники" Владимира Кантора, предварительно согласовав с секретарем МГК Матвеевым. Когда "добро" было получено, операция против В. Кантора началась. В ней участвовало более 400 сотрудников КГБ и МВД. На Петровке, 38, создали специальный штаб, и каждый сотрудник, задействованный в операции, получал пакет с заданием непосредственно перед реализацией. Все подробности знали лишь несколько ее руководителей.
Майор милиции М. Волков вспоминает: "Дверь в квартиру, где жил Кантор, напоминала дверцу огромного несгораемого сейфа знаменитых швейцарских банков. Наверное, в Москве не осталось "медвежатника", способного решиться на ее вскрытие. (Ну разве что подорвать или разрезать автогеном.)
Квартира же была настоящей антикварной лавкой со множеством предметов старины, богемским стеклом, чешским хрусталем, шикарной коллекцией зажигалок, изделиями из черного дерева и картиной Коровина. Но основное богатство этой квартиры - драгоценности - были спрятаны от взора. И надо признать талант хозяина - он был мастер устраивать тайники. Где только не хранились заблаговременно купленные бриллиантовые колье, кольца с рубинами, золотые сережки с яшмой!.. (И все с бирочками, с ценой, готовые в любой день отправиться на прилавок.) В карнизах, розетках, под плинтусами и во многих других самых неожиданных местах...
Самое примечательное в том, что Кантор прятал драгоценности не от милиции, а от обычных квартирных воров, потому что до последней минуты не мог поверить в то, что когда-нибудь за ним могут прийти..."
Всего же в ходе обыска у В. Кантора было обнаружено и изъято 749 ювелирных изделий и монет из драгоценных металлов общим весом более 10 килограммов, золота, бриллиантов, серебра и т. д. на сумму 613 589 тысяч рублей.
К моменту, когда арестовали В.Кантора, уже была известна печальная судьба активно сотрудничавшего со следствием Юрия Соколова. Поэтому с первых же дней своего заключения Кантор пошел в "несознанку". Он рассчитывал, что высокие покровители не оставят в беде, оценят его молчание. Но действительность оказалась суровой: В. Кантор получил 8 лет строгого режима с конфискацией имущества. Слабое здоровье не позволило этому человеку перенести столь тяжкий приговор, и через неделю после его вынесения Кантор скончался. Судебно-медицинская экспертиза установила, что смерть наступила от острой сердечной недостаточности.
КГБ активизировал свои действия не только в Москве. Так, в Узбекистане продолжало "плестись" "узбекское дело". Бригада следователей из союзной Прокуратуры во главе с Тельманом Гдляном буквально терроризировала республиканскую номенклатуру. МВД Узбекистана теряло одного высокопоставленного генерала за другим. 17 мая 1985 года застрелился заместитель министра внутренних дел Г. Давыдов, занимавший этот пост на протяжении вот уже 17 лет и пересидевший трех министров. В начале августа были арестованы заместитель министра внутренних дел Бегельман и начальник УВД Кашкадарьинской области Нобутаев. 21 августа настала очередь и бывшего министра внутренних дел Узбекистана (1964 - 1979 гг.) Хейдара Яхъяева.
Пока коса репрессий выкашивала одного за другим генералов МВД, рядовой состав пребывал отнюдь не в благостном состоянии. Разгул организованной преступности в Узбекистане, начавшийся еще в прошлом году, благополучно продолжился и в 1985-м. Во всяком случае, новый заместитель республиканского министра внутренних дел Э. Дидоренко докладывал в Москву следующее: "В настоящее время (данные 1985 г.) в Ташкенте существует около 20 преступных кланов. Ташкент, области и районы республики поделены ими на зоны влияния, что подчас приводит к столкновению между группировками. Для установления своего престижа в антиобщественной среде главари кланов поддерживают тесную связь с лицами из числа воров в законе. По их инициативе созданы общеворовские кассы ("общаки"), которые содержат лидеры группировок города Ташкента. Эти кассы используются для оказания помощи осужденным в местах лишения свободы (в том числе по доставке наркотиков) и подкупа должностных лиц. Более того, лидеры осуществляют все разборы и споры, связанные с выколачиванием путем пыток и истязаний долгов у лиц, проигравших в азартные игры крупные суммы денег (до 300 тысяч рублей и более).
Отмечается, что местные организованные группировки перенимают опыт преступной деятельности мафии".
Однако Москва к подобным докладам оставалась глуха и нема. Заикаться о наличии в нашей стране организованной преступности, мафии, наподобие западной, было в ту пору весьма небезопасно. Порой за это можно было лишиться своего служебного поста. Генерала В. Комиссарова, собиравшегося на коллегии МВД выступить именно на эту тему, вовремя одернули: "Ни слова об организованной преступности".
А преступный мир страны не сидел сложа руки. Приход к власти М. Горбачева воры в законе отметили большой сходкой на побережье Черного моря, где под коньяк и хорошую закуску были обсуждены важнейшие вопросы дня: как приспособиться и выжить после смены лидеров в Кремле. Кто-кто, а воры в законе сразу почувствовали, что власть М. Горбачева установилась всерьез и надолго.
Результаты этой сходки станут видны лишь через некоторое время, а пока новый начальник МУРа 46-летний Вячеслав Котов уверенно заявил через печать: "Как и повсюду в нашей стране, в Москве ушли в прошлое времена, когда вооруженные банды терроризировали население..."
Вооруженных банд в Москве тогда действительно почти не было, однако бандиты и в то время охотились за оружием. Сентябрьское нападение на пост ГАИ на Рязанском проспекте взбудоражило весь город. Еще бы, по тем временам подобное преступление было чем-то из ряда вон выходящим.
В тот роковой день ночное дежурство на посту ГАИ несли инспектора милиции И. А. Солорев и С. А. Звездкин. В три часа ночи к их посту подкрались двое: некий несовершеннолетний 15-летний Степанов и его старший друг 25-летний Пак. В руках у них были охотничьи ружья, которые они раздобыли несколько дней назад в Балашихинском лесопарковом хозяйстве, убив при этом сторожа.
Вот уже несколько часов бандиты сидели в соседних кустах и ждали удобного момента для нападения. Напряжение от этого долгого ожидания было столь велико, что когда преступники подкрались к посту, у Степанова в руках неожиданно выстрелило ружье. Элемент внезапности был упущен, но преступники и не думали отступать от задуманного. Пак забежал с другой стороны пикета и дважды выстрелил прямо через жалюзи и стеклянную стену в обоих сотрудников милиции. Через секунду к Паку присоединилось и ружье Степанова. После этого Степанов вошел в помещение пикета и добил милиционеров. Когда все было кончено, убитых обыскали, но, к удивлению преступников, пистолетов не нашли. Гаишники стояли в ночном дозоре без оружия.
В это время подъехала "волга", битком набитая пассажирами. Водитель вышел из машины и направился прямиком к пикету. Потерявшие над собой контроль преступники, не дожидаясь, пока водитель подойдет ближе, открыли по нему беспорядочную стрельбу. Только дальность расстояния и спасла его от неминуемой гибели. Он бросился назад к машине, сел за руль и мгновенно сорвался с места. В результате этого маневра один из пассажиров внезапно вывалился из машины на асфальт. Степанов и Пак несколько раз выстрелили, но пассажир, как видно, родился в рубашке. Пули прошли мимо, и мужчина, не дожидаясь, пока новый залп достанет его, бросился бежать в спасительную темноту.
Это неординарное по тем временам преступление вызвало повышенный интерес на самом правительственном верху, и к его расследованию были привлечены лучшие силы угрозыска Москвы. В конце концов преступников изобличили и предали суду. Пака приговорили к расстрелу, Степанова, учитывая его несовершеннолетие, к 10 годам лишения свободы.
Между тем приход к власти энергичного Михаила Горбачева страна встретила с воодушевлением. Все жаждали перемен, и новый лидер, можно сказать, с лихвой компенсировал это коллективное желание. В мае 1985 года увидел свет указ о борьбе с пьянством, и страна пусть на короткое время, но получила добрый заряд энергии для борьбы за новое, теперь уже трезвое будущее. Уголовная статистика через некоторое время зафиксировала: за время действия этого указа количество бытовых преступлений на пьяной почве пошло на спад.
Однако, как выяснилось гораздо позднее, существовала и иная статистика на этот счет. Указ о борьбе с пьянством явился одним из первых государственных актов того времени, который заметно криминализировал общество. В нашей стране повторилось то, что произошло в США, когда 16 января 1920 года там вступила в силу 18-я поправка к Конституции страны, которая объявляла о введении в США "сухого закона". Отныне торговля спиртными напитками стала сферой деятельности выросших как на дрожжах или уже существовавших, но занимавшихся иной деятельностью бандитских группировок. На этом поприще начинал свою преступную карьеру и небезызвестный Аль Капоне.
Многие наши отечественные аль капоне тоже начинали свой путь "наверх" с указа о борьбе с пьянством. О некоем таком мафиози рассказала на страницах одной из газет прокурор Череповца Тамара Гурняк. Вот ее слова: "Был у нас в Череповце гражданин по фамилии Берсенев. Наверное, до самой старости писал бы он в анкете "не привлекался". Но грянул Указ 1985 года о тотальной борьбе с пьянством и превратил гражданина Берсенева в Берса.
Спустя столько-то месяцев у него было все, что его душа желала: шикарная квартира, машина, видеоаппаратура, оружие. Начал с того, что спекулировал водкой в одиночку. Потом вовлек таксистов. Потом - десятки молодых людей. Это была уже целая группировка, у которой возникли другие преступные умыслы. Жертвами становились, как говорится, простые советские люди. И все они считали, что Берс и его подручные - негодяи, а власть тут ни при чем.
Взяли мы Берса на крупном вымогательстве. Сердце у рэкетира оказалось слабеньким, и он отдал Богу душу в камере следственного изолятора. Я наблюдала из окна, сколько крутых ребят шло за гробом, какая двигалась кавалькада такси, и думала: "Сколько же таких берсов появилось после того указа по всей России? Десятки или сотни тысяч? Предвидели ли все последствия этого указа те, кто его подписывал?"
Осознание того, что они наделали в мае 1985-го, придет в голову кое-кому из высших руководителей через два года. Тогда Председатель Совета Министров СССР Николай Рыжков на одном из заседаний Политбюро поднимет этот вопрос перед своими коллегами. Вот его воспоминания о том дне: "Я несколько раз просил поставить этот вопрос в повестку дня Политбюро хотя бы сверх плана, за повесткой дня. Но Горбачев не хотел этого. И вот, помню, поздно вечером, последний вопрос... Это было страшное Политбюро. Завелись по-дикому! Я сижу по одну сторону стола. Со мной Зайков, Воротников, Никонов, Горбачев, Егор Лигачев, Соломенцев - напротив. И вот как-то получилось, что одна сторона бросилась на ту сторону. А та бросилась на нас. Я говорю: "Хватит! Я, говорю, два года смотрел вам в зубы". Тогда Соломенцев подскакивает, они с Егором вот так, крепко вместе. Соломенцев подскакивает, что-то пытается сказать. Я говорю: "Знаешь, что? А ты сиди и молчи. Ты, говорю, свою бочку уже выпил". Подскакивает Никонов: "А вы орете, что орете? Бардак запустили! В стране все это провалилось с треском! Опозорились! Да надо... Надо немедленно кончать с этой..." Воротников поддерживает меня. Зайков - меня. Те двое: "Михаил Сергеевич, не принимай решение". Я говорю: "Михаил Сергеевич, хватит. Я вас, Политбюро, пять раз просил, вы не хотели. Я вам заявляю официально: вы обязаны принять решение. Примете решение продолжать такие же фокусы - ставьте на голосование. Победите вы - будем продолжать, нет - кончайте".
И он, когда увидел, что их остается человека три всего, заколебался, как всегда, и говорит: "Все, пусть сами решают, что угодно пусть делают". Я на второй день - после этого как раз большой Совмин был - сказал: "Хватит мучить народ. Мы со своим народом поступаем как с... как с подлецами. Поэтому с сегодняшнего дня кончается вся эта свистопляска..."
Но все это произойдет только через два года, а тогда, в 1985-м, эйфория от первых перестроечных указов владела большинством.
Расчищая поле для активной деятельности, М. Горбачев постепенно отстранял от себя, а затем и вовсе устранил ветеранов Политбюро. Так, в июле 1985 года А. Громыко был перемещен с поста министра иностранных дел на церемониальную должность Председателя Президиума Верховного Совета СССР. В том же месяце на пенсию отправили ровесника Горбачева Григория Романова, не "ветерана", однако весьма опасного в своих амбициозных настроениях и планах.
В октябре того же года на пенсию ушел и Председатель Совета Министров СССР Николай Тихонов. Медленно и неумолимо М. Горбачев приближался и к разрешению "проблемы Виктора Гришина". И вот в декабре 1985 года 73-летний В. Гришин был наконец отправлен на пенсию. Первым секретарем МГК КПСС был назначен вызванный из Свердловска еще летом Борис Ельцин.
В том же декабре разрешилась еще одна немаловажная для М. Горбачева проблема - вопрос о новом министре внутренних дел СССР. Дело в том, что недовольство деятельностью В. Федорчука на посту министра МВД достигло своей критической точки. Причем недовольство выражали большей частью не рядовые сотрудники МВД, а высший генералитет, напуганный за свою дальнейшую судьбу. Ведь к тому времени из системы МВД уже уволили 100 тысяч человек, из них 5 тысяч состояли в рядах партии. Из руководящего состава МВД за это от своих должностей были освобождены 346 человек, 12 из них уволены из органов по отрицательным мотивам.
Все это и стало предметом серьезного разбирательства на одном из заседаний Политбюро. На нем В. Федорчука впрямую обвинили в развале МВД и в том, что, огульно увольняя заслуженных генералов с работы, Федорчук тем самым дискредитирует советские правоохранительные органы в глазах не только советской, но и мировой общественности. Таким образом, судьба В. Федорчука была решена. На его место рекомендовали 53-летнего Александра Власова, вызванного в Москву из Ростова-на-Дону, где он в течение двух последних лет занимал пост первого секретаря обкома. До этого А. Власов три года (1972 1975 гг.) работал инспектором ЦК КПСС, его хорошо знали на Старой площади. В 1975 - 1984 годах А. Власов находился в Чечено-Ингушетии на должности первого секретаря обкома. Одним словом, к руководству МВД в который раз пришел не профессионал, а кадровый партийный работник. На первой же коллегии МВД новый министр обронил знаменательную фразу: "Вы слишком увлеклись борьбой с "беловоротничковой" преступностью".
Доля истины в этом заявлении нового министра была. Но только доля. В последние месяцы пребывания на посту министра внутренних дел В. Федорчука правоохранительные органы страны активизировали свои действия и против уголовной преступности. В 1985 году в Днепропетровске была разоблачена группа, возглавляемая сыном упоминаемого ранее Матроса (А. Мальченко). Сам же Матрос в ноябре 1985 года был приговорен к 12 годам лишения свободы (первый срок он получил в 1983 году за оказание сопротивления работникам милиции и незаконное хранение боеприпасов - 3 года). Вместе с Матросом к различным срокам лишения свободы приговорили еще 19 человек из его некогда неуловимой "команды".
В череде громких преступлений 1985 года нельзя не отметить то, что произошло в ленинградском Эрмитаже, когда один из посетителей попытался уничтожить знаменитую картину Рембрандта "Даная".
Великий голландец написал эту картину в 1636 году, а в 1772 году из коллекции француза Пьера Кроза она перекочевала в Эрмитаж. Более двухсот лет эта картина демонстрировалась миллионам людей, пережила две революции, три войны, но ни в одном из этих катаклизмов не пострадала. И вот наступил июнь 1985 года.
В том месяце в Ленинград из Каунаса приехал Брюнес Майгис. 48-летний мужчина, холостой, с 1978 года нигде не работающий, он ненавидел Советскую власть, которая в 1944 году расстреляла его отца. Мечтая совершить что-нибудь неординарное, какой-нибудь публичный акт, от которого власти схватились бы за голову, он перебрал в уме массу всевозможных вариантов начиная от покушения на какого-нибудь руководителя и кончая актом самосожжения на Красной площади. Однако ни один из этих вариантов его не удовлетворял. Он уже совсем отчаялся что-нибудь придумать, когда вдруг ему в руки попал журнал "Огонек", в котором он увидел цветные репродукции знаменитых картин. "А что, если попробовать уничтожить все эти картины? подумал про себя Майгис. - До меня этого еще никто не делал". После этого Майгис стал методично готовиться к предстоящей акции.
Первоначально он хотел войти в зал Эрмитажа и взорвать одну из картин с помощью взрывного устройства. "Чтобы только щепки от нее остались!" Однако затем он прикинул, что в зале могут быть люди, а убивать кого-либо в его планы не входило. "Хоть я и не люблю Советскую власть, однако не до такой же степени", - подумал он и решил использовать серную кислоту. Правда, и взрывчатку он с собою в Эрмитаж прихватил, привязав ее к ноге под брюками. Как говорится, на всякий случай. Литровую же банку с кислотой он приспособил у себя под пиджаком и утром 15 июня (в день национального праздника, отмечавшегося когда-то в буржуазной Литве) отправился в Эрмитаж.
В зал № 34, где демонстрировалась "Даная", он вошел в 11 часов утра. Там в эти часы были люди, поэтому Майгис окончательно решил, что использовать взрывчатку он не будет. Подойдя к картине, он спокойно достал из-под пиджака банку и, не обращая внимания на посетителей, принялся методично выплескивать кислоту на полотно картины. Выплеснув всю банку, он достал из кармана нож и стал наносить им удары по холсту. Кто-то из зрителей, пришедший, видимо, в себя, громко закричал, и из соседнего зала к месту происшествия тут же прибежал милиционер. Увидев мужчину, размахивающего ножом, он подскочил к нему сзади и одним ударом выбил нож у него из рук. После этого милиционер обхватил преступника обеими руками и повалил на пол. К счастью для всех, взрывчатка, спрятанная на ноге, так и не взорвалась.
Следствие по этому беспрецедентному делу длилось всего два с половиной месяца. 26 августа 1985 года состоялся суд. Учитывая, что врачи, обследовавшие Майгиса, поставили ему диагноз "вялотекущая шизофрения", приговор был предрешен заранее: принудительное лечение в психиатрической клинике. Ни о какой политической подоплеке этого преступления речи в суде не заходило.
Между тем обезображенная "Даная" около 4 лет находилась в реставрации, несмотря на серьезные повреждения, картину удалось-таки спасти. Но на это было истрачено более 190 тысяч рублей. В 1997 году руководство Эрмитажа обещает вновь выставить ее на всеобщее обозрение. Правда, теперь она будет скрыта от "потрошителей" пуленепробиваемым стеклом, что в свете произошедшего с ней является мерой отнюдь не лишней.