Тин В
Об эволюции нежити (Ученые досуги)
В. ТИН
Об эволюции нежити
Ученые досуги
Ничто не принесло диалектическому материализму большего вреда, чем превращение учения о вечном развитии в набор застывших догм. Окостенение диамата пагубно сказалось на развитии естественных наук, в том числе биологии. Из круга интересов ученых в нашем отечестве выпал обширный класс существ, располагающихся между созданиями идеальными, существующими только в воображении, и теми, что известны нам из повседневной жизни.
Между тем на Западе проблемы так называемой нежити разрабатывают крупные научные коллективы. Из работ зарубежных авторов следуют два принципиальных положения: а) нежить (она же нечистая сила) реально существует; б) нежить подчиняется известным законам природы, в том числе закону эволюции.
Организм нежити построен из субстрата, представляющего собой симбиоз материальной и идеальной субстанций и отличающегося от белковой материи так же, как гоголь-моголь от яйца, сваренного вкрутую. Следствие этого отличия необычайная пластичность идеально-материальных созданий и высокая скорость их эволюции. Так, если последние 40 тысяч лет человек развивался социально, пережил ряд общественных формаций, но биологически не изменился, то нежить за это время дала множество устойчивых новых видов и подвидов.
Нежить - одна из наиболее древних ветвей древа жизни, возможно, она возникла раньше, чем белковая жизнь (см.: К. Саймак, "Заповедник гоблинов"). Первые сведения о нежити дошли до нас из тьмы веков, когда прачеловек робко бродил по опушкам и отмелям в поисках съедобных корешков и моллюсков, леса кишели дэвами и русалками, а небо драконами о трех и более головах.
Населявшие Среднерусскую возвышенность лешие обладали мирным нравом, и забавы их были сравнительно безвредны: они заставляли наших предков до изнеможения кружить по лесу и пугали их гулким уханьем. Вот тролли и дэвы Западной Европы - те преследовали людей злобно и целеустремленно. Но хуже всех, пожалуй, были сибирские бусиэ, ночные страшилища с огромной пастью. Они побаивались огня, но стоило охотнику задремать у потухшего костра, как бусиэ хватал спящего и волок во тьму, чтобы в укромном месте высосать из него кровь.
Не менее опасны, чем лес, были реки и озера, ибо жившие в них водяные норовили уволочь под воду каждого встречного.
С переходом людей к оседлому образу жизни эволюция нежити заметно ускорилась. Из леших, что жили ближе к краю лесов, в результате естественного отбора образовались полевики. Они питались злаками и репой и потому благоволили к крестьянам, а нередко даже помогали им в полевых работах.
На ранней стадии феодализма на территории будущей России от полевиков отпочковались дворовые и домовые, а в Западной Европе - паки, брауни и боггарты. От полевиков произошли и такие своеобразные виды, как гуменники и овинники - диковатые, сумрачные, но, в общем, довольно безобидные существа.
Развитие ремесел и появление зачатков промышленности стали толчком для возникновения целого куста новых видов нежити, каждый из которых занял свою экологическую нишу. В горнорудных отраслях сформировалось несколько подвидов гномов, которые, вероятно, мутировали непосредственно из троллей. Металлургия и металлообработка породили иной вид, - карликов цвергов (Цверги Вульгарис), искусных кузнецов и мастеров художественного литья. В деревенских домах вывелась мелкоремесленная нежить - кикимора, ведущая, как и другие мелкие ремесленники, скрытный образ жизни и занимающаяся прядением и ткачеством.
Вообще нежить весьма активна и легко овладевает новыми профессиями, мутируя по мере развития техники. Но в семье не без урода, и отходы эволюции, своего рода брак производства, встречаются и здесь. Примером может служить Анчутка беспятый, не имеющий определенного занятия. Неизвестно, является его беспятство результатом родовой травмы, закрепившейся генетически в последующих поколениях, или природа имела какую-то надобность в этом странном виде, но обошлась другими средствами, а про Анчутку просто забыла.
В наше время численность нежити катастрофически уменьшается, а оставшиеся виды эволюционируют в опасном направлении.
Залповые сбросы химзаводами промстоков заставили многих водяных искать спасения в городской канализации. Длительное пребывание в тесных трубах и радикальное изменение рациона питания привели к возникновению вида, ни на что не похожего. Сортирняк смердящий мало чем напоминает водяного озерного и его ближайших родичей. Он вытянут подобно кишке. Оба его конца одинаково пригодны как для поедания, так и для эвакуации съеденного. Сортирняк мстит роду людскому как только может: то заткнет консервной банкой канализационный стояк в жилом доме, то проковыряет отвод на верхнем этаже, чтобы нижним капало на голову. Иногда тоска по прежней вольной жизни заставляет его горько рыдать, и тогда можно услышать, как неожиданно глубокой ночью застонет унитаз.
Жителей старых городских кварталов, в которых традиционно обитали домовые, дворовые и другая мелочь, переселяют в районы новой застройки. Вместо уютных двориков, где каждому было свое место и дело, дворовых встречают бескрайние пустыри, по которым носятся частные "Жигули". В результате значительная часть дворовых гибнет под колесами. Не лучше участь домовых: в огромных панельных коробках им негде приткнуться, самые неприхотливые пристраиваются в лифтовых шахтах и мусоропроводах. Остальные, помыкавшись без угла, идут на улицу.
Последним прибежищем многих домовых и дворовых становятся индивидуальные гаражи. Новый образ жизни быстро вырабатывает у них недоверчивость ко всем и вся, вечный страх быть обворованными, переходящий в агрессивность, страсть к стяжательству. В считанные месяцы домовые и дворовые превращаются в гаражников мерзопакостных. Гаражник все время боится, как бы сосед не покусился на его имущество, но сам не прочь стянуть при случае запаску, домкрат или, на худой конец, хотя бы клок ветоши. Он рад устроить соседу пакость и покрупнее: подбросить незагашенный окурок или включить искрящую электродрель. Пожар нередко охватывает и собственное обиталище поджигателя, но первобытная злоба не позволяет ему предвидеть последствия своих поступков.
Совершенно новым явлением для развитых стран оказались джинны, завезенные гастарбайтерами из Турции и стран Магриба. Экзотические джинны и жилища себе избрали необычные: изделия электротехники и электроники. Они охотно селятся в цветных телевизорах, частые взрывы которых - следствие чисто восточной любви джиннов к внешним эффектам при слабом знании основ техники. Одна из разновидностей джиннов - цифрушники - живет исключительно в компьютерах.
Эволюция цифрушников весьма поучительна: переход от огромных ламповых ЭВМ первого поколения к компактным транзисторным моделям заставил их приспосабливаться ко все более тесным обиталищам. И джинны нашли достойный выход: сначала они были размером с кошку, затем стали не более мыши, таракана, блохи, бактерии, вируса. Тут джинны решили притормозить, но однажды запущенный механизм миниатюризации набрал полные обороты и вышел из-под контроля. Все попытки остановить процесс - от страшных древних заклятий до "установок" Кашпировского - привели лишь к полной дезорганизации работы компьютеров. Специалисты тут же подняли крик о компьютерной чуме и электронном вирусе, не подозревая, насколько они близки к истине. Миновав молекулярный и атомарный масштабы, цифрушники несколько задержались на электронном уровне, а затем устремились к нулю и вот-вот перестанут существовать...
В общем, нежити на нашей планете становится все меньше и меньше. И ни один голос не поднимается в ее защиту. Не пора ли всем нам избавиться от белкового шовинизма? Не пора ли сказать: люди, берегите все живое, даже если оно нежить!
Об эволюции нежити
Ученые досуги
Ничто не принесло диалектическому материализму большего вреда, чем превращение учения о вечном развитии в набор застывших догм. Окостенение диамата пагубно сказалось на развитии естественных наук, в том числе биологии. Из круга интересов ученых в нашем отечестве выпал обширный класс существ, располагающихся между созданиями идеальными, существующими только в воображении, и теми, что известны нам из повседневной жизни.
Между тем на Западе проблемы так называемой нежити разрабатывают крупные научные коллективы. Из работ зарубежных авторов следуют два принципиальных положения: а) нежить (она же нечистая сила) реально существует; б) нежить подчиняется известным законам природы, в том числе закону эволюции.
Организм нежити построен из субстрата, представляющего собой симбиоз материальной и идеальной субстанций и отличающегося от белковой материи так же, как гоголь-моголь от яйца, сваренного вкрутую. Следствие этого отличия необычайная пластичность идеально-материальных созданий и высокая скорость их эволюции. Так, если последние 40 тысяч лет человек развивался социально, пережил ряд общественных формаций, но биологически не изменился, то нежить за это время дала множество устойчивых новых видов и подвидов.
Нежить - одна из наиболее древних ветвей древа жизни, возможно, она возникла раньше, чем белковая жизнь (см.: К. Саймак, "Заповедник гоблинов"). Первые сведения о нежити дошли до нас из тьмы веков, когда прачеловек робко бродил по опушкам и отмелям в поисках съедобных корешков и моллюсков, леса кишели дэвами и русалками, а небо драконами о трех и более головах.
Населявшие Среднерусскую возвышенность лешие обладали мирным нравом, и забавы их были сравнительно безвредны: они заставляли наших предков до изнеможения кружить по лесу и пугали их гулким уханьем. Вот тролли и дэвы Западной Европы - те преследовали людей злобно и целеустремленно. Но хуже всех, пожалуй, были сибирские бусиэ, ночные страшилища с огромной пастью. Они побаивались огня, но стоило охотнику задремать у потухшего костра, как бусиэ хватал спящего и волок во тьму, чтобы в укромном месте высосать из него кровь.
Не менее опасны, чем лес, были реки и озера, ибо жившие в них водяные норовили уволочь под воду каждого встречного.
С переходом людей к оседлому образу жизни эволюция нежити заметно ускорилась. Из леших, что жили ближе к краю лесов, в результате естественного отбора образовались полевики. Они питались злаками и репой и потому благоволили к крестьянам, а нередко даже помогали им в полевых работах.
На ранней стадии феодализма на территории будущей России от полевиков отпочковались дворовые и домовые, а в Западной Европе - паки, брауни и боггарты. От полевиков произошли и такие своеобразные виды, как гуменники и овинники - диковатые, сумрачные, но, в общем, довольно безобидные существа.
Развитие ремесел и появление зачатков промышленности стали толчком для возникновения целого куста новых видов нежити, каждый из которых занял свою экологическую нишу. В горнорудных отраслях сформировалось несколько подвидов гномов, которые, вероятно, мутировали непосредственно из троллей. Металлургия и металлообработка породили иной вид, - карликов цвергов (Цверги Вульгарис), искусных кузнецов и мастеров художественного литья. В деревенских домах вывелась мелкоремесленная нежить - кикимора, ведущая, как и другие мелкие ремесленники, скрытный образ жизни и занимающаяся прядением и ткачеством.
Вообще нежить весьма активна и легко овладевает новыми профессиями, мутируя по мере развития техники. Но в семье не без урода, и отходы эволюции, своего рода брак производства, встречаются и здесь. Примером может служить Анчутка беспятый, не имеющий определенного занятия. Неизвестно, является его беспятство результатом родовой травмы, закрепившейся генетически в последующих поколениях, или природа имела какую-то надобность в этом странном виде, но обошлась другими средствами, а про Анчутку просто забыла.
В наше время численность нежити катастрофически уменьшается, а оставшиеся виды эволюционируют в опасном направлении.
Залповые сбросы химзаводами промстоков заставили многих водяных искать спасения в городской канализации. Длительное пребывание в тесных трубах и радикальное изменение рациона питания привели к возникновению вида, ни на что не похожего. Сортирняк смердящий мало чем напоминает водяного озерного и его ближайших родичей. Он вытянут подобно кишке. Оба его конца одинаково пригодны как для поедания, так и для эвакуации съеденного. Сортирняк мстит роду людскому как только может: то заткнет консервной банкой канализационный стояк в жилом доме, то проковыряет отвод на верхнем этаже, чтобы нижним капало на голову. Иногда тоска по прежней вольной жизни заставляет его горько рыдать, и тогда можно услышать, как неожиданно глубокой ночью застонет унитаз.
Жителей старых городских кварталов, в которых традиционно обитали домовые, дворовые и другая мелочь, переселяют в районы новой застройки. Вместо уютных двориков, где каждому было свое место и дело, дворовых встречают бескрайние пустыри, по которым носятся частные "Жигули". В результате значительная часть дворовых гибнет под колесами. Не лучше участь домовых: в огромных панельных коробках им негде приткнуться, самые неприхотливые пристраиваются в лифтовых шахтах и мусоропроводах. Остальные, помыкавшись без угла, идут на улицу.
Последним прибежищем многих домовых и дворовых становятся индивидуальные гаражи. Новый образ жизни быстро вырабатывает у них недоверчивость ко всем и вся, вечный страх быть обворованными, переходящий в агрессивность, страсть к стяжательству. В считанные месяцы домовые и дворовые превращаются в гаражников мерзопакостных. Гаражник все время боится, как бы сосед не покусился на его имущество, но сам не прочь стянуть при случае запаску, домкрат или, на худой конец, хотя бы клок ветоши. Он рад устроить соседу пакость и покрупнее: подбросить незагашенный окурок или включить искрящую электродрель. Пожар нередко охватывает и собственное обиталище поджигателя, но первобытная злоба не позволяет ему предвидеть последствия своих поступков.
Совершенно новым явлением для развитых стран оказались джинны, завезенные гастарбайтерами из Турции и стран Магриба. Экзотические джинны и жилища себе избрали необычные: изделия электротехники и электроники. Они охотно селятся в цветных телевизорах, частые взрывы которых - следствие чисто восточной любви джиннов к внешним эффектам при слабом знании основ техники. Одна из разновидностей джиннов - цифрушники - живет исключительно в компьютерах.
Эволюция цифрушников весьма поучительна: переход от огромных ламповых ЭВМ первого поколения к компактным транзисторным моделям заставил их приспосабливаться ко все более тесным обиталищам. И джинны нашли достойный выход: сначала они были размером с кошку, затем стали не более мыши, таракана, блохи, бактерии, вируса. Тут джинны решили притормозить, но однажды запущенный механизм миниатюризации набрал полные обороты и вышел из-под контроля. Все попытки остановить процесс - от страшных древних заклятий до "установок" Кашпировского - привели лишь к полной дезорганизации работы компьютеров. Специалисты тут же подняли крик о компьютерной чуме и электронном вирусе, не подозревая, насколько они близки к истине. Миновав молекулярный и атомарный масштабы, цифрушники несколько задержались на электронном уровне, а затем устремились к нулю и вот-вот перестанут существовать...
В общем, нежити на нашей планете становится все меньше и меньше. И ни один голос не поднимается в ее защиту. Не пора ли всем нам избавиться от белкового шовинизма? Не пора ли сказать: люди, берегите все живое, даже если оно нежить!