Твен Марк
Телефонный разговор
Разговор по телефону, когда вы просто сидите рядом и никакого участия в нем не принимаете, — это, по моему разумению, одна из интереснейших диковинок в современной жизни. Например, вчера, когда я сидел и писал серьезную статью на возвышенную философскую тему, в комнате происходил подобного рода разговор. Оказывается, когда под рукой кто-нибудь говорит по телефону, пишется намного лучше. Ну вот началось все так: одна особа — член нашей семьи — зашла в комнату и попросила меня соединить ее по телефону с домом Баглеев, в деловой части города. Я давно заметил, что женщины, причем во многих городах, всегда стараются уклониться от переговоров с центральной телефонной станцией. Не знаю почему, но это так. Словом, я вызвал центральную, и между нами произошел такой разговор:
Центральна (грубо). Алло!
Я. Центральная?
Центральная. Конечно центральная. Что надо?
Я. Соедините меня, пожалуйста, с Баглеями.
Центральная. Соединяю. Не вешайте трубку.
Потом я слышу: клак, клак, крак… кррак, крак, клак, клак; потом — ужасный скрежет зубов; и наконец — пискливый женский голос:
— Да-а?.. (Постепенно голос повышается.) Вас слушают, кто говорит?
Не отвечая, я передаю трубку и усаживаюсь за стол. Тут-то и произошла самая странная вещь на свете — разговор, при котором слышно только одного собеседника. Вы слышите вопросы, но не слышите ответов. Слышите приглашения, и в ответ не слышите ни слова благодарности. Мертвая тишина вдруг прерывается неожиданными, ничем не оправданными восклицаниями то радостного изумления, то печали, то ужаса. И вы никак не можете взять в толк, о чем разговор, ибо не слышите ни слова из того, что говорится на другом конце провода. Так вот, за время этого разговора я услышал множество самых разнообразных реплик и ответов, причем все они выкрикивались, — ведь женщину невозможно убедить, что по телефону можно говорить и тихо.
— Да?! Но как же это случилось?
Молчание.
— Что вы сказали?
Молчание.
— Нет, нет! Я этого не думаю.
Молчание.
— Нет! Нет, нет, я вовсе не то хотела сказать. Я хотела сказать, положите, пока он еще кипит или совсем перед тем как закипит.
Молчание.
— Что?!
Молчание.
— Я прострочила по самой кромке со всех сторон.
Молчание.
— Да, мне тоже так нравится; но, пожалуй, все-таки лучше отделать валансьеном, или бомбазином, или чем-нибудь в этом роде. Это придаст вид… и сразу же бросится в глаза.
Молчание.
— Это сорок девятая Второзакония… от шестьдесят четвертой до девяносто седьмой включительно. Мне кажется, нам всем следовало бы почаще перечитывать их.
Молчание.
— Может, и так. Я обычно употребляю шпильку для волос.
Молчание.
— Что вы сказали? (В сторону.) Дети, тише!
Молчание.
— Ах, год! Господи, а мне показалось, будто вы сказали кот.
Молчание.
— И с каких пор?
Молчание.
— Да что вы! Вот не знала!
Молчание.
— Вы удивляете меня! Ведь это ж, по-видимому, совершенно невозможно!
Молчание.
— Кто делает?
Молчание.
— Господи помилуй!
Молчание.
— И что только на свете творится!.. Неужто прямо в церкви?
Молчание.
— И ее мать там была?
Молчание.
— Господь с вами! Миссис Баглей! Я б со стыда сгорела! Что же они делали?
Молчание.
— Я, конечно, не могу быть совершенно уверена; ведь у меня нет под рукой нот; впрочем, мне кажется, это будет вот так: тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля, трам-та-рам-ля-ля-ля-ля! Ну а потом повторяется.
Молчание.
— Да… по-моему, это очень мило… и очень торжественно и выразительно, но только если выдержать андантино и пианиссимо.
Молчание.
— Ах, леденцы, леденцы! Но я никогда не позволяю им есть сладости. Да, впрочем, они и не могут, во всяком случае пока у них нет зубов.
Молчание.
— Что?!
Молчание.
— Нет, нисколько… продолжайте. Да, он здесь… пишет. Нет, это ему не мешает.
Молчание.
— Хорошо. Я приду, если смогу. (В сторону.) Господи, просто рука отваливается держать эту штуку. Чтоб ей…
Молчание.
— Нет, нет, нисколько. Я люблю поговорить… Только боюсь, не задерживаю ли я вас…
Молчание.
— Что, гости?
Молчание.
— Нет, мы никогда не кладем на них масла.
Молчание.
— Да, это прекрасный способ. Но все поваренные книги говорят, они становятся вредны, когда проходит сезон. Да он их все равно не любит… особенно консервированные.
Молчание.
— Нет, мне кажется, это слишком дорого, мы никогда не давали больше пятидесяти центов за пачку.
Молчание.
— Вам надо идти? Тогда до свиданья.
Молчание.
— Да, по-моему так. До свиданья.
Молчание.
— Хорошо, в четыре часа, я буду готова. До свиданья.
Молчание.
— Очень благодарна, очень. До свиданья.
Молчание.
— Да нет, нисколько!.. совсем не устала… Какая?.. Ах, как я счастлива слышать это от вас. До свиданья. (Вешает трубку и говорит: «Ох, прямо рука отвалилась!»)
Мужчина просто сказал бы: «До свиданья» — и на этом кончил. Но женщины — нет! Они не таковы, — я это говорю в похвалу им, — резкость им не по нраву.
Центральна (грубо). Алло!
Я. Центральная?
Центральная. Конечно центральная. Что надо?
Я. Соедините меня, пожалуйста, с Баглеями.
Центральная. Соединяю. Не вешайте трубку.
Потом я слышу: клак, клак, крак… кррак, крак, клак, клак; потом — ужасный скрежет зубов; и наконец — пискливый женский голос:
— Да-а?.. (Постепенно голос повышается.) Вас слушают, кто говорит?
Не отвечая, я передаю трубку и усаживаюсь за стол. Тут-то и произошла самая странная вещь на свете — разговор, при котором слышно только одного собеседника. Вы слышите вопросы, но не слышите ответов. Слышите приглашения, и в ответ не слышите ни слова благодарности. Мертвая тишина вдруг прерывается неожиданными, ничем не оправданными восклицаниями то радостного изумления, то печали, то ужаса. И вы никак не можете взять в толк, о чем разговор, ибо не слышите ни слова из того, что говорится на другом конце провода. Так вот, за время этого разговора я услышал множество самых разнообразных реплик и ответов, причем все они выкрикивались, — ведь женщину невозможно убедить, что по телефону можно говорить и тихо.
— Да?! Но как же это случилось?
Молчание.
— Что вы сказали?
Молчание.
— Нет, нет! Я этого не думаю.
Молчание.
— Нет! Нет, нет, я вовсе не то хотела сказать. Я хотела сказать, положите, пока он еще кипит или совсем перед тем как закипит.
Молчание.
— Что?!
Молчание.
— Я прострочила по самой кромке со всех сторон.
Молчание.
— Да, мне тоже так нравится; но, пожалуй, все-таки лучше отделать валансьеном, или бомбазином, или чем-нибудь в этом роде. Это придаст вид… и сразу же бросится в глаза.
Молчание.
— Это сорок девятая Второзакония… от шестьдесят четвертой до девяносто седьмой включительно. Мне кажется, нам всем следовало бы почаще перечитывать их.
Молчание.
— Может, и так. Я обычно употребляю шпильку для волос.
Молчание.
— Что вы сказали? (В сторону.) Дети, тише!
Молчание.
— Ах, год! Господи, а мне показалось, будто вы сказали кот.
Молчание.
— И с каких пор?
Молчание.
— Да что вы! Вот не знала!
Молчание.
— Вы удивляете меня! Ведь это ж, по-видимому, совершенно невозможно!
Молчание.
— Кто делает?
Молчание.
— Господи помилуй!
Молчание.
— И что только на свете творится!.. Неужто прямо в церкви?
Молчание.
— И ее мать там была?
Молчание.
— Господь с вами! Миссис Баглей! Я б со стыда сгорела! Что же они делали?
Молчание.
— Я, конечно, не могу быть совершенно уверена; ведь у меня нет под рукой нот; впрочем, мне кажется, это будет вот так: тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля, трам-та-рам-ля-ля-ля-ля! Ну а потом повторяется.
Молчание.
— Да… по-моему, это очень мило… и очень торжественно и выразительно, но только если выдержать андантино и пианиссимо.
Молчание.
— Ах, леденцы, леденцы! Но я никогда не позволяю им есть сладости. Да, впрочем, они и не могут, во всяком случае пока у них нет зубов.
Молчание.
— Что?!
Молчание.
— Нет, нисколько… продолжайте. Да, он здесь… пишет. Нет, это ему не мешает.
Молчание.
— Хорошо. Я приду, если смогу. (В сторону.) Господи, просто рука отваливается держать эту штуку. Чтоб ей…
Молчание.
— Нет, нет, нисколько. Я люблю поговорить… Только боюсь, не задерживаю ли я вас…
Молчание.
— Что, гости?
Молчание.
— Нет, мы никогда не кладем на них масла.
Молчание.
— Да, это прекрасный способ. Но все поваренные книги говорят, они становятся вредны, когда проходит сезон. Да он их все равно не любит… особенно консервированные.
Молчание.
— Нет, мне кажется, это слишком дорого, мы никогда не давали больше пятидесяти центов за пачку.
Молчание.
— Вам надо идти? Тогда до свиданья.
Молчание.
— Да, по-моему так. До свиданья.
Молчание.
— Хорошо, в четыре часа, я буду готова. До свиданья.
Молчание.
— Очень благодарна, очень. До свиданья.
Молчание.
— Да нет, нисколько!.. совсем не устала… Какая?.. Ах, как я счастлива слышать это от вас. До свиданья. (Вешает трубку и говорит: «Ох, прямо рука отвалилась!»)
Мужчина просто сказал бы: «До свиданья» — и на этом кончил. Но женщины — нет! Они не таковы, — я это говорю в похвалу им, — резкость им не по нраву.