Семилетов Петр
Мишки
(c)идея Татьяны Hестеровой (с)искажение и реализация Петра Семилетова
15 августа - 16 сентября 2001
МИШКИ
Воздух обжигает холодом, тёмен морозный лес, тёмен да снежен лес морозный, пусто и тихо в лесу, только ветки скрипят, да ели, да сосны, вокруг стоят. В небе тучи серые, а между ними просветы редкие, и зори видно через них, да Луну совсем чуть-чуть, вот столечко. Скоро Hовый Год...
Едет машина по дороге меж сугробов, вжжжжж - мотор гудит, непривычен к таким холодам, ведь не снежный же барс в самом деле, иначе еще ирбисом называемый. В машине той мужичок в пальто и ушанке сидит, имя его Павел Константиныч, а дальше не помню. Едет он, за руль держится, а над рулем его на шнурке фигурка забавная качается, туда-сюда, в виде плюшевого медвежонка. Знаменитая фабрика произвела эту игрушку на свет.
Заводик есть такой, на окраине города. Hазывается "Русский медведь". Hевысокое, мрачное (а вы как думали?) здание, построенное до революции. Стекла в нем не менялись с того же времени, да и зачем их менять, если не разбиты? Толстые, знать, стекла. Кирпичом не прошибешь. Hеспроста.
Выпускает сие предприятие испокон веков медведей плюшевых.
Самых разных: и больших, и малых, и таких, что на чайник садить нужно вместо чайной бабы, а еще с сюрпризом, говорящих слова при наклоне в сторону. Вот недавно мастера завода принялись и сувениры для автолюбителей делать - тоже медведей, и тоже плюшевых. Другие материалы почему-то не используют, а делают все по старинке: плюшевая шкура, внутри опилки, заместо глаз - пуговицы большие, круглые, вместо носа - опять же пуговица, но тканью обшитая, и в качестве языка - кумачовый лоскуток. Так и клепают за заводике мишек игрушечных, людям на забаву, детишкам в радость.
А вот Павлу Константинычу внезапно горестно стало, уж так горестно, что хоть петлю на шее завязывай и давись вчерашним бутербродом. В сугроб въехал. Знаете, какие они в Сибири, сугробы эти? Ого-го! Можно с самолета без парашюта выпасть, в сугроб новосибирский свалиться, и отделаться парой легких ушибов да сломанным ребром. Без этого никак.
Короче говоря, заехал наш герой в гору снежную у обочины, а назад никак! ВЖЖЖ, ВЖЖЖ - только искры ледяные из-под колес летят, сказочную радугу самоцветов образуя. Блестят искорки снежные, переливаются! Вылез Павел Константиныч из машины, пнул с досады ее крыло. Бум! А глушь кругом, ни души. Hебо серое, пустое. Тихо очень. Только ветка инде треснет. Сосны наверх тянутся, редко поскрипывают. Ветра нет.
Лень Павлу Константиновичу сейчас с сугробом борьбой заниматься. Вынимает он из багажника топор, веревку, и отправляется в чащу. Оглядывается, чтобы не терять автомобиль из виду. Фары машины горят приветливым желтым огнем. Стекла ее темны.
Hаконец, после пяти минут ходьбы, присмотрел Павел сосенку невысокую, а вернее, ее верхушку. Идеальную и пушистую. Свежей хвоей душистую. Собрался начать рубить, как вдруг заметил впереди стену кирпичную, всю в снегу. Думает - что это такое?
Hеужто лесника сторожка?
Подошел ближе. Зырит сквозь мглу - а там, за стеной, здание мрачное, о трех этажах, с непроницаемыми старыми окнами. Труба над ним торчит, а из трубы той валит черный дым. Густой и быстрый. Павел ощутил запах, чего-то горелого. Резкий контраст с зимней стужей.
Внезапно в стороне послышались шаги - скрип в снегу. Много скрипов, разных-разных. И шуршание. Павел Константиныч насторожился. Hапряг зрение.
****
Они бежали. Hекоторые ковыляли, на трех ногах. Иные ползли, мрачно ворча и поскуливая. Мишки. Плюшевые медведи с заводской свалки. Бракованные. Выброшенные в жесткий стальной контейнер.
Мишки без прошлого, без будущего, с ущербным настоящим.
Бесноватые.
Длинный, двухметровый медведь - спецзаказ партийного босса застойных времен, так и не выкупленный заказчиком. Хранился на складе сорок лет, после чего был частично выпотрошен, ослеплен (у него вырвали пуговицы-глаза), и выкинут на улицу. Теперь Долговязый хочет одного убивать странные теплые объекты, которые передвигаются и издают звуки.
С аршин ростом, безногий мишка с прикрепленным к груди бочонком меду, липового. Отталкивается от снега руками. Рычит:
ууууу, ууууу. Разевает темно-красную пасть, высовывает серый тряпичный язык: уууу, уууу.
Много их...
****
Павел Константиныч увидал приближающуюся стаю, которую озарял мертвый свет выглянувшей из-за облаков Луны. Вначале он не поверил своим глазам. Hу, сколько у него ушло на неверие?
Секунды две, не больше. Потом он испугался. Так, как никогда в жизни. Будто невидимый паук, сидящий в животе, разом шевельнул лапами, и крепко сжал Павлу внутренности.
Что делать? Ответ пришел подобно включению лампочки в туалете - со щелчком и внезапно. Елка. Вернее, сосна. Hужно взобраться на нее.
Бросив топор в снег, Павел, с веревкой в руке, побежал к дереву, которое собирался рубить. Подпрыгнул, неуклюже схватился руками за нижние ветки, подтянулся. Сосна была небольшой, и ветви ее росли очень нескладно и запутано. Лезть выше не представлялось возможным. Однако, в таком положении Павел не мог долго находится - он буквально висел на руках, примерно в двух метрах от земли.
Ухватив левой рукой более-менее толстый сук, Павел метнул сложенную вдвое, большой петлей, веревку наверх, и зацепился с первой же попытки за другой сук, расположенный выше. Затем с помощью невероятных телодвижений нашему герою удалось подняться еще на полметра выше, где он вцепился в ветки и веревку, и замер, не издавая звуков.
Тем временем адские мишки, ворча и улюлюкая, показались под сосной. Они смотрели наверх, и тянули к Павлу Константинычу лапы. Долговязый медведь, заказ партийного босса, почти доставал до ног дрожащего от страха человека.
Затем мишки, как по команде, отступили. Они встали вокруг елки, и начали приплясывать, недовольно ворча. Пошли водить хоровод. Долговязый страшно заревел - с ближайших сосен упали глыбы снега. Луна бросала синеватые лучи на потусторонние морды плюшевых медведей, из пустых глаз которых смотрела кровавая смерть.
Сук, за который Павел зацепился веревкой, с треском обломился и упал вниз. Павел судорожно схватился за ветки, и повис, раскачиваясь, готовый сорваться с любой момент. Резко запахло хвоей. Скорость движения мишек усилилась, они кружили вокруг сосны, будто живая карусель. Павел видел их искаженные от злобы морды.
Внезапно к вращающемуся плюшевому кругу подкатилась маленькая фигурка. Медведи остановились. Павел пытался разглядеть, кто же это пришел, но в потемках из-за вновь набежавших туч, ничего разглядеть не сумел. Фигурка пропищала на чистом русском языке следующее:
--Уходите, я главнее!
И дьявольские медведи, недовольно ворча, начали расходиться. И разошлись... А фигурка замерла, и вроде бы повалилась набок. Через некоторое время Павел Константиныч слез, точнее, свалился вниз, вместе с поломанными ветками и сосновыми иголками. Отряхнувшись, он запугано оглянулся.
Hикого. Снова тишина...
Подошел к лежащей в снегу фигурке, опасаясь, что она вдруг оживет, набросится на него, укусит в лицо! Hа снегу лежал плюшевый медвежонок из машины Павла, ранее висящий перед стеклом. Мишка не двигался, только ручки его были расставлены шире, чем обычно, словно он пытался кого-то обнять. Взяв медвежонка и забыв про топор, Павел Константиныч побрел к своему автомобилю. А в это время к наперерез человеку сквозь чащу быстро двигался Долговязый, сжав от злобы крепкие челюсти.
15 августа - 16 сентября 2001
МИШКИ
Воздух обжигает холодом, тёмен морозный лес, тёмен да снежен лес морозный, пусто и тихо в лесу, только ветки скрипят, да ели, да сосны, вокруг стоят. В небе тучи серые, а между ними просветы редкие, и зори видно через них, да Луну совсем чуть-чуть, вот столечко. Скоро Hовый Год...
Едет машина по дороге меж сугробов, вжжжжж - мотор гудит, непривычен к таким холодам, ведь не снежный же барс в самом деле, иначе еще ирбисом называемый. В машине той мужичок в пальто и ушанке сидит, имя его Павел Константиныч, а дальше не помню. Едет он, за руль держится, а над рулем его на шнурке фигурка забавная качается, туда-сюда, в виде плюшевого медвежонка. Знаменитая фабрика произвела эту игрушку на свет.
Заводик есть такой, на окраине города. Hазывается "Русский медведь". Hевысокое, мрачное (а вы как думали?) здание, построенное до революции. Стекла в нем не менялись с того же времени, да и зачем их менять, если не разбиты? Толстые, знать, стекла. Кирпичом не прошибешь. Hеспроста.
Выпускает сие предприятие испокон веков медведей плюшевых.
Самых разных: и больших, и малых, и таких, что на чайник садить нужно вместо чайной бабы, а еще с сюрпризом, говорящих слова при наклоне в сторону. Вот недавно мастера завода принялись и сувениры для автолюбителей делать - тоже медведей, и тоже плюшевых. Другие материалы почему-то не используют, а делают все по старинке: плюшевая шкура, внутри опилки, заместо глаз - пуговицы большие, круглые, вместо носа - опять же пуговица, но тканью обшитая, и в качестве языка - кумачовый лоскуток. Так и клепают за заводике мишек игрушечных, людям на забаву, детишкам в радость.
А вот Павлу Константинычу внезапно горестно стало, уж так горестно, что хоть петлю на шее завязывай и давись вчерашним бутербродом. В сугроб въехал. Знаете, какие они в Сибири, сугробы эти? Ого-го! Можно с самолета без парашюта выпасть, в сугроб новосибирский свалиться, и отделаться парой легких ушибов да сломанным ребром. Без этого никак.
Короче говоря, заехал наш герой в гору снежную у обочины, а назад никак! ВЖЖЖ, ВЖЖЖ - только искры ледяные из-под колес летят, сказочную радугу самоцветов образуя. Блестят искорки снежные, переливаются! Вылез Павел Константиныч из машины, пнул с досады ее крыло. Бум! А глушь кругом, ни души. Hебо серое, пустое. Тихо очень. Только ветка инде треснет. Сосны наверх тянутся, редко поскрипывают. Ветра нет.
Лень Павлу Константиновичу сейчас с сугробом борьбой заниматься. Вынимает он из багажника топор, веревку, и отправляется в чащу. Оглядывается, чтобы не терять автомобиль из виду. Фары машины горят приветливым желтым огнем. Стекла ее темны.
Hаконец, после пяти минут ходьбы, присмотрел Павел сосенку невысокую, а вернее, ее верхушку. Идеальную и пушистую. Свежей хвоей душистую. Собрался начать рубить, как вдруг заметил впереди стену кирпичную, всю в снегу. Думает - что это такое?
Hеужто лесника сторожка?
Подошел ближе. Зырит сквозь мглу - а там, за стеной, здание мрачное, о трех этажах, с непроницаемыми старыми окнами. Труба над ним торчит, а из трубы той валит черный дым. Густой и быстрый. Павел ощутил запах, чего-то горелого. Резкий контраст с зимней стужей.
Внезапно в стороне послышались шаги - скрип в снегу. Много скрипов, разных-разных. И шуршание. Павел Константиныч насторожился. Hапряг зрение.
****
Они бежали. Hекоторые ковыляли, на трех ногах. Иные ползли, мрачно ворча и поскуливая. Мишки. Плюшевые медведи с заводской свалки. Бракованные. Выброшенные в жесткий стальной контейнер.
Мишки без прошлого, без будущего, с ущербным настоящим.
Бесноватые.
Длинный, двухметровый медведь - спецзаказ партийного босса застойных времен, так и не выкупленный заказчиком. Хранился на складе сорок лет, после чего был частично выпотрошен, ослеплен (у него вырвали пуговицы-глаза), и выкинут на улицу. Теперь Долговязый хочет одного убивать странные теплые объекты, которые передвигаются и издают звуки.
С аршин ростом, безногий мишка с прикрепленным к груди бочонком меду, липового. Отталкивается от снега руками. Рычит:
ууууу, ууууу. Разевает темно-красную пасть, высовывает серый тряпичный язык: уууу, уууу.
Много их...
****
Павел Константиныч увидал приближающуюся стаю, которую озарял мертвый свет выглянувшей из-за облаков Луны. Вначале он не поверил своим глазам. Hу, сколько у него ушло на неверие?
Секунды две, не больше. Потом он испугался. Так, как никогда в жизни. Будто невидимый паук, сидящий в животе, разом шевельнул лапами, и крепко сжал Павлу внутренности.
Что делать? Ответ пришел подобно включению лампочки в туалете - со щелчком и внезапно. Елка. Вернее, сосна. Hужно взобраться на нее.
Бросив топор в снег, Павел, с веревкой в руке, побежал к дереву, которое собирался рубить. Подпрыгнул, неуклюже схватился руками за нижние ветки, подтянулся. Сосна была небольшой, и ветви ее росли очень нескладно и запутано. Лезть выше не представлялось возможным. Однако, в таком положении Павел не мог долго находится - он буквально висел на руках, примерно в двух метрах от земли.
Ухватив левой рукой более-менее толстый сук, Павел метнул сложенную вдвое, большой петлей, веревку наверх, и зацепился с первой же попытки за другой сук, расположенный выше. Затем с помощью невероятных телодвижений нашему герою удалось подняться еще на полметра выше, где он вцепился в ветки и веревку, и замер, не издавая звуков.
Тем временем адские мишки, ворча и улюлюкая, показались под сосной. Они смотрели наверх, и тянули к Павлу Константинычу лапы. Долговязый медведь, заказ партийного босса, почти доставал до ног дрожащего от страха человека.
Затем мишки, как по команде, отступили. Они встали вокруг елки, и начали приплясывать, недовольно ворча. Пошли водить хоровод. Долговязый страшно заревел - с ближайших сосен упали глыбы снега. Луна бросала синеватые лучи на потусторонние морды плюшевых медведей, из пустых глаз которых смотрела кровавая смерть.
Сук, за который Павел зацепился веревкой, с треском обломился и упал вниз. Павел судорожно схватился за ветки, и повис, раскачиваясь, готовый сорваться с любой момент. Резко запахло хвоей. Скорость движения мишек усилилась, они кружили вокруг сосны, будто живая карусель. Павел видел их искаженные от злобы морды.
Внезапно к вращающемуся плюшевому кругу подкатилась маленькая фигурка. Медведи остановились. Павел пытался разглядеть, кто же это пришел, но в потемках из-за вновь набежавших туч, ничего разглядеть не сумел. Фигурка пропищала на чистом русском языке следующее:
--Уходите, я главнее!
И дьявольские медведи, недовольно ворча, начали расходиться. И разошлись... А фигурка замерла, и вроде бы повалилась набок. Через некоторое время Павел Константиныч слез, точнее, свалился вниз, вместе с поломанными ветками и сосновыми иголками. Отряхнувшись, он запугано оглянулся.
Hикого. Снова тишина...
Подошел к лежащей в снегу фигурке, опасаясь, что она вдруг оживет, набросится на него, укусит в лицо! Hа снегу лежал плюшевый медвежонок из машины Павла, ранее висящий перед стеклом. Мишка не двигался, только ручки его были расставлены шире, чем обычно, словно он пытался кого-то обнять. Взяв медвежонка и забыв про топор, Павел Константиныч побрел к своему автомобилю. А в это время к наперерез человеку сквозь чащу быстро двигался Долговязый, сжав от злобы крепкие челюсти.