Селин Вадим
Конечная остановка
Селин Вадим
Конечная остановка
Он сидел и думал. Думал над серьезными вещами. Думать мешали без конца снующие туда-сюда бабки с сумками, деды с палками и остальные. Вообще-то, они ему не особо мешали, просто само ощущение того, что нельзя как следует сосредоточиться, очень его раздражало.
- Мужчина, передайте водителю, - сунула его соседу по сиденью пять рублей какая-то женщина.
Мужчина передал водителю деньги за проезд, задев Игоря локтем по голове.
Подросток закрыл от злости глаза. Внутри все кипело, хотелось встать и закричать: "Да оставьте вы все меня в покое! Не трогайте меня! Дайте пожить спокойно!". А тут еще жара... а все окна в автобусе, в "ПАЗике" не функционируют, то есть наглухо закрыты. Вот заклинило их, и не открываются они, хоть тресни! Пот течет со лба градом, а в грудь пробирается отвратительный бензиновый дух...
Здесь автобус остановился, дверь открылась, в машину залетела тоненькая струйка свежего воздуха и пролетела она мимо лица Игоря. Лицо мальчика постепенно высохло. Хорошо-то как!
Игорю надо ехать до конечной остановки.
Он устроился как можно удобней в автобусном кресле, нагнул голову и задумался.
"Почему у одних есть все, а у других нет ничего? - думал Игорь. Семья у него была обеспеченная, он ни в чем не нуждался. Вернее, не нуждался ни в чем материальном. - Вон, напротив меня сидит парень. Красивый, стройный, высокий. Он в коротких шортах, по самое белье. Конечно, почему бы ему такие вещи не носить, ведь у него красивые ноги... На нем нет майки. Конечно, зачем ему носить майку, если у него шикарный торс, мышцы на животе кубиками, а грудные мышцы, или как их там по-научному называют, вызывают восхищение. Бицепсы и трицепсы на руках ни большие, ни маленькие. В самый раз. Когда они чересчур накачанные - это смотрится безобразно, когда не накачанные - руки похожи на плети. А у него... у него все в самый раз.
Он загорелый. Его идеальные белые зубы восхитительно смотрятся на смуглой коже.
Он довольно коротко пострижен. Но не слишком коротко, как зэк, а так... в идеале. Его карие глаза живые, яркие. Темно-русые волосы, карие глаза, смуглая кожа говорят о том, что в роду у него явно были люди восточной национальности.
Его нос самый, что ни на есть безукоризненный. Не кривой, не крючком, не картошкой, а... ровный, ничего лишнего.
Боже мой, он опять улыбнулся... Какая у него улыбка! А зубы! Зубы-то! Они у него такие, наверное, от рождения! Ну как тут не чувствовать себя обделенным? Я - рыжий, веснушчатый, между зубов у меня промежутки, моя кожа не переносит солнца. Как бы я хотел быть таким, как он! Он - само совершенство. Венец творения. Эх, мечты, мечты..."
По пути своего следования автобус "растерял" всех пассажиров, в том числе и соседа Игоря. В салоне остались только Игорь и тот парень. Мальчику стало не по себе. Быть наедине с таким красавцем - испытаньице еще то...
Игорь отвернулся к окну, чтобы лишний раз не смущаться, не ощущать себя насмешкой природы.
"За ним, наверное, девчонки вьются толпами, - продолжал размышления Игорь. - А я... никому не нужен. Вдобавок к своему уродству я "голубой". Как бы я хотел иметь любимого человека, которого бы я ждал, когда он вернется с работы. Который встречал бы меня с работы или с учебы. Да кому я нужен? Никто на меня даже не смотрит! Как это тяжело - быть некрасивым и к тому же "голубым". Когда-нибудь я признался бы всем, что я ненормальный, а так... нет у меня того человека, ради которого я совершил бы столь серьезный поступок... и уже не будет".
"ПАЗик" подпрыгнул.
- Блин, - выругался Игорь. При прыжке автобуса мальчик ударился лбом об окно.
"Блин" услышал тот парень. Он посмотрел на Игоря и улыбнулся во весь рот. Весело улыбнулся, подмигнул... и... поднялся. Шатаясь (автобус трясся) и придерживаясь за спинки сидений, чтобы не упасть, он подошел к Игорю. Сел рядом с ним. Мальчик почувствовал неловкость. Вот же он, красавец, рядом с ним!!!
- Кгхм, - только и смог прокашлять Игорь и подумал: "Мамочки, я, наверное, раньше времени скончаюсь от неловкости за свою внешность. Он холеная роза, а я придорожный замызганный пылью и грязью одуванчик..."
Красавец рядом с ним? Ну и что? Кому это теперь нужно? Кому???
Игорь едет до конечной остановки затем, чтобы покончить жизнь самоубийством. Поблизости с остановкой располагаются дома-новостройки, еще не возведенные до крыши. И, естественно, не заселенные людьми. Уже радует то, что дома достроены до восьмого этажа, так что шанс удачно (или неудачно, - это как посмотреть) приземлиться, равен почти ста процентам.
Красавец, что подсел к Игорю, ехал до конечной остановки для того, чтобы... покончить жизнь самоубийством. Да, они, совершенно незнакомые люди, ехали туда с одинаковой целью, с одинаковой причиной. Они оба были одиноки. Игорь - потому, что он был некрасив, люди не желали с ним знакомиться, а Стас был одиноким по той причине, что он был чрезмерно красив, и люди боялись с ним знакомиться. Думали, что пошлет он их куда подальше. Ошибались люди, ошибались. Не послал бы Стас никого никуда никогда. Иногда красота это тяжкий крест, так же, как и неприглядность.
Две противоположности (и, в чем-то, родственные души...) встретились тогда, когда собирались прощаться со своими жизнями.
Еще один момент, пересекающий жизненные пути Стаса и Игоря - Станислав тоже был меньшинством. Правда, если вдуматься, в современном мире большинство людей меньшинства. Кто-то национальное меньшинство, кто-то социальное, а кто-то сексуальное. И ничего страшного в этом нет. Это еще спорный вопрос - кто хуже - меньшинство или не меньшинство. Порой не меньшинства такие гады, от которых воротит, но они же "не меньшинства", значит, нормальные. Ха! Интересно, нормальные в чем? В том, что им, к примеру, нравятся люди противоположного пола (если уж речь зашла о "голубых")? Нормальные они с точки зрения общепринятых норм, а если забраться в душу к "нормальному", то можно там тако-о-ое обнаружить, что упаси Бог когда-нибудь снова в эту ужасную душу залезть! Впрочем, не все люди плохие. Попадаются и хорошие. Редко, но попадаются...
Игорь, шумно сопя, сидел на ободранном кресле, уставившись в окно, а Стас сидел рядышком, вперившись в параллельное окно. Они оба представляли, как буду прыгать с высоты восьмого этажа.
Игорь представлял сие действо так: вот он, безобразный такой, стоит на карнизе окна без стекол и даже без рам, внизу собралась толпа народа, все задирают головы вверх, кто-то кричит:
- А-ну, немедленно слезь оттуда, а то разобьешься! - чего Игорь, в принципе, и добивался.
Другие берут в руки бинокль, наводят резкость, всматриваются в него, рассматривают Игоря и гундосят:
- Идёмте-ка по домам. Там, на карнизе, квазимодо стоит. Нечего нам время терять на его спасение.
Этот человек передает бинокль всем, каждый обозревает Игоря и соглашается с самым первым человеком. Все разочарованно вздыхают, мол, было б там что спасать, и идут домой.
Игорь, еще раз посмотрев вниз, шагает в пропасть...
Спустя день он лежит в дорогущем гробу, загримированный как спящий красавец. И все люди с ВОСХИЩЕНИЕМ на Игоря смотрят. Первый раз в жизни. То есть, уже НЕ в жизни.
Мозг Стаса вырисовывал похожие картины: вот он, Стас, роскошный такой, недоступный девушкам (бедные!) и почти обнаженный (в шортах одних), стоит на карнизе недостроенного окна. Внизу собралась прорва зевак, и все, как один, друг друга перебивают и ужасаются, глядя в чей-то бинокль:
- А-а! Быстро спасите его кто-нибудь! Он же разобьётся! Мир потеряет свою основную составляющую красоты! Немедленно снимите его с окна! Немедленно!
Все бросаются Стаса спасать, и никто ничего толком сделать не может.
А Стас ослепительно улыбается, и, еще раз посмотрев вниз, шагает в пропасть...
Через несколько минут он в непотребном виде лежит на земле. И все люди... все люди... все люди... с ОТВРАЩЕНИЕМ на Стаса смотрят. Первый раз в жизни. То есть, уже НЕ в жизни.
Конечно, у Стаса была масса возможностей покончить с собой более приятным способом. Подробности одного способа он вычитал в романе его любимой писательницы. Там девушка, работающая в ресторане, резала себе вены в ванной из-за любви к рядовому мужику-козлу. К сожалению, ее не спасли, но это мог сделать ди-джей, работающий на какой-то радиостанции. Мог сделать, да не сделал.
Другие способы примитивные, ни на одном из них Стас свое внимание не заострил. А потом поехал к новостройкам...
Вдруг Стаса и Игоря словно что-то кольнуло прямо в сердце. Одновременно. Они посмотрели друг другу в глаза. И всё в них прочитали...
"Я буду дополнять его своей красотой" - решил Стас.
"Я буду дополнять его своей неприглядностью, создам некое равновесие" постановил Игорь.
Автобус остановился, злой водитель буквально вытолкал двух пассажиров на улицу. Солнце уже садилось, жара спадала...
Два обнявшихся силуэта, освещаемые золотыми лучами солнца, шагали в сторону новостроек. Не для того, чтобы умереть, спрыгнув с восьмого этажа, а для того, чтобы забраться на самую высоту, сесть, свесить ноги с плит, обняться и сидеть так до самой ночи. Ночью будет прохладно, но Стасу и Игорю будет тепло, - теперь они ни за что не расстанутся друг с другом. Чувство того, что ты кому-то нужен, согреет тебя всегда. Человек прекрасен во всех своих проявлениях.
Конечная остановка
Он сидел и думал. Думал над серьезными вещами. Думать мешали без конца снующие туда-сюда бабки с сумками, деды с палками и остальные. Вообще-то, они ему не особо мешали, просто само ощущение того, что нельзя как следует сосредоточиться, очень его раздражало.
- Мужчина, передайте водителю, - сунула его соседу по сиденью пять рублей какая-то женщина.
Мужчина передал водителю деньги за проезд, задев Игоря локтем по голове.
Подросток закрыл от злости глаза. Внутри все кипело, хотелось встать и закричать: "Да оставьте вы все меня в покое! Не трогайте меня! Дайте пожить спокойно!". А тут еще жара... а все окна в автобусе, в "ПАЗике" не функционируют, то есть наглухо закрыты. Вот заклинило их, и не открываются они, хоть тресни! Пот течет со лба градом, а в грудь пробирается отвратительный бензиновый дух...
Здесь автобус остановился, дверь открылась, в машину залетела тоненькая струйка свежего воздуха и пролетела она мимо лица Игоря. Лицо мальчика постепенно высохло. Хорошо-то как!
Игорю надо ехать до конечной остановки.
Он устроился как можно удобней в автобусном кресле, нагнул голову и задумался.
"Почему у одних есть все, а у других нет ничего? - думал Игорь. Семья у него была обеспеченная, он ни в чем не нуждался. Вернее, не нуждался ни в чем материальном. - Вон, напротив меня сидит парень. Красивый, стройный, высокий. Он в коротких шортах, по самое белье. Конечно, почему бы ему такие вещи не носить, ведь у него красивые ноги... На нем нет майки. Конечно, зачем ему носить майку, если у него шикарный торс, мышцы на животе кубиками, а грудные мышцы, или как их там по-научному называют, вызывают восхищение. Бицепсы и трицепсы на руках ни большие, ни маленькие. В самый раз. Когда они чересчур накачанные - это смотрится безобразно, когда не накачанные - руки похожи на плети. А у него... у него все в самый раз.
Он загорелый. Его идеальные белые зубы восхитительно смотрятся на смуглой коже.
Он довольно коротко пострижен. Но не слишком коротко, как зэк, а так... в идеале. Его карие глаза живые, яркие. Темно-русые волосы, карие глаза, смуглая кожа говорят о том, что в роду у него явно были люди восточной национальности.
Его нос самый, что ни на есть безукоризненный. Не кривой, не крючком, не картошкой, а... ровный, ничего лишнего.
Боже мой, он опять улыбнулся... Какая у него улыбка! А зубы! Зубы-то! Они у него такие, наверное, от рождения! Ну как тут не чувствовать себя обделенным? Я - рыжий, веснушчатый, между зубов у меня промежутки, моя кожа не переносит солнца. Как бы я хотел быть таким, как он! Он - само совершенство. Венец творения. Эх, мечты, мечты..."
По пути своего следования автобус "растерял" всех пассажиров, в том числе и соседа Игоря. В салоне остались только Игорь и тот парень. Мальчику стало не по себе. Быть наедине с таким красавцем - испытаньице еще то...
Игорь отвернулся к окну, чтобы лишний раз не смущаться, не ощущать себя насмешкой природы.
"За ним, наверное, девчонки вьются толпами, - продолжал размышления Игорь. - А я... никому не нужен. Вдобавок к своему уродству я "голубой". Как бы я хотел иметь любимого человека, которого бы я ждал, когда он вернется с работы. Который встречал бы меня с работы или с учебы. Да кому я нужен? Никто на меня даже не смотрит! Как это тяжело - быть некрасивым и к тому же "голубым". Когда-нибудь я признался бы всем, что я ненормальный, а так... нет у меня того человека, ради которого я совершил бы столь серьезный поступок... и уже не будет".
"ПАЗик" подпрыгнул.
- Блин, - выругался Игорь. При прыжке автобуса мальчик ударился лбом об окно.
"Блин" услышал тот парень. Он посмотрел на Игоря и улыбнулся во весь рот. Весело улыбнулся, подмигнул... и... поднялся. Шатаясь (автобус трясся) и придерживаясь за спинки сидений, чтобы не упасть, он подошел к Игорю. Сел рядом с ним. Мальчик почувствовал неловкость. Вот же он, красавец, рядом с ним!!!
- Кгхм, - только и смог прокашлять Игорь и подумал: "Мамочки, я, наверное, раньше времени скончаюсь от неловкости за свою внешность. Он холеная роза, а я придорожный замызганный пылью и грязью одуванчик..."
Красавец рядом с ним? Ну и что? Кому это теперь нужно? Кому???
Игорь едет до конечной остановки затем, чтобы покончить жизнь самоубийством. Поблизости с остановкой располагаются дома-новостройки, еще не возведенные до крыши. И, естественно, не заселенные людьми. Уже радует то, что дома достроены до восьмого этажа, так что шанс удачно (или неудачно, - это как посмотреть) приземлиться, равен почти ста процентам.
Красавец, что подсел к Игорю, ехал до конечной остановки для того, чтобы... покончить жизнь самоубийством. Да, они, совершенно незнакомые люди, ехали туда с одинаковой целью, с одинаковой причиной. Они оба были одиноки. Игорь - потому, что он был некрасив, люди не желали с ним знакомиться, а Стас был одиноким по той причине, что он был чрезмерно красив, и люди боялись с ним знакомиться. Думали, что пошлет он их куда подальше. Ошибались люди, ошибались. Не послал бы Стас никого никуда никогда. Иногда красота это тяжкий крест, так же, как и неприглядность.
Две противоположности (и, в чем-то, родственные души...) встретились тогда, когда собирались прощаться со своими жизнями.
Еще один момент, пересекающий жизненные пути Стаса и Игоря - Станислав тоже был меньшинством. Правда, если вдуматься, в современном мире большинство людей меньшинства. Кто-то национальное меньшинство, кто-то социальное, а кто-то сексуальное. И ничего страшного в этом нет. Это еще спорный вопрос - кто хуже - меньшинство или не меньшинство. Порой не меньшинства такие гады, от которых воротит, но они же "не меньшинства", значит, нормальные. Ха! Интересно, нормальные в чем? В том, что им, к примеру, нравятся люди противоположного пола (если уж речь зашла о "голубых")? Нормальные они с точки зрения общепринятых норм, а если забраться в душу к "нормальному", то можно там тако-о-ое обнаружить, что упаси Бог когда-нибудь снова в эту ужасную душу залезть! Впрочем, не все люди плохие. Попадаются и хорошие. Редко, но попадаются...
Игорь, шумно сопя, сидел на ободранном кресле, уставившись в окно, а Стас сидел рядышком, вперившись в параллельное окно. Они оба представляли, как буду прыгать с высоты восьмого этажа.
Игорь представлял сие действо так: вот он, безобразный такой, стоит на карнизе окна без стекол и даже без рам, внизу собралась толпа народа, все задирают головы вверх, кто-то кричит:
- А-ну, немедленно слезь оттуда, а то разобьешься! - чего Игорь, в принципе, и добивался.
Другие берут в руки бинокль, наводят резкость, всматриваются в него, рассматривают Игоря и гундосят:
- Идёмте-ка по домам. Там, на карнизе, квазимодо стоит. Нечего нам время терять на его спасение.
Этот человек передает бинокль всем, каждый обозревает Игоря и соглашается с самым первым человеком. Все разочарованно вздыхают, мол, было б там что спасать, и идут домой.
Игорь, еще раз посмотрев вниз, шагает в пропасть...
Спустя день он лежит в дорогущем гробу, загримированный как спящий красавец. И все люди с ВОСХИЩЕНИЕМ на Игоря смотрят. Первый раз в жизни. То есть, уже НЕ в жизни.
Мозг Стаса вырисовывал похожие картины: вот он, Стас, роскошный такой, недоступный девушкам (бедные!) и почти обнаженный (в шортах одних), стоит на карнизе недостроенного окна. Внизу собралась прорва зевак, и все, как один, друг друга перебивают и ужасаются, глядя в чей-то бинокль:
- А-а! Быстро спасите его кто-нибудь! Он же разобьётся! Мир потеряет свою основную составляющую красоты! Немедленно снимите его с окна! Немедленно!
Все бросаются Стаса спасать, и никто ничего толком сделать не может.
А Стас ослепительно улыбается, и, еще раз посмотрев вниз, шагает в пропасть...
Через несколько минут он в непотребном виде лежит на земле. И все люди... все люди... все люди... с ОТВРАЩЕНИЕМ на Стаса смотрят. Первый раз в жизни. То есть, уже НЕ в жизни.
Конечно, у Стаса была масса возможностей покончить с собой более приятным способом. Подробности одного способа он вычитал в романе его любимой писательницы. Там девушка, работающая в ресторане, резала себе вены в ванной из-за любви к рядовому мужику-козлу. К сожалению, ее не спасли, но это мог сделать ди-джей, работающий на какой-то радиостанции. Мог сделать, да не сделал.
Другие способы примитивные, ни на одном из них Стас свое внимание не заострил. А потом поехал к новостройкам...
Вдруг Стаса и Игоря словно что-то кольнуло прямо в сердце. Одновременно. Они посмотрели друг другу в глаза. И всё в них прочитали...
"Я буду дополнять его своей красотой" - решил Стас.
"Я буду дополнять его своей неприглядностью, создам некое равновесие" постановил Игорь.
Автобус остановился, злой водитель буквально вытолкал двух пассажиров на улицу. Солнце уже садилось, жара спадала...
Два обнявшихся силуэта, освещаемые золотыми лучами солнца, шагали в сторону новостроек. Не для того, чтобы умереть, спрыгнув с восьмого этажа, а для того, чтобы забраться на самую высоту, сесть, свесить ноги с плит, обняться и сидеть так до самой ночи. Ночью будет прохладно, но Стасу и Игорю будет тепло, - теперь они ни за что не расстанутся друг с другом. Чувство того, что ты кому-то нужен, согреет тебя всегда. Человек прекрасен во всех своих проявлениях.