Natassja и ИЭУЫ
Сигматы желтого города (стихотворения)
В ваших руках оказалась книга, в крайней степени отличающаяся ото всех других. Эта книга, как социальный и художественный эксперимент, неразрыврывно связана со своей создательницей, с её идеями и мировоззрением. Книга о сюрреалистичности, о ночи, о космической, почти бесконечной пустоте одиночества и крупицах такого личного тепла, что способно согреть мир.
Natassja особенно чутко чувствует невозвратимость уходящего времени, практически каждое стихотворение – это желание замедлить его, показать вещи гораздо глубже, детальней, зримей, чем они кажутся. Борьба человеческой воли со случайностью, принятой за норму обыденностью, отречённостью и предательством проходит центральной нитью сквозь всю книгу. Огромная тяжесть, ноющая в самых глубинах души. Вечно прекрасная сказка города и мир, затягивающий человека, как чёрная дыра, уплотняющая индивидуальный космос и не позволяющая реализовать свои надежды. «Вот она – беззвёздная мгла», зачаровывающая бесконечностью и магией слов в каждой её фразе. Как много в этой бесконечности не успевает быть сказанным… или реализованным. Возможности утекают в обезличенных красках бытия.
Каждое стихотворение – пойманный в призму времени момент, застывшая жизнь и необычайно сильные мысли этого автора. У Natassja исключительно удачно получается строить «домики из горстей метафор» и «быть живым и колодцево гулким» во всех этих исключительно сложных обстоятельствах. Эти стихи не для всех, но для взыскательного читателя. Они наполнены как иссушающей самоотречённостью, альтруизмом, серыми красками одиночества, одинаковыми для этой «хрупкой жизни в полусне», так и тем, что даёт надежду и способность среди жёлто-серой жизни «так сладко звенеть полоумьем», практически издеваясь над случайностями и трудностями.
Потому каждый стих «так дорог (мне), каждый звук, осевший внутри…». Я искренне надеюсь на то, что это книга, стоившая стольких колоссальных усилий, станет для вас, как и для меня, исключительной возможностью по-особенному взглянуть на мир, на близких людей, на своё место в жизни.
Анатолий Пласковский
Цикл стихов «Сигматы Желтого города» молодой петербургской поэтессы Natassja – очень своеобразная исповедь и своеобразный почерк – порой что-то зябкое, неприкаянное, хрупкое, порой радостное и ликующее, иногда настолько причудливых очертаний, что хочется долго рассматривать и постигать.
И всегда живой пульс и тепло в реальности пережитых чувств. Что ещё? Талант. Несомненный талант и непостижимая тайна творческих истоков и путей.
Наталья Соколова-Анхель
Стихи Natassia
Надеясь
Оживаю, близясь к звёздам,
Темнота в тебе не дышит…
Новые уходят проще,
Уступая место бывшим.ц
Могут показаться тоньше
Руки, пишущие тише…
Больше ничего не бойся,
«Только ты меня услышишь».
Загораются и гаснут
Чьи-то окна вдалеке,
Пусть сияет жёлтой сказкой
Город, выросший в руке.
Знаешь, сколько бы ни гасли
Фонари и вдохновенья,
Есть фонарщики и краски
Для грядущих озарений.
03.01.11
Темнота в тебе не дышит…
Новые уходят проще,
Уступая место бывшим.ц
Могут показаться тоньше
Руки, пишущие тише…
Больше ничего не бойся,
«Только ты меня услышишь».
Загораются и гаснут
Чьи-то окна вдалеке,
Пусть сияет жёлтой сказкой
Город, выросший в руке.
Знаешь, сколько бы ни гасли
Фонари и вдохновенья,
Есть фонарщики и краски
Для грядущих озарений.
03.01.11
Озон и морфий
Вот пыль. Она пустая, не звёздная,
Не та, из которой мы созданы.
Она везде.
Озон и морфий тают в воздухе,
И дождь, сплетаясь тонкими гроздьями,
Мир раздел.
И так свежо, осеннее и холодно,
Но не снаружи, а между полками
Книгой стою.
Во мне сто тысяч всяких ненужностей,
А за окном стеклянные лужи
Нити пьют.
И не избавиться, и не вылезти,
Между страницами быть нанизанным,
Но мечтать
О мертвом метро и сырых переулках,
О – быть живым и колодцево гулким,
О – летать.
– Пока есть огонь и руки остыли,
Надо падать наружу, зная – напрасно.
– А может, там ветер сильный?
– Тогда бы спичка погасла.
29.09.2010
Не та, из которой мы созданы.
Она везде.
Озон и морфий тают в воздухе,
И дождь, сплетаясь тонкими гроздьями,
Мир раздел.
И так свежо, осеннее и холодно,
Но не снаружи, а между полками
Книгой стою.
Во мне сто тысяч всяких ненужностей,
А за окном стеклянные лужи
Нити пьют.
И не избавиться, и не вылезти,
Между страницами быть нанизанным,
Но мечтать
О мертвом метро и сырых переулках,
О – быть живым и колодцево гулким,
О – летать.
– Пока есть огонь и руки остыли,
Надо падать наружу, зная – напрасно.
– А может, там ветер сильный?
– Тогда бы спичка погасла.
29.09.2010
Post Sigma
Венцом Луна.
С окна шагнула на карниз
Во сне весна.
А в тесном флигеле темно
Всегда, всегда.
Фонарь глядит на нас в монокль,
Идут года.
Часы уснули на стене,
Замолк их ход.
Под стулом дремлет в тишине
Ворчливый кот.
Две тени жмутся по углам,
Их больше нет.
Им жить осталось, как и нам,
Сто тысяч лет.
А в жёлтом городе опять
Сирень и дождь.
Когда петля устанет ждать,
Ко мне придёшь.
9–14.05.10
Привидевшееся
Акатизия в дверном проёме.
На затылок давят туманности.
Вверх сжимается объёмность
Подъёмными кранами.
Лента Мёбиуса извращается
И выгибает собой знак,
Известно, что означающий,
Но отрицательный и не так.
Танцует притолока над головами
За каруселью погасших искр.
Чтоб стали, может, они словами
Тех, чей шепот лёгок и быстр.
Всё убежало, поникло в щели,
И звёзды юркнули за комод.
Опять чего-то мы не успели
Домолвить тем, кто ещё придёт.
весна 2009
На затылок давят туманности.
Вверх сжимается объёмность
Подъёмными кранами.
Лента Мёбиуса извращается
И выгибает собой знак,
Известно, что означающий,
Но отрицательный и не так.
Танцует притолока над головами
За каруселью погасших искр.
Чтоб стали, может, они словами
Тех, чей шепот лёгок и быстр.
Всё убежало, поникло в щели,
И звёзды юркнули за комод.
Опять чего-то мы не успели
Домолвить тем, кто ещё придёт.
весна 2009
Причастие к видеть себя
Ночи плывут, сырея,
С умбрового юго-запада.
Веток лохматый веер
Стыкам крыш приливает капли.
И так сладко звенеть полоумьем —
Вне телес разгоняя призвук
Тех безумных безлуний
И их инсомнических брызг…
Но мы успеем спуститься
Из заветных зазвёздностей, чтобы
Языком причаститься
К мягкому небу мягкого нёба.
октябрь 2011
С умбрового юго-запада.
Веток лохматый веер
Стыкам крыш приливает капли.
И так сладко звенеть полоумьем —
Вне телес разгоняя призвук
Тех безумных безлуний
И их инсомнических брызг…
Но мы успеем спуститься
Из заветных зазвёздностей, чтобы
Языком причаститься
К мягкому небу мягкого нёба.
октябрь 2011
Глыбы домов обглоданы дождём…
Глыбы домов обглоданы дождём
Преждевременной весны.
А мы как-то живем и ждём,
Утыкаясь веками в сны.
Краски растеряны попусту,
И одиночество слишком слепо.
Шаря по вязкой пропасти,
Прочувствовав всю крепость
Зелёного настоя на слезах,
Проливавшихся полугодиями,
Один короткий взмах —
Потушить в глазах беловодье.
02.05.2011
Преждевременной весны.
А мы как-то живем и ждём,
Утыкаясь веками в сны.
Краски растеряны попусту,
И одиночество слишком слепо.
Шаря по вязкой пропасти,
Прочувствовав всю крепость
Зелёного настоя на слезах,
Проливавшихся полугодиями,
Один короткий взмах —
Потушить в глазах беловодье.
02.05.2011
Край занавески зажат в кулаке…
Край занавески зажат в кулаке
До хруста в костях. Темно…
Светится вместе со мной вдалеке
Окно, окно.
В воздухе хрупком своё отрея,
Снег притаился, мысли слегли.
Кто пририсует петлю на шею
Тому, чьим именем чёрен лист?
Замру, затаившись от чьих-то глаз,
Не отняв щеки от стекла.
Вот она – беззвёздная мгла
Прошла, прошла…
10.12.2010
До хруста в костях. Темно…
Светится вместе со мной вдалеке
Окно, окно.
В воздухе хрупком своё отрея,
Снег притаился, мысли слегли.
Кто пририсует петлю на шею
Тому, чьим именем чёрен лист?
Замру, затаившись от чьих-то глаз,
Не отняв щеки от стекла.
Вот она – беззвёздная мгла
Прошла, прошла…
10.12.2010
Белое
Ловлю белый цветок
В жадную холодную горсть.
Всего лишь гость… Или нет?
Перечерчиваю искажениями
Зажжённый мозг.
Горящий городской нимб.
До него ли? Меня лишь сказочно нет,
Затерялась в метели
Среди неясных картин,
Сдуваю с ладони снежинки,
Взлетая к тебе на качелях
Горьких жидкостей и порошков.
Так странно – искать свой след на снегу.
Это шок и ничто. Вот так, ни за что…
Но знаю, что иначе уже не смогу…
22.02.2010
Молчание
Стакан пустоты, костяшечный взмах —
Лакмусом вечера краснеют
Из синего; как в извенённых руках
Карандаши становятся змеями,
Чтобы отнять возможность залить
Грифельным криком матовый лист,
Чтобы остался летально чист
Гиблого творчества эпикриз,
Чтобы опять был включенным свет
И затаённая гасла мысль,
Чтобы молчание в голове
Отнимало по клеткам жизнь.
Лучше уйти туда, где зима,
Лучше залезть с головой под кровать…
Пусть за окном продолжают дома
Тофф с молоком небес целовать…
21.10.2010
Лакмусом вечера краснеют
Из синего; как в извенённых руках
Карандаши становятся змеями,
Чтобы отнять возможность залить
Грифельным криком матовый лист,
Чтобы остался летально чист
Гиблого творчества эпикриз,
Чтобы опять был включенным свет
И затаённая гасла мысль,
Чтобы молчание в голове
Отнимало по клеткам жизнь.
Лучше уйти туда, где зима,
Лучше залезть с головой под кровать…
Пусть за окном продолжают дома
Тофф с молоком небес целовать…
21.10.2010
Скоро самый тёмный день…
Скоро самый тёмный день
В двадцать два, двадцать два
Грянет часовая тень
Из угла.
В скомканном конверте тлен
Непрочтённых строк.
Вместе с ним измяты… мы —
Тысячами ног.
Недомолвленно истленно… снег
В шорохе его – счастливо легли.
Вспомни обо мне,
Мир…
декабрь 2009
В двадцать два, двадцать два
Грянет часовая тень
Из угла.
В скомканном конверте тлен
Непрочтённых строк.
Вместе с ним измяты… мы —
Тысячами ног.
Недомолвленно истленно… снег
В шорохе его – счастливо легли.
Вспомни обо мне,
Мир…
декабрь 2009
Зарыжели пятна на кровле…
Зарыжели пятна на кровле,
На подоле рваного платья…
Под венчальным покровом
Улиц хмурой стати,
В перечёркнутых тупиках,
В полутёмных кроватях,
В глубине потолка – комья ваты.
Зарыжели пятна на ней, губы высохли.
Лихорадка в метель – те ли мысли?
«Пусть скрежещет декабрь
От бессилья зубами.
В глубине потолка
Верх беспамятства».
Пальцы вдруг по окну
Расползлись и застыли —
Так внутри и усну, как в могиле…
«А за ним чистота и предпраздничный снег
Без тревог и сомнений».
«Всё потратим на кофе и лунный свет,
Сколько хватит денег…».
Завернусь в занавеску, как в саван.
Забудьте… На память.
Неба бледная заводь истекает ветвями.
Брызжет белая кровь, гаснут люди.
И клок облака вырван вновь
Стрелкой флюгера.
20.12.2009
На подоле рваного платья…
Под венчальным покровом
Улиц хмурой стати,
В перечёркнутых тупиках,
В полутёмных кроватях,
В глубине потолка – комья ваты.
Зарыжели пятна на ней, губы высохли.
Лихорадка в метель – те ли мысли?
«Пусть скрежещет декабрь
От бессилья зубами.
В глубине потолка
Верх беспамятства».
Пальцы вдруг по окну
Расползлись и застыли —
Так внутри и усну, как в могиле…
«А за ним чистота и предпраздничный снег
Без тревог и сомнений».
«Всё потратим на кофе и лунный свет,
Сколько хватит денег…».
Завернусь в занавеску, как в саван.
Забудьте… На память.
Неба бледная заводь истекает ветвями.
Брызжет белая кровь, гаснут люди.
И клок облака вырван вновь
Стрелкой флюгера.
20.12.2009
Стихает
Взгляд сквозь —
Ты где?
Не врозь
Сидеть
Ты где?
Не врозь
Сидеть
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента