Шарлотта Буше. Корабль-призрак

Шарлотта Буше
Корабль-призрак

   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

   Виктории казалось, что ее окружает едва проницаемая пелена. Она слышала голоса, громкие приказы, быстрые шаги, но звуки были такие смутные, словно все происходило в параллельном пространстве. При этом она точно знала, что снаружи, на палубе, всего в нескольких метрах от ее каюты должны были начаться первые съемки.
   Вдруг голоса заглушило всхлипывание: «Мамочка, мамочка, почему ты не приходишь?» Она в ужасе раскрыла глаза. Голос напоминал любимую игрушку-неваляшку ее сына. Дирк? Женщина хотела вскочить, но тут же почувствовала шум в голове и снова откинулась на подушки.
   Она увидела нечто невероятное. От шкафа к двери двигалась тень. Дирк. «Дирк! – хотела закричать она, но вместо крика получился лишь шепот. – Дирк, как ты попал сюда?» Ребенок обернулся и вдруг начал плакать. Сердце Виктории сжалось от ужаса. Она хотела к своему мальчику, хотела взять его на руки и утешить, но ноги не слушались ее. Она бессильно лежала на диване и слушала плач Дирка.

 
   «Альва» выглядела в этой серой мороси как корабль-призрак. Современное круизное судно, используемое для киносъемок, было снабжено дополнительными надстройками, которые с некоторых ракурсов должны были создавать впечатление старого парусника. Изодранный серый парус безжизненно висел в тумане.
   – Прямо жуть нагоняет, – сказала Виктория Сандерс своей незаменимой костюмерше. – Надеюсь, в каютах не так мрачно, как на палубе.
   – Это все бутафория, – ответила Эльза Райнер. – Да вы и сами знаете, Виктория.
   В этот момент к ней подбежал маленький полный мужчина. Дуглас Ольмерт, всемогущий режиссер, произнес:
   – Как хорошо, что ты появилась, Виктория! Я уже думал, что ты не приедешь.
   – То есть как это я бы не приехала?
   – Ты же приехала на день позже!
   – Так мы же сообщили вашему помощнику, что госпожа Сандерс задерживается в ателье в Мюнхене, – язвительно заметила Эльза.
   – Правда? – несколько мгновений Ольмерт выглядел крайне смущенным. А затем громко рассмеялся. Собственно, он всегда смеялся, когда не было повода дать волю своему гневу и от души поорать. – Ну, тогда все в порядке. Надо мне, видимо, устроить кое-кому разгон.
   – Только не сильно, – радостно улыбнулась Виктория. Она хотела еще что-то сказать, но вдруг ее лицо вытянулось. Актриса с удивлением смотрела на высокого мужчину, который не спеша к ней приближался. За ним, прикрываясь его широкой спиной, следовала молодая девушка в голубом свитере.
   – И ты здесь? – спросила Виктория. – Что это значит?
   – Вообще-то это я написал сценарий «Корабля-призрака», – ответил мужчина. – Но не волнуйся, Виктория, я не буду тебе докучать. У нас обоих хватает работы, а корабль достаточно большой, чтобы не встречаться.
   Его голос звучал печально, а на лице не было ни намека на улыбку. Он хотел повернуться и пойти обратно, но Ольмерт поймал его за рукав:
   – Ну, не устраивайте, пожалуйста, сцен без камеры, – режиссер посмотрел на Викторию. – Ты вполне могла предположить, что Бергман будет здесь. Ведь его имя было написано крупными буквами на сценарии, который ты получила.
   – Нет! – глаза Виктории метали молнии. – Там стояло «Эммануэль Витт», или что-то в этом роде. Я еще тогда подумала, что это за имя такое, совершенно мне неизвестное. Это заговор!
   – Чей и для чего? – спокойно спросил Ольмерт. – Это ерунда, что разведенные пары обязательно должны избегать друг друга. Пару лет назад у меня была пара актеров, которые во время развода в суде готовы были повыдирать друг другу волосы, а перед камерами весьма натурально изображали страсть, не пользуясь дублерами в постельных сценах.
   – Это, к счастью, нам не грозит, – холодно ответила Виктория. – Или ты Конраду тоже приготовил роль?
   – Я не актер, – произнес Бергман, пытаясь скрыть свое раздражение.
   – Марен! – вдруг воскликнула Эльза, которая, наконец, разглядела девушку в голубом свитере. – Девочка моя, а ты-то здесь что делаешь?
   – Я же тебе написала, тетя Эльза, – ответила она и хихикнула. – Или ты тоже не получила моего письма? Я соперница тети Виктории!
   – Ты? – удивленно спросила Виктория. – Ты играешь Салли? Это первая хорошая новость за сегодняшний день.
   Она притянула девушку к себе и погладила ее по темным густым волосам:
   – Я рада за тебя, Марен! Как твои дела?
   – Хорошо! Разве это не фантастика, что я первую свою серьезную роль буду играть в одном фильме с тобой?
   – Это даже чудесно! Нам есть о чем друг другу рассказать. Пойдешь в мою каюту?
   – Если Конрад согласится, – она быстро посмотрела на сценариста, стоявшего чуть поодаль.
   – А для этого теперь требуется разрешение Конрада? – не переставала удивляться Виктория.
   – Ну, он дал мне эту роль. Кроме того, он присматривает за мной и защищает. Так, по крайней мере, он утверждает.
   – Ах вот оно что… – выдавила из себя актриса и повернулась к Ольмерту. – Так ты мне покажешь мою каюту?
   – С удовольствием, – ответил тот.
   Внутри корабль выглядел куда элегантнее и ухоженнее, чем казалось. Виктории досталась каюта, не уступавшая номеру в гранд-отеле: комфортабельная гостиная с мебелью из светлой кожи и пушистым ковром на полу, маленькая уютная спальня и собственная ванная комната. Ольмерт открыл вторую дверь в ванную и указал на примыкающую к ней вторую спальню.
   – Забронировано для госпожи Райнер. Я же знаю, что ты предпочитаешь, чтобы она всегда была поблизости. Но, разумеется, у вас раздельные выходы в коридор. Если хочешь, ты можешь эту дверь запирать.
   – Зачем мне это делать?
   – Ну… – в мире существовало мало вещей, которые смущали Ольмерта. – Все-таки Конрад на борту. Ты действительно злишься из-за того, что он здесь? Мне дали понять, что вы не против встретиться где-нибудь на нейтральной территории.
   – Кто это утверждает? Неужели Конрад?
   – Нет, Конрад определенно нет.
   – Если бы я знала, что он будет здесь, я бы не приехала. Теперь уже поздно сбегать. Но хотя бы сделай мне одолжение и позаботься о том, чтобы я видела его как можно реже.
   Виктория осталась одна, села на диван и прикурила сигарету.
   «Марен, – удрученно подумала она, – она здесь и как назло вместе с Конрадом».
   Она достала из сумочки фотографию. На ней был изображен трехлетний малыш, радостно смеющийся в объектив фотоаппарата и прижимающий к себе игрушечного зайца.
   – Ты погиб из-за того, что твой отец не смог о тебе позаботиться, – прошептала актриса. – Потому что его дела оказались для него важнее.
   Пара слезинок упала на фотографию:
   – Мой бедный маленький Дирк… И он даже хотел обвинить в этом бедную Марен!
   В дверь постучали. В каюту вошел не стюард с ее чемоданами, как она предполагала, а Арнольд Хувер.
   Почти каждый, кто хоть как-то интересовался кинематографом или театром, знал этого человека. В прошлом они пару раз становились партнерами по киноплощадке, но с тех пор ни разу больше не виделись.
   – Я лишь хотел тебя поприветствовать, – с улыбкой сказал актер. – Как хорошо, что ты все-таки приехала! Я только сейчас об этом узнал. Я так рад, что главные роли в этом фильме достались нам! С удовольствием поработаю с тобой на съемочной площадке.
   – Имя Конрада Бергмана было на сценарии, который тебе прислали?
   – Да, конечно. А почему ты спрашиваешь?
   – Потому что на моем сценарии почему-то стояло совсем другое имя. Кажется, Ольмерт затеял какую-то интрижку. Или это грязные фокусы Конрада.
   – Твоего мужа?
   – Моего бывшего мужа! – подчеркнула Виктория, хотя юридически они с Бергманом до сих пор не были разведены. – Конрад Бергман – убийца.
   Пару секунд актер не знал, что сказать.
   – А почему же он тогда разгуливает на свободе? – спросил он, наконец.
   – Потому что ему не смогли предъявить обвинение, – с досадой ответила она. – Для юристов он, конечно, не убийца. Ты наверняка слышал, что у нас с ним был ребенок. Ради Дирка я даже хотела оставить профессию. Однажды, когда я пришла домой, я нашла Дирка мертвым. Он захлебнулся в нашем собственном бассейне.
   – И ты утверждаешь, что Конрад в здравом уме намеренно толкнул его в бассейн? Или как мне тебя понимать?
   – Нет, Конрад утопил Дирка ненамеренно. Он его «всего лишь» забыл из-за какого-то якобы очень важного совещания. Дирку не было трех лет, и мы завели няню. Марен очень была к нему привязана и берегла его как зеницу ока. Но в тот злополучный полдень ей нужно было отлучиться, и муж ее отпустил, сказав, что сам присмотрит за сыном. И знаешь, что самое скверное? Конрад даже не признал, что он был небрежен! Он обвинил Марен в том, что она не выполнила свои обязанности.
   – Марен? Необычное имя. Она случайно не имеет ничего общего с Марен Виланд, которая собирается играть Салли?
   – Это она и есть. Марен – племянница моей костюмерши. Она в тот период как раз окончила школу, а незадолго до этого потеряла родителей. Смерть Дирка потрясла ее, как и меня, она с тех пор всегда упрекала себя за то, что отлучилась и оставила ребенка на Конрада. А он вел себя, как…
   – Ты, действительно в порядке, Виктория?
   – Ты имеешь в виду, что Конрад здесь разгуливает в сопровождении Марен? Ее считают его любовницей, да? Я в это не верю. Она была для нас с Конрадом… как второй ребенок. После смерти Дирка, я не хотела больше видеть ее в нашем доме. Я оплатила ей учебу на актерских курсах и больше ее не видела. Только слышала от ее тети, что у Марен неплохо получается. Очевидно, у Конрада есть что-то вроде совести, и он в знак искупления предложил ей крупную роль. Только это необязательно должен быть фильм, в котором снимаюсь и я!
   Когда Арнольд ушел, Виктория бросилась на кровать и заплакала. Когда за иллюминаторами стемнело, под шум моря женщина задремала. Во сне она услышала песню, которую часто пела Дирку.
   Она не заметила, как в комнате возникла смутная фигура. Она долго смотрела на спящую Викторию, а затем бесшумно исчезла. Когда дверь тихо закрылась, в комнате остался легкий запах мужского одеколона или лосьона после бритья. На ночном столике остался стоять сильно потертый игрушечный автомобильчик.

* * *

   Виктория увидела маленькую красную игрушку сразу, как только с дикой головной болью проснулась на следующее утро.
   – Дирк! – вскрикнула она и вскочила с кровати. Взволнованная, она бросилась в ванную комнату и застучала ладонью в дверь спальни своей костюмерши.
   – Эльза, что это значит! – она протянула костюмерше игрушку. – Как это оказалось в моей комнате?
   – Это машинка Дирка, – пробормотала та растерянно. – Для чего вы ее взяли с собой?
   – Я ее не брала с собой, – ответила Виктория. Ее знаменитый, легко узнаваемый и профессиональный голос дрожал. – Я нашла это сегодня утром у себя в комнате.
   – Вы и раньше часто брали с собой игрушки Дирка в багаж, – возразила костюмерша. – Сколько раз я их сама лично выкладывала из чемоданов!
   – Действительно? – Виктория схватилась за голову. – Не могу ничего подобного вспомнить.
   Она устало упала в кресло. Эльза заботливо принесла стакан воды.
   – Вас не задевает, что Марен довольно близко знакома с Бергманом?
   – Ни в коем случае. Что бы я ни имела против Конрада, Марен мне всегда была симпатична. Если честно, я даже рада, что он о ней заботится.
   – Если верить тому, о чем между делом болтает Марен, то Бергман совсем не против развода. Якобы он готов пойти на ваши условия.
   – А почему он мне сам об этом не скажет? – удивилась Виктория. – Или хотя бы моему адвокату?
   – Этого я не знаю. Марен просто упоминала, что у Бергмана есть подруга, на которой он хотел бы жениться.
   – Вы знаете, где его каюта?
   – Вам стоит позавтракать и привести себя в порядок, – не ответила на вопрос Эльза. – Его новая подруга, должно быть, молодая особа. Впрочем, Марен точно не знает, и это может быть просто пустой болтовней.
   – Мне это совершенно безразлично, – ответила Виктория.
   Это было неправдой. В последнее время она иногда ощущала себя старой и уставшей. Уже пару недель она регулярно принимала перед сном снотворное, а по утрам подстегивала себя стимулирующими средствами. Эльза старалась ее отговаривать, но ничего не могла с этим поделать.
   До начала съемок в открытом море «Альва» должна сделать пару остановок, и к этому моменту все должно быть решено. Конрад должен исчезнуть! В Виктории снова пробудились обжигающее чувство ненависти к отцу Дирка и одновременно с этим надежда, что скоро все будет по-другому.

* * *

   – Ты хотела со мной поговорить? – с нескрываемым удивлением произнес Конрад, когда после долгих поисков Виктория нашла его в небольшом салоне. Он был не один: как раз объяснял Марен одну из сцен фильма.
   – Да, я хотела поговорить с тобой с глазу на глаз, – ответила Виктория. – Ты не могла бы нас оставить, Марен?
   – Хорошо.
   Марен поднялась и, с трудом удерживая равновесие на высоких каблуках, вышла из салона. На море было неспокойно, и корабль заметно раскачивало.
   – Я рад, что мы наконец можем спокойно обо всем поговорить, – сказал Конрад дружелюбно и пододвинул Виктории небольшое кресло. – Вчера я подумал, что ты злишься на меня.
   – Ты должен знать, что я тебя ненавижу и хочу, чтобы ты покинул корабль. Я даже готова пойти на некоторые уступки.
   – О чем идет речь?
   – О нашем разводе.
   – Пусть это решают адвокаты. Я вообще не придаю большого значения разводу. Если он тебе очень нужен, то я не могу этому препятствовать. Предполагаю, что ты его добьешься, хотя тебе меня не в чем упрекнуть.
   – Мне тебя не в чем упрекнуть? – возмутилась Виктория. – Отца нельзя упрекнуть в том, что он позволил своему единственному сыну утонуть?
   В глазах Виктории появились слезы.
   – Виктория, выслушай меня хотя бы раз спокойно! Я тебе уже все объяснял тысячу раз, но ты не хочешь ничего слышать и видеть. В тот день я утром, часов в десять или одиннадцать, поехал на совещание с Харлэндером и почти весь день провел с ним. Ты можешь сама у него спросить, если мне не веришь. Марен ушла из дома в полдень. Как же она могла меня попросить присмотреть за Дирком, если меня не было дома?
   – То есть ты еще хочешь сказать, что Марен лжет? Марен любила Дирка.
   – Я тоже! Кстати, я думал, что Эльза тебе уже рассказала, как все произошло на самом деле.
   – Эльза? Ты и ее тоже подкупил, как Марен маленькой ролью? Вы что, вместе выдумали историю, которая выставляет тебя невинным ангелочком?
   – Раньше ты верила каждому моему слову, как и я твоему. А сегодня ты называешь меня лжецом, утверждаешь, что я подкупаю людей, чтобы замять это… ладно, называй его преступлением.
   – Марен была в полдень в городе, это установлено, – проговорила Виктория, словно разговаривая с самой собой. – За ней заехала Эльза. Она же сказала, что Марен в ее присутствии попросила тебя присмотреть за Дирком. Эльза не врет.
   – Ты веришь ей больше, чем мне? – Конрад все еще выглядел спокойным, только по его голосу Виктория заметила, насколько его задевали ее слова.
   – Ты сказал, что нашел Дирка в бассейне, когда вернулся домой.
   – Да.
   – И Марен дома не было?
   – Об этом мы уже сто раз говорили. По крайней мере, я неоднократно пытался тебе это объяснить. Нет, Марен еще не пришла, очевидно, она все еще была со своей тетей в городе. Но присмотреть за ребенком она просила не меня, а госпожу Крюгер.
   – Госпожу Крюгер? Нашу старую повариху?
   – Да, Марен знала, что госпожу Крюгер и Дирка нельзя оставлять одних в саду. Но она думала, что в доме ничего не случится. Почему она отправилась с малышом в сад – никто не знает. Ты наверняка помнишь, в каком отчаянии была повариха после смерти Дирка?
   – Конечно. Но если это действительно так, то почему Марен не сказала правду? И откуда ты об этом настолько хорошо осведомлен?
   – После смерти госпожи Крюгер Марен пришла ко мне и во всем призналась. Она хотела выгородить старую женщину и сама мучилась от этого. Она беспечно думала, что мне ее ложь никак не повредит, а повариха лишится рабочего места.
   – Эльза, судя по всему, тоже об этом знала.
   – Да, она так же, как и Марен, сочувствовала старой женщине. Разве Эльза не пыталась тебе неоднократно обо всем рассказать? Мы встретились с ней однажды, и она утверждала, что ты просто ни на что не реагируешь.
   – Вполне может быть, – ответила шокированная Виктория. – Я не хотела слышать ни твоего имени, ни вспоминать о чем бы то ни было… – она вытерла слезы. – Ты был так холоден со мной, Конрад.
   – Я был глубоко оскорблен тем, что ты обвинила меня в таком чудовищном поступке. Смерть Дирка потрясла меня не меньше тебя.
   – Ты можешь мне поклясться, что ты…
   – Нет, – прервал ее мужчина. – Я не буду клясться. Это чистое безумие, Вики. Либо ты мне веришь, либо нет. Но сейчас я хочу сказать тебе еще кое-что… Я все еще люблю тебя. И поэтому я всегда был против развода. В какой-то момент я подумал, что ты одумаешься, когда боль немного утихнет.
   Конрад поднялся и осторожно положил свои руки на плечи жены. Она непроизвольно сжалась.
   – Ты боишься меня? – печально спросил он. – Тогда нам действительно лучше развестись. И если на борту «Альвы» я тебе сильно мешаю, то я сойду на берег в ближайшем порту. Уж я придумаю какой-нибудь правдоподобный предлог. Прощай, Вики!

* * *

   На верхней палубе Конрад столкнулся с Марен, которая шла ему навстречу. Она обхватила руками его шею и повисла на нем:
   – Извини, корабль так шатается! Я постоянно теряю равновесие.
   – Может, тебе стоит надеть другие туфли? – он аккуратно, но решительно снял ее руки со своей шеи.
   – Туфли – это часть моей роли.
   – А ты сейчас входишь в роль?
   – Я же должна репетировать, – Марен нежно прижалась к нему, словно ища защиты. – Ты расскажешь мне, как нужно соблазнять мужчину?
   – Что на тебя нашло?
   – Ты же прекрасно знаешь, что Салли – маленькая обольстительница. Ты же сам написал эту роль и наверняка что-то представлял себе при этом.
   – Определенно не маленькую девочку, берущую уроки обольщения у старого мужчины.
   Она откинула назад свои длинные черные волосы и провела по ним рукой.
   – Ты не старый! – со смехом воскликнула Марен. – Или ты кого-то другого имел в виду?
   – Я тебе в отцы гожусь, Марен.
   – Нет, не годишься! Мне уже почти двадцать, а тебе тридцать шесть. Я просто хочу тебя немного подбодрить. Тетя Виктория наверняка тебя опять разозлила.
   – Почему ты так решила?
   – Ну… Я знаю то, что знаю. Ко мне она всегда была добра, но с тобой обращалась ужасно. Ты должен радоваться, что вы расстались.
   – Не говори ерунды…
   – Конрад… – девушка вновь обхватила мужчину руками за шею. – Ты меня любишь?
   – Ты милый ребенок.
   На мгновение и без того черные глаза Марен потемнели, но затем она рассмеялась.
   – Я уже не ребенок, Конрад, – прошептала она ему на ухо. – Или я должна тебе это доказать?
   – Обрати внимание лучше на молодых мальчиков, которые тебе подходят. Норберт Фрезе, например, не спускает с тебя глаз.
   – Он! – девушка скорчила гримасу и махнула рукой, будто отгоняя назойливую муху. – Ну, разве это настоящий мужчина? К тому же с ним смертельно скучно.
   – Но он может тебя многому научить. Будучи ассистентом Ольмерта, он имеет определенное влияние на съемочный процесс.
   – Я не настолько интересуюсь карьерой. Я бы охотнее вышла замуж.
   Конрад смутился, покачал головой и мягко отстранил от себя Марен.
   – Ты что, утром уже успела что-то выпить? Я постоянно слышу от тебя, что ты хочешь стать великой актрисой, и ничего больше. Сейчас у тебя появился шанс, а ты говоришь, что тебе это неважно.
   – Я влюбилась, – тихо ответила Марен и спрятала свое лицо в толстом шерстяном свитере Конрада. Он не видел ее глаз, но чувствовал ее участившееся сердцебиение и трепет юной упругой груди.
   В этот момент он снова вспомнил о Виктории. О той молодой и влюбленной Виктории. Мечтавшей когда-то о большой карьере и почти расставшейся со своей мечтой, выйдя замуж. Тогда они были счастливы. Несмотря на довольно скромные условия жизни, крохотную квартиру и постоянную нехватку денег. Да и что могли заработать молодая актриса и автор, писавший с трудом продаваемые научно-популярные книги?
   Вместе со счастьем пришел и успех.
   Карьера Виктории пошла вверх. Он сам окольными путями пришел в кинематограф и стал востребованным сценаристом, зарабатывавшим иной раз больше, чем какой-нибудь известный актер.
   Потом Дирк… Нет, о Дирке он не хотел больше думать. Это все в прошлом. Как и Виктория. Виллу они продали сразу после смерти сына. Было невозможно даже пройти рядом с бассейном, в котором утонул твой единственный ребенок. А теперь…
   – Ты же меня любишь, – прервала его мысли Марен.
   Конрад кивнул:
   – Так и есть. Но только как дочь. Все остальное, Марен, ты должна выкинуть из головы.
   – Тогда я не хочу жить, – из ее больших глаз полились слезы. – Без тебя моя жизнь не имеет смысла.
   Честно говоря, Конрад испугался. Этот ребенок лишился рассудка! Чтобы утешить девушку, Конрад погладил ее по голове и почувствовал, как она вся задрожала.
   – Ты же знаешь, что я все еще женат на Виктории, – сказал он рассудительно.
   – Ах, Виктория! Все время Виктория! Она отравила твою жизнь. Она вела себя, как истеричка, и оболгала тебя. Или ты думаешь, что она до сих пор тобой интересуется? Я уверена, что, когда вы сейчас с ней разговаривали, она требовала развода, верно? Теперь она заспешила, ведь она хочет побыстрее выйти замуж за мексиканца.
   – За какого еще мексиканца? – спросил Конрад автоматически, хотя не имел никакого желания обсуждать с Марен все, что связано с Викторией.
   Марен смутилась и неопределенно пожала плечами:
   – Мне неизвестно, как его зовут. Собственно, я вообще не должна была об этом говорить. Тетя Эльза мне рассказала, что Виктория собирается в скором времени выйти замуж за какого-то мексиканца. Сказочно богатого. Тетя Эльза сказала, что ваша бывшая вилла по сравнению с его домом – просто телефонная будка. Он дал Виктории денег на ее последний фильм, так как финансовые дела у нее на тот момент были не очень. Он был в Мюнхене, и поэтому Виктория опоздала на съемки.
   – Меня это больше не интересует, – уверенно ответил Конрад и грубовато отстранил от себя девушку. К его большому облегчению на палубе появилась помощница режиссера.
   – Я должна с вами поговорить, госпожа Виланд! – громко позвала она. – Последнюю сцену во втором кадре нужно обязательно переделать.
   Марен гордо запрокинула голову и отправилась искать Норберта Фрезе. Лично он ее никак не интересовал, но он был, по крайней мере, хоть каким-то развлечением и мог помочь ей справиться с разочарованием.

* * *

   Эльза Райнер сразу почувствовала, что беседа Виктории с мужем лишь добавит проблем. Но она не осмелилась даже заговорить с ней об этом.
   Виктория лежала на кожаном диване в гостиной и не переставая курила, хотя сама с трудом переносила табачный дым. Актриса уже не раз пыталась бросить эту вредную привычку, но дольше двух дней продержаться без сигареты не могла.
   Вдруг она резко подняла голову и посмотрела на Эльзу, которая как раз возилась со светло-розовым костюмом для съемок. За последнее время Виктория заметно похудела.
   – Это правда, что Марен тогда попросила госпожу Крюгер присмотреть за Дирком? – спросила она.
   – Да.
   – Почему ты мне об этом никогда не рассказывала?
   – Я неоднократно пыталась. Но вы ничего не хотели об этом слышать. По большому счету это уже не имеет никакого значения, потому что малыша Дирка уже не вернуть. И ваши мучения его к жизни тоже не вернут.
   – Вы все тогда обманули меня. Почему?
   Эльза густо покраснела и опустила голову:
   – Мне так стало жаль пожилую женщину. Она была в жутком состоянии и была готова сама утопиться в бассейне. Мы знали, что ей осталось недолго жить. Вы бы хотели, чтобы она умерла в полном отчаянии?
   – Нет, конечно, нет. Я бы ее ни в чем не стала упрекать.
   – Не стали бы? Я же знаю, как…
   – Ты имеешь в виду то, что я тогда назвала Конрада убийцей? Но это же совсем другое. Я поверила в то, что он просто взял и уехал, предоставив Дирка самому себе. То, что госпожа Крюгер на какой-то момент отвлеклась – это трагическая цепь совпадений.
   – Мы с Марен даже подумать не могли, что вы так отнесетесь к Бергману. Потом я хотела все исправить и обо всем рассказать, но Бергман стал таким бессердечным по отношению к вам. Со стороны можно даже было подумать, что смерть Дирка его вполне устраивала.
   – Но сейчас все выглядит по-другому, – Виктория снова легла на диван. На ее лице появился намек на улыбку. – Конрад тоже страдал, я это знаю. И, вероятно, своими обвинениями я его сильно оскорбила. Возможно, мы даже сможем помириться.
   Эльза прервала работу и со злости швырнула дорогое платье на пол:
   – Вы хотите помириться с таким бессердечным и эгоистичным мужчиной? Вы понимаете, о чем вы говорите, Виктория? Его интересуют только деньги, которые вы зарабатываете. Он тогда обидел вас, оставил наедине с вашим горем. И все это вдруг стало неважным?
   – А что ты вдруг на него накинулась?
   – Я терпеть его не могу. А с недавних пор он и Марен мозги накручивает, этому невинному созданию. У него была любовница, и даже тогда, когда вы с ним поженились, он не отказывался от подружек. Так что радуйтесь, что вы расстались.
   – У Конрада были подруги? Я не верю в это.
   Эльза хрипло рассмеялась:
   – Это не мое дело. Я бы предпочла сохранить это в тайне, но вы для меня много значите, Виктория. Вы и Марен – единственные люди, которых я люблю. И я не хочу, чтобы вы снова мучились. Я сделаю все возможное, чтобы Марен никогда больше не встречалась с Бергманом, когда закончатся эти съемки.
   Виктория молчала. Годами она верила всему, что ей говорила Эльза. Но сейчас, когда она узнала, что после смерти Дирка все ее обманывали, она засомневалась в правдивости слов своей костюмерши.
   – Оставь меня одну, – произнесла она после долгой паузы. – Я хочу попытаться уснуть.
   – Нам еще нужно примерить платье.
   – Не сейчас, – лениво ответила Виктория. – У нас еще будет время. Мне же оно понадобится еще только через пару дней. Позаботься лучше о моем зеленом платье. Я хочу надеть его сегодня вечером. Надеюсь, в ресторане будет не холодно. Ольмерт устраивает сегодня вечеринку по случаю знакомства. Не знаю, что это может значить, ведь мы и так знаем друг друга сто лет.
   – Все-таки вам лучше всего надеть длинное закрытое темно-красное платье.
   – Я надену то, что захочу! – впервые за несколько лет Виктория разозлилась на Эльзу.
   Эльза сделал вид, что не заметила выпада Виктории:
   – Конечно. Надевайте, что вам по душе, – подтвердила она. – И вам нужно еще немного отдохнуть и, по возможности, поспать. Потом я вам сделаю ароматическую ванну с травами.
   – Спасибо, это очень мило. А пока дай мне, пожалуйста, мои снотворные таблетки. Я такая нервная сегодня.
   Эльза открыла ящик с аптечкой и достала оттуда одну-единственную таблетку.
   – Снова боишься, что я приму слишком много? – спросила Виктория.
   Эльза задернула все шторы в каюте, закрыла дверь в гостиной и затем на цыпочках прошла через ванную комнату в свою каюту.
   Виктория закрыла глаза, но желаемый покой не приходил. С одной стороны, она чувствовала себя уставшей, а с другой – испытывала какое-то необъяснимое возбуждение. Кроме того, ее тошнило.
   Виктории казалось, что ее окружает едва проницаемая пелена. Она слышала голоса, громкие приказы, быстрые шаги, но звуки были такие смутные, словно все происходило в параллельном пространстве. При этом она точно знала, что снаружи, на палубе, всего в нескольких метрах от ее каюты должны были начаться первые съемки.
   Вдруг голоса снаружи заглушило всхлипывание: «Мамочка, мамочка, почему ты не приходишь?» Она в ужасе раскрыла глаза. Голос напоминал любимую игрушку-неваляшку ее сына. Дирк? Женщина хотела вскочить, но тут же почувствовала шум в голове и снова откинулась на подушки.
   Но она увидела нечто невероятное. От шкафа к двери двигалась тень – Дирк. «Дирк! – хотела закричать она, но вместо крика получился лишь шепот. – Дирк, как ты попал сюда?» Ребенок обернулся и вдруг начал плакать. Сердце Виктории сжалось от ужаса. Она хотела к своему мальчику, хотела взять его на руки и утешить, но ноги не слушались ее. Она бессильно лежала на диване и слушала плач Дирка.

* * *

   Молодой ассистент режиссера Норберт Фрезе пользовался популярностью у женщин. Его постоянно окружали симпатичные девушки, и найти новую подругу для него не представляло никакого труда.
   В редкие моменты, когда он оставался наедине с собой и погружался в несвойственный ему самоанализ, он понимал, что виной всему лишь его профессия. Молодые девицы и некоторые весьма утонченные особы постарше почему-то думали, что он обладает какими-то необычными возможностями. Они хотели сниматься в кино и делать карьеру, и, если потребуется, через Норберта Фрезе в том числе. Очевидно, при этом им не мешало, что Норберт был очень высоким, худым и не особо привлекательным юношей.
   Чего от него добивалась красотка Марен Виланд, он не понимал. Ей не нужен был покровитель. Она уже делала первые шаги по карьерной лестнице и пользовалась поддержкой Конрада Бергмана.
   Это было похоже на любовь с первого взгляда. По крайней мере, так утверждала Марен, когда она пришла в его каюту.
   А выглядела малышка просто обворожительно! Длинные черные волосы обрамляли красивое лицо с тонким носиком и чувственными губами. Она не следовала общепринятым манерам на корабле и не носила ни длинные брюки, ни бесформенный свитер. Марен носила облегающее платье из джерси, подчеркивавшее все преимущества ее фантастической фигуры. Юбка была очень узкой и короткой. Когда она сидела перед Норбертом, она словно невзначай задрала ее еще повыше. Намеки девушки были настолько очевидны, что смутили даже такого стреляного воробья, как Норберт Фрезе.