Рябикина Любовь
Возвращение домой
Любовь Рябикина
Возвращение домой
- Товарищ полковник, товарищ полковник!..
Голос прорывался в уши, словно сквозь вату. Кузнецов почувствовал, что воздуха не хватает и он никак не может открыть глаза. Чьи-то руки трясли его. Он не смог вспомнить этот голос. Полковник испугался, что ослеп и дернувшись со всей силы, вырвался из липкой грязи. Судорожно вздохнул свежего воздуха, все еще ничего не видя. Почувствовав во рту землю, сплюнул в сторону. Кое-как разлепил веки, стряхнув глину пальцами и, не видя, оттолкнул трясущую его руку в сторону:
- Чего трясешь? Я тебе не яблоня из соседского сада, чтоб так трясти. Мог бы просто перевернуть...
Полковник сел, не обращая внимания на непролазную грязь вокруг. В его положении это становилось не важно: камуфляж исчез под толстым слоем налипшей грязи. В голове шумело и кружилось, качался воздух перед глазами. К горлу подкатывала легкая тошнота. По-видимому, его контузило. Кузнецов, нырнув руками в грязь еще раз, кое-как встал на ноги. Его качало из стороны в сторону. Он все еще ничего не соображал после взрыва. Машинально огляделся вокруг: броня лежала на боку на обочине.
Чужие руки сгребли Владимира за локоть и вновь уронили в грязь. Полковник еще раз окунулся лицом в жижу. Сразу же вынырнул, собираясь выругаться. Голос буквально рявкнул ему в уши:
- Товарищ полковник, не вставайте! Чехи стреляют, разве не слышите?
Только тут до него донеслись автоматные очереди. Полковник "автоматом" схватил информацию и вновь обретая способность соображать, крикнул:
- Мужики где?
- Отстреливаются!
Только тут Кузнецов понял, кто с ним говорит и узнал сержанта Баженова. Стали четко различимы и очереди, посылаемые с обеих противоборствующих сторон, взрывы гранат. Мгновенно оценив обстановку, стараясь не думать о ноющей боли в голове, неестественно громко спросил:
- Сколько погибло?
- При взрыве один водитель. Пока укрытие искали, еще один. В общем, Костин и Заря погибли. Я вначале думал, что и вы убиты, а потом смотрю, рука дернулась и рванул назад. Хорошо хоть мину противопехотную поставили, а не фугас...
- Много их?
- Точно не знаем. Думаю, человек двадцать будет.
- Симрод где?
Сержант завертел головой, стараясь не высовываться из колеи. Затем указал подбородком направление:
- Да вон он...
Прапорщик находился метрах в пятнадцати от них. Лежа за кустарником, он глядел куда-то вверх. Полковник проследил направление: возле кустарника стояло двое бородатых. Один прицеливался, держа на плече гранатомет. И сразу же в дорожной грязи, совсем рядом, но к счастью не причинив вреда никому, возник фонтан. Лежавших в колее мужиков окатило сверху грязью. Кузнецов громко спросил:
- Винтовка Зари где?
- В броне осталась. Он вместе с нами скатился...
Офицер неожиданно вскочил на ноги и одним коротким броском преодолел расстояние до БТРа. Успел упасть за броню на долю секунды раньше очереди, простучавшей по железу. Нырнул через нижний люк внутрь. В хаосе вещмешков и рюкзаков нашел снайперскую винтовку Зари. Старенькая СВД, аккуратно уложенная в фанерный футляр, была дополнительно обмотана чистенькой фланелью. Кузнецов обтер тряпкой руки и лицо. Вздохнул, беря оружие в руки: давненько не приходилось ему стрелять из такой "игрушки". Вставил оптику в пазы. На дне футляра нашел коробку с полными обоймами. Зарядил винтовку и выбрался из брони. Сержант уже ждал его снаружи. Удивленно посмотрел на командира:
- Вы из нее стреляли?
Он неопределенно ответил, пристраиваясь за колесом:
- Когда-то...
Но не стал объяснять, что близко познакомился с СВД в Афганистане. В прицел осмотрел склон. Гранатометчик исчез, но он быстро нашел первую "мишень": чеченец высунулся из-за кочки почти наполовину. Легкий щелчок и пуля через мгновение впилась в плечо бандита. Чех мгновенно исчез за кочкой. Кузнецов поморщился и подумал: "Стрелять разучился, старый стал". Обернулся в сторону. Сержант теперь лежал в кювете и прикрывал ему спину.
Полковник нашел следующую жертву. Прицелился более тщательно, учитывая дальности и поправку на ветер. В оптику увидел, как во лбу бородача появилась точка и удовлетворенно хмыкнул: "Есть еще порох в пороховницах!". В ту же секунду рядом с ним разорвалась граната. Спасла броня: осколки простучали по ней, позвякивая и скрежеща. Кузнецов обернулся: Баженов уткнулся лицом в землю и не шевелился.
Офицер аккуратно положил винтовку под бок БТРа и кинулся к сержанту. Перетащил тело парня под укрытие брони и быстро осмотрел: голова Кости была в крови, но он дышал. Рядом разорвалась еще одна граната и полковник автоматически упал на солдата, прикрывая его собой. Почувствовал несколько сильных толчков в спину, ноги и затылок. Успел удивленно подумать: "Неужели ранили?.." и потерял сознание.
Вызванные по рации две вертушки разметали отряд боевиков в мгновение ока. Затем опустились рядом с дорогой, чтобы забрать на борт убитых, раненых и выживших. Полковника и сержанта нашли возле опрокинутой брони. Чтобы найти места ранений пришлось снять с них верхнюю, облепленную грязью, одежду. У Баженова была только касательная рана на виске и он даже пришел в себя на короткое время. Кузнецову повезло меньше: один из осколков застрял в затылке, было пробито правое легкое. Мелкими осколками изранены спина и ноги.
Он пролежал в Грозненском госпитале полтора месяца. К другим офицерам и даже солдатам приезжали жены, матери и невесты. Правдами и неправдами добирались к своим любимым. Кузнецов с тщательно скрываемой завистью смотрел на радостные лица товарищей по несчастью. Жена прислала за это время ему два письма, но так и не приехала. А он так ждал. Письма были спокойны и коротки: "новостей нет, все по-прежнему". О ранении спрашивала вскользь, словно боясь узнать правду. В этих строках не было особого тепла и беспокойства. Так могут писать люди, давно живущие друг с другом по инерции. Владимир мысленно оправдывал Ольгу: "Работает. Времени нет". И сам понимал, как слабо это утешение действует на него - другие женщины ведь тоже работали, однако нашли время и деньги для поездки. Радовало только одно - после госпиталя он поедет домой в отпуск.
Пару раз к нему приезжали друзья из батальона. Рассказывали новости, вместе выходили курить на крылечко, подолгу молчали - что говорить, если и так ясно, на Кавказе застряли надолго и войне конца-края нет. Полковник, после этих посещений, скрипел зубами по ночам и никак не мог примирить душу с потерями. Думы о жене отошли на задний план.
Раны зажили. На пару дней Владимир все же вырвался в батальон. Вечером хорошо выпили с мужиками "за жизнь", а наутро он улетел вертолетом в Моздок. Проторчав полсуток в местном аэропорту и разругавшись со всеми авиаторами в пух и прах, лишь к вечеру Кузнецов улетел попутным транспортником на Москву.
Народу летело много. Мест не хватило. Люди сидели на полу, тесно прижавшись друг к другу. Среди людей в камуфляже выделялись командировочные. Они единственные изо всех, сразу после взлета, весело принялись праздновать свое возвращение. Несколько дней, проведенных в Грозном под охраной, казались им подвигом. Те же, кто был в Чечне долго, летели молча. Они возвращались с войны домой лишь на время и вскоре должны были вернуться назад. Большинство летело в отпуск после ранений. Бездарно тратить время полета на выпивку не хотелось. Ведь там, в мирной России, их ждали матери, жены, дети. Никто из "стариков" не мог позволить себе явиться к ним пьяным.
В восемь вечера самолет приземлился на Чкаловском аэродроме. Подхватив сумку с пола, полковник спустился по трапу на землю и огляделся. В Москве стояло "бабье лето". Вокруг застыли полуголые березы с остатками желтой листвы и было тепло. Легкий ветерок осторожно коснулся седых висков полковника и сразу же отпрянул в сторону, словно испугавшись этой седины.
Кузнецов снял фуражку и ладонью пригладил коротенькие волосы. Пальцами почувствовал рубец шрама на затылке. Натянул головной убор и решительно направился к зданию КПП.
Знакомый двор ничуть не изменился. Все так же сидела на детской площадке группа пацанов и девчонок. Кто-то что-то рассказывал и этот рассказ перемежался взрывами хохота и громогласным матом. Полковник поморщился: "К чему идем? Даже в бригаде редко так ругаются, как эти дети".
Появление человека в военной форме на мгновение заставило молодежь замолчать. Один из мальчишек, когда он поравнялся, неожиданно поздоровался:
- Здравствуйте, дядя Володя! Вернулись?
Кузнецов обернулся, не понимая, кто же его окликнул, но все же ответил:
- Здравствуйте, ребята! Все материтесь? Пора бы повзрослеть!
Вихрастый белобрысый парень весело ответил:
- Да это мы так, для связки слов в предложении!
Полковник с удивлением узнал сына соседки:
- Сережа? Не узнал бы, если бы не окликнул. Ты вырос.
Парнишка подошел к нему, остальные лишь повернули головы. Полковник поставил сумку на землю. Сережа с любопытством смотрел в его загорелое до черноты лицо. Тихо сказал:
- Дядя Володя, а вы постарели...
Кузнецов чуть улыбнулся и попытался обратить его слова в шутку:
- Притаптываюсь! Годы идут. Ты взрослеешь, я старею. Все путём!
Мальчишка шутки не принял. Серьезно глядя в глаза, спросил:
- Там страшно?
Мужчина понял, что шутить не стоит. Покачал головой и вздохнул:
- По-разному бывает...
Подросток кивнул и оглянувшись на друзей, сказал:
- Давайте я вас в подъезд пропущу? Для тети Оли сюрприз будет.
Владимир кивнул. Подхватил сумку и направился за соседом. Сережа открыл ключом кодовую дверь в подъезд и взглянул в лицо мужчины еще раз:
- Я пойду?
- Иди.
Офицер, придержав дверь, посмотрел в спину парнишки. Подумал, что за полгода тот сильно вырос и вошел в подъезд.
Жена была дома. Ольга открыла дверь сразу. Выражение ее лица не изменилось, хотя они не виделись полгода. Она не кинулась ему на шею и не заплакала, как он предполагал. Только слегка побледнела и молча отошла в сторону, впуская его в квартиру. Полковник вошел в прихожую и поставил сумку на пол. Оглянулся на жену. Она как-то отчужденно смотрела на него. Потом, словно спохватившись, подошла и поцеловала в колючую щеку:
- Здравствуй, Володя! У нас все нормально. Женя вчера звонил, а Митя пару недель назад.
Она говорила о сыновьях, а сама старательно прятала взгляд. Он попытался привлечь ее к себе, но женщина легко выскользнула из его рук и прошла на кухню со словами:
- Я сейчас ужин разогрею. Ополоснись в ванной и переоденься. От тебя потом пахнет.
Слова прозвучали буднично. Словно и не было шести месяцев разлуки и вернулся он сейчас не с войны, а пришел после обыкновенного дежурства в части. Радость от возвращения медленно угасла. Он молча прошел в спальню и огляделся: ничего не изменилось. Лишь на спинке кровати висело новое платье. Владимир приподнял легкую тряпку и расправил в руках, разглядывая. Чуть поморщился: "Раньше Ольга таких вещей не носила". Платье было на его взгляд чересчур открытым, но он не стал "накручивать" себя картинами о взглядах посторонних мужчин на жену, когда она идет в этом платье по улице. С легким раздражением швырнул тряпку на покрывало и подошел к шкафу. Достав чистый спортивный костюм и свежее белье, направился в ванную.
Горячая вода показалась ему настоящей роскошью. Жена в ванную не зашла, хотя он очень надеялся. Она даже не спросила через дверь, как делала раньше - "не потереть ли спину". Полковник с полчаса плескался под душем. Аккуратно побрился, спокойно глядя на свое постаревшее отражение в зеркале. Взял в руки дезодорант, которым пользовался раньше. Повертел в руках, понюхал и поставил на место, поняв, что отвык от искусственных запахов. Вышел из ванной и направился в кухню.
Ольга сидела за накрытым на одного столом и ждала его. Встала при его появлении и подошла к плите. Взяв тарелку, принялась что-то класть на нее. Кузнецов подошел к ней и положив руки на плечи, попытался прижать к себе. Она вздрогнула от его рук и тут же сказала:
- Ты мешаешь!
В голосе явно послышалось легкое раздражение. Он убрал руки и молча сел за стол, не понимая происходящего. Когда жена поставила перед ним тарелку с едой, спросил:
- Может, выпьем за встречу?
Она отказалась:
- Не хочу.
Но бутылку водки из холодильника все же достала. Не ловко распечатав, налила ему рюмку и снова спрятала бутылку в холодильник. Он одним глотком опрокинул водку в себя и принялся за еду. Она ни о чем не спрашивала. Села напротив, разглядывая мужа. Лицо жены было отчужденным и далеким. Владимир не мог понять причины такой перемены. Потом что-то стало доходить до сознания и он, в упор, спросил:
- У тебя кто-то появился?
Ольга удивленно посмотрела ему в глаза:
- С чего ты взял?
- Ты чужая.
Она покачала головой:
- Тебе кажется.
И продолжала изучать его лицо. Когда поел, убирая тарелку, сказала:
- Ты устал, иди, ложись. Я сейчас...
Он послушно направился в спальню, надеясь, что уж там-то все наладится. Платья на спинке уже не было. Разделся и нырнул под прохладное легкое одеяло. С удовольствием вытянулся на широкой постели, поглядывая на дверь. Вскоре Ольга пришла. Выключила бра над кроватью к его неудовольствию. В темноте разделась и легла, повернувшись к нему спиной. Она не прижалась к его груди, как раньше. Владимир повернулся на бок и подвинувшись к жене, прижал ее к себе, поцеловал в шею. Но она вдруг отстранилась и сказала:
- Поздно уже. Спи.
Он попытался повернуть ее к себе лицом, чтобы поцеловать в губы. Ее тело сопротивлялось. Тогда он снова поцеловал ее в шею, надеясь на ответную ласку. Но она вдруг развернулась сама и с ясно прозвучавшим в голосе раздражением отрезала:
- Ты понимаешь, что я устала?
Кузнецов медленно убрал руки и отодвинулся. Немного полежал, обдумывая ситуацию. Затем встал, натянул спортивные штаны и вышел на кухню. Достал из холодильника бутылку водки, а из шкафчика стакан. Налил до краев и залпом выпил. Открыл форточку, сел за стол и уставившись в столешницу, закурил.
Выпивка облегчения не принесла. Он вылил остатки в стакан. Пустую бутылку бросил в ведро с мусором. Достал из пачки еще одну сигарету. Сидел больше часа, но жена так и не вышла на кухню. Тогда полковник снова направился в спальню. Его шаги были не твердыми. Немного постоял возле кровати, глядя на Ольгу и надеясь, что она позовет его. Не смотря на ровное дыхание, он знал, что она не спит. Приглашения не последовало. Тогда он забрал подушку, достал из шкафа одеяло и вышел.
В гостиной бросил постельные принадлежности на диван. Покачиваясь, постоял рядом и вышел на балкон. Выкурил еще несколько сигарет, пытаясь успокоиться. Простояв около часа и замерзнув, вернулся в комнату. Лег на диван. Отвернувшись к спинке, попытался заснуть. Обида на жену, подогретая алкоголем, вызвала слезы на глазах. Он и сам не заметил, как заплакал. Так и заснул со слезами на щеках.
Проснулся от шороха. На дворе стоял день. Сквозь легкие шторы в комнату проникали солнечные лучи, покрывая палас на полу узорчатыми тенями. Жена стояла рядом с диваном и глядела на него. Кузнецов неожиданно заметил, как она постарела. Сердце ожгло жалостью. Он тихо спросил:
- Оля, что происходит?
Она как-то беспомощно пожала плечами и прошептала, скривив лицо в жалкой гримасе:
- Я... Я отвыкла от тебя...
И заплакала, опустив голову. Она не подняла рук, чтобы закрыть лицо. Слезы капали на палас, оставляя на нем темные пятнышки. Полковник вскочил и кинулся к ней. Обида была забыта. Со всей силы прижал к себе и она вдруг отозвалась. С глухим рыданием прижалась к его груди. Обхватила руками за шею:
- Родной мой! Прости меня! Я и сама не понимаю, что со мной происходит...
Кузнецов, как в молодые годы, подхватил ее на руки и понес в спальню.
На работу Ольга опоздала, но не расстроилась, как раньше. Смеясь, натягивала на пополневшее тело то самое платье, которое так поразило его накануне и говорила, говорила не умолкая ни на секунду:
- Я его для тебя покупала и еще ни разу не одевала. Как тебе? Не очень вызывающе? Или не к возрасту мне уже так наряжаться? Как ты считаешь?
Она крутилась перед ним, раскрасневшись, как девчонка, а он лежал в постели и думал, что красивее жены нет ни у кого. И плевать было полковнику на взгляды мужиков со всего мира, ведь Ольга любила только его. И письма ее коротенькие и такие обыкновенные, казались теперь поэтическими поэмами. Ведь она ждала. Боялась за него, но ни единым словом не обмолвилась об этом. Принимала его таким, какой он есть, уважая его решения. Только этим утром он вдруг понял, как же она его любит и мысленно обозвал себя дураком за ночные сомнения.
8 августа 2002 года
Возвращение домой
- Товарищ полковник, товарищ полковник!..
Голос прорывался в уши, словно сквозь вату. Кузнецов почувствовал, что воздуха не хватает и он никак не может открыть глаза. Чьи-то руки трясли его. Он не смог вспомнить этот голос. Полковник испугался, что ослеп и дернувшись со всей силы, вырвался из липкой грязи. Судорожно вздохнул свежего воздуха, все еще ничего не видя. Почувствовав во рту землю, сплюнул в сторону. Кое-как разлепил веки, стряхнув глину пальцами и, не видя, оттолкнул трясущую его руку в сторону:
- Чего трясешь? Я тебе не яблоня из соседского сада, чтоб так трясти. Мог бы просто перевернуть...
Полковник сел, не обращая внимания на непролазную грязь вокруг. В его положении это становилось не важно: камуфляж исчез под толстым слоем налипшей грязи. В голове шумело и кружилось, качался воздух перед глазами. К горлу подкатывала легкая тошнота. По-видимому, его контузило. Кузнецов, нырнув руками в грязь еще раз, кое-как встал на ноги. Его качало из стороны в сторону. Он все еще ничего не соображал после взрыва. Машинально огляделся вокруг: броня лежала на боку на обочине.
Чужие руки сгребли Владимира за локоть и вновь уронили в грязь. Полковник еще раз окунулся лицом в жижу. Сразу же вынырнул, собираясь выругаться. Голос буквально рявкнул ему в уши:
- Товарищ полковник, не вставайте! Чехи стреляют, разве не слышите?
Только тут до него донеслись автоматные очереди. Полковник "автоматом" схватил информацию и вновь обретая способность соображать, крикнул:
- Мужики где?
- Отстреливаются!
Только тут Кузнецов понял, кто с ним говорит и узнал сержанта Баженова. Стали четко различимы и очереди, посылаемые с обеих противоборствующих сторон, взрывы гранат. Мгновенно оценив обстановку, стараясь не думать о ноющей боли в голове, неестественно громко спросил:
- Сколько погибло?
- При взрыве один водитель. Пока укрытие искали, еще один. В общем, Костин и Заря погибли. Я вначале думал, что и вы убиты, а потом смотрю, рука дернулась и рванул назад. Хорошо хоть мину противопехотную поставили, а не фугас...
- Много их?
- Точно не знаем. Думаю, человек двадцать будет.
- Симрод где?
Сержант завертел головой, стараясь не высовываться из колеи. Затем указал подбородком направление:
- Да вон он...
Прапорщик находился метрах в пятнадцати от них. Лежа за кустарником, он глядел куда-то вверх. Полковник проследил направление: возле кустарника стояло двое бородатых. Один прицеливался, держа на плече гранатомет. И сразу же в дорожной грязи, совсем рядом, но к счастью не причинив вреда никому, возник фонтан. Лежавших в колее мужиков окатило сверху грязью. Кузнецов громко спросил:
- Винтовка Зари где?
- В броне осталась. Он вместе с нами скатился...
Офицер неожиданно вскочил на ноги и одним коротким броском преодолел расстояние до БТРа. Успел упасть за броню на долю секунды раньше очереди, простучавшей по железу. Нырнул через нижний люк внутрь. В хаосе вещмешков и рюкзаков нашел снайперскую винтовку Зари. Старенькая СВД, аккуратно уложенная в фанерный футляр, была дополнительно обмотана чистенькой фланелью. Кузнецов обтер тряпкой руки и лицо. Вздохнул, беря оружие в руки: давненько не приходилось ему стрелять из такой "игрушки". Вставил оптику в пазы. На дне футляра нашел коробку с полными обоймами. Зарядил винтовку и выбрался из брони. Сержант уже ждал его снаружи. Удивленно посмотрел на командира:
- Вы из нее стреляли?
Он неопределенно ответил, пристраиваясь за колесом:
- Когда-то...
Но не стал объяснять, что близко познакомился с СВД в Афганистане. В прицел осмотрел склон. Гранатометчик исчез, но он быстро нашел первую "мишень": чеченец высунулся из-за кочки почти наполовину. Легкий щелчок и пуля через мгновение впилась в плечо бандита. Чех мгновенно исчез за кочкой. Кузнецов поморщился и подумал: "Стрелять разучился, старый стал". Обернулся в сторону. Сержант теперь лежал в кювете и прикрывал ему спину.
Полковник нашел следующую жертву. Прицелился более тщательно, учитывая дальности и поправку на ветер. В оптику увидел, как во лбу бородача появилась точка и удовлетворенно хмыкнул: "Есть еще порох в пороховницах!". В ту же секунду рядом с ним разорвалась граната. Спасла броня: осколки простучали по ней, позвякивая и скрежеща. Кузнецов обернулся: Баженов уткнулся лицом в землю и не шевелился.
Офицер аккуратно положил винтовку под бок БТРа и кинулся к сержанту. Перетащил тело парня под укрытие брони и быстро осмотрел: голова Кости была в крови, но он дышал. Рядом разорвалась еще одна граната и полковник автоматически упал на солдата, прикрывая его собой. Почувствовал несколько сильных толчков в спину, ноги и затылок. Успел удивленно подумать: "Неужели ранили?.." и потерял сознание.
Вызванные по рации две вертушки разметали отряд боевиков в мгновение ока. Затем опустились рядом с дорогой, чтобы забрать на борт убитых, раненых и выживших. Полковника и сержанта нашли возле опрокинутой брони. Чтобы найти места ранений пришлось снять с них верхнюю, облепленную грязью, одежду. У Баженова была только касательная рана на виске и он даже пришел в себя на короткое время. Кузнецову повезло меньше: один из осколков застрял в затылке, было пробито правое легкое. Мелкими осколками изранены спина и ноги.
Он пролежал в Грозненском госпитале полтора месяца. К другим офицерам и даже солдатам приезжали жены, матери и невесты. Правдами и неправдами добирались к своим любимым. Кузнецов с тщательно скрываемой завистью смотрел на радостные лица товарищей по несчастью. Жена прислала за это время ему два письма, но так и не приехала. А он так ждал. Письма были спокойны и коротки: "новостей нет, все по-прежнему". О ранении спрашивала вскользь, словно боясь узнать правду. В этих строках не было особого тепла и беспокойства. Так могут писать люди, давно живущие друг с другом по инерции. Владимир мысленно оправдывал Ольгу: "Работает. Времени нет". И сам понимал, как слабо это утешение действует на него - другие женщины ведь тоже работали, однако нашли время и деньги для поездки. Радовало только одно - после госпиталя он поедет домой в отпуск.
Пару раз к нему приезжали друзья из батальона. Рассказывали новости, вместе выходили курить на крылечко, подолгу молчали - что говорить, если и так ясно, на Кавказе застряли надолго и войне конца-края нет. Полковник, после этих посещений, скрипел зубами по ночам и никак не мог примирить душу с потерями. Думы о жене отошли на задний план.
Раны зажили. На пару дней Владимир все же вырвался в батальон. Вечером хорошо выпили с мужиками "за жизнь", а наутро он улетел вертолетом в Моздок. Проторчав полсуток в местном аэропорту и разругавшись со всеми авиаторами в пух и прах, лишь к вечеру Кузнецов улетел попутным транспортником на Москву.
Народу летело много. Мест не хватило. Люди сидели на полу, тесно прижавшись друг к другу. Среди людей в камуфляже выделялись командировочные. Они единственные изо всех, сразу после взлета, весело принялись праздновать свое возвращение. Несколько дней, проведенных в Грозном под охраной, казались им подвигом. Те же, кто был в Чечне долго, летели молча. Они возвращались с войны домой лишь на время и вскоре должны были вернуться назад. Большинство летело в отпуск после ранений. Бездарно тратить время полета на выпивку не хотелось. Ведь там, в мирной России, их ждали матери, жены, дети. Никто из "стариков" не мог позволить себе явиться к ним пьяным.
В восемь вечера самолет приземлился на Чкаловском аэродроме. Подхватив сумку с пола, полковник спустился по трапу на землю и огляделся. В Москве стояло "бабье лето". Вокруг застыли полуголые березы с остатками желтой листвы и было тепло. Легкий ветерок осторожно коснулся седых висков полковника и сразу же отпрянул в сторону, словно испугавшись этой седины.
Кузнецов снял фуражку и ладонью пригладил коротенькие волосы. Пальцами почувствовал рубец шрама на затылке. Натянул головной убор и решительно направился к зданию КПП.
Знакомый двор ничуть не изменился. Все так же сидела на детской площадке группа пацанов и девчонок. Кто-то что-то рассказывал и этот рассказ перемежался взрывами хохота и громогласным матом. Полковник поморщился: "К чему идем? Даже в бригаде редко так ругаются, как эти дети".
Появление человека в военной форме на мгновение заставило молодежь замолчать. Один из мальчишек, когда он поравнялся, неожиданно поздоровался:
- Здравствуйте, дядя Володя! Вернулись?
Кузнецов обернулся, не понимая, кто же его окликнул, но все же ответил:
- Здравствуйте, ребята! Все материтесь? Пора бы повзрослеть!
Вихрастый белобрысый парень весело ответил:
- Да это мы так, для связки слов в предложении!
Полковник с удивлением узнал сына соседки:
- Сережа? Не узнал бы, если бы не окликнул. Ты вырос.
Парнишка подошел к нему, остальные лишь повернули головы. Полковник поставил сумку на землю. Сережа с любопытством смотрел в его загорелое до черноты лицо. Тихо сказал:
- Дядя Володя, а вы постарели...
Кузнецов чуть улыбнулся и попытался обратить его слова в шутку:
- Притаптываюсь! Годы идут. Ты взрослеешь, я старею. Все путём!
Мальчишка шутки не принял. Серьезно глядя в глаза, спросил:
- Там страшно?
Мужчина понял, что шутить не стоит. Покачал головой и вздохнул:
- По-разному бывает...
Подросток кивнул и оглянувшись на друзей, сказал:
- Давайте я вас в подъезд пропущу? Для тети Оли сюрприз будет.
Владимир кивнул. Подхватил сумку и направился за соседом. Сережа открыл ключом кодовую дверь в подъезд и взглянул в лицо мужчины еще раз:
- Я пойду?
- Иди.
Офицер, придержав дверь, посмотрел в спину парнишки. Подумал, что за полгода тот сильно вырос и вошел в подъезд.
Жена была дома. Ольга открыла дверь сразу. Выражение ее лица не изменилось, хотя они не виделись полгода. Она не кинулась ему на шею и не заплакала, как он предполагал. Только слегка побледнела и молча отошла в сторону, впуская его в квартиру. Полковник вошел в прихожую и поставил сумку на пол. Оглянулся на жену. Она как-то отчужденно смотрела на него. Потом, словно спохватившись, подошла и поцеловала в колючую щеку:
- Здравствуй, Володя! У нас все нормально. Женя вчера звонил, а Митя пару недель назад.
Она говорила о сыновьях, а сама старательно прятала взгляд. Он попытался привлечь ее к себе, но женщина легко выскользнула из его рук и прошла на кухню со словами:
- Я сейчас ужин разогрею. Ополоснись в ванной и переоденься. От тебя потом пахнет.
Слова прозвучали буднично. Словно и не было шести месяцев разлуки и вернулся он сейчас не с войны, а пришел после обыкновенного дежурства в части. Радость от возвращения медленно угасла. Он молча прошел в спальню и огляделся: ничего не изменилось. Лишь на спинке кровати висело новое платье. Владимир приподнял легкую тряпку и расправил в руках, разглядывая. Чуть поморщился: "Раньше Ольга таких вещей не носила". Платье было на его взгляд чересчур открытым, но он не стал "накручивать" себя картинами о взглядах посторонних мужчин на жену, когда она идет в этом платье по улице. С легким раздражением швырнул тряпку на покрывало и подошел к шкафу. Достав чистый спортивный костюм и свежее белье, направился в ванную.
Горячая вода показалась ему настоящей роскошью. Жена в ванную не зашла, хотя он очень надеялся. Она даже не спросила через дверь, как делала раньше - "не потереть ли спину". Полковник с полчаса плескался под душем. Аккуратно побрился, спокойно глядя на свое постаревшее отражение в зеркале. Взял в руки дезодорант, которым пользовался раньше. Повертел в руках, понюхал и поставил на место, поняв, что отвык от искусственных запахов. Вышел из ванной и направился в кухню.
Ольга сидела за накрытым на одного столом и ждала его. Встала при его появлении и подошла к плите. Взяв тарелку, принялась что-то класть на нее. Кузнецов подошел к ней и положив руки на плечи, попытался прижать к себе. Она вздрогнула от его рук и тут же сказала:
- Ты мешаешь!
В голосе явно послышалось легкое раздражение. Он убрал руки и молча сел за стол, не понимая происходящего. Когда жена поставила перед ним тарелку с едой, спросил:
- Может, выпьем за встречу?
Она отказалась:
- Не хочу.
Но бутылку водки из холодильника все же достала. Не ловко распечатав, налила ему рюмку и снова спрятала бутылку в холодильник. Он одним глотком опрокинул водку в себя и принялся за еду. Она ни о чем не спрашивала. Села напротив, разглядывая мужа. Лицо жены было отчужденным и далеким. Владимир не мог понять причины такой перемены. Потом что-то стало доходить до сознания и он, в упор, спросил:
- У тебя кто-то появился?
Ольга удивленно посмотрела ему в глаза:
- С чего ты взял?
- Ты чужая.
Она покачала головой:
- Тебе кажется.
И продолжала изучать его лицо. Когда поел, убирая тарелку, сказала:
- Ты устал, иди, ложись. Я сейчас...
Он послушно направился в спальню, надеясь, что уж там-то все наладится. Платья на спинке уже не было. Разделся и нырнул под прохладное легкое одеяло. С удовольствием вытянулся на широкой постели, поглядывая на дверь. Вскоре Ольга пришла. Выключила бра над кроватью к его неудовольствию. В темноте разделась и легла, повернувшись к нему спиной. Она не прижалась к его груди, как раньше. Владимир повернулся на бок и подвинувшись к жене, прижал ее к себе, поцеловал в шею. Но она вдруг отстранилась и сказала:
- Поздно уже. Спи.
Он попытался повернуть ее к себе лицом, чтобы поцеловать в губы. Ее тело сопротивлялось. Тогда он снова поцеловал ее в шею, надеясь на ответную ласку. Но она вдруг развернулась сама и с ясно прозвучавшим в голосе раздражением отрезала:
- Ты понимаешь, что я устала?
Кузнецов медленно убрал руки и отодвинулся. Немного полежал, обдумывая ситуацию. Затем встал, натянул спортивные штаны и вышел на кухню. Достал из холодильника бутылку водки, а из шкафчика стакан. Налил до краев и залпом выпил. Открыл форточку, сел за стол и уставившись в столешницу, закурил.
Выпивка облегчения не принесла. Он вылил остатки в стакан. Пустую бутылку бросил в ведро с мусором. Достал из пачки еще одну сигарету. Сидел больше часа, но жена так и не вышла на кухню. Тогда полковник снова направился в спальню. Его шаги были не твердыми. Немного постоял возле кровати, глядя на Ольгу и надеясь, что она позовет его. Не смотря на ровное дыхание, он знал, что она не спит. Приглашения не последовало. Тогда он забрал подушку, достал из шкафа одеяло и вышел.
В гостиной бросил постельные принадлежности на диван. Покачиваясь, постоял рядом и вышел на балкон. Выкурил еще несколько сигарет, пытаясь успокоиться. Простояв около часа и замерзнув, вернулся в комнату. Лег на диван. Отвернувшись к спинке, попытался заснуть. Обида на жену, подогретая алкоголем, вызвала слезы на глазах. Он и сам не заметил, как заплакал. Так и заснул со слезами на щеках.
Проснулся от шороха. На дворе стоял день. Сквозь легкие шторы в комнату проникали солнечные лучи, покрывая палас на полу узорчатыми тенями. Жена стояла рядом с диваном и глядела на него. Кузнецов неожиданно заметил, как она постарела. Сердце ожгло жалостью. Он тихо спросил:
- Оля, что происходит?
Она как-то беспомощно пожала плечами и прошептала, скривив лицо в жалкой гримасе:
- Я... Я отвыкла от тебя...
И заплакала, опустив голову. Она не подняла рук, чтобы закрыть лицо. Слезы капали на палас, оставляя на нем темные пятнышки. Полковник вскочил и кинулся к ней. Обида была забыта. Со всей силы прижал к себе и она вдруг отозвалась. С глухим рыданием прижалась к его груди. Обхватила руками за шею:
- Родной мой! Прости меня! Я и сама не понимаю, что со мной происходит...
Кузнецов, как в молодые годы, подхватил ее на руки и понес в спальню.
На работу Ольга опоздала, но не расстроилась, как раньше. Смеясь, натягивала на пополневшее тело то самое платье, которое так поразило его накануне и говорила, говорила не умолкая ни на секунду:
- Я его для тебя покупала и еще ни разу не одевала. Как тебе? Не очень вызывающе? Или не к возрасту мне уже так наряжаться? Как ты считаешь?
Она крутилась перед ним, раскрасневшись, как девчонка, а он лежал в постели и думал, что красивее жены нет ни у кого. И плевать было полковнику на взгляды мужиков со всего мира, ведь Ольга любила только его. И письма ее коротенькие и такие обыкновенные, казались теперь поэтическими поэмами. Ведь она ждала. Боялась за него, но ни единым словом не обмолвилась об этом. Принимала его таким, какой он есть, уважая его решения. Только этим утром он вдруг понял, как же она его любит и мысленно обозвал себя дураком за ночные сомнения.
8 августа 2002 года