Рудницкая Анна
'Меня убили не до конца' (Номинант Букера-2003 - Рубен Гальего)
Анна РУДНИЦКАЯ
"Меня убили не до конца"
Номинант Букера-2003
Рубен Гальего
Родился в Москве. Когда ему было полтора года, его матери - дочери генерального секретаря коммунистической партии Испании - сказали, что сын умер, а его самого, больного детским церебральным параличом, отправили скитаться по советским интернатам для инвалидов, а потом в дом престарелых. Но он выжил и написал роман "Белое на черном" - о себе и о том, что остается у человека, когда не остается почти ничего
"Я - герой. Быть героем легко. Если у тебя нет рук или ног - ты герой или покойник. Если у тебя нет родителей -надейся на свои руки и ноги. И будь героем. Если у тебя нет ни рук, ни ног, а ты к тому же ухитрился появиться на свет сиротой. - все. Ты обречен быть героем до конца своих дней. Или сдохнуть. Я герой. У меня просто нет другого выхода".
(Рубен Давид Гонсалес Гальего. "Белое на черном")
- Помните мультик про Мартышку и Удава? Там Мартышка Удаву еще говорит: "Ничего, Удавчик, поправишься, встанешь на ноги..." А Удав ей отвечает: "Какие ноги, какие руки?! Я -ползаю!" Вот я - как тот Удав...
Рубен в Испании, я в Москве, мы разговариваем посредством программы ICQ - каждый у своего компьютера. Я могу печатать на компьютере всеми десятью пальцами, Рубен - только двумя. Он печатает быстрее. Но мы разговариваем уже долго, и Рубену пора отдохнуть.
- Мы сможем поговорить еще завтра?
- Сможем, если доживем. Живые люди вообще очень многое могут!
КРЕМЛЬ - НИЖНИЙ ЛОМОВ
"Если бы он приехал ко мне хоть один раз. Моя жизнь пошла бы совсем по-другому. Я был бы уверен, что после окончания школы меня не отвезут умирать. Я перестал бы быть сиротой.
Игнасио не приехал.
Игнасио не написал.
Игнасио не позвонил
Я не понимал его. Я не понимаю его. Я его никогда не пойму".
Москва, 1985 год. Михаил Горбачев в Кремле принимает поздравления со своим избранием генсеком от коллег со всего мира. Вот на экране телевизора - генеральный секретарь Коммунистической партии народов Испании Игнасио Гальего. "Не твой ли это дед?" - в шутку спрашивают мальчика-инвалида с диковинной испанской фамилией воспитанники детдома. "Был бы это мой дед, я бы тут с вами баланду не хлебал", - отвечает Рубен.
...В середине 60-х Игнасио Гальего отправил дочь Аурору в Москву "на перевоспитание" - пока отец боролся в Париже с испанским франкизмом, дочь успела усвоить во французском лицее не вполне коммунистические идеи. В Москве парижская испанка встретила венесуэльского студента и в 1968 году родила в Кремлевской больнице Москвы двух близнецов. Через десять дней после родов один из них умер, другому поставили страшный диагноз -ДЦП, детский церебральный паралич.
А потом в частную трагедию семьи вмешалась большая политика. Испанские коммунисты, недовольные появлением советских танков в Праге, выступили против советских братьев: их активность еще больше напугала Франко... Кто теперь поймет, в угоду каким международным интересам договорились между собой испанский и советский вожди, но своего внука Игнасио Гальего так и не увидел. Ауроре сказали, что ее сын умер, а Рубена всю жизнь пересылали по больницам и домам ребенка, "лечили" в НИИ им. Маркса в Ленинграде, а оттуда отправили в долгие скитания по интернатам для инвалидов по всей стране. До шести лет он мечтал о том, что к нему придет мама, потом нянечки объяснили ему, что его мама -"черножопая сука, которая бросила его".
- У генеральных секретарей не могли рождаться инвалиды. Тем более в СССР. "Железная маска"... Я узнал про Игнасио только после перестройки. Помню, напился я тогда самогонки. Ну и что с того? Я ж его всерьез не воспринимал. Он испанец, я русский.
- Так и не понимаете, почему он не приехал?
- Думаю, что понимаю. Хотя многим сейчас уже трудно это объяснить. Но тогда ты либо становился коммунистом, либо переставал быть членом семьи. Моя мама перестала быть для него дочерью, когда отказалась бороться за его идеалы.
НОВОЧЕРКАССК
"Я спросил ее, что будет со мной, когда я вырасту. Меня тоже отвезут в дом престарелых, и я умру?
- Конечно.
- Но мне тогда будет пятнадцать, я не хочу умирать так рано. Выходит, все зря?"
В детдом приехала комиссия, обнаружила "переростков" - ребят старше 18 лет. Их отвезли в дом престарелых. Через месяц учительница, поехавшая туда навестить бывших подопечных, рассказала оставшимся ученикам о том, что увидела. Из восьми человек выжил один. Старики и инвалиды лежали там вместе на кроватях вдоль стен, и к ним никто не подходил. Ни еды, ни ухода, ни колясок. Дом престарелых означал смерть. В десять лет Рубен узнал, что в пятнадцать его тоже отвезут в дом престарелых.
Самое трудное, когда читаешь роман "Белое на черном", - это осознать, что все описанное происходит не на другой планете и не полвека назад, а совсем недавно и совсем рядом.
- Я выжил только потому, что в России есть город Новочеркасск. Там был, наверное, лучший дом престарелых в СССР. Отапливаемый и с колясками. Я бы умер, если бы в России не было Новочеркасска.
- Как вам удалось оттуда выбраться?
- Меня вытащила оттуда десять лет назад одна чудесная женщина. Она не задумывалась, что делает, поскольку играла с огнем. Насчет меня была какая-то секретная инструкция из органов. Потом пришел Горбачев, всем на некоторое время стало наплевать на инструкции. А потом у меня пошла личная жизнь, про которую я, как и всякий нормальный человек, говорить не стану.
- От всего, что происходило тогда на родине, и у абсолютно здорового человека могло наступить помрачение. Что вы поняли про перестройку?
- Мне все нравилось. Пирожки с ливером, лимонад, водка. После коммунизма социализм показался раем. Нравилось, что чай все пьют с сахаром, "Завтрак туриста" нравился до обалдения, сырки плавленые...
- Крушения идеалов не было?
- Меня, честно говоря, политика тогда еще не очень интересовала. Молодой был. А идеалы... Понимаете. согласно этим идеалам я должен был умереть. Мне говорили, что я еду у космонавтов отбираю. А когда вышел из дома престарелых, то увидел, что еды в СССР ну просто до фига. Селедка мне еще нравилась в больших банках. С хлебом хорошо шла.
САН-ФРАНЦИСКО
"Я могу долго говорить про Америку. Могу бесконечно рассказывать про инвалидные коляски, "говорящие" лифты, ровные дороги, пандусы. Про слепых программистов, парализованных ученых. Про то, как я плакал, когда мне сказали, что надо возвращаться в Россию и коляску придется оставить".
В Новочеркасске Рубен женился. Потом развелся и снова женился. Окончил заочные курсы английского языка и торгово-коммерческий техникум по специальности "правоведение". Невесело шутит, что может работать юристом на российском предприятии. Веселья действительно мало, потому что вообще-то Рубен предпочел бы стать математиком. Но учительница еще в детдоме объяснила ему, что для того, чтобы быть математиком, нужны сильные ноги: "Ноги -главное, а математика - это так, ерунда, развлечение".
- Я должен был стать математиком. У меня и друзья все математики. Но учительница была права, к сожалению. С такой тяжелой инвалидностью поступить в университет было невозможно. А теперь уже поздно. Я филолог поневоле. Из математика лирик может получиться в любом возрасте, а наоборот - только с детства. Это как бокс. Впрочем, для сироты я и так неплохо образован.
- Как вы в Америке оказались?
- Пригласили друзья. И если была бы возможность - не вернулся бы ни за что. Но меня вернули.
- Ваши теплые чувства к Америке по-прежнему живы?
- Конечно. Хотя я знаю, что официальная пропаганда сейчас совсем другое говорит. Это печально, но неудивительно. Очень просто запудрить мозги людям. А принять тот простой факт, что люди на планете живут в общем-то очень похожие, трудно. Официальный бред политиков пусть различается, но личные мечты людей похожи друг на друга очень сильно, и с этим ничего нельзя поделать. Вот в Париже женщина живет, она мою книгу друзьям дарит. А позавчера я письмо от жительницы Мадрида получил, она тоже дарит.
- Действительно, люди повсюду похожи. Я тоже дарю.
- Да? Спасибо, буду теперь всем рассказывать, что и в Москве женщина мои книжки дарит.
- Вам приятно, что это делает именно женщина?..
- Ну, я ж не виноват, что дарят женщины. Если бы мужчина дарил, тоже было бы неплохо. Так ведь не дарят. Женщины быстрее мужчин. Интуиция быстрее логики. Если бы мы с вами не были обречены общаться символами и знаками через компьютер, наш диалог наверняка протекал бы по-другому, Самую умную вещь на Земле - атомную бомбу - придумали мужчины. Кюри не в счет, она еще не знала. Самую глупую вещь на Земле - рожать детей - делают женщины. Вот поумнеют женщины, и тогда... Примиряет с жизнью только то, что еще одну не менее глупую вещь женщины и мужчины делают вместе.
МАДРИД
"Что остается у человека, когда не остается почти ничего? Чем оправдать свое жалкое полусуществование полутрупа? Я не знал тогда, не знаю и сейчас. Но я не хочу умирать до смерти. Я буду жить до последнего. Я буду драться. Медленно нажимая на клавиши компьютера, я ставлю букву после буквы. Мои буквы, мои черные буквы на белом фоне".
Три года назад в Праге Рубен нашел маму в процессе съемок о нем документального фильма. Режиссеру был нужен этот сюжетный ход: сын ищет мать, с которой был разлучен еще во младенчестве... Фильм, наверное, удался.
Теперь мать и сын живут в Мадриде вместе.
- Что про нас рассказывать...
Встретились два детдомовца. Она в Польше в детдоме жила. Ее же тоже всю жизнь куда-нибудь ссылали и отправляли.
- Поселиться в Испании - это было ее желание?
- Мама - гражданка Испании. И у меня есть право легализоваться. А после встречи с местным хирургом я Испанию очень сильно зауважал. Теплее тут. Хирург чудо сделал. Если бы не он, мы бы сейчас с вами не разговаривали. А наутро после операции ко мне женщина в палату пришла. Таких женщин нам иногда Небо посылает, чтобы мы не забывались. Красивая. Она гордо сказала: "Я - анестезиолог". У меня был большой риск не проснуться.
- Когда вы решили книжку писать - после встречи с мамой?
- Я понял, что должен рассказать то, что знаю. Иначе кто-то сделает это за меня и сделает так, как ему будет выгодно. Я ведь еще и статейки пописываю. Специалист все-таки, да еще и с международным опытом. И вы думаете, что-то изменилось в тех учреждениях, где я провел двадцать лет? Ничего. Мне страшно становится, когда я разговариваю с бывшими детдомовцами. Только в России мои статьи на фиг никому не нужны. Друг пытался пристроить их в какие-то журналы - бесполезно. Так что не очень и тянет последнее время.
- А прозу еще будете писать?
- Если меня будут читать, то буду писать. Есть несколько идей, не хочу пока говорить.
- Но вы будете продолжать рассказывать о себе?
- В общем, да. Если сводить вопрос "про что" к вопросу "о чем". Знаете, в одной из моих детдомовских библиотек были полки "Про любовь". "Про войну" и "Про марксизм-ленинизм"... Я долго смеялся над этим, а сейчас понимаю, что библиотекарь была не так уж и не права в своей классификации.
- Только хорошим книжкам там места не было - они ведь не "про войну" и не "про любовь", а про все сразу. Если не сводить вопрос "про что" к вопросу "о чем"...
- Правильно. Снять все таблички и написать "Про
тебя". Я старался такую книжку написать.
"Веселые, добрые, умные, мы хотели жить, очень хотели. Среди нас были будущие физики, химики, биологи, математики и, может быть. поэты. Убили нас не всех. Меня убили не до конца".
Самая большая загадка книжки "Белое на черном" - это, откуда берется посреди ужасов, от описания которых стынет кровь, такое море тепла, любви и надежды.
- Вы сами-то можете объяснить, что произошло, почему на вас дала сбой эта система, в которой так мало было шансов выжить и еще меньше -остаться человеком? Что вас спасло?
- Сейчас уже могу объяснить. Я все же первые полтора года с мамой жил. А говорила она со мной по-французски. И я, наверное, потом не мог смириться внутри, что нянечки - это мои мамы, как нас учили. Это, во-первых. А во-вторых, у меня прадедушка по папиной линии был негр. А мы, негры, народ живучий...
"Меня убили не до конца"
Номинант Букера-2003
Рубен Гальего
Родился в Москве. Когда ему было полтора года, его матери - дочери генерального секретаря коммунистической партии Испании - сказали, что сын умер, а его самого, больного детским церебральным параличом, отправили скитаться по советским интернатам для инвалидов, а потом в дом престарелых. Но он выжил и написал роман "Белое на черном" - о себе и о том, что остается у человека, когда не остается почти ничего
"Я - герой. Быть героем легко. Если у тебя нет рук или ног - ты герой или покойник. Если у тебя нет родителей -надейся на свои руки и ноги. И будь героем. Если у тебя нет ни рук, ни ног, а ты к тому же ухитрился появиться на свет сиротой. - все. Ты обречен быть героем до конца своих дней. Или сдохнуть. Я герой. У меня просто нет другого выхода".
(Рубен Давид Гонсалес Гальего. "Белое на черном")
- Помните мультик про Мартышку и Удава? Там Мартышка Удаву еще говорит: "Ничего, Удавчик, поправишься, встанешь на ноги..." А Удав ей отвечает: "Какие ноги, какие руки?! Я -ползаю!" Вот я - как тот Удав...
Рубен в Испании, я в Москве, мы разговариваем посредством программы ICQ - каждый у своего компьютера. Я могу печатать на компьютере всеми десятью пальцами, Рубен - только двумя. Он печатает быстрее. Но мы разговариваем уже долго, и Рубену пора отдохнуть.
- Мы сможем поговорить еще завтра?
- Сможем, если доживем. Живые люди вообще очень многое могут!
КРЕМЛЬ - НИЖНИЙ ЛОМОВ
"Если бы он приехал ко мне хоть один раз. Моя жизнь пошла бы совсем по-другому. Я был бы уверен, что после окончания школы меня не отвезут умирать. Я перестал бы быть сиротой.
Игнасио не приехал.
Игнасио не написал.
Игнасио не позвонил
Я не понимал его. Я не понимаю его. Я его никогда не пойму".
Москва, 1985 год. Михаил Горбачев в Кремле принимает поздравления со своим избранием генсеком от коллег со всего мира. Вот на экране телевизора - генеральный секретарь Коммунистической партии народов Испании Игнасио Гальего. "Не твой ли это дед?" - в шутку спрашивают мальчика-инвалида с диковинной испанской фамилией воспитанники детдома. "Был бы это мой дед, я бы тут с вами баланду не хлебал", - отвечает Рубен.
...В середине 60-х Игнасио Гальего отправил дочь Аурору в Москву "на перевоспитание" - пока отец боролся в Париже с испанским франкизмом, дочь успела усвоить во французском лицее не вполне коммунистические идеи. В Москве парижская испанка встретила венесуэльского студента и в 1968 году родила в Кремлевской больнице Москвы двух близнецов. Через десять дней после родов один из них умер, другому поставили страшный диагноз -ДЦП, детский церебральный паралич.
А потом в частную трагедию семьи вмешалась большая политика. Испанские коммунисты, недовольные появлением советских танков в Праге, выступили против советских братьев: их активность еще больше напугала Франко... Кто теперь поймет, в угоду каким международным интересам договорились между собой испанский и советский вожди, но своего внука Игнасио Гальего так и не увидел. Ауроре сказали, что ее сын умер, а Рубена всю жизнь пересылали по больницам и домам ребенка, "лечили" в НИИ им. Маркса в Ленинграде, а оттуда отправили в долгие скитания по интернатам для инвалидов по всей стране. До шести лет он мечтал о том, что к нему придет мама, потом нянечки объяснили ему, что его мама -"черножопая сука, которая бросила его".
- У генеральных секретарей не могли рождаться инвалиды. Тем более в СССР. "Железная маска"... Я узнал про Игнасио только после перестройки. Помню, напился я тогда самогонки. Ну и что с того? Я ж его всерьез не воспринимал. Он испанец, я русский.
- Так и не понимаете, почему он не приехал?
- Думаю, что понимаю. Хотя многим сейчас уже трудно это объяснить. Но тогда ты либо становился коммунистом, либо переставал быть членом семьи. Моя мама перестала быть для него дочерью, когда отказалась бороться за его идеалы.
НОВОЧЕРКАССК
"Я спросил ее, что будет со мной, когда я вырасту. Меня тоже отвезут в дом престарелых, и я умру?
- Конечно.
- Но мне тогда будет пятнадцать, я не хочу умирать так рано. Выходит, все зря?"
В детдом приехала комиссия, обнаружила "переростков" - ребят старше 18 лет. Их отвезли в дом престарелых. Через месяц учительница, поехавшая туда навестить бывших подопечных, рассказала оставшимся ученикам о том, что увидела. Из восьми человек выжил один. Старики и инвалиды лежали там вместе на кроватях вдоль стен, и к ним никто не подходил. Ни еды, ни ухода, ни колясок. Дом престарелых означал смерть. В десять лет Рубен узнал, что в пятнадцать его тоже отвезут в дом престарелых.
Самое трудное, когда читаешь роман "Белое на черном", - это осознать, что все описанное происходит не на другой планете и не полвека назад, а совсем недавно и совсем рядом.
- Я выжил только потому, что в России есть город Новочеркасск. Там был, наверное, лучший дом престарелых в СССР. Отапливаемый и с колясками. Я бы умер, если бы в России не было Новочеркасска.
- Как вам удалось оттуда выбраться?
- Меня вытащила оттуда десять лет назад одна чудесная женщина. Она не задумывалась, что делает, поскольку играла с огнем. Насчет меня была какая-то секретная инструкция из органов. Потом пришел Горбачев, всем на некоторое время стало наплевать на инструкции. А потом у меня пошла личная жизнь, про которую я, как и всякий нормальный человек, говорить не стану.
- От всего, что происходило тогда на родине, и у абсолютно здорового человека могло наступить помрачение. Что вы поняли про перестройку?
- Мне все нравилось. Пирожки с ливером, лимонад, водка. После коммунизма социализм показался раем. Нравилось, что чай все пьют с сахаром, "Завтрак туриста" нравился до обалдения, сырки плавленые...
- Крушения идеалов не было?
- Меня, честно говоря, политика тогда еще не очень интересовала. Молодой был. А идеалы... Понимаете. согласно этим идеалам я должен был умереть. Мне говорили, что я еду у космонавтов отбираю. А когда вышел из дома престарелых, то увидел, что еды в СССР ну просто до фига. Селедка мне еще нравилась в больших банках. С хлебом хорошо шла.
САН-ФРАНЦИСКО
"Я могу долго говорить про Америку. Могу бесконечно рассказывать про инвалидные коляски, "говорящие" лифты, ровные дороги, пандусы. Про слепых программистов, парализованных ученых. Про то, как я плакал, когда мне сказали, что надо возвращаться в Россию и коляску придется оставить".
В Новочеркасске Рубен женился. Потом развелся и снова женился. Окончил заочные курсы английского языка и торгово-коммерческий техникум по специальности "правоведение". Невесело шутит, что может работать юристом на российском предприятии. Веселья действительно мало, потому что вообще-то Рубен предпочел бы стать математиком. Но учительница еще в детдоме объяснила ему, что для того, чтобы быть математиком, нужны сильные ноги: "Ноги -главное, а математика - это так, ерунда, развлечение".
- Я должен был стать математиком. У меня и друзья все математики. Но учительница была права, к сожалению. С такой тяжелой инвалидностью поступить в университет было невозможно. А теперь уже поздно. Я филолог поневоле. Из математика лирик может получиться в любом возрасте, а наоборот - только с детства. Это как бокс. Впрочем, для сироты я и так неплохо образован.
- Как вы в Америке оказались?
- Пригласили друзья. И если была бы возможность - не вернулся бы ни за что. Но меня вернули.
- Ваши теплые чувства к Америке по-прежнему живы?
- Конечно. Хотя я знаю, что официальная пропаганда сейчас совсем другое говорит. Это печально, но неудивительно. Очень просто запудрить мозги людям. А принять тот простой факт, что люди на планете живут в общем-то очень похожие, трудно. Официальный бред политиков пусть различается, но личные мечты людей похожи друг на друга очень сильно, и с этим ничего нельзя поделать. Вот в Париже женщина живет, она мою книгу друзьям дарит. А позавчера я письмо от жительницы Мадрида получил, она тоже дарит.
- Действительно, люди повсюду похожи. Я тоже дарю.
- Да? Спасибо, буду теперь всем рассказывать, что и в Москве женщина мои книжки дарит.
- Вам приятно, что это делает именно женщина?..
- Ну, я ж не виноват, что дарят женщины. Если бы мужчина дарил, тоже было бы неплохо. Так ведь не дарят. Женщины быстрее мужчин. Интуиция быстрее логики. Если бы мы с вами не были обречены общаться символами и знаками через компьютер, наш диалог наверняка протекал бы по-другому, Самую умную вещь на Земле - атомную бомбу - придумали мужчины. Кюри не в счет, она еще не знала. Самую глупую вещь на Земле - рожать детей - делают женщины. Вот поумнеют женщины, и тогда... Примиряет с жизнью только то, что еще одну не менее глупую вещь женщины и мужчины делают вместе.
МАДРИД
"Что остается у человека, когда не остается почти ничего? Чем оправдать свое жалкое полусуществование полутрупа? Я не знал тогда, не знаю и сейчас. Но я не хочу умирать до смерти. Я буду жить до последнего. Я буду драться. Медленно нажимая на клавиши компьютера, я ставлю букву после буквы. Мои буквы, мои черные буквы на белом фоне".
Три года назад в Праге Рубен нашел маму в процессе съемок о нем документального фильма. Режиссеру был нужен этот сюжетный ход: сын ищет мать, с которой был разлучен еще во младенчестве... Фильм, наверное, удался.
Теперь мать и сын живут в Мадриде вместе.
- Что про нас рассказывать...
Встретились два детдомовца. Она в Польше в детдоме жила. Ее же тоже всю жизнь куда-нибудь ссылали и отправляли.
- Поселиться в Испании - это было ее желание?
- Мама - гражданка Испании. И у меня есть право легализоваться. А после встречи с местным хирургом я Испанию очень сильно зауважал. Теплее тут. Хирург чудо сделал. Если бы не он, мы бы сейчас с вами не разговаривали. А наутро после операции ко мне женщина в палату пришла. Таких женщин нам иногда Небо посылает, чтобы мы не забывались. Красивая. Она гордо сказала: "Я - анестезиолог". У меня был большой риск не проснуться.
- Когда вы решили книжку писать - после встречи с мамой?
- Я понял, что должен рассказать то, что знаю. Иначе кто-то сделает это за меня и сделает так, как ему будет выгодно. Я ведь еще и статейки пописываю. Специалист все-таки, да еще и с международным опытом. И вы думаете, что-то изменилось в тех учреждениях, где я провел двадцать лет? Ничего. Мне страшно становится, когда я разговариваю с бывшими детдомовцами. Только в России мои статьи на фиг никому не нужны. Друг пытался пристроить их в какие-то журналы - бесполезно. Так что не очень и тянет последнее время.
- А прозу еще будете писать?
- Если меня будут читать, то буду писать. Есть несколько идей, не хочу пока говорить.
- Но вы будете продолжать рассказывать о себе?
- В общем, да. Если сводить вопрос "про что" к вопросу "о чем". Знаете, в одной из моих детдомовских библиотек были полки "Про любовь". "Про войну" и "Про марксизм-ленинизм"... Я долго смеялся над этим, а сейчас понимаю, что библиотекарь была не так уж и не права в своей классификации.
- Только хорошим книжкам там места не было - они ведь не "про войну" и не "про любовь", а про все сразу. Если не сводить вопрос "про что" к вопросу "о чем"...
- Правильно. Снять все таблички и написать "Про
тебя". Я старался такую книжку написать.
"Веселые, добрые, умные, мы хотели жить, очень хотели. Среди нас были будущие физики, химики, биологи, математики и, может быть. поэты. Убили нас не всех. Меня убили не до конца".
Самая большая загадка книжки "Белое на черном" - это, откуда берется посреди ужасов, от описания которых стынет кровь, такое море тепла, любви и надежды.
- Вы сами-то можете объяснить, что произошло, почему на вас дала сбой эта система, в которой так мало было шансов выжить и еще меньше -остаться человеком? Что вас спасло?
- Сейчас уже могу объяснить. Я все же первые полтора года с мамой жил. А говорила она со мной по-французски. И я, наверное, потом не мог смириться внутри, что нянечки - это мои мамы, как нас учили. Это, во-первых. А во-вторых, у меня прадедушка по папиной линии был негр. А мы, негры, народ живучий...