Шукдин Марат
'Подарок для любимой дочери'
Шукдин Марат
"Подарок для любимой дочери"
Я ожидал звонка. Не то, что он мне был необходим, просто я знал, что так будет. Зазвонил телефон. - Да, слушаю - обычное приветствие вылетело само собой. - Руслан, ты действительно собираешься уехать? - голос Веры звучал как-то удручено и блекло. - Ты же знаешь, что да. - Мне тебя ждать? - в голосе появился вызов. - Не надо. Я уезжаю. Не думаю, что я быстро вернусь. - обыкновенным тоном сказал я. В ответ раздались короткие гудки.
С Верой я встречался уже около года. Она была интересной девушкой с сильным характером. Именно поэтому наша связь продлилась так долго для меня, но пришло время ставить все на свои места: важнее всего для меня была свобода и личная независимость. Помню разговор с ее отцом, Борисом Викторовичем. Твердый мужчина с властным, привыкшим командовать голосом. Он владел сетью магазинов в нашем городе. Борис Викторович решил спросить о моих планах насчет Веры. Я ответил, что к Вере отношусь очень хорошо, но совершить важный шага пока не готов. Наш разговор затянулся. Уходя, он остановился, что бы пожать мне руку. У него промелькнул тот же взгляд, который мне так нравился в Вере взгляд решительной готовности, ко всему, что уготовит судьба.
Я был идеалистом. Простым идеалистом. Это объясняло многие мои поступки. С детства я верил в сильную любовь и начал искать её. С другой стороны мне всегда было необходимо чувство независимости, которую я готов был потерять, лишь встретив свою вторую половину - девушку, которую будет меня дополнять. Только с ней и ни с кем больше я был готов провести свою жизнь. А Вера на эту роль не подходила. На предложение: уехать работать представителем фирмы в другом городе, я согласился с радостью. Это решало многие мои вопросы.
Я не торопился - до переезда было много времени. Только после звонка Веры мне стало ясно, что в городе меня больше ничего не держит, кроме одного дела. Я набрал телефон родителей. Разговор проходил, как обычно. Вопросы: как самочувствие? Что нового? Я им рассказал о своем отъезде. Известие было принято, как решившийся факт, без лишних расспросов о причинах. Родителей я очень любил. Много лет и сил мне потребовалось, чтобы они воспринимали мои решения - спокойно, как неотвратимые события. Эта была еще одна жертва на алтаре моей независимости. Голос матери дрогнул. У меня перехватило дыхание, захотелось крикнуть в трубку: "как же я вас всех люблю!!" Но взял над собой контроль. "Так будет лучше" - сказал я себе. Попрощался с родителями, пообещал, что буду звонить и положил трубку. После разговора мне потребовалось собраться с мыслями. В действительности я очень не любил вносить изменения в свою жизнь. Здесь все было привычно: и эта квартира, и работа, и даже Вера. Но решение было принято, а значит, пора отправляться в путь.
По приезду я решил сначала пройтись по городу. Мне он понравился, для областного центра выглядел спокойным и зеленым, прохожие казались доброжелательными, в их взгляде наблюдалось участие, будто они знали, что я новичок в городе, и хотели помочь освоиться.
И тут что-то остановило меня. Какая-та сила потребовала обернуться. Я сделал это. На меня смотрела милая и грациозная девушка. Среди прохожих она выделялась своей яркостью и неординарностью, и еще, наверное, взглядом, прямым, требующим объяснения, и в тоже время до глубины печальным. Посмотрев на меня, она покачнулась, чуть не упала, если бы ее не поддержал высокий, напоминающий скалу мужчина. По выражению лица, я понял, что он спрашивает у нее, в чем дело. Девушка показала на меня, он, немного подумав, покачал головой и уверено повел её к стоявшей рядом машине. Я ощутил себя зрителем непонятной сцены. Мужчина придержал дверцу, пропуская её. Девушка села в машину, окинув меня еще раз этим странным пронизывающим насквозь взглядом. Мужчина, сел за руль, завел машину. И она уехала, оставив меня в смятении.
Я устроился в гостинице. Решил на новой работе появиться на следующей недели, а свободное время потратить на знакомство с городом.
В баре я познакомился с Сергеем. По его виду мне показалось, что он приезжий, поэтому я решил завести разговор. Но ошибся - он оказался местным, однако разговор у нас все равно пошел очень легко, мы сразу нашли общий язык. Сергей рассказал мне, что у него вышла ссора с женой, поэтому он пока живет в гостинице, как он выразился: "Зализывает раны" - для заключения мира время еще не подошло.
Он поинтересовался, чем я намерен заниматься вечером. У него возникла небольшая проблема: на ужин приглашены две девушки и ему хотелось, чтобы я ему составил компанию. У меня не было никаких планов, поэтому его идея мне пришлась по душе.
Ресторан мне понравился, напоминал чем-то одно из моих любимых мест: было все просто, но со вкусом. Посетителей в ресторане было немного, что меня очень даже устраивало. Сергей меня познакомил, как и пообещал, с привлекательными девушками. Одну звали Света, другую Ирина. После расставания с Верой, я был свободен, а идея завести новое знакомство меня обрадовала, что удивительно: имея твердое стремление оставаться независимым, я не желал, однако, долгое время оставаться один. Мы потанцевали. Поговорили. Опять потанцевали. Сергей заметил, что больше внимания, я уделяю Свете. Через некоторое время Сергей и Ирина ушли: он сказал, что она торопится домой, готовится к сдаче зачета, и подмигнул мне.
Я уже представлял привычное развитие сцены, мимолетно пожалев, что выложил на видное место фотографию Веры у себя в номере, когда почувствовал взгляд, взгляд той девушки. Она стояла у входа, наверное, собираясь войти, когда узнала меня. Увидев, что её замети, она быстро скрылась. Неожиданная встреча с ней изменила мои планы.
Свету я довез до её дома. Пообещал, что обязательно позвоню, поцеловал на прощание и ушел. В гостиницу я возвращался, задумавшись. События выходили из-под моего контроля, и не давало покоя внутреннее ощущение слежки за мной. Моя интуиция подсказывала мне, что ненароком я впутался в историю, смысл которой для меня остается неясным. Засыпая, я все ещё пытался разобраться в ситуации. Последнее, что мне запомнилось перед тем, как заснуть - это взгляд, просто тот странный взгляд, только глаза, без девушки.
Все случилось быстро. Я выходил из гостиницы. Ко мне подошли сзади. Властно остановили. Я почувствовал укол.
Очнулся в просторной, богато обставленной комнате. Окно было распахнуто, из него доносился лай собак. Я вздохнул полной грудью, воздух был свежий, с запахом сирени. Перед глазами промелькнула последовательность пережитых событий. Я огляделся, заметил ванную комнату. Умылся. Почувствовал себя свежо и свободно. Моя одежда висела на стуле рядом с кроватью. Я оделся. Мои поступки были обычными: со стороны никто бы не сказал, что я готов к любым действиям и к любой ситуации. За мной пришли. Это был тот великан, которого я видел с девушкой. Он бесцеремонно приказал мне следовать за собой. Я улыбнулся и наивно спросил, зачем мне это нужно. Он с той же бесцеремонностью все объяснил, изучение боевых единоборств мне в этой ситуации не помогло.
Меня провели в большой зал. У камина в кресле сидел мужчина в элегантном костюме, лет сорока, с седыми волосами. Он поднялся. Начал рассматривать меня. Его короткая стрижка, и крепкое тело даже в пиджаке выдавали в нем спортсмена. - Да, действительно есть сходство, - эта фраза предназначалась не мне. - Как он себя вел? - продолжил говорящий, от ноты безразличия в его голосе мне стало не по себе, ужасно захотелось, как в страшном кошмаре проснуться. - Хотел поговорить, - повел плечами, многозначно сказал мой провожатый. - Ты меня можешь называть Петром Ивановичем, с Михаилом ты уже познакомился, - интонация в голосе не изменилась, слова вылетали у него, словно он чеканил монету. - Скажу прямо, ты у нас в гостях, но с ограниченным передвижением. Пробудешь здесь, скорее всего, долго, - всё говорилось так, что даже не было мысли возразить или требовать пояснений - преподносились факты. - Тебе придется находиться в пределах этого дома. Причину, почему мы держим тебя здесь, я тебе не открою. В пределах дома заниматься можешь чем угодно. За всем необходимым обращайся к Михаилу, - сказанное вызвало у него подобие улыбки. - Бежать бесполезно - тебя остановят. Для информации: до ближайшего населенного пункта сто двадцать километров. Угрозы для твоей жизни нет никакой, пока ты не предпримешь чтото глупое. - Приятно провести время. Есть вопросы? - рука Михаила намекнула, что вопросов у меня нет и быть не может.
Я снова оказался в знакомой комнате. На удивление, Михаил мне показал дом и понятно объяснил, где что находится. Познакомил с жильцами: две прислуги, повар. Все они говорили на неизвестном мне языке. Русского не знали, или делали вид, что не знают. Михаил сказал, что Петр Иванович навёл справки и узнал, чем я занимаюсь, и для того чтобы мое пребывание у них в гостях не было слишком скучным, для меня оборудовали рабочий кабинет. На прощание предупредил, чтобы вел я себя хорошо, за мной будет вестись постоянное наблюдение. Любое мое действие, расцененное ими как негативное, в этом доме будет наказываться изоляцией в предоставленной мне комнате. Он ушел, оставив дверь незапертой.
Я сел на кровать и трезво проанализировал ситуацию. Полученный результат меня не устроил. Внешне я сохранял спокойствие, но внутри во мне все бушевало. Изменить я ничего не мог, но и оставить так просто тоже. Нужно было, что-то предпринять.
Я бежал. Бежал ночью. Выбрал направление на север и следовал ему. Бежал по лесу. От самого дома, где-то около двух часов, я не разу не замедлил бег. Когда убедил себя, что забежал достаточно далеко в чащу леса, я остановился, прислушался. Не было слышно ни звука, темнота ночи обволакивала меня со всех сторон, я был один. Присел отдохнуть на поваленный ствол, болели ноги, дыхание было неровным, сердце ждало момента, чтобы выпрыгнуть из груди. "Зря забросил занятие спортом, вот мучайся теперь", - горько подумалось мне. Раздался крик филина. Я вздрогнул. Накопившееся нервное напряжение вырвалось наружу, меня затрясло. Мне было нужно бежать дальше. - А может, хватит? - чья-то рука твердо легла на моё плечо. Это был Михаил. - Мы, конечно, профессионалы, но бегать ночью слишком долго нам не нравиться. Правда, ребята?- спросил он, ему угрюмо поддакнули вынырнувшие их темноты фигуры. Обратный путь был для меня долгим и тяжелым.
Моя изоляция продолжалась около недели. Без часов или телевизора, я потерял точный счет дням. Никто из прислуги, приносившей мне в комнату еду, не хотел завязывать разговор. Мне предоставили время подумать и сделать выводы. Проснулся я от ощущения постороннего присутствия в комнате. У изголовья кровати сидела знакомая мне девушка. Ее присутствие меня не удивило. Я поймал её взгляд, он был теплым, и грустным. - Меня зовут Лена - мелодичность её голоса окрасила мою комнату. - Ты, меня извини, но мой папа привез тебя из-за меня. - произнесла она и сделала паузу. Я ничего не спросил, мой вид выражал готовность её слушать дальше. - Ты похож на человека, которого я очень любила. - продолжила она, грусть в её взгляде стала еще более насыщена. - Я не он. - я прервал молчание, мужская гордость не любит, когда идет сравнение с другим человеком. - Меня зовут Руслан - произнес я, чтобы как-то заполнить пустоту: как Лену воспринимать для меня оставалось не ясным. Так близко, я её видел впервые, но ощущение, что она мне знакома, тревожило меня. Её губы, чарующий взгляд, вьющиеся длинные волосы, чуть вздернутый к верху носик - все было как будто давно известным мне. И её печаль в глазах. Печаль одинокого человека. Она тоже была знакома мне. Мы долго смотрели, не говоря ни слова, друг на друга. Казалось, что между нами идет немой разговор. Потом она улыбнулась, нежность улыбки парализовала меня. Встала. Открыла дверь. Её платье колыхнулось, под действием сквозняка. Я чувствовал, что должен, что-то ей сказать, но молчал. - Увидимся - попрощалась она, и вышла из комнаты. Как только она ушла, наваждение от её образа исчезло. Передо мной четко прояснилась ситуация: я - пленник, причем по её вине.
Дни потекли однообразно. После изучения дома, больше времени я проводил в предоставленном мне кабинете, пытаясь заниматься любимым делом, благо для этого было все необходимое. Я старался с головой погрузиться в работу, но мысли были заняты другим. Никто из прежних моих знакомых никогда не волновал меня так, как это получилось у моей хозяйки. Случись все при других обстоятельствах, я был бы очень рад. С Леной встречался мельком, в коридоре. Я заставлял себя не замечать её, она же, опустив глаза, проходила мимо. Со временем стал отмечать за собой, что неосознанно ищу с ней встречи. Затем это переросло в потребность: меня тянуло к ней, мне требовалось её видеть.
Лена много времени проводила у себя в мастерской занимаясь живописью. Позже я узнал что, большинство картин, висящие в коридоре, были написаны ею. Словно поняв мое внутреннее состояние, чтобы не оставлять меня в покое, по вечерам она начала играть на пианино. Звук её голоса разрывал меня надвое: с одной стороны я постоянно думал о ней, но, с другой стороны, упорно сдерживал себя от конкретных действий, не позволяя себе забывать, что в этом доме, прежде всего, я пленник и Лена в этом замешана. Так долго не могло продолжаться требовалось что-то изменить.
Я снова бежал. Бежал для того, чтобы хоть на время почувствовать себя на свободе. Меня догнали. Я попросил Михаила дать мне еще время. Он пошел мне на встречу. Я снова бежал. Окончательно вымотавшись, остановился. Михаил, со злой усмешкой в глазах, предложил мне делать такие пробежки каждую ночь. Я ответил, что подумаю. Он передал приказ по рации, за нами прилетел вертолет. Ночью с высоты дом мне показался величественным и в тоже время безразличным, безразличным ко мне и моему состоянию. Дом спал, только в одном окне на третьем этаже горел свет, я не видел, кто находиться за шторой, но ясно чувствовал взгляд, её взгляд.
После этой попытки побега мою свободу не ограничили, но в доме произошли изменения: пианино по вечерам перестало играть и Ленино незримое присутствие в каждой комнате дома, как аромат духов, испарилось. И тогда я точно понял, чего хочу, но дверь в Ленину мастерскую оказалась запертой, а безумно метаться в поисках покорившей девушки по чужому дому пленник себе позволить не мог.
Проснулся я ночью. Лена седела у изголовья моей кровати и плакала. У меня больше не осталось места для сомнений, я уверенно прижал её к себе. Мои губы ощутили сладость её губ. Я не мог от них оторваться. Немного погодя она сказала: "Идем со мной". И увела к себе на третий этаж. Там я почувствовал себя свободнее и понял, сейчас за мной никто не наблюдает, только это меня сильно не заботило: главное она была рядом. Я подхватил её на руки, мягко опустил на край кровати.
В её взгляде я видел столько нежности и любви, что глубоко запрятанная во мне ответная любовь и ласка, вырвалась наружу. Наши губы, все наше тело так долго ждало именно этого прикосновения. После него разъединить нас, мне казалось, уже не могла никакая сила. Я прильнули к её губам, как заблудший в пустыни, бросается на источник влаги. Мои руки вольно гуляли по её упругому телу, вызывая по нему волны дрожи, которая передавалась мне. Мы слились в единое целое, я чувствовал, что наконец-то при странных обстоятельствах нашел недостающую половину. Окружающий мир перестал для меня существовать: были только я и она.
Проснулся я первым. Она спала на моем плече, чему-то, улыбаясь во сне. Луч утреннего солнца освещал её медленно, в ритм дыхания, вздымающуюся грудь. Она потянулась, выгнув спину. Открыла глаза. По-детски улыбнувшись мне, потянулась к моим губам. Она выглядела хрупкой и беззащитной, нуждающейся в моей заботе, и в тоже время полной хозяйкой моих мыслей и чувств, мне стало ясно: чтобы не случилось, я буду находиться с ней рядом.
После этого, мы все свое время были вместе. Разговаривали, гуляли, проводили ночи. Я узнал её очень хорошо: черты характера, многое о прежней жизни, о её печалях и радостях. Был только один вопрос, который у меня не было сил ей задать, о чем боялся её расспрашивать. Лена чувствовала это, и была мне благодарна, что я не тереблю ей душу. Мы жили только друг для друга - это устраивало нас обоих. Все было хорошо, если бы не одно обстоятельство, омрачающее мою жизнь, когда я вспоминал о нем, то спускался в свою комнату и предавался размышлениям. Лена понимала меня, и не беспокоила.
Так продолжалось около трех месяцев. Как-то раз Лена попросила меня хорошо одеться, потому что нам предстоит обедать с её отцом. В моей комнате оказался богатый гардероб, и это не составило для меня труда. За обедом Петр Иванович мне открылся с другой стороны: вел себя он со мной дружелюбно, суровость и беспрекословность из его голоса исчезли. Позднее, разговаривая один на один, я узнал, что Петр Иванович бывший полковник какого-то отряда специального назначения. Сейчас на пенсии, владеет нефтедобывающим концерном. Он оказался очень интересным и умным человеком, с богатым пережитым опытом. Так же узнал, что Лена - его любимая и единственная дочь, ради которой он пойдет на все.
Как-то незаметно для себя я женился на Лене. Это ничего не изменило в наших с ней отношениях, но в моем статусе пленника произошли перемены: прекратилось наблюдение за мной внутри дома. Но наблюдение за пределами дома за мной продолжалось, об этом нашел своим долгом предупредить меня Михаил. Я решился на серьезный разговор с Петром Ивановичем. - Я не могу рисковать - ответ его был в тоне нашей первой встречи, и также как первая встреча разговор закончился.
Духовная близость с Леной, поддерживала меня. Мне с ней было очень хорошо и спокойно, кроме нее мне ничего не было нужно. Только нерешенные вопросы всегда требуют внимания.
В скором времени я начал замечать, как Лена выдавала мне секреты охраны дома. На первый взгляд это происходило невзначай, но я знал её уже очень хорошо, чтобы меня можно было обмануть. От нее я узнал много интересного: место расположение комнаты слежения, где находится домашние запасы снотворного, распорядок приема пищи у охраны дома, направление к ближайшему, всего в сороках километрах, населенному пункту. Но что самое главное, расположение на моем теле датчика слежения.
В голове у меня сложился план, но притворять его в действие мне не хотелось. Все текло своим чередом, расставаться с Леной не хотелось ни на секунду, но всему свое время, и жажда оказаться на свободе, стала невыносимой. Это мучило меня: полученные знания не давали покоя. У меня возникла навязчивая идея оказаться на свободе, и я решился. Ушел спать в свою комнату, выполнил все, что запланировал.
Я убегал. Убегал от дома, боясь оглянуться. Я знал, что моё преследование сейчас невозможно. Убегал, четко чувствуя своей спиной взгляд из окна третьего этажа. Нестерпимо захотелось оглянуться, но если бы я это сделал, то бежать не было бы сил. Я бежал к свободе. Бежал, удаляясь от своей любви.
Я шел по знакомому городу грязный, уставший, разбитый, с тяжелым грузом на душе. Здесь из знакомых у меня был только Сергей. К нему я решил обратиться за помощью. Вспомнил его домашний телефон, который он мне дал на всякий случай. Позвонил. Он удивился, но сказал, что будет рад меня принять.
Чистый, после душа, потягивая кофе, я рассказал Сергею всю свою историю. Он сказал, что дела у меня неважные: Петр Иванович считался влиятельным человеком, и его все уважали. Найти ему меня, если он поставит такую цель, будет не сложно: знакомых и денег у него достаточно. Сергей посоветовал мне возвратиться в родной город, пообещал устроить это. Остальное время велел лишний раз не высовываться. Сергей обещание свое выполнил, посадив на поезд. За свое будущее я немного успокоился, но тяжесть на душе осталась, засыпая, я видел Лену, она смотрела на меня тем потрясшем меня при первой нашей встрече взглядом.
И вот я иду по своему родному городу: возвращаюсь домой, что-то подсказывало мне, что дома у родителей, Петр Иванович меня преследовать не будет. Мне было страшно. В пути я притворился больным и никуда, не выходил. Я боялся позвонить домой, сказать, что у меня все в порядке: если бы меня после этого разговора поймали, то моим родителям мое новое исчезновение принесло бы только лишнее волнение. А уверенности, что мне удастся спокойно выбраться, у меня не было. Думал позвонить друзьям, но люди Петра Ивановича могли, прежде всего, свой интерес обратить на них. Принял решение - возвращаться тихо, не привлекая лишнего внимания.
Я подходил к дому, где жили родители. Из закоулка мне навстречу вышел мужчина, лет сорока, с седыми волосами. Он шел мне на перерез, в его взгляде не было ничего, кроме уверенности в необходимости предстоящих действий. Чувство неотвратимости происходящих событий поглотила меня. Петр Иванович сказал, что мне придется идти с ним. Власть этого голоса заворожила меня, но я сделал над собой усилие, и побежал в сторону своего дома. На перехват мне выскочили несколько фигур. Михаила я различил среди них. Его присутствие подстегнуло меня: цель моя, точка приложения для моего освобождения определялась данным моментом, поэтому меня не могли остановить. Пробегая мимо, я заметил, блеск стали. Преследователи остались позади. Послышался глухой хлопок, что-то оцарапнуло моё бедро, но я продолжал бежать.
И вот я дома. На ум пришла запоздалая мысль: "Какой я дурак, что решил, прятаться здесь: близких людей подвергаю опасности" Но мое умение разбираться в людях подсказывало, что волнуюсь я зря: не таким человеком был Петр Иванович, чтобы дома при родителях применять насильственные методы - это последнее на что мне оставалось надеяться. Несмотря на то, что у дверей квартиры меня, несомненно, караулят, я позволил себе расслабиться и успокоиться.
Родители оба были дома, и очень обрадовались моему приходу. Я поприветствовал их, хотел вести себя, как обычно, но под действием груза пережитых событий меня прорвало на откровенность, все, что я не говорил своим родителям на протяжении долгого времени, что из года в год копилось у меня на душе, вырвалось у меня наружу. О случившемся рассказывать подробно я не стал, сказал просто - у меня проблемы, но что бы ни происходило, лучше ни во что не вмешиваться: помочь мне не получиться и сейчас я смогу справиться сам. Я видел, что родители меня поняли, значит можно спокойно ожидать дальнейшего развития событий.
Раздался звонок. Вошел Петр Иванович. В отличие от того, каким я знал его, в этот момент Петр Иванович показался мне сгорбленным и безликим, казалось, что он постарел и высох прямо на глазах. - Руслан, пойдем со мной- Ты нужен Лене - не глядя на меня, как в пустоту, проговорил он. Поднял взгляд на меня. Увидел ответ в моих глазах. Покачал головой, вышел. Через некоторое время у подъезда хлопнула дверца, а затем послышался звук отъезжающей машины. Спустя некоторое время снова раздался звонок. Я открыл дверь. Влетел Михаил. Ярость на его лице была вложена в удар, опрокинувший меня на пол. - Ты мне все расскажешь. - вытирая кровь, твердо сказал я. - Хорошо. - почувствовав мою решительность идти до конца, взяв себя в руки, ответил Михаил. Засунул пистолет в кобуру под мышку и начал свой рассказ.
Три года назад Лена безумно влюбилась в парня, сходство с которым и втянуло меня в эту историю. После года совместной жизни он её бросил, укатив за границу со своей секретаршей. Лена осталась одна с сильным нервным расстройством. Удар, пришелся по слабому месту: с детства Лена не могла простить своей матери то, что та бросила их с отцом, и ушла к другому. Лена пыталась покончить жизнь самоубийством, но её остановили. Самое страшное, чего она всегда так боялась, произошло: ее обманули и бросили. Петру Ивановичу стало ясно, что если когда-нибудь близкий для Лены человек оставит её, то она этого больше пережить не сможет. Он стал опекать её, больше всего опасаясь потерять свою единственную и любимую дочурку. Он не мог себе позволить рисковать Леной, чем угодно только не ей. Поэтому на моё появление в её жизни, он отреагировал единственным верным, по его мнению, способом, он постарался удержать меня рядом с ней всеми доступными для него средствами. Несмотря на то, что я ему понравился, Петр Иванович решил все оставить, как есть. Со временем у него была надежда, что рана в душе Лены заживет, и мне можно будет без опаски все рассказать. В результате все получилось по-другому.
И тут все происходящее встало перед моими глазами с поразительной ясностью. Мне на память пришел образ Лены смотревшей на меня грустным, до боли печальным взглядом. Это воспоминание наполнило меня тревогой, для меня открылось то, что всю дорогу домой, беспокоило и не давало спокойно уснуть - Лена. Получение ответа на долго мучавший вопрос потеряло для меня важность, как лезвием по сердцу резанула тревога за Лену. Что сейчас с ней? Ведь, я бежал к своей свободе, несмотря на все препятствия, оставив её одну. Бежал, чувствуя, что приношу какую-то жертву. Как я мог? Что с ней?!!! Мне было необходимо связаться с ней. Раздался звонок телефона. Я бросился к нему. Радостно крикнул в трубку: "Лена!!!" - Руслан, это я, Вера. Услышала, что ты в городе-- я оборвал её на полуслове и повесил трубку. - Миша, как мне связаться с Леной? Как мне ей позвонить?!! - с нетерпением спросил я. Но мне почему-то казалось, что все предпринимаемые сейчас действия уже бесполезны
"Подарок для любимой дочери"
Я ожидал звонка. Не то, что он мне был необходим, просто я знал, что так будет. Зазвонил телефон. - Да, слушаю - обычное приветствие вылетело само собой. - Руслан, ты действительно собираешься уехать? - голос Веры звучал как-то удручено и блекло. - Ты же знаешь, что да. - Мне тебя ждать? - в голосе появился вызов. - Не надо. Я уезжаю. Не думаю, что я быстро вернусь. - обыкновенным тоном сказал я. В ответ раздались короткие гудки.
С Верой я встречался уже около года. Она была интересной девушкой с сильным характером. Именно поэтому наша связь продлилась так долго для меня, но пришло время ставить все на свои места: важнее всего для меня была свобода и личная независимость. Помню разговор с ее отцом, Борисом Викторовичем. Твердый мужчина с властным, привыкшим командовать голосом. Он владел сетью магазинов в нашем городе. Борис Викторович решил спросить о моих планах насчет Веры. Я ответил, что к Вере отношусь очень хорошо, но совершить важный шага пока не готов. Наш разговор затянулся. Уходя, он остановился, что бы пожать мне руку. У него промелькнул тот же взгляд, который мне так нравился в Вере взгляд решительной готовности, ко всему, что уготовит судьба.
Я был идеалистом. Простым идеалистом. Это объясняло многие мои поступки. С детства я верил в сильную любовь и начал искать её. С другой стороны мне всегда было необходимо чувство независимости, которую я готов был потерять, лишь встретив свою вторую половину - девушку, которую будет меня дополнять. Только с ней и ни с кем больше я был готов провести свою жизнь. А Вера на эту роль не подходила. На предложение: уехать работать представителем фирмы в другом городе, я согласился с радостью. Это решало многие мои вопросы.
Я не торопился - до переезда было много времени. Только после звонка Веры мне стало ясно, что в городе меня больше ничего не держит, кроме одного дела. Я набрал телефон родителей. Разговор проходил, как обычно. Вопросы: как самочувствие? Что нового? Я им рассказал о своем отъезде. Известие было принято, как решившийся факт, без лишних расспросов о причинах. Родителей я очень любил. Много лет и сил мне потребовалось, чтобы они воспринимали мои решения - спокойно, как неотвратимые события. Эта была еще одна жертва на алтаре моей независимости. Голос матери дрогнул. У меня перехватило дыхание, захотелось крикнуть в трубку: "как же я вас всех люблю!!" Но взял над собой контроль. "Так будет лучше" - сказал я себе. Попрощался с родителями, пообещал, что буду звонить и положил трубку. После разговора мне потребовалось собраться с мыслями. В действительности я очень не любил вносить изменения в свою жизнь. Здесь все было привычно: и эта квартира, и работа, и даже Вера. Но решение было принято, а значит, пора отправляться в путь.
По приезду я решил сначала пройтись по городу. Мне он понравился, для областного центра выглядел спокойным и зеленым, прохожие казались доброжелательными, в их взгляде наблюдалось участие, будто они знали, что я новичок в городе, и хотели помочь освоиться.
И тут что-то остановило меня. Какая-та сила потребовала обернуться. Я сделал это. На меня смотрела милая и грациозная девушка. Среди прохожих она выделялась своей яркостью и неординарностью, и еще, наверное, взглядом, прямым, требующим объяснения, и в тоже время до глубины печальным. Посмотрев на меня, она покачнулась, чуть не упала, если бы ее не поддержал высокий, напоминающий скалу мужчина. По выражению лица, я понял, что он спрашивает у нее, в чем дело. Девушка показала на меня, он, немного подумав, покачал головой и уверено повел её к стоявшей рядом машине. Я ощутил себя зрителем непонятной сцены. Мужчина придержал дверцу, пропуская её. Девушка села в машину, окинув меня еще раз этим странным пронизывающим насквозь взглядом. Мужчина, сел за руль, завел машину. И она уехала, оставив меня в смятении.
Я устроился в гостинице. Решил на новой работе появиться на следующей недели, а свободное время потратить на знакомство с городом.
В баре я познакомился с Сергеем. По его виду мне показалось, что он приезжий, поэтому я решил завести разговор. Но ошибся - он оказался местным, однако разговор у нас все равно пошел очень легко, мы сразу нашли общий язык. Сергей рассказал мне, что у него вышла ссора с женой, поэтому он пока живет в гостинице, как он выразился: "Зализывает раны" - для заключения мира время еще не подошло.
Он поинтересовался, чем я намерен заниматься вечером. У него возникла небольшая проблема: на ужин приглашены две девушки и ему хотелось, чтобы я ему составил компанию. У меня не было никаких планов, поэтому его идея мне пришлась по душе.
Ресторан мне понравился, напоминал чем-то одно из моих любимых мест: было все просто, но со вкусом. Посетителей в ресторане было немного, что меня очень даже устраивало. Сергей меня познакомил, как и пообещал, с привлекательными девушками. Одну звали Света, другую Ирина. После расставания с Верой, я был свободен, а идея завести новое знакомство меня обрадовала, что удивительно: имея твердое стремление оставаться независимым, я не желал, однако, долгое время оставаться один. Мы потанцевали. Поговорили. Опять потанцевали. Сергей заметил, что больше внимания, я уделяю Свете. Через некоторое время Сергей и Ирина ушли: он сказал, что она торопится домой, готовится к сдаче зачета, и подмигнул мне.
Я уже представлял привычное развитие сцены, мимолетно пожалев, что выложил на видное место фотографию Веры у себя в номере, когда почувствовал взгляд, взгляд той девушки. Она стояла у входа, наверное, собираясь войти, когда узнала меня. Увидев, что её замети, она быстро скрылась. Неожиданная встреча с ней изменила мои планы.
Свету я довез до её дома. Пообещал, что обязательно позвоню, поцеловал на прощание и ушел. В гостиницу я возвращался, задумавшись. События выходили из-под моего контроля, и не давало покоя внутреннее ощущение слежки за мной. Моя интуиция подсказывала мне, что ненароком я впутался в историю, смысл которой для меня остается неясным. Засыпая, я все ещё пытался разобраться в ситуации. Последнее, что мне запомнилось перед тем, как заснуть - это взгляд, просто тот странный взгляд, только глаза, без девушки.
Все случилось быстро. Я выходил из гостиницы. Ко мне подошли сзади. Властно остановили. Я почувствовал укол.
Очнулся в просторной, богато обставленной комнате. Окно было распахнуто, из него доносился лай собак. Я вздохнул полной грудью, воздух был свежий, с запахом сирени. Перед глазами промелькнула последовательность пережитых событий. Я огляделся, заметил ванную комнату. Умылся. Почувствовал себя свежо и свободно. Моя одежда висела на стуле рядом с кроватью. Я оделся. Мои поступки были обычными: со стороны никто бы не сказал, что я готов к любым действиям и к любой ситуации. За мной пришли. Это был тот великан, которого я видел с девушкой. Он бесцеремонно приказал мне следовать за собой. Я улыбнулся и наивно спросил, зачем мне это нужно. Он с той же бесцеремонностью все объяснил, изучение боевых единоборств мне в этой ситуации не помогло.
Меня провели в большой зал. У камина в кресле сидел мужчина в элегантном костюме, лет сорока, с седыми волосами. Он поднялся. Начал рассматривать меня. Его короткая стрижка, и крепкое тело даже в пиджаке выдавали в нем спортсмена. - Да, действительно есть сходство, - эта фраза предназначалась не мне. - Как он себя вел? - продолжил говорящий, от ноты безразличия в его голосе мне стало не по себе, ужасно захотелось, как в страшном кошмаре проснуться. - Хотел поговорить, - повел плечами, многозначно сказал мой провожатый. - Ты меня можешь называть Петром Ивановичем, с Михаилом ты уже познакомился, - интонация в голосе не изменилась, слова вылетали у него, словно он чеканил монету. - Скажу прямо, ты у нас в гостях, но с ограниченным передвижением. Пробудешь здесь, скорее всего, долго, - всё говорилось так, что даже не было мысли возразить или требовать пояснений - преподносились факты. - Тебе придется находиться в пределах этого дома. Причину, почему мы держим тебя здесь, я тебе не открою. В пределах дома заниматься можешь чем угодно. За всем необходимым обращайся к Михаилу, - сказанное вызвало у него подобие улыбки. - Бежать бесполезно - тебя остановят. Для информации: до ближайшего населенного пункта сто двадцать километров. Угрозы для твоей жизни нет никакой, пока ты не предпримешь чтото глупое. - Приятно провести время. Есть вопросы? - рука Михаила намекнула, что вопросов у меня нет и быть не может.
Я снова оказался в знакомой комнате. На удивление, Михаил мне показал дом и понятно объяснил, где что находится. Познакомил с жильцами: две прислуги, повар. Все они говорили на неизвестном мне языке. Русского не знали, или делали вид, что не знают. Михаил сказал, что Петр Иванович навёл справки и узнал, чем я занимаюсь, и для того чтобы мое пребывание у них в гостях не было слишком скучным, для меня оборудовали рабочий кабинет. На прощание предупредил, чтобы вел я себя хорошо, за мной будет вестись постоянное наблюдение. Любое мое действие, расцененное ими как негативное, в этом доме будет наказываться изоляцией в предоставленной мне комнате. Он ушел, оставив дверь незапертой.
Я сел на кровать и трезво проанализировал ситуацию. Полученный результат меня не устроил. Внешне я сохранял спокойствие, но внутри во мне все бушевало. Изменить я ничего не мог, но и оставить так просто тоже. Нужно было, что-то предпринять.
Я бежал. Бежал ночью. Выбрал направление на север и следовал ему. Бежал по лесу. От самого дома, где-то около двух часов, я не разу не замедлил бег. Когда убедил себя, что забежал достаточно далеко в чащу леса, я остановился, прислушался. Не было слышно ни звука, темнота ночи обволакивала меня со всех сторон, я был один. Присел отдохнуть на поваленный ствол, болели ноги, дыхание было неровным, сердце ждало момента, чтобы выпрыгнуть из груди. "Зря забросил занятие спортом, вот мучайся теперь", - горько подумалось мне. Раздался крик филина. Я вздрогнул. Накопившееся нервное напряжение вырвалось наружу, меня затрясло. Мне было нужно бежать дальше. - А может, хватит? - чья-то рука твердо легла на моё плечо. Это был Михаил. - Мы, конечно, профессионалы, но бегать ночью слишком долго нам не нравиться. Правда, ребята?- спросил он, ему угрюмо поддакнули вынырнувшие их темноты фигуры. Обратный путь был для меня долгим и тяжелым.
Моя изоляция продолжалась около недели. Без часов или телевизора, я потерял точный счет дням. Никто из прислуги, приносившей мне в комнату еду, не хотел завязывать разговор. Мне предоставили время подумать и сделать выводы. Проснулся я от ощущения постороннего присутствия в комнате. У изголовья кровати сидела знакомая мне девушка. Ее присутствие меня не удивило. Я поймал её взгляд, он был теплым, и грустным. - Меня зовут Лена - мелодичность её голоса окрасила мою комнату. - Ты, меня извини, но мой папа привез тебя из-за меня. - произнесла она и сделала паузу. Я ничего не спросил, мой вид выражал готовность её слушать дальше. - Ты похож на человека, которого я очень любила. - продолжила она, грусть в её взгляде стала еще более насыщена. - Я не он. - я прервал молчание, мужская гордость не любит, когда идет сравнение с другим человеком. - Меня зовут Руслан - произнес я, чтобы как-то заполнить пустоту: как Лену воспринимать для меня оставалось не ясным. Так близко, я её видел впервые, но ощущение, что она мне знакома, тревожило меня. Её губы, чарующий взгляд, вьющиеся длинные волосы, чуть вздернутый к верху носик - все было как будто давно известным мне. И её печаль в глазах. Печаль одинокого человека. Она тоже была знакома мне. Мы долго смотрели, не говоря ни слова, друг на друга. Казалось, что между нами идет немой разговор. Потом она улыбнулась, нежность улыбки парализовала меня. Встала. Открыла дверь. Её платье колыхнулось, под действием сквозняка. Я чувствовал, что должен, что-то ей сказать, но молчал. - Увидимся - попрощалась она, и вышла из комнаты. Как только она ушла, наваждение от её образа исчезло. Передо мной четко прояснилась ситуация: я - пленник, причем по её вине.
Дни потекли однообразно. После изучения дома, больше времени я проводил в предоставленном мне кабинете, пытаясь заниматься любимым делом, благо для этого было все необходимое. Я старался с головой погрузиться в работу, но мысли были заняты другим. Никто из прежних моих знакомых никогда не волновал меня так, как это получилось у моей хозяйки. Случись все при других обстоятельствах, я был бы очень рад. С Леной встречался мельком, в коридоре. Я заставлял себя не замечать её, она же, опустив глаза, проходила мимо. Со временем стал отмечать за собой, что неосознанно ищу с ней встречи. Затем это переросло в потребность: меня тянуло к ней, мне требовалось её видеть.
Лена много времени проводила у себя в мастерской занимаясь живописью. Позже я узнал что, большинство картин, висящие в коридоре, были написаны ею. Словно поняв мое внутреннее состояние, чтобы не оставлять меня в покое, по вечерам она начала играть на пианино. Звук её голоса разрывал меня надвое: с одной стороны я постоянно думал о ней, но, с другой стороны, упорно сдерживал себя от конкретных действий, не позволяя себе забывать, что в этом доме, прежде всего, я пленник и Лена в этом замешана. Так долго не могло продолжаться требовалось что-то изменить.
Я снова бежал. Бежал для того, чтобы хоть на время почувствовать себя на свободе. Меня догнали. Я попросил Михаила дать мне еще время. Он пошел мне на встречу. Я снова бежал. Окончательно вымотавшись, остановился. Михаил, со злой усмешкой в глазах, предложил мне делать такие пробежки каждую ночь. Я ответил, что подумаю. Он передал приказ по рации, за нами прилетел вертолет. Ночью с высоты дом мне показался величественным и в тоже время безразличным, безразличным ко мне и моему состоянию. Дом спал, только в одном окне на третьем этаже горел свет, я не видел, кто находиться за шторой, но ясно чувствовал взгляд, её взгляд.
После этой попытки побега мою свободу не ограничили, но в доме произошли изменения: пианино по вечерам перестало играть и Ленино незримое присутствие в каждой комнате дома, как аромат духов, испарилось. И тогда я точно понял, чего хочу, но дверь в Ленину мастерскую оказалась запертой, а безумно метаться в поисках покорившей девушки по чужому дому пленник себе позволить не мог.
Проснулся я ночью. Лена седела у изголовья моей кровати и плакала. У меня больше не осталось места для сомнений, я уверенно прижал её к себе. Мои губы ощутили сладость её губ. Я не мог от них оторваться. Немного погодя она сказала: "Идем со мной". И увела к себе на третий этаж. Там я почувствовал себя свободнее и понял, сейчас за мной никто не наблюдает, только это меня сильно не заботило: главное она была рядом. Я подхватил её на руки, мягко опустил на край кровати.
В её взгляде я видел столько нежности и любви, что глубоко запрятанная во мне ответная любовь и ласка, вырвалась наружу. Наши губы, все наше тело так долго ждало именно этого прикосновения. После него разъединить нас, мне казалось, уже не могла никакая сила. Я прильнули к её губам, как заблудший в пустыни, бросается на источник влаги. Мои руки вольно гуляли по её упругому телу, вызывая по нему волны дрожи, которая передавалась мне. Мы слились в единое целое, я чувствовал, что наконец-то при странных обстоятельствах нашел недостающую половину. Окружающий мир перестал для меня существовать: были только я и она.
Проснулся я первым. Она спала на моем плече, чему-то, улыбаясь во сне. Луч утреннего солнца освещал её медленно, в ритм дыхания, вздымающуюся грудь. Она потянулась, выгнув спину. Открыла глаза. По-детски улыбнувшись мне, потянулась к моим губам. Она выглядела хрупкой и беззащитной, нуждающейся в моей заботе, и в тоже время полной хозяйкой моих мыслей и чувств, мне стало ясно: чтобы не случилось, я буду находиться с ней рядом.
После этого, мы все свое время были вместе. Разговаривали, гуляли, проводили ночи. Я узнал её очень хорошо: черты характера, многое о прежней жизни, о её печалях и радостях. Был только один вопрос, который у меня не было сил ей задать, о чем боялся её расспрашивать. Лена чувствовала это, и была мне благодарна, что я не тереблю ей душу. Мы жили только друг для друга - это устраивало нас обоих. Все было хорошо, если бы не одно обстоятельство, омрачающее мою жизнь, когда я вспоминал о нем, то спускался в свою комнату и предавался размышлениям. Лена понимала меня, и не беспокоила.
Так продолжалось около трех месяцев. Как-то раз Лена попросила меня хорошо одеться, потому что нам предстоит обедать с её отцом. В моей комнате оказался богатый гардероб, и это не составило для меня труда. За обедом Петр Иванович мне открылся с другой стороны: вел себя он со мной дружелюбно, суровость и беспрекословность из его голоса исчезли. Позднее, разговаривая один на один, я узнал, что Петр Иванович бывший полковник какого-то отряда специального назначения. Сейчас на пенсии, владеет нефтедобывающим концерном. Он оказался очень интересным и умным человеком, с богатым пережитым опытом. Так же узнал, что Лена - его любимая и единственная дочь, ради которой он пойдет на все.
Как-то незаметно для себя я женился на Лене. Это ничего не изменило в наших с ней отношениях, но в моем статусе пленника произошли перемены: прекратилось наблюдение за мной внутри дома. Но наблюдение за пределами дома за мной продолжалось, об этом нашел своим долгом предупредить меня Михаил. Я решился на серьезный разговор с Петром Ивановичем. - Я не могу рисковать - ответ его был в тоне нашей первой встречи, и также как первая встреча разговор закончился.
Духовная близость с Леной, поддерживала меня. Мне с ней было очень хорошо и спокойно, кроме нее мне ничего не было нужно. Только нерешенные вопросы всегда требуют внимания.
В скором времени я начал замечать, как Лена выдавала мне секреты охраны дома. На первый взгляд это происходило невзначай, но я знал её уже очень хорошо, чтобы меня можно было обмануть. От нее я узнал много интересного: место расположение комнаты слежения, где находится домашние запасы снотворного, распорядок приема пищи у охраны дома, направление к ближайшему, всего в сороках километрах, населенному пункту. Но что самое главное, расположение на моем теле датчика слежения.
В голове у меня сложился план, но притворять его в действие мне не хотелось. Все текло своим чередом, расставаться с Леной не хотелось ни на секунду, но всему свое время, и жажда оказаться на свободе, стала невыносимой. Это мучило меня: полученные знания не давали покоя. У меня возникла навязчивая идея оказаться на свободе, и я решился. Ушел спать в свою комнату, выполнил все, что запланировал.
Я убегал. Убегал от дома, боясь оглянуться. Я знал, что моё преследование сейчас невозможно. Убегал, четко чувствуя своей спиной взгляд из окна третьего этажа. Нестерпимо захотелось оглянуться, но если бы я это сделал, то бежать не было бы сил. Я бежал к свободе. Бежал, удаляясь от своей любви.
Я шел по знакомому городу грязный, уставший, разбитый, с тяжелым грузом на душе. Здесь из знакомых у меня был только Сергей. К нему я решил обратиться за помощью. Вспомнил его домашний телефон, который он мне дал на всякий случай. Позвонил. Он удивился, но сказал, что будет рад меня принять.
Чистый, после душа, потягивая кофе, я рассказал Сергею всю свою историю. Он сказал, что дела у меня неважные: Петр Иванович считался влиятельным человеком, и его все уважали. Найти ему меня, если он поставит такую цель, будет не сложно: знакомых и денег у него достаточно. Сергей посоветовал мне возвратиться в родной город, пообещал устроить это. Остальное время велел лишний раз не высовываться. Сергей обещание свое выполнил, посадив на поезд. За свое будущее я немного успокоился, но тяжесть на душе осталась, засыпая, я видел Лену, она смотрела на меня тем потрясшем меня при первой нашей встрече взглядом.
И вот я иду по своему родному городу: возвращаюсь домой, что-то подсказывало мне, что дома у родителей, Петр Иванович меня преследовать не будет. Мне было страшно. В пути я притворился больным и никуда, не выходил. Я боялся позвонить домой, сказать, что у меня все в порядке: если бы меня после этого разговора поймали, то моим родителям мое новое исчезновение принесло бы только лишнее волнение. А уверенности, что мне удастся спокойно выбраться, у меня не было. Думал позвонить друзьям, но люди Петра Ивановича могли, прежде всего, свой интерес обратить на них. Принял решение - возвращаться тихо, не привлекая лишнего внимания.
Я подходил к дому, где жили родители. Из закоулка мне навстречу вышел мужчина, лет сорока, с седыми волосами. Он шел мне на перерез, в его взгляде не было ничего, кроме уверенности в необходимости предстоящих действий. Чувство неотвратимости происходящих событий поглотила меня. Петр Иванович сказал, что мне придется идти с ним. Власть этого голоса заворожила меня, но я сделал над собой усилие, и побежал в сторону своего дома. На перехват мне выскочили несколько фигур. Михаила я различил среди них. Его присутствие подстегнуло меня: цель моя, точка приложения для моего освобождения определялась данным моментом, поэтому меня не могли остановить. Пробегая мимо, я заметил, блеск стали. Преследователи остались позади. Послышался глухой хлопок, что-то оцарапнуло моё бедро, но я продолжал бежать.
И вот я дома. На ум пришла запоздалая мысль: "Какой я дурак, что решил, прятаться здесь: близких людей подвергаю опасности" Но мое умение разбираться в людях подсказывало, что волнуюсь я зря: не таким человеком был Петр Иванович, чтобы дома при родителях применять насильственные методы - это последнее на что мне оставалось надеяться. Несмотря на то, что у дверей квартиры меня, несомненно, караулят, я позволил себе расслабиться и успокоиться.
Родители оба были дома, и очень обрадовались моему приходу. Я поприветствовал их, хотел вести себя, как обычно, но под действием груза пережитых событий меня прорвало на откровенность, все, что я не говорил своим родителям на протяжении долгого времени, что из года в год копилось у меня на душе, вырвалось у меня наружу. О случившемся рассказывать подробно я не стал, сказал просто - у меня проблемы, но что бы ни происходило, лучше ни во что не вмешиваться: помочь мне не получиться и сейчас я смогу справиться сам. Я видел, что родители меня поняли, значит можно спокойно ожидать дальнейшего развития событий.
Раздался звонок. Вошел Петр Иванович. В отличие от того, каким я знал его, в этот момент Петр Иванович показался мне сгорбленным и безликим, казалось, что он постарел и высох прямо на глазах. - Руслан, пойдем со мной- Ты нужен Лене - не глядя на меня, как в пустоту, проговорил он. Поднял взгляд на меня. Увидел ответ в моих глазах. Покачал головой, вышел. Через некоторое время у подъезда хлопнула дверца, а затем послышался звук отъезжающей машины. Спустя некоторое время снова раздался звонок. Я открыл дверь. Влетел Михаил. Ярость на его лице была вложена в удар, опрокинувший меня на пол. - Ты мне все расскажешь. - вытирая кровь, твердо сказал я. - Хорошо. - почувствовав мою решительность идти до конца, взяв себя в руки, ответил Михаил. Засунул пистолет в кобуру под мышку и начал свой рассказ.
Три года назад Лена безумно влюбилась в парня, сходство с которым и втянуло меня в эту историю. После года совместной жизни он её бросил, укатив за границу со своей секретаршей. Лена осталась одна с сильным нервным расстройством. Удар, пришелся по слабому месту: с детства Лена не могла простить своей матери то, что та бросила их с отцом, и ушла к другому. Лена пыталась покончить жизнь самоубийством, но её остановили. Самое страшное, чего она всегда так боялась, произошло: ее обманули и бросили. Петру Ивановичу стало ясно, что если когда-нибудь близкий для Лены человек оставит её, то она этого больше пережить не сможет. Он стал опекать её, больше всего опасаясь потерять свою единственную и любимую дочурку. Он не мог себе позволить рисковать Леной, чем угодно только не ей. Поэтому на моё появление в её жизни, он отреагировал единственным верным, по его мнению, способом, он постарался удержать меня рядом с ней всеми доступными для него средствами. Несмотря на то, что я ему понравился, Петр Иванович решил все оставить, как есть. Со временем у него была надежда, что рана в душе Лены заживет, и мне можно будет без опаски все рассказать. В результате все получилось по-другому.
И тут все происходящее встало перед моими глазами с поразительной ясностью. Мне на память пришел образ Лены смотревшей на меня грустным, до боли печальным взглядом. Это воспоминание наполнило меня тревогой, для меня открылось то, что всю дорогу домой, беспокоило и не давало спокойно уснуть - Лена. Получение ответа на долго мучавший вопрос потеряло для меня важность, как лезвием по сердцу резанула тревога за Лену. Что сейчас с ней? Ведь, я бежал к своей свободе, несмотря на все препятствия, оставив её одну. Бежал, чувствуя, что приношу какую-то жертву. Как я мог? Что с ней?!!! Мне было необходимо связаться с ней. Раздался звонок телефона. Я бросился к нему. Радостно крикнул в трубку: "Лена!!!" - Руслан, это я, Вера. Услышала, что ты в городе-- я оборвал её на полуслове и повесил трубку. - Миша, как мне связаться с Леной? Как мне ей позвонить?!! - с нетерпением спросил я. Но мне почему-то казалось, что все предпринимаемые сейчас действия уже бесполезны