Селин Александр. Гюнтер Шидловски

Александр Селин
Гюнтер Шидловски

   © Текст. А.Г. Селин, 2013
   © Агентство ФТМ, Лтд., 2013
 
   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Действующие лица

   Мастер, начальник бригады могильщиков. Странный человек с наклонностями диктатора. Похож на сумасшедшего. Всегда хорошо чувствует собеседника, и для него ничто не остается незамеченным. Легко подавляет подчиненных. Никогда не смотрит в глаза тому, с кем разговаривает. Передвигается быстро, движения пластичные, почти кошачьи.
   Диц, могильщик. В прошлом концерт мейстер.
   Пфлюгер, могильщик, младше Дица по должности. В прошлом лекарь.
   Штаубе, могильщик. Молчаливый и исполнительный. В прошлом полковник.

* * *

   Германия. Время действия не определено. Может быть, это и середина XIX века, и начало XX. Одежда героев не указывает на конкретную эпоху. Кладбищенский пустырь. В глубине сцены монументы, бюсты, надгробные плиты и т. д. Над сценой экран, на котором будут демонстрироваться простейшие видеокадры или слайды, иллюстрирующие фантазии Мастера.
 
   На сцене Диц, Пфлюгер и Штаубе. Рядом стоит учебный гроб. Гроб используется в танцевальных сценах. Танцующие держат его на плечах. Могильщики должны похоронить усопшего. Ждут Мастера. Штаубе лежит неподвижно и остекленевшим взглядом смотрит в зал, как будто происходящее не имеет для него никакого значения. Диц и Пфлюгер стоят над ним.
 
   Диц. – Ты идеальный парень для могильных процедур, Штаубе. Ты тихий и послушный, словно пришел из той (показывает на землю) загадочной, безмолвной страны. Я поначалу думал, что ты глухонемой, а потом чуть в обморок не упал, когда ты попросил у трактирщика кружку молока.
   Пфлюгер. – Как? Штаубе попросил кружку молока? Нет. Не верю. Не верю! Может быть, предложим Штаубе повторно вслух произ нести свою просьбу? Я ведь тоже был все время уверен, что он лишен языка.
   Диц. – Действительно, ну-ка, Штаубе, повтори свою просьбу. Произнеси то же самое, что ты сказал трактирщику.
 
   Штаубе по-прежнему молчит и лежит неподвижно.
 
   Нет, Пфлюгер, он не повторит. Он сейчас вот таким образом готовится к работе. Готовится услышать приказы нашего Мастера и с ревностью копать до тех пор, пока ему не скажут: «Стоп! Штаубе, отдыхай!» Мне кажется, что если бы для Штаубе поставили условия: будешь работать, да еще за это и платить, то Штаубе с этим бы согласился и заплатил, будь у него карманные деньги.
 
   Пфлюгер хохочет.
 
   Но у таких, как Штаубе, не бывает карманных денег. Потому что им неоткуда взяться. (Показывает пальцем на Штаубе.) Вот – находка для руководителя ритуальной команды. Энтузиаст, не знающий, что такое саботаж. (Обращаясь к Штаубе.) Ну-ка, встань!
   Пфлюгер. – Встань!
 
   Штаубе продолжает лежать.
 
   Он не встает, Диц.
   Диц. – Да. Вижу. Он экономит силы. А когда придет Мастер, то все силы отдаст ему. Мастер для него хозяин и бог! И ноль внимания на наши договоренности!
 
   Нагибается, поднимает руку Штаубе. Рука поднимается как веревка.
 
   Обрати внимание, Пфлюгер, какая безжизненная у него рука. Какая мягкая, податливая, словно мякина.
 
   Бросает руку. Теперь руку берет Пфлюгер.
 
   Пфлюгер. – Да, действительно, это не рука, а какая-то мякина. (Бросает руку.)
   Диц. – Ну я даю голову на отсечение, Пфлюгер, что как только появится Мастер и даст команду, рука этого штрейхбрехера тут же нальется силой, мышцы окрепнут. И мы увидим копательную машину, которая может вырыть целый котлован на десяток братских могил. А теперь скажи, Штаубе, ты знаешь, сколько сейчас стоит один копок и полноценный взмах лопаты? А знаешь ли ты, сколько нам должны заплатить, если просуммировать все копки? И помнишь ли ты, сколько нам заплатили в прошлый раз? Да-да, в тот день, когда ты попросил кружку молока у трактирщика? Но знай, Штаубе, мне и Пфлюгеру мало кружки молока. Хозяин должен нам восемьдесят пять гульденов. И мы не начнем работать, пока не получим все эти восемьдесят пять.
   Пфлюгер. – Или хотя бы шестьдесят пять…
   Диц. – Восемьдесят пять! Стоим на своем, Пфлюгер!
   Пфлюгер. – Договорились, Диц. Стоим на своем. Восемьдесят пять!
   Диц. – Стоим!
   Пфлюгер. – Стоим!
   Диц. – Восемьдесят пять!
   Пфлюгер. – Восемьдесят пять!
 
   Диц и Пфлюгер хохочут, довольные собой, отходят в сторону, берутся за руки, смотрят друг другу в глаза, словно давая обещание друг другу. Обнимаются. Потом смотрят на лежащего Штаубе и опять подходят к нему.
 
   Диц. – По-видимому, Пфлюгер, ему хватает одной кружки молока в качестве оплаты.
   Пфлюгер. – Ты знаешь, Диц, у меня есть идея: мы дадим ему на кружку молока, а то даже и на две, но взамен потребуем поддержать нашу инициативу.
   Диц. – Хорошо. Объясни ему еще раз, что это за инициатива. Объясни.
   Пфлюгер (обращаясь к Штаубе). – Когда сюда прибудет процессия, мы откажемся работать без предоплаты, Штаубе. (Смотрит на Дица, тот утвердительно кивает.) Мы напомним участникам деликатного процесса, что нас принято благодарить! А до этого мы предупредим Мастера, что пусть, если хочет, сам выкладывает восемьдесят пять гульденов из своего кармана. И будем стоять на своем!
   Диц. – Стоим!
   Пфлюгер. – Стоим!
   Диц. – Стоим!
   Пфлюгер. – Стоим! (Опять обнимаются.) А ты в это время вот так же будешь безмолвно лежать, не проявляя энтузиазма.
   Диц (назидательно). – И твое молчание будет означать согласие, Штаубе. И твои руки не окрепнут и не нальются силой. И ты не превратишься в штрейхбрехерскую копательную машину. Да или нет, Штаубе? Да или нет? (Бьет лежачего ногой по ребрам.) Отвечай!
   Пфлюгер. – Отвечай! Да или нет? (Тоже бьет лежачего Штаубе ногой.)
   Диц. – Не молчи!
   Пфлюгер. – Не молчи!
 
   Пинают лежачего. Устают. Отдышались. Штаубе продолжает лежать, как и лежал, спокойно глядя в зал, как будто бы его и не били.
 
   Пфлюгер. – Может ли быть такое, что мы переборщили с тобой, Диц? Мы забыли священное правило, что лежачего не бьют.
   Диц. – Да, но это же кладбище. Это особое место. Здесь можно. Оно обладает как бы особой аурой. Деликатность, которая приличествует такому месту, нет-нет, да и должна хотя бы изредка компенсироваться грязной дракой. С одной стороны, оно как бы да… К покойнику надо относиться с уважением. То же самое к родственникам и участникам деликатных процедур. С уважением… Но на нас, на могильщиках, иногда отыгрываются. И это в порядке вещей. Помнишь, Пфлюгер, как полтора года назад мы не слишком глубоко вырыли яму, но потребовали благодарности.
   Пфлюгер. – Да, помню. Я слегка был пьян. Мерзлый грунт. Я потребовал благодарности и тут же получил удар в живот коленом.
   Диц. – Да. А я, помню, получил кулаком в ухо.
   Пфлюгер. – А потом нас повалили на землю и стали пинать.
   Диц. – Но в одном, но в одном я глубоко уверен, Пфлюгер, что если бы они нас запинали вконец и лишили жизней, то тут же отношение к нам в корне бы изменилось. Сразу море уважения.
   Пфлюгер. – Рассказы о наших благодеяниях.
   Диц. – Красивые эпитафии и лучшие цветы. Видишь, какая тонкая категория кладбище! Резкая грань. С черного на белое и обратно. (Обращаясь к Штаубе.) Вот. То, что мы попинали тебя, Штаубе, это в порядке вещей. А раз жив, то обойдёмся без комплиментов.
   Пфлюгер (обращаясь к Штаубе). – Не принимай близко к сердцу, коллега. Ну, чего ты молчишь? Молчит. По-прежнему молчит. Как будто нас нет. Как будто мы для него лишние.
   Диц. – Знаешь, Пфлюгер, мне кажется, будет разумно, если мы отнесем его вглубь пустыря. Чтобы он не отвлекал Мастера, когда будем вести переговоры.
   Пфлюгер. – Резонно.
 
   Берут Штаубе под руки. Тащат вглубь пустыря.
 
   Диц. – А ну давай-ка, дружище. Руки, как плети.
   Пфлюгер – Тряпка какая-то. Мешок с мякиной.
   Диц. – Просто удивительно, как эти руки превращаются в железные, когда это безмолвное существо начинает работать. И вот еще: давай-ка закидаем его веточками, раз ему все равно. Так, на всякий случай, чтобы не напоминал о себе.
 
   Забрасывают Штаубе веточками, возвращаются на авансцену.
   Диц. – Ну вот, полдела сделано. А теперь давай подумаем, что скажем Мастеру, когда на нашу просьбу выплатить восемьдесят пять гульденов он ответит отказом. Думаем! Думаем!
   Пфлюгер. – Думаем!
 
   Оба молчат. Думают.
 
   Диц. – Ничего не придумал, Пфлюгер?
   Пфлюгер. – Нет, пока ничего.
   Диц. – Я тоже. Ладно, сейчас придумаем. Сейчас мы прорепетируем, сейчас мы кое-что изобразим. Представь, что я – Мастер, а ты тот, кто и есть – Пфлюгер. И вот, я приближаюсь… (Отходит в глубь сцены, оставив Пфлюгера на авансцене. Начинает приближаться. У него неплохо получается изображать Мастера. Пфлюгер теряется.)
   Я чувствую, Пфлюгер, у вас накопились ко мне вопросы?
   Пфлюгер. – Да, Мастер.
   Диц. – Ну что ж, спрашивайте, я весь внимание, мой друг.
   Пфлюгер. – Мастер, а когда… а когда… (теряется.)
   Диц. – Что когда? Зачем нужно это «когда»? Мы с вами здесь и сию минуту.
   Пфлюгер. – Не могу. Боюсь. Так похоже.
   Диц (прекращая изображать Мастера). – Ну чего растерялся, дурак, чего раскис? Ну-ка давай еще разок (Опять отходит вглубь сцены, опять приближается, демонстрируя и взгляд, и пластику Мастера.)
   Диц. – Я чувствую, Пфлюгер, что у вас накопились ко мне вопросы?
   Пфлюгер. – Да, Мастер. А когда вы нам вернете восемьдесят пять гульденов?
   Диц. – Восемьдесят пять? А может быть, шестьдесят пять?
   Пфлюгер (опять теряется.) – Может быть, шестьдесят пять…
   Диц. – Хм, шестьдесят пять… А тридцать пять? По-моему, тридцать пять тоже интересная цифра, вы не находите?
   Пфлюгер. – Да, интересная.
   Диц. – Новопреставленный Баумштайн весьма удивился бы, если бы знал, что мы ведем речь о каких-то цифрах. А может, он и слышит? Кто знает? До чего загадочен этот непознанный мир! (Прекращая изображать Мастера.) Ну что раскис?! Мы же договорились, что стоим на своем, дурак!
 
   Вновь уходит вглубь сцены. Возвращается, демонстрируя походку Мастера. Опять начинает говорить с его интонациями.
 
   Пфлюгер, я чувствую, у вас накопились ко мне вопросы?
   Пфлюгер. – Да, Мастер. Я хочу спросить, когда вы нам вернете восемьдесят пять гульденов?
   Диц (своим голосом). – Молодец, Пфлюгер! Бери его за горло, а то это хитрая лиса улизнет. (Голосом Мастера.) Обязательно верну, обязательно верну, Пфлюгер. Вот только выполним свои обязательства, и я все до гульдена вам верну. (Своим голосом.) Стоим, стоим на своем, Пфлюгер.
   Пфлюгер (дрожа от страха). – Я… я на этот раз отказываюсь приступать к работе до тех пор, пока не получу свои предыдущие деньги!
   Диц (своим голосом). – Молодец. Молодец, друг! Стоять на своем! (Голосом Мастера.) Вы поймите, Пфлюгер, сейчас отказываться ни в коем случае нельзя. Представляете, сколько приедет родственников уважаемого Баумштайна и сопричастных. У людей горе… А вы в такую минуту и вдруг о деньгах…
   Пфлюгер. – В таком случае… В таком случае… Я отказываюсь копать!
   Диц (своим голосом). – Молодец! Молодец, Пфлюгер. Держи и не выпускай этого хитреца. (Голосом Мастера.) Ну что ж, как скажете, Пфлюгер… Тогда я сам возьму лопату. (Берет лопату. Притворно начинает делать копательные движения. Пфлюгер тоже хочет было броситься к лопате, но Диц останавливает его.) Куда?! Куда?! Мы же договорились стоять на своем!
   Пфлюгер (бросает лопату). – Я… Я отказываюсь копать!
   Диц. – Молодец! (Обнимает друга.) Вот так! Только так мы заставим его раскошелиться, дружище! Все. Эта хитрая лиса ничего более изощренного не придумает.
 
   В глубине сцены появляется Мастер. Диц и Пфлюгер, не оборачиваясь, чувствуют его появление. Замирают, пугаются. Мастер, как безумный, глядя куда-то в пространство, обнаруживает лежащего Штаубе. Убирает ветки с него. Наливает из фляги ему кружку молока. Штаубе выпивает, опять ложится. Затем Мастер приближается к Дицу и Пфлюгеру.
 
   Мастер. – Вот мы и пришли на то самое место, в тот самый тихий райский уголок, где будет предано земле тело уважаемого Баумштайна. Вот он, его участок. Прежде чем… Прежде чем приступить к действиям, я хотел бы вот что… Я бы хотел убедиться, все ли мы здесь, все ли мы здесь, на месте… Пфлюгер!
   Пфлюгер. – Я здесь, Мастер!
 
   Пфлюгер преданно подбегает к Мастеру и прижимается к нему вплотную.
 
   Мастер (обнимает Пфлюгера, не глядя не него). – Спасибо, Пфлюгер, спасибо, что вы здесь… А где Диц? Где старина Диц? Диц!
   Диц. – Я здесь, Мастер!
 
   Диц подбегает к Мастеру, прижимается к нему вплотную.
 
   Мастер (обнимает и Дица, не глядя на него). – А-а… Диц… Спасибо, Диц, спасибо, что вы здесь, спасибо, друзья. Я так всегда боюсь остаться один…
   Диц. – У вас же прекрасное зрение, Мастер! Зачем эта унизительная проверка?
   Мастер. – Да как бы вам сказать, друзья… Зрение – это лишь только… как бы одна сторона дела… одна как бы плоскость… Но есть же и другие органы чувств…
   Пфлюгер. – Простите, Мастер, а можно вопрос?
   Мастер. – Спрашивайте, спрашивайте, Пфлюгер, но только прошу вас, быстрее… У нас мало времени…
   Пфлюгер. – Мастер, а когда вы нам вернете… А когда вы нам вернете… (Пугается.) Когда мы начнем работать?
   Мастер. – Очень хороший вопрос, Пфлюгер, очень хороший вопрос. Как бы вы ответили на вопрос, Диц?
 
   Диц теряется.
 
   Утвердительнее, пожалуйста, Диц, утвердительнее!
   Диц. – Я думаю… Чем скорее, тем лучше.
   Мастер. – Молодчина, Диц, молодчина. Встретите Пфлюгера, так и скажите ему, что я вас похвалил.
   Пфлюгер (очень громко кричит). – Но я же здесь, Мастер!
   Мастер. – Неужели, Пфлюгер? Неужели вы здесь? Настоящий могильщик доказывает свое присутствие не криком, а действием. Если хотите доказать мне, что вы здесь – прекратите орать! Я вас не слышу! (Отходит, картинно обхватывает голову руками.)
   Диц. – Простите его, пожалуйста, Мастер!
   Мастер. – Вы тоже хороши, Диц… Ваш друг валяет дурака, кричит на кладбище, а вы, вместо того чтобы одернуть его и сосредоточиться… Ну что? Что вы там сзади увидели?
   Диц. – Там сзади под ветками Штаубе, Мастер.
   Мастер. – А вы что скажете, Пфлюгер?
   Пфлюгер. – Там действительно под ветками Штаубе, Мастер.
   Мастер. – Ну да. Я давно заметил Штаубе, друзья. Что ему здесь надо?
   Диц. – Давайте спросим и выясним.
   Мастер. – Не надо, друзья, не надо ни о чем его спрашивать. Он и так нам все расскажет. Давайте помолчим и послушаем Штаубе. Помолчим, Диц, помолчим, Пфлюгер. Надо учиться работать во второй плоскости.
   Пфлюгер. – В какой плоскости?
   Мастер. – В области слуха, Пфлюгер. Вы понимаете меня? Слуха. Вы что, оглохли?
   Пфлюгер. – Да нет, всё слышу!
   Мастер. – Во-во! Это и есть та самая вторая плоскость, второе измерение – слух… О-о!!
   Диц и Пфлюгер. – О-о!!
   Мастер. – Баумштайн!
   Диц и Пфлюгер. – Баумштайн!
   Мастер. – Теперь, я надеюсь, вам все понятно?
   Пфлюгер. – Да, Мастер. Наверное, да…
   Мастер. – Ничего вам не понятно. Пфлюгер, вы беретесь за крупное дело – Баумштайн. Вам предстоит пристроить уважаемого человека! А вы не хотите сосредоточиться… Расслабились! Какой уж там Баумштайн? С таким отношением к делу вы не похороните и собаку, Пфлюгер! Так о чем говорит Штаубе? Выручайте своего друга, Диц.
   Диц. – Ну, он как бы пришел и ожидает… Полагаю, наслышан о Баумштайне… И собирается помочь нам его… работать.
   Мастер. – Вы говорили так, что как будто пускали мыльные пузыри, Диц. Жаль, а я уж было, подумал, что мой друг Диц перешел в третью плоскость.
   Пфлюгер. – Какую еще третью плоскость?
   Мастер. – Запахи, Пфлюгер, запахи. Где кончается зрение и слух, начинается третья волшебная плоскость – запахи. Когда переходишь в третью плоскость, в так называемое третье измерение, надо быть особенно внимательным. Лишь тогда работа приобретает объемное звучание. Вы улавливаете мысль?
   Диц и Пфлюгер. – Да! Да.
   Мастер. – Вот и отлично. Кажется, у меня появилась надежда, что мы сможем вполне прилично обслужить Баумштайна. Я предчувствую удачу, друзья. Теперь важно не расслабляться и выдержать до конца всю процедуру. Даже на следующий день после похорон у вас должно сохраняться такое чувство, что как будто все это происходит здесь и сейчас. Я знал одного могильщика. Дай бог памяти… Шидловски! Да-да! Гюнтер Шидловски! Ну так он, завершив работу, еще неделю переживал весь процесс, каждую мелочь. Это был настоящий мастер нашего дела, друзья. Быть похороненным у Шидловски считалось за честь. Самые уважаемые люди в округе записывались к Шидловски загодя. К нему тянулись из соседних земель. Приезжали из столицы. Помнится, был кто-то даже из Бельгии.
   Пфлюгер. – Из Бельгии? Не может быть, Мастер!
   Мастер. – Да-да, из Бельгии. Принято считать, что именно в Бельгии умеют сработать по первому классу, а всё-таки нет – к Шидловски, особенно те, кто действительно имеет вкус и понимает толк. Дело доходило до контрабанды.
   Диц. – Дорого я бы дал, Мастер, чтобы хоть одним глазком посмотреть, как работает Гюнтер Шидловски. Вы не могли бы рассказать?
   Мастер. – Пожалуй… Я, пожалуй, расскажу… Но только вот что… Садитесь поближе, друзья… Ближе, прошу вас, ближе!
   Пфлюгер. – Куда уж ближе, Мастер? И так вплотную.
 
   Мастер так сильно прижимает его к себе, что у Пфлюгера от боли чуть слезы не выступают на глазах.
 
   Мастер. – Откуда вам знать, Пфлюгер, вплотную или нет? Вы замахиваетесь на четвертое измерение – ощущение, не овладев толком и вторым. Давайте лучше не спорить. Двигайтесь! Двигайтесь ближе, вам говорят. Ну, ещё! Ну вот, это уже похоже на дело. Одного только не пойму.
   Пфлюгер (сквозь слезы). – Что, Мастер?
   Мастер. – Куда подевался старина Диц? Диц?
   Пфлюгер и Мастер. – Диц!
 
   Диц удивлен, он и так довольно плотно прижимается к Мастеру с другой стороны.
 
   Диц. – Я здесь, Мастер!
   Мастер. – Что значит «я здесь»?! Я не ощущаю тебя, Диц!
 
   Диц прижимается еще плотнее.
 
   Диц. – Мастер, ну зачем? Ну зачем эта унизительная проверка?
   Мастер. – Прости меня, Диц, прости… Просто всегда… Я так боюсь остаться один. Кстати, а куда ушел Штаубе?
   Пфлюгер. – Он не ушел, Мастер!
   Диц. – Откуда такая уверенность, Пфлюгер? Ты замахиваешься на четвертое измерение – ощущение, не овладев и вторым.
   Мастер. – Молодчина, Диц, молодчина. Когда встретите Штаубе, скажите ему, если он хочет услышать подробный рассказ про Гюнтера Шидловски, надо попасть в четвертое измерение.
 
   Штаубе встает, подходит и прижимается к ним вплотную. Они все переплелись как черви.
 
   Пфлюгер и Диц. – Мастер, он все понял!
 
   Звучит основная музыкальная тема – например, Э. Григ «В пещере горного короля», и на экране появляются иллюстрации рассказа.