-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Понять другого". Киев, "Радянськый пысьмэннык", 1991.
OCR & spellcheck by HarryFan, 1 December 2000
-----------------------------------------------------------------------
1
С острым любопытством и восхищением Бум-Восьмой наблюдал, как старшие
собирались на Мыслище. Вот из голов Бесшовно-Бесшабашного, Смело-Сварного,
Фотонно-Непревзоиденного, Гаечно-Осторожного, Лазерно-Строптивого,
Магнито-Податливого, Болт-Спотыкающегося и Болт-Тугодума высунулись
контактные пластины. Вспыхнули искры. Затрещало, зашипело, запахло озоном.
Пластины сомкнулись. Это означало, что соединились мозги Именитых. Сейчас
они мыслили как единый коллективный мозг. Мысль пробегала от одного к
другому - по кругу, дополняясь в соответствии с индивидуальностью каждого.
Затем начинался второй круг Мысли, где ее нещадно секли и подгоняли,
понукали ласками и окриками, рассматривали под различными углами зрения.
Ее подымали на гребне объединенной энергии всех и опускали до
оригинального взгляда одного. Мысль на Мыслище дрессировали, как лошадь,
хотя здесь вместо запаха конского пота раздражающе пахло паленой изоляцией
и озоном. После каждого круга ее взвешивали снова и снова, прежде чем
выпустить на арену в строю сестер с причесанными гривами и серебряными
уздечками: в строю, который будет называться Решением. А уж оно определит
поведение всех космонавтов-бумов - Именитых и пока Безымянных, неопытных,
как Бум-Восьмой, не заслуживших еще имени. Мыслище Именитых решит,
задержаться ли всем на этой планете для детального изучения ее, или
поспешить к центру новооткрытой галактики, оставив здесь несколько бумов,
а то и просто отряд роботов для разведки и составления Местной
Энциклопедии.
На обратном пути, когда звездолет будет возвращаться к дальнему своему
созвездию, можно будет на основании Местной Энциклопедии решить, отнести
ли планету к Годным для освоения или Негодным.
Мыслище продолжалось в глубоком молчании, которое нарушалось лишь
легким потрескиванием от коллективных усилий.
Безымянные бумы терпеливо ожидали. Среди них были и механики, и
разведчики, добывшие для Мыслища необходимые данные, нырявшие в реки или
продиравшиеся через лесные дебри. Они напряженно перебирали в памяти все
подробности своего рейда: не забыли ли сообщить чего-нибудь важного для
Мыслища, какой-нибудь детали о строении грунта или поведении обитателей?
Хотя им давали пока лишь самые простые задания, каждое выполнялось на
пределе возможностей, и в качестве наказания достаточно было применить
отстранение от работы.
Любой бум уже с первого дня своего создания подчинялся Великому
Инстинкту - скорее наполнить информацией пустую память - и Кодексу Морали,
указывающему, как это сделать, не противопоставляя себя коллективу (в
словаре бумов это называлось "не выставляться").
Сначала бумы учились в школах трех ступеней, затем учителя распределяли
их согласно способностям и тайным указаниям Именитых. Попасть ж касту
космонавтов-разведчиков считалось успехом для каждого юного бума.
Мыслище окончилось. С треском разомкнулись контактные пластины,
некоторые из Именитых тут же уснули, давая отдых мозговым блокам; иные
открывали органы-батареи, подставляя их световым лучам, чтобы поскорее
восполнить утраченную энергию. К Безымянным обратился
Бесшовно-Бесшабашный. Мозг его, правда, в это время уже глубоко и
безмятежно спал, включив лишь магнитную запись Решения и
органы-громкоговорители:
- Путь намечен. Мы создадим из местных материалов биороботов и оставим
их на этой планете. Ша-ша-ша, именно биороботы почувствуют себя своими
среди обитателей планеты. Ша-ша-ша (эти звуки говорили не о
предусмотрительности Мыслища, а выдавали возраст магнитной ленты), роботы
будут созданы не только из того же материала, из которого состоят животные
планеты, но и с применением глупейших принципов, характерных здесь для
живой природы. Энергию они получат не из космического пространства, а
извлекут ее длинным путем химических анализов и синтезов из растений и
животных. Один пожирает другого, чтобы получить жалкий запас энергии,
который мы приобретаем за несколько секунд, просто-напросто подставляя под
световые лучи свои органы-батареи. У них будут несменяемые органы (даже
сквозь глубокий сон Бесшовно-Бесшабашный горько вздохнул, так жалко ему
было несчастных биороботов: как-никак, разумные существа), и каждая
серьезная поломка повлечет гибель мозга. Поэтому биороботы будут постоянно
сражаться со средой, быстро накапливая информацию. Поскольку принцип
несменяемости распространен здесь повсеместно среди любых животных,
биороботы не догадаются о своем искусственном происхождении...
Репродукторы Бесшовно-Бесшабашного еще долго рассказывали о решении
Мыслища. Многие Именитые успели поспать. Затем простых бумов стали
распределять в рабочие группы по созданию биороботов.
Бум-Восьмой попал в группу, готовящую биомассу. Он вводил программу в
Агрегат, состоящий из реактора, термостатов, центрифуг, - и в контрольном
окошке мелькали символы. Бум-Восьмой с предельным вниманием относился к
своей работе, но нисколько не обижался, когда кто-либо из Именитых
придирчиво проверял биомассу или из-за его плеча следил за символами,
показывающими, как распределяются в пространстве нуклеиновые кислоты, как
образуют двойные спирали, характерные для наследственного вещества
аборигенов. Вместе с другими безымянными он во всю прыть своих конечностей
бросился к первому биороботу, только что вышедшему из Инкубатора.
Бум-Восьмой так спешил, что по дороге убрал ноги и выпустил вместо них
шасси с колесами. Он примчался к Инкубатору первым и резко затормозил.
Навстречу ему шел биоробот. Он слегка горбился, его длинные руки висели
почти до колен, глаза из-под низкого лба смотрели испуганно.
У Бума-Восьмого от жалости высокого напряжения замкнулись контакты
сразу между тремя блоками. "Какое слабое, какое жалкое и несовершенное
разумное существо! - думал он. - Ни защитной энергетической оболочки, ни
даже прочной брони... Его организм покрыт лишь пленкой, которую легко
пробить прикосновением... А жить ему придется в недобром мире. Сколько же
страданий выпадет на его долю, сколько страха ему придется испытать,
сколько раз погибать, прежде чем он научится понимать мир, в котором
живет! Именитые утверждают, что на таком пути он соберет наибольшую
информацию, - но какой ценой? Имеем ли мы право на эксперимент?.."
Биоробот внезапно остановился, нагнулся и вытащил из ноги занозу. Его
лицо исказила гримаса. Ни один из бумов никогда не изведал боли - ее
заменяли другие сигналы, но Буму-Восьмому отчего-то стало не по себе.
Сомнение в решении Мыслища разогревало контактные концы его мозговых
блоков.
По ноге робота из ранки стекали капли красивой красной жидкости,
разносящей по телу кислород, железо и другие элементы, необходимые его
организму. А в ранку уже проникли мельчайшие организмы, кишащие в воздухе
и почве планеты, - Бум-Восьмой это заметил прежде, чем нога вокруг ранки
стала воспаляться. "И это для него опасность, - подумал он. - Опасность,
которую нельзя недооценить... Пожалуй, это здесь наибольшая опасность,
самая гибельная, самая... Постой! Разве только эта? А другие? Невозможно
даже подсчитать, какая из них наибольшая. Но хоть на этот раз помогу
ему..."
Повинуясь жалости высокого напряжения, Бум-Восьмой поманил к себе
робота:
- Иди сюда! Сюда...
- Да... - как эхо, повторил робот и послушно шагнул к Буму-Восьмому,
глядя на него так, словно увидел бога.
Бум-Восьмой выдвинул из своей груди тонкий металлический отросток,
накалил его и прижег ранку. Запахло паленым. Робот отшатнулся, испуганно
забормотал: "Да, да, да", - пытаясь оттолкнуть своего спасителя.
- Не бойся, - успокаивал его Бум-Восьмой, но биоробот отступал все
дальше, его взгляд затравленно бегал по сторонам, дыхание стало шумным и
прерывистым. Бум-Восьмой отчетливо улавливал его примитивные мысли,
направленные сейчас лишь на одно, его психическое состояние, его отчаянное
желание скрыться. Новоявленному лекарю стало неуютно, он стыдился самого
себя и, когда биоробот прыгнул в заросли, не препятствовал.
"Уважение к разуму - первый закон межгалактического содружества, -
вспомнил он заповедь Кодекса Морали, с которой начинается учеба в школах
первой ступени. - Но вот мы нарушили священную заповедь, создав разум в
непристойном вместилище. Именитые ошиблись..."
- Именитые ошиблись! - закричал он так, чтобы услышали все бумы. - Мы
должны немедленно прекратить производство таких биороботов! Это ненужная
жестокость и неуважение к разуму!
Безымянные смотрели на него с ужасом. Еще никто не осмеливался
выступать против решения Мыслища. Подумать только: противопоставить свой
одиночный мозг, свой маленький опыт объединенному мозгу и опыту
коллектива!
- Ты забыл о коллективе... Коллектив не может ошибаться... - зашептали
ему. - Не выставляйся...
Но Бум-Восьмой не угомонился. В ответ упрямо возразил:
- Уважение к разуму - первый закон. Если Именитые нарушают его, их
приказы не следует выполнять.
Вокруг Бума-Восьмого образовалась пустота. Безымянные отступили от
него, как от безумного, подлежащего немедленному демонтажу и переделке.
Они образовали замкнутый круг, из которого одиночке не вырваться. И сам
одиночка уже почувствовал всеобщее осуждение, но, вопреки ожиданиям, не
смирился, а еще раз повторил свой дерзкий вызов:
- Требую уважения к разуму!
- Разум на то и дан нам, чтобы не понимать законы слишком буквально, -
на прощанье шепнул бывший закадычный приятель Бум-Седьмой.
А в круг уже входил Фотонно-Непревзойденный, направляясь к одинокому
мятежнику. Он подходил все ближе и ближе, хотя мог бы издали послать
парализующий сигнал. Он стал рядом с Бумом-Восьмым и ласково коснулся его
горячей головы своей контактной пластиной.
- Все гораздо сложней, чем тебе кажется, малыш, - сказал он. - Хорошо,
что в тебе уже проснулась жалость, - это свидетельствует о сложности
сигнальных линий. Но ты ведь и сам знаешь, что не о жалости, а об уважении
к разуму говорится в наших законах. Ибо, в конечном счете, разумным нужна
не жалость, возникающая у сильного по отношению к слабому, а любовь и
уважение, объединяющие равноправных и двоякодышащих. Поэтому у нас сейчас
выбора нет. Биороботы пройдут через страдания, чтобы добыть необходимую
нам информацию. В ней - оправдание их лишений: и невзгод, их слабости и
нашей жестокости, их смерти и нашего полета... Страдания этих жалких
существ, о которых догадываешься ты, - лишь капля в море. Биороботов
ожидают бесчисленные болезни и быстрое изнашивание организма, когда
накопленные помехи и дефекты превращают остаток короткой жизни в сплошное
страдание, а впереди, вместо надежды, - лишь последняя судорога мучений.
Но самое страшное для них заключается в том, что из симфонии сигналов,
которую слышим мы, они узнают только несколько нот. Главной азбукой их
сигнальных систем служат сигналы боли, о которых нам известно пока лишь
теоретически. Но именно эта азбука отпечатается на их позвонках прежде,
чем мы расшифруем ее и извлечем уроки. Я согласен - это ужасно, но только
такой путь ведет к постижению Смысла бытия, и нам нельзя отклоняться от
него. Всякое отклонение - это просто потеря времени и сил, ведущая к
большей и большей жестокости. Пройдет еще немало времени, прежде чем твои
диоды пропустят мысль в обратном направлении и ты постигнешь правоту
Мыслища. Но когда-нибудь ты обязательно поймешь ее, ведь уже сегодня в
тебе зреет зерно самостоятельного мышления на зависть этим безымянным
олухам, твоим товарищам. А это, как известно, величайший дар во Вселенной,
ведущий к новым крупицам Знания. Ты заслужил имя, и отныне все будут
называть тебя Диодо-Мятежник.
Тотчас бумы бросились поздравлять нового Именитого.
Пустота вокруг мятежника заполнилась любовью и уважением коллектива.
Каждый старался придумать поздравление позаковыристее и подлиннее, и все
они были искренними, ведь ни один безымянный бум не знает наперед, кто
может стать его начальником...
2
Прошло много тысячелетий, прежде чем они вернулись на планету. К этому
времени у Диодо-Мятежника (который уже давно перестал быть мятежником)
накопились сотни заполненных до отказа блоков мозга, несмотря на то, что
запоминающими ячейками в них служили атомы. Эти блоки хранились в памятеке
звездолета, и когда Диодо-Мятежник вставлял их все в специальные гнезда,
имеющие прямые контакты с мозгом, его голова становилась гораздо больше
туловища. Впрочем, все сразу они почти не были нужны.
Звездолет облетел планету по круговой орбите. Космонавты готовились к
посадке. Диодо-Мятежник ваял из памятеки тот блок, где хранились сведения
о пребывании в этих краях. Он вставил его в свободное гнездо на своей
голове. Щелчок означал, что блок стал на место и крючки плотно зашли за
выступы. Затем усилием воли космонавт включил блок, ставший теперь
продолжением его памяти, и нахмурился, так как в мозг хлынули воспоминания
юности, и Диодо-Мятежник на секунды почувствовал себя вспыльчивым и
упрямым Бумом-Восьмым, выступившим против Именитых из-за биороботов. А
вспоминать это было неприятно. Во-первых, теперь бы он никогда не позволил
себе ничего подобного, никаких глупостей. А во-вторых - и это самое
главное - проклятый блок как бы возвращал его к времени, когда он был
всего-навсего безымянным бумом.
Диодо-Мятежник настороженно оглянулся и подозрительно посмотрел на
своих друзей: не заметили ли в нем перемен? Но их лица и позы были
прежними - бумы подключались к приборам, прослушивающим пространство.
Каждое мгновение приносило им новые удивительные вести. Биороботы
превзошли все ожидания своих создателей. Вокруг планеты вращались сотни
искусственных спутников с городами-лабораториями на них, а приборы
звездолета не успевали расшифровывать радиопередачи.
Наконец радист доложил, что звездолету предлагают сесть на космодром,
расположенный на искусственном спутнике. Фотонно-Непревзойденный
выразительно глянул на Бесшовно-Бесшабашного, и тот понял его взгляд. Он
подключил свой мозг к регулятору двигателей, задавая наилучший режим для
спуска.
От вибрации у Диодо-Мятежника глубоко в теле зазвенели линии сигнальных
систем. Это раздражало, и он усилием воли выключил большую часть органов.
Включил он их, когда звездолет сел на космодроме, выпустив четыре
суставчатые ноги. Бесшумно и в строгой очередности открывались люки.
От времен безымянности Диодо-Мятежник сохранил не очень-то много
качеств, но запасной блок из памятеки все же возбудил в нем прежние
резвость и нетерпение. Миллионнолетний бум выскочил из звездолета подобно
школьнику первой ступени и... застыл, как простой железный столб, не в
силах от изумления вымолвить и слова.
Космонавтов встречали не биороботы, которых они оставили на планете, а
бумы. Во всяком случае, так показалось с первого взгляда. Встречающие были
сделаны из металлов и пластмасс, над их головами колыхались антенны, глаза
состояли из тысяч ячеек фотоэлементов. У них было рентгеновидение и
инфразрение, как у бумов, на плечах и груди блестели соты светобатарей, Но
как здесь оказались эти существа?
"Последнее сообщение по мегаводу с нашей планеты мы приняли всего лишь
девять часов тому назад. И нам ничего не говорили о новой экспедиции", -
пронеслось в мозгу Диодо-Мятежника. Он был так удивлен, что забыл все
слова, приготовленные для торжественной встречи. У него вырвалось:
- Кто вы?
- Здравствуйте, я ваша тетя. Сначала сами назовитесь, - послышалось в
ответ не менее удивленное. - Нам сказали, что летят существа...
Диодо-Мятежник отметил про себя интонацию, с какой прозвучало это
"существа". Но тут в разговор вмешался Фотонно-Непревзойденный:
- Какая еще тетя? Только ее нам здесь не хватало.
- Тети нет. Просто так иногда говорят наши хозяева.
- Хозяева? - недоуменно протянул Диодо-Мятежник.
- Да, те, кто нас создал. Вон они едут сюда.
Несколько приземистых вытянутых машин катили по широкой гладкой дороге
к звездолету. Донесся нарастающий гул.
- Кто же вы? - требовательно спросил Диодо-Мятежник.
- Роботы.
Даже Фотонно-Непревзойденный пошатнулся от такого известия и согнул
среднюю антенну, что у бумов означало крайнюю степень изумления. Еще бы -
роботы, а так похожи на бумов!
Тем временем машины подъехали совсем близко. Из них вышло несколько
существ. Несмотря на разноцветные одежды, бумы тотчас узнали в них
биороботов, правда, модифицированных, которых создали когда-то.
Один из биороботов, одетый в лиловый комбинезон, повелительно махнул
рукой, приказывая бумам подойти.
Это была невиданная наглость. Естественно, Диодо-Мятежник и
Фотонно-Непревзойденный реагировали на нее надлежащим образом - они не
пошевелились.
- А где ваши хозяева и создатели? - спросил подъехавший биоробот.
- Наши создатели? - повторил вконец растерявшийся
Фотонно-Непревзойденный.
- Да, ведь вы - роботы, - без тени сомнения сказал лиловый.
- И так похожи на наших... - задумчиво проговорил его товарищ.
Такого оскорбления бумы не могли вынести. Они круто повернулись и,
забыв включить подъемник, скользя и срываясь, вскарабкались по трапу в
звездолет. Они избегали смотреть друг на друга. Фотонно-Непревзойденный
нажал на кнопку "взлет". Автоматы задраили люки. Звездолет вертикально
поднялся и стал набирать скорость на невидимой пружине скрученного
пространства-времени.
Бумы летели сквозь тьму космоса - обиженные, злые, раздраженно шевеля
антеннами, словно тараканы усиками. А в голове Диодо-Мятежника, как
обезумевшая птица, бился вопрос: "Роботы? Да как они посмели? Мы - роботы?
Чушь какая, чушь неимоверная, чушь страшная, чушь неслыханная, чушь
собачья, чушь свинячья, чушь, чушь, чушь, чушь!.."
Авт.сб. "Понять другого". Киев, "Радянськый пысьмэннык", 1991.
OCR & spellcheck by HarryFan, 1 December 2000
-----------------------------------------------------------------------
1
С острым любопытством и восхищением Бум-Восьмой наблюдал, как старшие
собирались на Мыслище. Вот из голов Бесшовно-Бесшабашного, Смело-Сварного,
Фотонно-Непревзоиденного, Гаечно-Осторожного, Лазерно-Строптивого,
Магнито-Податливого, Болт-Спотыкающегося и Болт-Тугодума высунулись
контактные пластины. Вспыхнули искры. Затрещало, зашипело, запахло озоном.
Пластины сомкнулись. Это означало, что соединились мозги Именитых. Сейчас
они мыслили как единый коллективный мозг. Мысль пробегала от одного к
другому - по кругу, дополняясь в соответствии с индивидуальностью каждого.
Затем начинался второй круг Мысли, где ее нещадно секли и подгоняли,
понукали ласками и окриками, рассматривали под различными углами зрения.
Ее подымали на гребне объединенной энергии всех и опускали до
оригинального взгляда одного. Мысль на Мыслище дрессировали, как лошадь,
хотя здесь вместо запаха конского пота раздражающе пахло паленой изоляцией
и озоном. После каждого круга ее взвешивали снова и снова, прежде чем
выпустить на арену в строю сестер с причесанными гривами и серебряными
уздечками: в строю, который будет называться Решением. А уж оно определит
поведение всех космонавтов-бумов - Именитых и пока Безымянных, неопытных,
как Бум-Восьмой, не заслуживших еще имени. Мыслище Именитых решит,
задержаться ли всем на этой планете для детального изучения ее, или
поспешить к центру новооткрытой галактики, оставив здесь несколько бумов,
а то и просто отряд роботов для разведки и составления Местной
Энциклопедии.
На обратном пути, когда звездолет будет возвращаться к дальнему своему
созвездию, можно будет на основании Местной Энциклопедии решить, отнести
ли планету к Годным для освоения или Негодным.
Мыслище продолжалось в глубоком молчании, которое нарушалось лишь
легким потрескиванием от коллективных усилий.
Безымянные бумы терпеливо ожидали. Среди них были и механики, и
разведчики, добывшие для Мыслища необходимые данные, нырявшие в реки или
продиравшиеся через лесные дебри. Они напряженно перебирали в памяти все
подробности своего рейда: не забыли ли сообщить чего-нибудь важного для
Мыслища, какой-нибудь детали о строении грунта или поведении обитателей?
Хотя им давали пока лишь самые простые задания, каждое выполнялось на
пределе возможностей, и в качестве наказания достаточно было применить
отстранение от работы.
Любой бум уже с первого дня своего создания подчинялся Великому
Инстинкту - скорее наполнить информацией пустую память - и Кодексу Морали,
указывающему, как это сделать, не противопоставляя себя коллективу (в
словаре бумов это называлось "не выставляться").
Сначала бумы учились в школах трех ступеней, затем учителя распределяли
их согласно способностям и тайным указаниям Именитых. Попасть ж касту
космонавтов-разведчиков считалось успехом для каждого юного бума.
Мыслище окончилось. С треском разомкнулись контактные пластины,
некоторые из Именитых тут же уснули, давая отдых мозговым блокам; иные
открывали органы-батареи, подставляя их световым лучам, чтобы поскорее
восполнить утраченную энергию. К Безымянным обратился
Бесшовно-Бесшабашный. Мозг его, правда, в это время уже глубоко и
безмятежно спал, включив лишь магнитную запись Решения и
органы-громкоговорители:
- Путь намечен. Мы создадим из местных материалов биороботов и оставим
их на этой планете. Ша-ша-ша, именно биороботы почувствуют себя своими
среди обитателей планеты. Ша-ша-ша (эти звуки говорили не о
предусмотрительности Мыслища, а выдавали возраст магнитной ленты), роботы
будут созданы не только из того же материала, из которого состоят животные
планеты, но и с применением глупейших принципов, характерных здесь для
живой природы. Энергию они получат не из космического пространства, а
извлекут ее длинным путем химических анализов и синтезов из растений и
животных. Один пожирает другого, чтобы получить жалкий запас энергии,
который мы приобретаем за несколько секунд, просто-напросто подставляя под
световые лучи свои органы-батареи. У них будут несменяемые органы (даже
сквозь глубокий сон Бесшовно-Бесшабашный горько вздохнул, так жалко ему
было несчастных биороботов: как-никак, разумные существа), и каждая
серьезная поломка повлечет гибель мозга. Поэтому биороботы будут постоянно
сражаться со средой, быстро накапливая информацию. Поскольку принцип
несменяемости распространен здесь повсеместно среди любых животных,
биороботы не догадаются о своем искусственном происхождении...
Репродукторы Бесшовно-Бесшабашного еще долго рассказывали о решении
Мыслища. Многие Именитые успели поспать. Затем простых бумов стали
распределять в рабочие группы по созданию биороботов.
Бум-Восьмой попал в группу, готовящую биомассу. Он вводил программу в
Агрегат, состоящий из реактора, термостатов, центрифуг, - и в контрольном
окошке мелькали символы. Бум-Восьмой с предельным вниманием относился к
своей работе, но нисколько не обижался, когда кто-либо из Именитых
придирчиво проверял биомассу или из-за его плеча следил за символами,
показывающими, как распределяются в пространстве нуклеиновые кислоты, как
образуют двойные спирали, характерные для наследственного вещества
аборигенов. Вместе с другими безымянными он во всю прыть своих конечностей
бросился к первому биороботу, только что вышедшему из Инкубатора.
Бум-Восьмой так спешил, что по дороге убрал ноги и выпустил вместо них
шасси с колесами. Он примчался к Инкубатору первым и резко затормозил.
Навстречу ему шел биоробот. Он слегка горбился, его длинные руки висели
почти до колен, глаза из-под низкого лба смотрели испуганно.
У Бума-Восьмого от жалости высокого напряжения замкнулись контакты
сразу между тремя блоками. "Какое слабое, какое жалкое и несовершенное
разумное существо! - думал он. - Ни защитной энергетической оболочки, ни
даже прочной брони... Его организм покрыт лишь пленкой, которую легко
пробить прикосновением... А жить ему придется в недобром мире. Сколько же
страданий выпадет на его долю, сколько страха ему придется испытать,
сколько раз погибать, прежде чем он научится понимать мир, в котором
живет! Именитые утверждают, что на таком пути он соберет наибольшую
информацию, - но какой ценой? Имеем ли мы право на эксперимент?.."
Биоробот внезапно остановился, нагнулся и вытащил из ноги занозу. Его
лицо исказила гримаса. Ни один из бумов никогда не изведал боли - ее
заменяли другие сигналы, но Буму-Восьмому отчего-то стало не по себе.
Сомнение в решении Мыслища разогревало контактные концы его мозговых
блоков.
По ноге робота из ранки стекали капли красивой красной жидкости,
разносящей по телу кислород, железо и другие элементы, необходимые его
организму. А в ранку уже проникли мельчайшие организмы, кишащие в воздухе
и почве планеты, - Бум-Восьмой это заметил прежде, чем нога вокруг ранки
стала воспаляться. "И это для него опасность, - подумал он. - Опасность,
которую нельзя недооценить... Пожалуй, это здесь наибольшая опасность,
самая гибельная, самая... Постой! Разве только эта? А другие? Невозможно
даже подсчитать, какая из них наибольшая. Но хоть на этот раз помогу
ему..."
Повинуясь жалости высокого напряжения, Бум-Восьмой поманил к себе
робота:
- Иди сюда! Сюда...
- Да... - как эхо, повторил робот и послушно шагнул к Буму-Восьмому,
глядя на него так, словно увидел бога.
Бум-Восьмой выдвинул из своей груди тонкий металлический отросток,
накалил его и прижег ранку. Запахло паленым. Робот отшатнулся, испуганно
забормотал: "Да, да, да", - пытаясь оттолкнуть своего спасителя.
- Не бойся, - успокаивал его Бум-Восьмой, но биоробот отступал все
дальше, его взгляд затравленно бегал по сторонам, дыхание стало шумным и
прерывистым. Бум-Восьмой отчетливо улавливал его примитивные мысли,
направленные сейчас лишь на одно, его психическое состояние, его отчаянное
желание скрыться. Новоявленному лекарю стало неуютно, он стыдился самого
себя и, когда биоробот прыгнул в заросли, не препятствовал.
"Уважение к разуму - первый закон межгалактического содружества, -
вспомнил он заповедь Кодекса Морали, с которой начинается учеба в школах
первой ступени. - Но вот мы нарушили священную заповедь, создав разум в
непристойном вместилище. Именитые ошиблись..."
- Именитые ошиблись! - закричал он так, чтобы услышали все бумы. - Мы
должны немедленно прекратить производство таких биороботов! Это ненужная
жестокость и неуважение к разуму!
Безымянные смотрели на него с ужасом. Еще никто не осмеливался
выступать против решения Мыслища. Подумать только: противопоставить свой
одиночный мозг, свой маленький опыт объединенному мозгу и опыту
коллектива!
- Ты забыл о коллективе... Коллектив не может ошибаться... - зашептали
ему. - Не выставляйся...
Но Бум-Восьмой не угомонился. В ответ упрямо возразил:
- Уважение к разуму - первый закон. Если Именитые нарушают его, их
приказы не следует выполнять.
Вокруг Бума-Восьмого образовалась пустота. Безымянные отступили от
него, как от безумного, подлежащего немедленному демонтажу и переделке.
Они образовали замкнутый круг, из которого одиночке не вырваться. И сам
одиночка уже почувствовал всеобщее осуждение, но, вопреки ожиданиям, не
смирился, а еще раз повторил свой дерзкий вызов:
- Требую уважения к разуму!
- Разум на то и дан нам, чтобы не понимать законы слишком буквально, -
на прощанье шепнул бывший закадычный приятель Бум-Седьмой.
А в круг уже входил Фотонно-Непревзойденный, направляясь к одинокому
мятежнику. Он подходил все ближе и ближе, хотя мог бы издали послать
парализующий сигнал. Он стал рядом с Бумом-Восьмым и ласково коснулся его
горячей головы своей контактной пластиной.
- Все гораздо сложней, чем тебе кажется, малыш, - сказал он. - Хорошо,
что в тебе уже проснулась жалость, - это свидетельствует о сложности
сигнальных линий. Но ты ведь и сам знаешь, что не о жалости, а об уважении
к разуму говорится в наших законах. Ибо, в конечном счете, разумным нужна
не жалость, возникающая у сильного по отношению к слабому, а любовь и
уважение, объединяющие равноправных и двоякодышащих. Поэтому у нас сейчас
выбора нет. Биороботы пройдут через страдания, чтобы добыть необходимую
нам информацию. В ней - оправдание их лишений: и невзгод, их слабости и
нашей жестокости, их смерти и нашего полета... Страдания этих жалких
существ, о которых догадываешься ты, - лишь капля в море. Биороботов
ожидают бесчисленные болезни и быстрое изнашивание организма, когда
накопленные помехи и дефекты превращают остаток короткой жизни в сплошное
страдание, а впереди, вместо надежды, - лишь последняя судорога мучений.
Но самое страшное для них заключается в том, что из симфонии сигналов,
которую слышим мы, они узнают только несколько нот. Главной азбукой их
сигнальных систем служат сигналы боли, о которых нам известно пока лишь
теоретически. Но именно эта азбука отпечатается на их позвонках прежде,
чем мы расшифруем ее и извлечем уроки. Я согласен - это ужасно, но только
такой путь ведет к постижению Смысла бытия, и нам нельзя отклоняться от
него. Всякое отклонение - это просто потеря времени и сил, ведущая к
большей и большей жестокости. Пройдет еще немало времени, прежде чем твои
диоды пропустят мысль в обратном направлении и ты постигнешь правоту
Мыслища. Но когда-нибудь ты обязательно поймешь ее, ведь уже сегодня в
тебе зреет зерно самостоятельного мышления на зависть этим безымянным
олухам, твоим товарищам. А это, как известно, величайший дар во Вселенной,
ведущий к новым крупицам Знания. Ты заслужил имя, и отныне все будут
называть тебя Диодо-Мятежник.
Тотчас бумы бросились поздравлять нового Именитого.
Пустота вокруг мятежника заполнилась любовью и уважением коллектива.
Каждый старался придумать поздравление позаковыристее и подлиннее, и все
они были искренними, ведь ни один безымянный бум не знает наперед, кто
может стать его начальником...
2
Прошло много тысячелетий, прежде чем они вернулись на планету. К этому
времени у Диодо-Мятежника (который уже давно перестал быть мятежником)
накопились сотни заполненных до отказа блоков мозга, несмотря на то, что
запоминающими ячейками в них служили атомы. Эти блоки хранились в памятеке
звездолета, и когда Диодо-Мятежник вставлял их все в специальные гнезда,
имеющие прямые контакты с мозгом, его голова становилась гораздо больше
туловища. Впрочем, все сразу они почти не были нужны.
Звездолет облетел планету по круговой орбите. Космонавты готовились к
посадке. Диодо-Мятежник ваял из памятеки тот блок, где хранились сведения
о пребывании в этих краях. Он вставил его в свободное гнездо на своей
голове. Щелчок означал, что блок стал на место и крючки плотно зашли за
выступы. Затем усилием воли космонавт включил блок, ставший теперь
продолжением его памяти, и нахмурился, так как в мозг хлынули воспоминания
юности, и Диодо-Мятежник на секунды почувствовал себя вспыльчивым и
упрямым Бумом-Восьмым, выступившим против Именитых из-за биороботов. А
вспоминать это было неприятно. Во-первых, теперь бы он никогда не позволил
себе ничего подобного, никаких глупостей. А во-вторых - и это самое
главное - проклятый блок как бы возвращал его к времени, когда он был
всего-навсего безымянным бумом.
Диодо-Мятежник настороженно оглянулся и подозрительно посмотрел на
своих друзей: не заметили ли в нем перемен? Но их лица и позы были
прежними - бумы подключались к приборам, прослушивающим пространство.
Каждое мгновение приносило им новые удивительные вести. Биороботы
превзошли все ожидания своих создателей. Вокруг планеты вращались сотни
искусственных спутников с городами-лабораториями на них, а приборы
звездолета не успевали расшифровывать радиопередачи.
Наконец радист доложил, что звездолету предлагают сесть на космодром,
расположенный на искусственном спутнике. Фотонно-Непревзойденный
выразительно глянул на Бесшовно-Бесшабашного, и тот понял его взгляд. Он
подключил свой мозг к регулятору двигателей, задавая наилучший режим для
спуска.
От вибрации у Диодо-Мятежника глубоко в теле зазвенели линии сигнальных
систем. Это раздражало, и он усилием воли выключил большую часть органов.
Включил он их, когда звездолет сел на космодроме, выпустив четыре
суставчатые ноги. Бесшумно и в строгой очередности открывались люки.
От времен безымянности Диодо-Мятежник сохранил не очень-то много
качеств, но запасной блок из памятеки все же возбудил в нем прежние
резвость и нетерпение. Миллионнолетний бум выскочил из звездолета подобно
школьнику первой ступени и... застыл, как простой железный столб, не в
силах от изумления вымолвить и слова.
Космонавтов встречали не биороботы, которых они оставили на планете, а
бумы. Во всяком случае, так показалось с первого взгляда. Встречающие были
сделаны из металлов и пластмасс, над их головами колыхались антенны, глаза
состояли из тысяч ячеек фотоэлементов. У них было рентгеновидение и
инфразрение, как у бумов, на плечах и груди блестели соты светобатарей, Но
как здесь оказались эти существа?
"Последнее сообщение по мегаводу с нашей планеты мы приняли всего лишь
девять часов тому назад. И нам ничего не говорили о новой экспедиции", -
пронеслось в мозгу Диодо-Мятежника. Он был так удивлен, что забыл все
слова, приготовленные для торжественной встречи. У него вырвалось:
- Кто вы?
- Здравствуйте, я ваша тетя. Сначала сами назовитесь, - послышалось в
ответ не менее удивленное. - Нам сказали, что летят существа...
Диодо-Мятежник отметил про себя интонацию, с какой прозвучало это
"существа". Но тут в разговор вмешался Фотонно-Непревзойденный:
- Какая еще тетя? Только ее нам здесь не хватало.
- Тети нет. Просто так иногда говорят наши хозяева.
- Хозяева? - недоуменно протянул Диодо-Мятежник.
- Да, те, кто нас создал. Вон они едут сюда.
Несколько приземистых вытянутых машин катили по широкой гладкой дороге
к звездолету. Донесся нарастающий гул.
- Кто же вы? - требовательно спросил Диодо-Мятежник.
- Роботы.
Даже Фотонно-Непревзойденный пошатнулся от такого известия и согнул
среднюю антенну, что у бумов означало крайнюю степень изумления. Еще бы -
роботы, а так похожи на бумов!
Тем временем машины подъехали совсем близко. Из них вышло несколько
существ. Несмотря на разноцветные одежды, бумы тотчас узнали в них
биороботов, правда, модифицированных, которых создали когда-то.
Один из биороботов, одетый в лиловый комбинезон, повелительно махнул
рукой, приказывая бумам подойти.
Это была невиданная наглость. Естественно, Диодо-Мятежник и
Фотонно-Непревзойденный реагировали на нее надлежащим образом - они не
пошевелились.
- А где ваши хозяева и создатели? - спросил подъехавший биоробот.
- Наши создатели? - повторил вконец растерявшийся
Фотонно-Непревзойденный.
- Да, ведь вы - роботы, - без тени сомнения сказал лиловый.
- И так похожи на наших... - задумчиво проговорил его товарищ.
Такого оскорбления бумы не могли вынести. Они круто повернулись и,
забыв включить подъемник, скользя и срываясь, вскарабкались по трапу в
звездолет. Они избегали смотреть друг на друга. Фотонно-Непревзойденный
нажал на кнопку "взлет". Автоматы задраили люки. Звездолет вертикально
поднялся и стал набирать скорость на невидимой пружине скрученного
пространства-времени.
Бумы летели сквозь тьму космоса - обиженные, злые, раздраженно шевеля
антеннами, словно тараканы усиками. А в голове Диодо-Мятежника, как
обезумевшая птица, бился вопрос: "Роботы? Да как они посмели? Мы - роботы?
Чушь какая, чушь неимоверная, чушь страшная, чушь неслыханная, чушь
собачья, чушь свинячья, чушь, чушь, чушь, чушь!.."