Николай Иванович Сладков
Сборник
Барсук и медведь
– Что, Медведь, спишь ещё?
– Сплю, Барсук, сплю. Так-то, брат, разогнался – пятый месяц без про́сыпу. Все бока отлежал.
– А может, Медведь, нам вставать пора?
– Не пора. Спи ещё.
– А не проспим мы с тобой весну-то с разгону?
– Не бойся! Она, брат, разбудит.
– А что она – постучит нам, песенку споёт или, может, пятки нам пощекочет? Я, Миша, страх как на подъём тяжёл!
– Ого-го! Небось вскочишь! Она тебе, Боря, ведро воды как даст под бока – небось на залежишься! Спи уж, пока сухой.
– Сплю, Барсук, сплю. Так-то, брат, разогнался – пятый месяц без про́сыпу. Все бока отлежал.
– А может, Медведь, нам вставать пора?
– Не пора. Спи ещё.
– А не проспим мы с тобой весну-то с разгону?
– Не бойся! Она, брат, разбудит.
– А что она – постучит нам, песенку споёт или, может, пятки нам пощекочет? Я, Миша, страх как на подъём тяжёл!
– Ого-го! Небось вскочишь! Она тебе, Боря, ведро воды как даст под бока – небось на залежишься! Спи уж, пока сухой.
Всему своё время
Надоела зима Сороке. Вот бы лето сейчас!
– Эй, Свиристель, ты бы лету обрадовался?
– Спрашиваешь ещё? – Свиристель отвечает. – Перебиваюсь с рябины на калину, оскомина на языке!
А Сорока уже Косача спрашивает. Жалуется и Косач:
– Сплю в снегу, на обед одна каша берёзовая! Брови красные – отморозил!
Сорока к Медведю стучится: как, мол, зиму зимуешь?
– Так себе! – Миша ворчит. – С боку на бок. На правом боку лежу – малина мерещится, на левом – мёд липовый.
– Понятно! – Сорока стрекочет. – Всем зима надоела! Чтоб ты, зима, провалилась!
И зима провалилась…
Ахнуть не успели – лето вокруг! Теплынь, цветы, листья. Веселись, лесной народ!
А лесной народ закручинился…
– Растерялся я что-то, Сорока! – Свиристель говорит. – В какое ты меня поставила положение? Я к вам с севера по рябину примчался, а у вас листья одни. С другой стороны, я летом на севере должен быть, а я тут торчу! Голова кру́гом. И есть нечего…
– Натворила Сорока дел! – шипит сердито Косач. – Что за чушь? Куда весну подевала? Весной я песни пою и танцы танцую. Самое развесёлое времечко! А летом только линять, перья терять. Что за чушь?
– Так вы же сами о лете мечтали! – вскрикивала Сорока.
– Мало ли что! – Медведь говорит. – Мечтали мы о лете с мёдом да с малиной. А где они, если ты через весну перепрыгнула? Ни малина, ни липа зацвести не успели, – стало быть, ни малины, ни мёда липового не будет! Поворачивайся хвостом – я его тебе сейчас выщиплю!
Ух как рассердилась Сорока! Вильнула, подпрыгнула, на ёлку взлетела и крикнула:
– Провалитесь вы вместе с летом!
И провалилось нежданное лето. И снова в лесу зима. Снова Свиристель рябину клюёт… Но терпят. Настоящую весну ждут.
– Эй, Свиристель, ты бы лету обрадовался?
– Спрашиваешь ещё? – Свиристель отвечает. – Перебиваюсь с рябины на калину, оскомина на языке!
А Сорока уже Косача спрашивает. Жалуется и Косач:
– Сплю в снегу, на обед одна каша берёзовая! Брови красные – отморозил!
Сорока к Медведю стучится: как, мол, зиму зимуешь?
– Так себе! – Миша ворчит. – С боку на бок. На правом боку лежу – малина мерещится, на левом – мёд липовый.
– Понятно! – Сорока стрекочет. – Всем зима надоела! Чтоб ты, зима, провалилась!
И зима провалилась…
Ахнуть не успели – лето вокруг! Теплынь, цветы, листья. Веселись, лесной народ!
А лесной народ закручинился…
– Растерялся я что-то, Сорока! – Свиристель говорит. – В какое ты меня поставила положение? Я к вам с севера по рябину примчался, а у вас листья одни. С другой стороны, я летом на севере должен быть, а я тут торчу! Голова кру́гом. И есть нечего…
– Натворила Сорока дел! – шипит сердито Косач. – Что за чушь? Куда весну подевала? Весной я песни пою и танцы танцую. Самое развесёлое времечко! А летом только линять, перья терять. Что за чушь?
– Так вы же сами о лете мечтали! – вскрикивала Сорока.
– Мало ли что! – Медведь говорит. – Мечтали мы о лете с мёдом да с малиной. А где они, если ты через весну перепрыгнула? Ни малина, ни липа зацвести не успели, – стало быть, ни малины, ни мёда липового не будет! Поворачивайся хвостом – я его тебе сейчас выщиплю!
Ух как рассердилась Сорока! Вильнула, подпрыгнула, на ёлку взлетела и крикнула:
– Провалитесь вы вместе с летом!
И провалилось нежданное лето. И снова в лесу зима. Снова Свиристель рябину клюёт… Но терпят. Настоящую весну ждут.
Ивовый пир
Зацвела ива – гости со всех сторон. Кусты и деревья вокруг ещё голые, серые. Ива среди них – как букет, да не простой, а золотой. Каждый ивовый барашек – как пуховый жёлтый цыплёнок: сидит и светится. Пальцем тронешь – пожелтеет палец. Щёлкнешь – золотой дымок запарит. Понюхаешь – мёд!
Спешат гости на пир.
Шмель прилетел: неуклюжий, толстый, мохнатый, как медведь. Забасил, заворочался, весь в пыльце измазался.
Прибежали муравьи: поджарые, быстрые, голодные. Набросились на пыльцу, и раздулись у них животы, как бочки. Того и гляди, ободки на животах лопнут.
Комарики прилетели: ножки сложены горсточкой, крылышки мельтешат[1]. Крошечные вертолётики.
Жуки какие-то копошатся.
Мухи жужжат.
Бабочки крылья распластали.
Шершень[2] на слюдяных крыльях, полосатый и злой, как тигр.
Все гудят и торопятся.
И я там был, медовые барашки нюхал.
Вот отцветёт ива, зазеленеет, потеряется среди других зелёных кустов. Тут и пиру конец.
Спешат гости на пир.
Шмель прилетел: неуклюжий, толстый, мохнатый, как медведь. Забасил, заворочался, весь в пыльце измазался.
Прибежали муравьи: поджарые, быстрые, голодные. Набросились на пыльцу, и раздулись у них животы, как бочки. Того и гляди, ободки на животах лопнут.
Комарики прилетели: ножки сложены горсточкой, крылышки мельтешат[1]. Крошечные вертолётики.
Жуки какие-то копошатся.
Мухи жужжат.
Бабочки крылья распластали.
Шершень[2] на слюдяных крыльях, полосатый и злой, как тигр.
Все гудят и торопятся.
И я там был, медовые барашки нюхал.
Вот отцветёт ива, зазеленеет, потеряется среди других зелёных кустов. Тут и пиру конец.
Лесная азбука
(В сокращении)
Хоровод
Грибник хоть и не берёт мухоморы, но мухоморам рад: раз пошли мухоморы – белых жди! Да и глаз мухоморы радуют – хоть несъедобные и ядовитые. Стоят, подбоченясь, на белых ножках, в кружевных панталончиках, в красных клоунских колпаках: не хочешь, а залюбуешься!
Ну а набредёшь на хоровод мухоморий – впору остолбенеть!
Стоит дюжина красных молодцов посреди зелёной поляны: встали в круг и приготовились к танцу!
Было в старину поверье, что таким мухоморным кольцом отмечен круг, на котором по ночам пляшут ведьмы. Так и называют кольцо из грибов – «ведьмин круг». И хотя теперь никто в ведьм не верит, нет в лесу никаких ведьм, но посмотреть на «ведьмин круг» и сейчас интересно. Он без ведьм даже лучше, словно сами грибы приготовились к танцу.
Вот дюжина танцоров встала в тесный круг, вот – раз-два! – разомкнулись, вот – три-четыре! – приготовились. Теперь – пять-шесть! – кто-то хлопнет в ладоши, и – семь-восемь! – закружится хоровод! Всё быстрей и быстрей – пёстрой праздничной каруселью. Замелькают белые ножки, закивают красные шляпки, зашуршит лежалый лист.
Ну а набредёшь на хоровод мухоморий – впору остолбенеть!
Стоит дюжина красных молодцов посреди зелёной поляны: встали в круг и приготовились к танцу!
Было в старину поверье, что таким мухоморным кольцом отмечен круг, на котором по ночам пляшут ведьмы. Так и называют кольцо из грибов – «ведьмин круг». И хотя теперь никто в ведьм не верит, нет в лесу никаких ведьм, но посмотреть на «ведьмин круг» и сейчас интересно. Он без ведьм даже лучше, словно сами грибы приготовились к танцу.
Вот дюжина танцоров встала в тесный круг, вот – раз-два! – разомкнулись, вот – три-четыре! – приготовились. Теперь – пять-шесть! – кто-то хлопнет в ладоши, и – семь-восемь! – закружится хоровод! Всё быстрей и быстрей – пёстрой праздничной каруселью. Замелькают белые ножки, закивают красные шляпки, зашуршит лежалый лист.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента