-----------------------------------------------------------------------
Пер. - М.Колпакчи. В кн.: "Джером К.Джером". Лениздат; 1980.
OCR & spellcheck by HarryFan, 23 August 2002
-----------------------------------------------------------------------
(Из сборника "Наброски в трех цветах" -
"Sketches in Lavender Blue and Green", 1893)
Вы приглашаете его к себе на обед в четверг, упомянув, что у вас
соберутся несколько человек, которые жаждут с ним познакомиться.
- Но смотри не перепутай, - говорите вы, вспоминая случавшиеся с ним
недоразумения, - не вздумай прийти в среду.
Он добродушно смеется и начинает метаться по комнате в поисках записной
книжки.
- В среду мне нужно сделать несколько зарисовок платьев в Меншен-хаус,
так что я никак бы не мог прийти, - говорит он. - А в пятницу я еду в
Шотландию, там в субботу открывается выставка картин. Видишь, на этот раз
все устраивается как нельзя лучше. Но, черт возьми, где же моя записная
книжка? Впрочем, неважно, я при тебе запишу это вот тут.
Вы стоите рядом, пока он записывает ваше приглашение на листке бумаги.
После того как он прикалывает его над письменным столом, вы спокойно
уходите.
- Надеюсь, что сегодня он все-таки придет, - говорите вы жене в четверг
вечером, переодеваясь к обеду.
- А ты уверен, что растолковал ему все как следует? - недоверчиво
спрашивает она, и вы инстинктивно чувствуете, что в случае недоразумения
она свалит всю вину на вас.
Бьет восемь часов. Все остальные гости в сборе. В половине девятого
вашу жену таинственно вызывают из гостиной и горничная сообщает ей, что,
если гости сейчас же не сядут за стол, кухарка, выражаясь образно, умывает
руки.
Вернувшись в гостиную, ваша жена говорит, что если уж обедать, то лучше
делать это не откладывая. Она, очевидно, недоумевает, почему вы
притворялись и не сказали сразу, что забыли пригласить своего приятеля.
За супом и рыбой вы рассказываете разные анекдоты о его рассеянности.
Но постепенно пустое место за столом нагоняет на всех уныние, и с
появлением жаркого разговор переходит на покойных родственников.
В пятницу вечером, в четверть девятого, он подкатывает к вашему
подъезду и неистово звонит. Услышав в передней его голос, вы выходите к
нему.
- Виноват, запоздал! - весело восклицает он. - Дурак кэбмен повез меня
на Алфред-плейс вместо...
- А зачем ты, собственно, явился? - прерываете вы его, чувствуя, что в
этот момент вы не в состоянии относиться к нему с обычным добродушием. Он
ваш старый друг, и вы позволяете себе говорить с ним грубо.
Он смеется и хлопает вас по плечу:
- А мой обед, дружище? Я умираю с голоду.
- В таком случае, - ворчливо отвечаете вы, - отправляйся обедать
куда-нибудь в другое место. Здесь ты обеда не получишь.
- Что это значит, черт возьми! - говорит он. - Ты же сам звал меня к
обеду.
- Ничего подобного, - отвечаете вы. - Я приглашал тебя на четверг, а не
на пятницу.
Он недоверчиво смотрит на вас.
- Но у меня в голове засела пятница. Как это могло случиться? -
настойчиво спрашивает он.
- Такая уж у тебя память, - объясняете вы, - когда речь идет о
четверге, ты непременно вдолбишь себе в голову пятницу! Кстати, ты как
будто должен был сегодня выехать в Эдинбург?
- Ах, боже мой! - кричит он. - Ну, конечно! - и вылетает на улицу и во
все горло зовет извозчика, которого только что отпустил.
Возвращаясь к себе в кабинет, вы размышляете о том, что ему придется
совершить путешествие в Шотландию во фраке, а наутро он должен будет
послать швейцара гостиницы в магазин готового платья за костюмом. И вы
злорадствуете.
Еще хуже оборачивается дело, когда в роли хозяина оказывается он сам.
Помню, я как-то летом гостил у него. Он жил тогда в понтонном домике,
стоявшем на приколе в уединенном местечке между Уоллингфордом и Дейслоком.
Было около часу дня, и мы сидели на борту, болтая ногами в воде.
Вдруг из-за поворота показались две лодки, в каждой из них сидело шесть
празднично одетых людей. Заметив нас, они принялись размахивать платками и
зонтиками.
- Гляди-ка, - сказал я, - они ведь тебе машут.
- Нет, это такой обычай, - ответил он, не глядя. - Просто какая-нибудь
компания возвращается после пикника.
Лодки приближались. Когда они были в двухстах ярдах, на носу первой из
них поднялся во весь рост пожилой джентльмен и что-то закричал нам.
Услышав его голос, Мак-Куэй так подпрыгнул, что чуть не свалился в
воду.
- Великий боже, - завопил он, - ведь я совершенно забыл!
- О чем ты забыл? - недоуменно спросил я.
- Да ведь это приехали Палмерсы, Грэхемы и Гендерсоны. Я пригласил их
всех на завтрак, а у меня на борту ничего, кроме двух бараньих котлет и
фунта картофеля! Хоть шаром покати! Да еще и юнгу я отпустил на целый
день!..
В другой раз, когда я как-то завтракал с ним в клубе, к нам подошел наш
общий приятель Хольярд.
- Что вы, друзья, собираетесь делать сегодня? - спросил он,
подсаживаясь к нашему столику.
- Если тебе нечего делать, поедем со мной, - сказал Хольярду Мак-Куэй.
- Я собираюсь прокатиться с Линой в Ричмонд. (Лина была той юной особой,
которую он в данный момент считал своей невестой. Впоследствии выяснилось,
что он одновременно был помолвлен еще с двумя девушками, но о них он
совсем забыл.) Ты можешь сесть сзади, места хватит.
- С удовольствием, - сказал Хольярд, и они все втроем укатили в
двуколке.
Часа через полтора Хольярд, усталый и удрученный, вошел в курительную
комнату клуба и упал в кресло.
- А я думал, что ты отправился в Ричмонд с Мак-Куэем, - сказал я.
- Ты не ошибся, - ответил он.
- Что-нибудь случилось? - продолжал я.
- Да. - Его ответы были весьма немногословны.
- Коляска опрокинулась? - допытывался я.
- Она - нет, я - да.
Его речь и нервы были в одинаково плачевном состоянии. Я стал ждать
объяснения, и немного погодя он рассказал мне следующее:
- До Путни мы добрались, всего один раз наскочив на конку. Стали
подыматься в гору, и тут он вдруг решил сделать поворот. Ты знаешь, как
Мак-Куэй расправляется с поворотами. Срезает угол, шпарит через тротуар,
потом через дорогу и въезжает прямиком в противоположный фонарный столб.
Обыкновенно к этому успеваешь подготовиться, но тут я никак не
предполагал, что он собирается повернуть, и очнулся уже на мостовой, в
окружении дюжины гогочущих зевак. Как и всегда в таких случаях, прошло
несколько минут, пока я опомнился и сообразил, что произошло. Когда я
поднялся, они были уже далеко. Я долго бежал за ними, крича что было сил,
и со мной бежала целая орава мальчишек, которые вопили, как вырвавшиеся на
свободу черти. Но с таким же успехом можно было взывать к покойникам. В
общем, мне пришлось вернуться сюда в омнибусе.
- Если бы у них была хоть капля здравого смысла, - добавил он, - они бы
поняли, что произошло, хотя бы по тому, как качнулся экипаж. Я ведь не
муха.
Он жаловался на ломоту во всем теле и сказал, что пойдет домой. Я
предложил послать за кэбом, но он заявил, что предпочитает идти пешком.
В тот же день вечером я встретил Мак-Куэя на премьере в Сент-Джемском
театре. Он пришел делать зарисовки для журнала "График". Заметив меня, он
тотчас же протиснулся ко мне сквозь толпу.
- Тебя-то я и хотел видеть! - воскликнул он. - Скажи, брал я Хольярда с
собой в Ричмонд сегодня?
- Конечно, - ответил я.
- Вот и Лина говорит, что брал, - пробормотал он в полном
замешательстве, - но я готов поклясться, что его не было в коляске, когда
мы добрались до гостиницы Королевы в Ричмонде.
- Все в порядке, - сказал я, - ты выронил его в Путни.
- Выронил в Путни? - повторил он. - Не помню такого случая.
- Зато он помнит, - ответил я. - Спроси его самого. Он весь полон
воспоминаниями.
Все знакомые Мак-Куэя считали, что он никогда не женится. Казалось
немыслимым, чтобы он ничего не перепутал и запомнил одновременно час,
церковь и девушку. Говорили, что если он даже доберется до алтаря, то
забудет, зачем пришел, и выдаст невесту за собственного шафера. Хольярд
считал, что Мак-Куэй ужо давно женат, но что подобная мелочь изгладилась
из его памяти. Я лично был убежден, что если его свадьба и состоится, то
на следующий день он о ней все равно забудет.
Но мы все ошибались. Каким-то чудом обряд венчания благополучно
совершился, так что, если предположение Хольярда справедливо (что вполне
вероятно), то можно ожидать некоторых осложнений.
Правда, мои собственные опасения рассеялись, как только я увидал
молодую супругу. Это была прелестная и веселая маленькая женщина, совсем
не из тех, которые могут допустить, чтобы муж о них забывал.
Я не видел его со времени свадьбы, которая произошла весной.
Возвращаясь как-то из Шотландии, я не спешил и по пути домой остановился
на несколько дней в Скарборо. Пообедав за табльдотом, я надел макинтош и
вышел погулять. После месяца в Шотландии на английскую погоду внимания уже
не обращаешь. Мне хотелось подышать воздухом, несмотря на ливень и ветер.
С трудом продвигаясь против ветра по темному берегу, я споткнулся о
какую-то скрючившуюся фигуру. Прижавшись к стенке набережной, этот человек
старался хоть немного укрыться от непогоды. Я ожидал, что он выругается,
но он был, видимо, слишком подавлен, чтобы на что-нибудь реагировать.
- Простите, я не заметил вас, - извинился я.
При звуке моего голоса он вскочил и воскликнул:
- Неужели это ты, дружище?
- Мак-Куэй! - удивился я.
- Клянусь Юпитером, еще никогда я так не радовался встрече! - Он так
тряс мою руку, что чуть не оторвал ее.
- Но что ты здесь делаешь, черт побери? - спросил я. - Ты же насквозь
промок.
Он был в светлых брюках и теннисной куртке.
- Да, - ответил он. - Я не думал, что пойдет дождь. Утром была хорошая
погода.
У меня мелькнуло опасение, что от переутомления он уже начал
заговариваться.
- Почему ты не идешь домой? - спросил я.
- Не могу, - ответил он. - Не знаю, где я остановился. Я забыл свой
адрес. И ради бога, - продолжал он, - поведи меня куда-нибудь, где можно
поесть. Я буквально умираю с голоду.
- Разве у тебя нет с собой денег? - спросил я, пока мы шли к гостинице.
- Ни пенса, - ответил он. - Мы с женой приехали сюда из Йорка в
одиннадцать часов утра, вещи оставили на вокзале, а сами пошли искать
квартиру. Как только устроились, я переоделся и вышел погулять; сказал
Мод, что вернусь к ленчу, примерно к часу Дня. И уж такой я дурак, что
даже не записал адреса и не запомнил дороги... Положение прямо ужасное, -
продолжал он. - Ума не приложу, где ее искать теперь. Я надеялся, что она
вечером зайдет в сад при курзале, и потому с шести часов околачивался
около входа, но зайти туда не мог. У меня не было трех пенсов на билет.
- Неужели тебе совсем не запомнились ни улица, ни дом? - спросил я.
- Хоть убей, не обратил внимания, - ответил он. - Я во всем положился
на Мод и был спокоен.
- А ты пробовал наводить справки в меблированных комнатах? - спросил я.
- Еще как пробовал! - воскликнул он с горечью. - Всю вторую половину
дня упорно бродил от дома к дому и спрашивал, не живет ли здесь миссис
Мак-Куэй? В большинстве случаев, хозяин, вместо ответа, захлопывал двери
перед самым моим носом. Я обратился к полицейскому, думал, он что-нибудь
посоветует, а тот идиот только расхохотался. Я так рассвирепел, что
поставил ему фонарь под глазом и должен был удирать. Теперь меня, наверно,
ищут.
Потом я пошел в ресторан, - мрачно продолжал он, - попробовал уговорить
хозяйку отпустить мне в долг порцию жаркого. Но она сказала, что не раз
уже слыхала подобные басни, и при всех выгнала меня вон. Я думаю, что
утопился бы, если б не встретил тебя.
Переодевшись в сухое платье и поужинав, он немного успокоился, но дело
оказалось сложнее, чем можно было подумать. Их лондонская квартира была
закрыта, и родственники его жены уехали путешествовать за границу. Ему
даже некому было написать письмо, с уверенностью, что оно будет переслано
жене: он не знал точно, с кем она переписывается. Вряд ли им было суждено
в ближайшее время встретиться на этом свете. И хотя он, бесспорно, любил
свою жену и хотел ее отыскать, мне показалось, что он ожидал этой встречи,
если ей вообще суждено было состояться, без особенно радостных
предчувствий.
- Ей все это покажется странным, - бормотал он задумчиво, сидя на краю
кровати и медленно снимая носки. - Ей несомненно все это покажется
странным.
На следующий день, то есть в среду, мы отправились к адвокату и
изложили ему обстоятельства нашего дела, Он навел справки у всех, кто в
Скарборо сдает в наем меблированные комнаты, и в четверг днем Мак-Куэй,
подобно герою салонной пьесы, был в последнем акте возвращен в свой дом к
своей жене.
При следующей встрече с Мак-Куэем я спросил, что ему сказала жена.
- О, почти все то, что я ожидал, - ответил он.
Но что именно он ожидал, он так мне и не рассказал.
Пер. - М.Колпакчи. В кн.: "Джером К.Джером". Лениздат; 1980.
OCR & spellcheck by HarryFan, 23 August 2002
-----------------------------------------------------------------------
(Из сборника "Наброски в трех цветах" -
"Sketches in Lavender Blue and Green", 1893)
Вы приглашаете его к себе на обед в четверг, упомянув, что у вас
соберутся несколько человек, которые жаждут с ним познакомиться.
- Но смотри не перепутай, - говорите вы, вспоминая случавшиеся с ним
недоразумения, - не вздумай прийти в среду.
Он добродушно смеется и начинает метаться по комнате в поисках записной
книжки.
- В среду мне нужно сделать несколько зарисовок платьев в Меншен-хаус,
так что я никак бы не мог прийти, - говорит он. - А в пятницу я еду в
Шотландию, там в субботу открывается выставка картин. Видишь, на этот раз
все устраивается как нельзя лучше. Но, черт возьми, где же моя записная
книжка? Впрочем, неважно, я при тебе запишу это вот тут.
Вы стоите рядом, пока он записывает ваше приглашение на листке бумаги.
После того как он прикалывает его над письменным столом, вы спокойно
уходите.
- Надеюсь, что сегодня он все-таки придет, - говорите вы жене в четверг
вечером, переодеваясь к обеду.
- А ты уверен, что растолковал ему все как следует? - недоверчиво
спрашивает она, и вы инстинктивно чувствуете, что в случае недоразумения
она свалит всю вину на вас.
Бьет восемь часов. Все остальные гости в сборе. В половине девятого
вашу жену таинственно вызывают из гостиной и горничная сообщает ей, что,
если гости сейчас же не сядут за стол, кухарка, выражаясь образно, умывает
руки.
Вернувшись в гостиную, ваша жена говорит, что если уж обедать, то лучше
делать это не откладывая. Она, очевидно, недоумевает, почему вы
притворялись и не сказали сразу, что забыли пригласить своего приятеля.
За супом и рыбой вы рассказываете разные анекдоты о его рассеянности.
Но постепенно пустое место за столом нагоняет на всех уныние, и с
появлением жаркого разговор переходит на покойных родственников.
В пятницу вечером, в четверть девятого, он подкатывает к вашему
подъезду и неистово звонит. Услышав в передней его голос, вы выходите к
нему.
- Виноват, запоздал! - весело восклицает он. - Дурак кэбмен повез меня
на Алфред-плейс вместо...
- А зачем ты, собственно, явился? - прерываете вы его, чувствуя, что в
этот момент вы не в состоянии относиться к нему с обычным добродушием. Он
ваш старый друг, и вы позволяете себе говорить с ним грубо.
Он смеется и хлопает вас по плечу:
- А мой обед, дружище? Я умираю с голоду.
- В таком случае, - ворчливо отвечаете вы, - отправляйся обедать
куда-нибудь в другое место. Здесь ты обеда не получишь.
- Что это значит, черт возьми! - говорит он. - Ты же сам звал меня к
обеду.
- Ничего подобного, - отвечаете вы. - Я приглашал тебя на четверг, а не
на пятницу.
Он недоверчиво смотрит на вас.
- Но у меня в голове засела пятница. Как это могло случиться? -
настойчиво спрашивает он.
- Такая уж у тебя память, - объясняете вы, - когда речь идет о
четверге, ты непременно вдолбишь себе в голову пятницу! Кстати, ты как
будто должен был сегодня выехать в Эдинбург?
- Ах, боже мой! - кричит он. - Ну, конечно! - и вылетает на улицу и во
все горло зовет извозчика, которого только что отпустил.
Возвращаясь к себе в кабинет, вы размышляете о том, что ему придется
совершить путешествие в Шотландию во фраке, а наутро он должен будет
послать швейцара гостиницы в магазин готового платья за костюмом. И вы
злорадствуете.
Еще хуже оборачивается дело, когда в роли хозяина оказывается он сам.
Помню, я как-то летом гостил у него. Он жил тогда в понтонном домике,
стоявшем на приколе в уединенном местечке между Уоллингфордом и Дейслоком.
Было около часу дня, и мы сидели на борту, болтая ногами в воде.
Вдруг из-за поворота показались две лодки, в каждой из них сидело шесть
празднично одетых людей. Заметив нас, они принялись размахивать платками и
зонтиками.
- Гляди-ка, - сказал я, - они ведь тебе машут.
- Нет, это такой обычай, - ответил он, не глядя. - Просто какая-нибудь
компания возвращается после пикника.
Лодки приближались. Когда они были в двухстах ярдах, на носу первой из
них поднялся во весь рост пожилой джентльмен и что-то закричал нам.
Услышав его голос, Мак-Куэй так подпрыгнул, что чуть не свалился в
воду.
- Великий боже, - завопил он, - ведь я совершенно забыл!
- О чем ты забыл? - недоуменно спросил я.
- Да ведь это приехали Палмерсы, Грэхемы и Гендерсоны. Я пригласил их
всех на завтрак, а у меня на борту ничего, кроме двух бараньих котлет и
фунта картофеля! Хоть шаром покати! Да еще и юнгу я отпустил на целый
день!..
В другой раз, когда я как-то завтракал с ним в клубе, к нам подошел наш
общий приятель Хольярд.
- Что вы, друзья, собираетесь делать сегодня? - спросил он,
подсаживаясь к нашему столику.
- Если тебе нечего делать, поедем со мной, - сказал Хольярду Мак-Куэй.
- Я собираюсь прокатиться с Линой в Ричмонд. (Лина была той юной особой,
которую он в данный момент считал своей невестой. Впоследствии выяснилось,
что он одновременно был помолвлен еще с двумя девушками, но о них он
совсем забыл.) Ты можешь сесть сзади, места хватит.
- С удовольствием, - сказал Хольярд, и они все втроем укатили в
двуколке.
Часа через полтора Хольярд, усталый и удрученный, вошел в курительную
комнату клуба и упал в кресло.
- А я думал, что ты отправился в Ричмонд с Мак-Куэем, - сказал я.
- Ты не ошибся, - ответил он.
- Что-нибудь случилось? - продолжал я.
- Да. - Его ответы были весьма немногословны.
- Коляска опрокинулась? - допытывался я.
- Она - нет, я - да.
Его речь и нервы были в одинаково плачевном состоянии. Я стал ждать
объяснения, и немного погодя он рассказал мне следующее:
- До Путни мы добрались, всего один раз наскочив на конку. Стали
подыматься в гору, и тут он вдруг решил сделать поворот. Ты знаешь, как
Мак-Куэй расправляется с поворотами. Срезает угол, шпарит через тротуар,
потом через дорогу и въезжает прямиком в противоположный фонарный столб.
Обыкновенно к этому успеваешь подготовиться, но тут я никак не
предполагал, что он собирается повернуть, и очнулся уже на мостовой, в
окружении дюжины гогочущих зевак. Как и всегда в таких случаях, прошло
несколько минут, пока я опомнился и сообразил, что произошло. Когда я
поднялся, они были уже далеко. Я долго бежал за ними, крича что было сил,
и со мной бежала целая орава мальчишек, которые вопили, как вырвавшиеся на
свободу черти. Но с таким же успехом можно было взывать к покойникам. В
общем, мне пришлось вернуться сюда в омнибусе.
- Если бы у них была хоть капля здравого смысла, - добавил он, - они бы
поняли, что произошло, хотя бы по тому, как качнулся экипаж. Я ведь не
муха.
Он жаловался на ломоту во всем теле и сказал, что пойдет домой. Я
предложил послать за кэбом, но он заявил, что предпочитает идти пешком.
В тот же день вечером я встретил Мак-Куэя на премьере в Сент-Джемском
театре. Он пришел делать зарисовки для журнала "График". Заметив меня, он
тотчас же протиснулся ко мне сквозь толпу.
- Тебя-то я и хотел видеть! - воскликнул он. - Скажи, брал я Хольярда с
собой в Ричмонд сегодня?
- Конечно, - ответил я.
- Вот и Лина говорит, что брал, - пробормотал он в полном
замешательстве, - но я готов поклясться, что его не было в коляске, когда
мы добрались до гостиницы Королевы в Ричмонде.
- Все в порядке, - сказал я, - ты выронил его в Путни.
- Выронил в Путни? - повторил он. - Не помню такого случая.
- Зато он помнит, - ответил я. - Спроси его самого. Он весь полон
воспоминаниями.
Все знакомые Мак-Куэя считали, что он никогда не женится. Казалось
немыслимым, чтобы он ничего не перепутал и запомнил одновременно час,
церковь и девушку. Говорили, что если он даже доберется до алтаря, то
забудет, зачем пришел, и выдаст невесту за собственного шафера. Хольярд
считал, что Мак-Куэй ужо давно женат, но что подобная мелочь изгладилась
из его памяти. Я лично был убежден, что если его свадьба и состоится, то
на следующий день он о ней все равно забудет.
Но мы все ошибались. Каким-то чудом обряд венчания благополучно
совершился, так что, если предположение Хольярда справедливо (что вполне
вероятно), то можно ожидать некоторых осложнений.
Правда, мои собственные опасения рассеялись, как только я увидал
молодую супругу. Это была прелестная и веселая маленькая женщина, совсем
не из тех, которые могут допустить, чтобы муж о них забывал.
Я не видел его со времени свадьбы, которая произошла весной.
Возвращаясь как-то из Шотландии, я не спешил и по пути домой остановился
на несколько дней в Скарборо. Пообедав за табльдотом, я надел макинтош и
вышел погулять. После месяца в Шотландии на английскую погоду внимания уже
не обращаешь. Мне хотелось подышать воздухом, несмотря на ливень и ветер.
С трудом продвигаясь против ветра по темному берегу, я споткнулся о
какую-то скрючившуюся фигуру. Прижавшись к стенке набережной, этот человек
старался хоть немного укрыться от непогоды. Я ожидал, что он выругается,
но он был, видимо, слишком подавлен, чтобы на что-нибудь реагировать.
- Простите, я не заметил вас, - извинился я.
При звуке моего голоса он вскочил и воскликнул:
- Неужели это ты, дружище?
- Мак-Куэй! - удивился я.
- Клянусь Юпитером, еще никогда я так не радовался встрече! - Он так
тряс мою руку, что чуть не оторвал ее.
- Но что ты здесь делаешь, черт побери? - спросил я. - Ты же насквозь
промок.
Он был в светлых брюках и теннисной куртке.
- Да, - ответил он. - Я не думал, что пойдет дождь. Утром была хорошая
погода.
У меня мелькнуло опасение, что от переутомления он уже начал
заговариваться.
- Почему ты не идешь домой? - спросил я.
- Не могу, - ответил он. - Не знаю, где я остановился. Я забыл свой
адрес. И ради бога, - продолжал он, - поведи меня куда-нибудь, где можно
поесть. Я буквально умираю с голоду.
- Разве у тебя нет с собой денег? - спросил я, пока мы шли к гостинице.
- Ни пенса, - ответил он. - Мы с женой приехали сюда из Йорка в
одиннадцать часов утра, вещи оставили на вокзале, а сами пошли искать
квартиру. Как только устроились, я переоделся и вышел погулять; сказал
Мод, что вернусь к ленчу, примерно к часу Дня. И уж такой я дурак, что
даже не записал адреса и не запомнил дороги... Положение прямо ужасное, -
продолжал он. - Ума не приложу, где ее искать теперь. Я надеялся, что она
вечером зайдет в сад при курзале, и потому с шести часов околачивался
около входа, но зайти туда не мог. У меня не было трех пенсов на билет.
- Неужели тебе совсем не запомнились ни улица, ни дом? - спросил я.
- Хоть убей, не обратил внимания, - ответил он. - Я во всем положился
на Мод и был спокоен.
- А ты пробовал наводить справки в меблированных комнатах? - спросил я.
- Еще как пробовал! - воскликнул он с горечью. - Всю вторую половину
дня упорно бродил от дома к дому и спрашивал, не живет ли здесь миссис
Мак-Куэй? В большинстве случаев, хозяин, вместо ответа, захлопывал двери
перед самым моим носом. Я обратился к полицейскому, думал, он что-нибудь
посоветует, а тот идиот только расхохотался. Я так рассвирепел, что
поставил ему фонарь под глазом и должен был удирать. Теперь меня, наверно,
ищут.
Потом я пошел в ресторан, - мрачно продолжал он, - попробовал уговорить
хозяйку отпустить мне в долг порцию жаркого. Но она сказала, что не раз
уже слыхала подобные басни, и при всех выгнала меня вон. Я думаю, что
утопился бы, если б не встретил тебя.
Переодевшись в сухое платье и поужинав, он немного успокоился, но дело
оказалось сложнее, чем можно было подумать. Их лондонская квартира была
закрыта, и родственники его жены уехали путешествовать за границу. Ему
даже некому было написать письмо, с уверенностью, что оно будет переслано
жене: он не знал точно, с кем она переписывается. Вряд ли им было суждено
в ближайшее время встретиться на этом свете. И хотя он, бесспорно, любил
свою жену и хотел ее отыскать, мне показалось, что он ожидал этой встречи,
если ей вообще суждено было состояться, без особенно радостных
предчувствий.
- Ей все это покажется странным, - бормотал он задумчиво, сидя на краю
кровати и медленно снимая носки. - Ей несомненно все это покажется
странным.
На следующий день, то есть в среду, мы отправились к адвокату и
изложили ему обстоятельства нашего дела, Он навел справки у всех, кто в
Скарборо сдает в наем меблированные комнаты, и в четверг днем Мак-Куэй,
подобно герою салонной пьесы, был в последнем акте возвращен в свой дом к
своей жене.
При следующей встрече с Мак-Куэем я спросил, что ему сказала жена.
- О, почти все то, что я ожидал, - ответил он.
Но что именно он ожидал, он так мне и не рассказал.