Аркадий Стругацкий и Борис Стругацкий
Песчаная горячка
— Знаешь, — сказал Боб, — я сейчас бы выпил томатного сока… — он перевернулся на другой бок и с отвращением выплюнул окурок. — Когда от сигарет болит язык, лучше всего выпить томатного сока.
— Когда у тебя что-нибудь болит, надо пить коньяк, — говоривший был велик ростом и тощ. Звали его Виконт. — Можно водку. Годятся и ликеры. Не возбраняется вино, в котором, как известно, истина. Но лучше всего — спирт…
— Ты забыл пиво. Ты болван, — сказал Боб, — я бы выпил сейчас пива…
В палатке было жарко и темно. На полу валялись спальные мешки, множество окурков, винтовка, стреляные гильзы и пара сапог. В низкую треугольную дверь палатки виднелись красноватые сумрачные барханы и обложенное тяжелыми тучами небо. Налетал порывами горячий ветер, шелестел брезентовыми стенами.
— Слушай, Боб, у тебя скрипит песок на зубах?
— Не успеваю отплевываться. А что?
— Мне надоело. Я жую его вторую неделю. Это нервит. Я подожду еще пару дней, накоплю побольше слюны, пойду к нашему и…
— По дороге ты будешь питаться слюной и гильзами. Ты будешь ужасен в своем гневе, ты будешь рубить колючки, но Багровое Небо сожжет тебя, и твой высохший труп занесут пески. Ибо такова жизнь. Уходя, не забудь выстрелить себе в лоб — это укоротит твой тернистый путь и сбережет много драгоценного времени. Я буду рыдать над твоим телом. Клянусь удачей.
Боб сплюнул и потянулся за сигаретой. Сел, чиркнул спичку, закурив, стал разглядывать свои босые ноги. Осторожно потрогал вспухший синий шрам.
— Здешние муравьи кусаются подобно леопардам, — сказал он, — ты должен пожалеть меня, Виконт.
Виконт не ответил. Порыв ветра распахнул полы палатки, дохнул горячим песком. Боб, кряхтя, поднялся, чертыхнулся, задев за столб, и неторопливо вылез из палатки.
— Горячо, дьявол, — донесся его голос, — Виконт, дружище, ты сгниешь заживо… выйди подышать чистым воздухом. О, этот воздух! Он прохладен, как дыхание холодильника! Ривьера, Ривьера! Не верите? Нюхните сами…
Виконт, злобно жуя губами и поминутно сплевывая, слушал, как он бродил вокруг палатки — проверял крепления. Из-за стенки сквозь шелест ветра доносилось:
В стране, где зной, где плеск волны морской, Жил длинноногий Джо…
…до чего же горячо пяткам! Ай-яй!..
…Виконт, выйди, милый, дело есть…
Потом что-то случилось. Стенки колыхнулись, треснул и накренился столб. Виконт поднялся и сел, прислушиваясь. Голос Боба:
— Эй-ей! Тебе чего?.. Пошел!.. А-а-а-а!.. Виконт, ко мне!
За стенкой дрались. Боб крикнул и замолчал. Палатка тряслась, доносилось хриплое тяжелое дыхание.
На ходу загоняя в карабин обойму, путаясь в спальных мешках, Виконт кинулся из палатки.
— Вввв-а-а!.. — неслось из-за палатки…
— Эге-гей! Держись, Бобби! — рявкнул Виконт, огибая угол. Там не было никого и ничего. Только разрытый горячий песок…
— Бобби… — тихо сказал Виконт, озираясь, — Бобби, дружище…
Дымящиеся красные барханы, саксаул, раскаленное тяжелое небо… обвисший брезент палатки… все. И разрытый горячий песок. Виконт облизал губы.
— Когда у тебя что-нибудь болит, надо пить коньяк, — говоривший был велик ростом и тощ. Звали его Виконт. — Можно водку. Годятся и ликеры. Не возбраняется вино, в котором, как известно, истина. Но лучше всего — спирт…
— Ты забыл пиво. Ты болван, — сказал Боб, — я бы выпил сейчас пива…
В палатке было жарко и темно. На полу валялись спальные мешки, множество окурков, винтовка, стреляные гильзы и пара сапог. В низкую треугольную дверь палатки виднелись красноватые сумрачные барханы и обложенное тяжелыми тучами небо. Налетал порывами горячий ветер, шелестел брезентовыми стенами.
— Слушай, Боб, у тебя скрипит песок на зубах?
— Не успеваю отплевываться. А что?
— Мне надоело. Я жую его вторую неделю. Это нервит. Я подожду еще пару дней, накоплю побольше слюны, пойду к нашему и…
— По дороге ты будешь питаться слюной и гильзами. Ты будешь ужасен в своем гневе, ты будешь рубить колючки, но Багровое Небо сожжет тебя, и твой высохший труп занесут пески. Ибо такова жизнь. Уходя, не забудь выстрелить себе в лоб — это укоротит твой тернистый путь и сбережет много драгоценного времени. Я буду рыдать над твоим телом. Клянусь удачей.
Боб сплюнул и потянулся за сигаретой. Сел, чиркнул спичку, закурив, стал разглядывать свои босые ноги. Осторожно потрогал вспухший синий шрам.
— Здешние муравьи кусаются подобно леопардам, — сказал он, — ты должен пожалеть меня, Виконт.
Виконт не ответил. Порыв ветра распахнул полы палатки, дохнул горячим песком. Боб, кряхтя, поднялся, чертыхнулся, задев за столб, и неторопливо вылез из палатки.
— Горячо, дьявол, — донесся его голос, — Виконт, дружище, ты сгниешь заживо… выйди подышать чистым воздухом. О, этот воздух! Он прохладен, как дыхание холодильника! Ривьера, Ривьера! Не верите? Нюхните сами…
Виконт, злобно жуя губами и поминутно сплевывая, слушал, как он бродил вокруг палатки — проверял крепления. Из-за стенки сквозь шелест ветра доносилось:
В стране, где зной, где плеск волны морской, Жил длинноногий Джо…
…до чего же горячо пяткам! Ай-яй!..
…Виконт, выйди, милый, дело есть…
Потом что-то случилось. Стенки колыхнулись, треснул и накренился столб. Виконт поднялся и сел, прислушиваясь. Голос Боба:
— Эй-ей! Тебе чего?.. Пошел!.. А-а-а-а!.. Виконт, ко мне!
За стенкой дрались. Боб крикнул и замолчал. Палатка тряслась, доносилось хриплое тяжелое дыхание.
На ходу загоняя в карабин обойму, путаясь в спальных мешках, Виконт кинулся из палатки.
— Вввв-а-а!.. — неслось из-за палатки…
— Эге-гей! Держись, Бобби! — рявкнул Виконт, огибая угол. Там не было никого и ничего. Только разрытый горячий песок…
— Бобби… — тихо сказал Виконт, озираясь, — Бобби, дружище…
Дымящиеся красные барханы, саксаул, раскаленное тяжелое небо… обвисший брезент палатки… все. И разрытый горячий песок. Виконт облизал губы.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента