Роберт Шекли
Похмелье
Пирсен медленно и неохотно приходил в себя. Он лежал на спине, крепко зажмурившись, и старался оттянуть неизбежное пробуждение. Но сознание вернулось, и он тут же обрел способность чувствовать. Глаза пронзили тонкие иголочки боли, и в затылке что-то забухало, как огромное сердце. Все суставы горели огнем, а внутренности так и выворачивало наизнанку.
Пирсен уныло констатировал, что похмелье, которое его скрутило, несомненно, было королем и повелителем всех похмелий.
Он недурно разбирался в таких вещах. В свое время он изведал чуть ли не все разновидности: его мутило от спиртного, снедала тоска после минискаретте, терзала утроенная боль в суставах после склити. Но то, что он испытывал сейчас, включало в себя все эти прелести в усиленном виде и было сдобрено к тому же чувством отрешенности, знакомым любителям героина.
Что же такое он пил вчера? И где? Пирсен попытался вспомнить, но минувший вечер был неотличим от множества других подобных вечеров. Что ж, придется, как обычно, восстанавливать все по кусочкам.
Но прежде нужно взять себя в руки и сделать то, что полагается. Открыть глаза, встать с постели и мужественно добраться до аптечки. Там на средней полке лежит гипосульфит дихлорала, который поможет ему очухаться.
Пирсен открыл глаза и начал слезать с кровати. Тут вдруг он понял, что лежит не на кровати.
Вокруг была высокая трава, над ним сверкало ослепительно светлое небо, и в воздухе пахло прелой листвой.
Пирсен со стоном закрыл глаза. Только этого ему не хватало. Здорово же, видно, нагрузился он вчера. Даже до дому не дошел. А возвращался, должно быть, через Центральный парк. Похоже, что придется взять такси и уж как-нибудь доскрипеть, пока его не доставят на квартиру.
Сделав мощное усилие, Пирсен открыл глаза и поднялся.
Он стоял в высокой траве. Вокруг, насколько глаз хватало, высились исполинские деревья с оранжевыми стволами, оплетенными зелеными и пурпурными лианами, иные из которых были не тоньше человеческого туловища. Под деревьями буйно разрослись, образуя непроходимую чащобу, папоротники, кустарник, ядовитые зеленые орхидеи, ползучие черные стебли и множество неведомых растений зловещего вида и цвета. В зарослях попискивала и стрекотала разная мелкая живность, а издали доносился рык какого-то большого зверя.
– Нет, это не Центральный парк, – смекнул Пирсен.
Он огляделся, прикрыв глаза от нестерпимого блеска солнечного неба.
– Пожалуй, я даже не на Земле, – добавил он.
Пирсен был удивлен и восхищен собственным хладнокровием. Неторопливо опустившись на траву, он попытался оценить обстановку.
Итак, его имя Уолтер Хилл Пирсен. Возраст – тридцать два года, место жительства – город Нью-Йорк. Он полномочный избиратель, нигде не работает, ибо в этом нет необходимости, и сравнительно недурно обеспечен. Накануне вечером в четверть восьмого он вышел из дому, собираясь повеселиться. Это намерение он, несомненно, осуществил.
Да, повеселился он как следует. А вот когда, в какой момент он впал в беспамятство, этого он, хоть убей, не помнил. Но очнулся он почему-то не дома в постели и даже не в Центральном парке, а в густых зловонных джунглях. Мало того, он был убежден, что находится не на Земле.
Пожалуй, все именно так. Пирсен обвел взглядом огромные оранжевые деревья, увитые зелеными и пурпурными лианами и залитые ослепительно белым потоком света. Истина постепенно вырисовывалась в его затуманенном мозгу.
Вскрикнув от ужаса, он закрыл лицо руками и потерял сознание.
Когда он очнулся вторично, он чувствовал себя гораздо лучше, только во рту остался неприятный вкус, да голова соображала туго. Пирсен тут же окончательно решил прекратить все пьянки; хватит – ему и так уже мерещатся оранжевые деревья и пурпурные лианы.
Полностью протрезвившийся, он открыл глаза и снова увидел все те же странные джунгли.
– Hy! – крикнул он. – Что за чертовня?
Немедленного ответа не последовало. Потом за деревьями вовсю загомонили невидимые обитатели джунглей и постепенно стихли.
Пирсен неуверенно встал и прислонился к дереву. Он как-то сразу выдохся, даже удивляться не было сил. Значит, он в джунглях. Ладно. А зачем он здесь?
Совершенно непонятно. Должно быть, накануне вечером случилось нечто необыкновенное. Но что? Пирсен старательно стал вспоминать.
Из дома он вышел в четверть восьмого и направился…
Вдруг он резко обернулся. Кто-то тихонько двигался через подлесок, приближаясь к нему. Пирсен замер. Сердце гулко стучало у него в груди. Неведомое существо подкрадывалось все ближе, сопя и чуть слышно постанывая. Но вот кусты раздвинулись, и Пирсен увидел его.
Это было черное с синим отливом животное, очертаниями похожее на торпеду или акулу. Его обтекаемое туловище имело около десяти футов в длину и передвигалось на четырех рядах коротких толстых ножек. Ни глаз, ни ушей на голове у него не было, только длинные усики колыхались над покатым лбом. Существо разинуло широкую пасть, где рядами торчали желтые зубы.
Негромко подвывая, оно направлялось к Пирсену. И хотя тому никогда и не снилось, что на свете могут быть такие твари, он не стал раздумывать, не померещилась ли она ему. Повернувшись, Пирсен бросился в подлесок. Минут пятнадцать он мчался во весь дух и, только вконец запыхавшись, остановился.
Черно-синяя тварь стонала где-то далеко позади, пробираясь вслед за ним.
Пирсен двинулся дальше, теперь уже шагом. Судя по стонам, тварюга не отличалась проворством. Бежать было совсем не обязательно. Но что произойдет, когда он остановится? Что она там замышляет? Умеет ли она взбираться на деревья?
Пирсен решил пока не думать о таких вещах.
Прежде всего необходимо было вспомнить главное: как он попал сюда? Что с ним произошло накануне вечером?
Он стал припоминать.
Прошвырнуться он вышел в четверть восьмого. Было пасмурно, слегка моросил реденький дождик, разумеется нисколько не тревоживший ньюйоркцев, которые очень любили гулять в такую погоду и специально заказали ее на вечер городскому климатологу.
Пирсен продефилировал по Пятой авеню, разглядывая витрины и отмечая про себя дни бесплатных распродаж. Так-так, значит в универсальном магазине Бэмлера бесплатная распродажа состоится в ближайшую среду, с шести и до девяти пополудни. Обязательно надо взять у своего олдермена специальный пропуск. Вставать и с пропуском придется спозаранку, а потом торчать в очереди для пользующихся льготами. Но все же это лучше, чем выкладывать наличные.
За полчаса он нагулял приятный аппетит. Поблизости было несколько хороших коммерческих ресторанов, но, вспомнив, что он, кажется, не при деньгах, Пирсен свернул на Пятьдесят четвертую к бесплатному ресторану Котрея.
У входа он предъявил карточку избирателя и специальный пропуск, подписанный третьим секретарем – заместителем Котрея. Пирсена впустили. Он заказал себе на обед простое филе-миньон, которое запивал слабым красным вином, ибо более крепких напитков тут не подавали. Официант принес ему вечернюю газету. Пирсен изучил перечень бесплатных развлечений, но не обнаружил ничего подходящего.
Когда он выходил из зала, к нему поспешно подошел управляющий рестораном.
– Прошу прощения, сэр, – сказал он. – Вы остались довольны, сэр?
– Обслуживают у вас медленно, – ответил Пирсен. – Филе было съедобное, но не лучшего качества. Вино – так себе.
– Да, сэр… благодарю вас, сэр… примите наши извинения, сэр, – говорил управляющий, торопливо записывая в свой блокнотик замечания Пирсена. – Мы учтем ваши пожелания, сэр. Вас угощал обедом достопочтенный Блейк Котрей, старший советник по водоснабжению Нью-Йорка. Мистер Котрей вновь выдвигает свою кандидатуру на выборах двадцать второго ноября. Столбец джей-три в вашей кабине для голосования. Мы смиреннейше рассчитываем на ваш голос, сэр.
– Там видно будет, – ответил Пирсен и вышел из ресторана.
На улице он взял пачку сигарет из автомата, который услаждал прохожих музыкой и снабжал их сигаретами в качестве памятного подарка от Элмера Бейна, мелкого политического деятеля из Бруклина. Выйдя на Пятую авеню, он возобновил свою неторопливую прогулку, по пути раздумывая, есть ли смысл голосовать за Котрея.
Как все полномочные граждане, Пирсен высоко ценил свой голос и одарял им какого-либо кандидата только по зрелом размышлении. Прежде чем проголосовать «за» или «против», он, подобно каждому избирателю, тщательнейшим образом взвешивал достоинства и недостатки того или иного кандидата.
К достоинствам Котрея относилось то, что он уже около года содержал весьма приличный ресторан. Но что он сделал кроме этого? Где обещанный им бесплатный развлекательный центр, где джазовые концерты?
Ограниченность общественных фондов – всего лишь пустая отговорка.
Не будет ли щедрее новый кандидат? Или переизбрать еще разок Котрея? В таких делах рубить сплеча не следует. Тут надо очень даже подумать, и, конечно, не сейчас, а в более подходящее время. Ночи созданы для наслаждений, кутежей, веселья.
Чем же заняться сегодня? Он пересмотрел почти все бесплатные представления. Спорт мало его интересует. Кое-где устраиваются вечеринки, но там едва ли будет весело. В общедоступном доме мэра можно выбрать какую-нибудь сговорчивую девицу, однако Пирсена в последнее время к ним не тянет.
Самый верный способ избавиться от вечерней скуки – вино или наркотик. Но какой? Минискаретте? Какой-нибудь контактный возбудитель? Склиги?
– Эй, Уолт!
Он обернулся. С широкой ухмылкой к нему направлялся Билли Бенц, уже довольно тепленький.
– Эй, погоди, Уолт, дружище! – сказал Бенц. – Ты куда сегодня?
– Да никуда вообще-то, – ответил Пирсен. – А что?
– Тут одно роскошное местечко появилось. Новенькое, шик-блеск. Зайдем?
Пирсен насупился. Он не любил Бенца. Этот высокий, шумный, краснолицый детина был законченным бездельником. Совершенно никчемная личность. То, что он не работает, как раз неважно. Теперь мало кто работает. К чему это, если можно голосовать? Но Бенц был так ленив, что даже не ходил на выборы. А это уже чересчур. Голосование – хлеб насущный и святая обязанность каждого гражданина.
Пирсен уныло констатировал, что похмелье, которое его скрутило, несомненно, было королем и повелителем всех похмелий.
Он недурно разбирался в таких вещах. В свое время он изведал чуть ли не все разновидности: его мутило от спиртного, снедала тоска после минискаретте, терзала утроенная боль в суставах после склити. Но то, что он испытывал сейчас, включало в себя все эти прелести в усиленном виде и было сдобрено к тому же чувством отрешенности, знакомым любителям героина.
Что же такое он пил вчера? И где? Пирсен попытался вспомнить, но минувший вечер был неотличим от множества других подобных вечеров. Что ж, придется, как обычно, восстанавливать все по кусочкам.
Но прежде нужно взять себя в руки и сделать то, что полагается. Открыть глаза, встать с постели и мужественно добраться до аптечки. Там на средней полке лежит гипосульфит дихлорала, который поможет ему очухаться.
Пирсен открыл глаза и начал слезать с кровати. Тут вдруг он понял, что лежит не на кровати.
Вокруг была высокая трава, над ним сверкало ослепительно светлое небо, и в воздухе пахло прелой листвой.
Пирсен со стоном закрыл глаза. Только этого ему не хватало. Здорово же, видно, нагрузился он вчера. Даже до дому не дошел. А возвращался, должно быть, через Центральный парк. Похоже, что придется взять такси и уж как-нибудь доскрипеть, пока его не доставят на квартиру.
Сделав мощное усилие, Пирсен открыл глаза и поднялся.
Он стоял в высокой траве. Вокруг, насколько глаз хватало, высились исполинские деревья с оранжевыми стволами, оплетенными зелеными и пурпурными лианами, иные из которых были не тоньше человеческого туловища. Под деревьями буйно разрослись, образуя непроходимую чащобу, папоротники, кустарник, ядовитые зеленые орхидеи, ползучие черные стебли и множество неведомых растений зловещего вида и цвета. В зарослях попискивала и стрекотала разная мелкая живность, а издали доносился рык какого-то большого зверя.
– Нет, это не Центральный парк, – смекнул Пирсен.
Он огляделся, прикрыв глаза от нестерпимого блеска солнечного неба.
– Пожалуй, я даже не на Земле, – добавил он.
Пирсен был удивлен и восхищен собственным хладнокровием. Неторопливо опустившись на траву, он попытался оценить обстановку.
Итак, его имя Уолтер Хилл Пирсен. Возраст – тридцать два года, место жительства – город Нью-Йорк. Он полномочный избиратель, нигде не работает, ибо в этом нет необходимости, и сравнительно недурно обеспечен. Накануне вечером в четверть восьмого он вышел из дому, собираясь повеселиться. Это намерение он, несомненно, осуществил.
Да, повеселился он как следует. А вот когда, в какой момент он впал в беспамятство, этого он, хоть убей, не помнил. Но очнулся он почему-то не дома в постели и даже не в Центральном парке, а в густых зловонных джунглях. Мало того, он был убежден, что находится не на Земле.
Пожалуй, все именно так. Пирсен обвел взглядом огромные оранжевые деревья, увитые зелеными и пурпурными лианами и залитые ослепительно белым потоком света. Истина постепенно вырисовывалась в его затуманенном мозгу.
Вскрикнув от ужаса, он закрыл лицо руками и потерял сознание.
Когда он очнулся вторично, он чувствовал себя гораздо лучше, только во рту остался неприятный вкус, да голова соображала туго. Пирсен тут же окончательно решил прекратить все пьянки; хватит – ему и так уже мерещатся оранжевые деревья и пурпурные лианы.
Полностью протрезвившийся, он открыл глаза и снова увидел все те же странные джунгли.
– Hy! – крикнул он. – Что за чертовня?
Немедленного ответа не последовало. Потом за деревьями вовсю загомонили невидимые обитатели джунглей и постепенно стихли.
Пирсен неуверенно встал и прислонился к дереву. Он как-то сразу выдохся, даже удивляться не было сил. Значит, он в джунглях. Ладно. А зачем он здесь?
Совершенно непонятно. Должно быть, накануне вечером случилось нечто необыкновенное. Но что? Пирсен старательно стал вспоминать.
Из дома он вышел в четверть восьмого и направился…
Вдруг он резко обернулся. Кто-то тихонько двигался через подлесок, приближаясь к нему. Пирсен замер. Сердце гулко стучало у него в груди. Неведомое существо подкрадывалось все ближе, сопя и чуть слышно постанывая. Но вот кусты раздвинулись, и Пирсен увидел его.
Это было черное с синим отливом животное, очертаниями похожее на торпеду или акулу. Его обтекаемое туловище имело около десяти футов в длину и передвигалось на четырех рядах коротких толстых ножек. Ни глаз, ни ушей на голове у него не было, только длинные усики колыхались над покатым лбом. Существо разинуло широкую пасть, где рядами торчали желтые зубы.
Негромко подвывая, оно направлялось к Пирсену. И хотя тому никогда и не снилось, что на свете могут быть такие твари, он не стал раздумывать, не померещилась ли она ему. Повернувшись, Пирсен бросился в подлесок. Минут пятнадцать он мчался во весь дух и, только вконец запыхавшись, остановился.
Черно-синяя тварь стонала где-то далеко позади, пробираясь вслед за ним.
Пирсен двинулся дальше, теперь уже шагом. Судя по стонам, тварюга не отличалась проворством. Бежать было совсем не обязательно. Но что произойдет, когда он остановится? Что она там замышляет? Умеет ли она взбираться на деревья?
Пирсен решил пока не думать о таких вещах.
Прежде всего необходимо было вспомнить главное: как он попал сюда? Что с ним произошло накануне вечером?
Он стал припоминать.
Прошвырнуться он вышел в четверть восьмого. Было пасмурно, слегка моросил реденький дождик, разумеется нисколько не тревоживший ньюйоркцев, которые очень любили гулять в такую погоду и специально заказали ее на вечер городскому климатологу.
Пирсен продефилировал по Пятой авеню, разглядывая витрины и отмечая про себя дни бесплатных распродаж. Так-так, значит в универсальном магазине Бэмлера бесплатная распродажа состоится в ближайшую среду, с шести и до девяти пополудни. Обязательно надо взять у своего олдермена специальный пропуск. Вставать и с пропуском придется спозаранку, а потом торчать в очереди для пользующихся льготами. Но все же это лучше, чем выкладывать наличные.
За полчаса он нагулял приятный аппетит. Поблизости было несколько хороших коммерческих ресторанов, но, вспомнив, что он, кажется, не при деньгах, Пирсен свернул на Пятьдесят четвертую к бесплатному ресторану Котрея.
У входа он предъявил карточку избирателя и специальный пропуск, подписанный третьим секретарем – заместителем Котрея. Пирсена впустили. Он заказал себе на обед простое филе-миньон, которое запивал слабым красным вином, ибо более крепких напитков тут не подавали. Официант принес ему вечернюю газету. Пирсен изучил перечень бесплатных развлечений, но не обнаружил ничего подходящего.
Когда он выходил из зала, к нему поспешно подошел управляющий рестораном.
– Прошу прощения, сэр, – сказал он. – Вы остались довольны, сэр?
– Обслуживают у вас медленно, – ответил Пирсен. – Филе было съедобное, но не лучшего качества. Вино – так себе.
– Да, сэр… благодарю вас, сэр… примите наши извинения, сэр, – говорил управляющий, торопливо записывая в свой блокнотик замечания Пирсена. – Мы учтем ваши пожелания, сэр. Вас угощал обедом достопочтенный Блейк Котрей, старший советник по водоснабжению Нью-Йорка. Мистер Котрей вновь выдвигает свою кандидатуру на выборах двадцать второго ноября. Столбец джей-три в вашей кабине для голосования. Мы смиреннейше рассчитываем на ваш голос, сэр.
– Там видно будет, – ответил Пирсен и вышел из ресторана.
На улице он взял пачку сигарет из автомата, который услаждал прохожих музыкой и снабжал их сигаретами в качестве памятного подарка от Элмера Бейна, мелкого политического деятеля из Бруклина. Выйдя на Пятую авеню, он возобновил свою неторопливую прогулку, по пути раздумывая, есть ли смысл голосовать за Котрея.
Как все полномочные граждане, Пирсен высоко ценил свой голос и одарял им какого-либо кандидата только по зрелом размышлении. Прежде чем проголосовать «за» или «против», он, подобно каждому избирателю, тщательнейшим образом взвешивал достоинства и недостатки того или иного кандидата.
К достоинствам Котрея относилось то, что он уже около года содержал весьма приличный ресторан. Но что он сделал кроме этого? Где обещанный им бесплатный развлекательный центр, где джазовые концерты?
Ограниченность общественных фондов – всего лишь пустая отговорка.
Не будет ли щедрее новый кандидат? Или переизбрать еще разок Котрея? В таких делах рубить сплеча не следует. Тут надо очень даже подумать, и, конечно, не сейчас, а в более подходящее время. Ночи созданы для наслаждений, кутежей, веселья.
Чем же заняться сегодня? Он пересмотрел почти все бесплатные представления. Спорт мало его интересует. Кое-где устраиваются вечеринки, но там едва ли будет весело. В общедоступном доме мэра можно выбрать какую-нибудь сговорчивую девицу, однако Пирсена в последнее время к ним не тянет.
Самый верный способ избавиться от вечерней скуки – вино или наркотик. Но какой? Минискаретте? Какой-нибудь контактный возбудитель? Склиги?
– Эй, Уолт!
Он обернулся. С широкой ухмылкой к нему направлялся Билли Бенц, уже довольно тепленький.
– Эй, погоди, Уолт, дружище! – сказал Бенц. – Ты куда сегодня?
– Да никуда вообще-то, – ответил Пирсен. – А что?
– Тут одно роскошное местечко появилось. Новенькое, шик-блеск. Зайдем?
Пирсен насупился. Он не любил Бенца. Этот высокий, шумный, краснолицый детина был законченным бездельником. Совершенно никчемная личность. То, что он не работает, как раз неважно. Теперь мало кто работает. К чему это, если можно голосовать? Но Бенц был так ленив, что даже не ходил на выборы. А это уже чересчур. Голосование – хлеб насущный и святая обязанность каждого гражданина.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента