Варденбург Дарья
Снежная собака
Дарья ВАРДЕНБУРГ
Снежная собака
На стекле помадой написано: "Сырков дурак". Идет дождь, по карнизу стучат капли. Открываю окно, высовываю голову на улицу и глубоко вдыхаю.
Скрипит кровать, я поворачиваюсь. Сырков трет лицо и потягивается.
- Башка трещит. Ты как?
- Нормально, - говорю я.
- Чай будешь?
Он встает, надевает шорты и выходит из комнаты. Шаркает по коридору, хлопает дверью, включает воду. Я начинаю одеваться.
Вчера вечером играла группа "Скалка". Полина пела про человека в цветных трусах, который упал с шестого этажа - и "дело швах!" На басу был Сырков, на ударных Иваныч, на гитаре носатый Неврубель.
В перерыве я зашла в гримерку.
- Как жизнь? - спросил хмурый Сырков. Он уже выпил и хотел спать.
- Леночка пришла, - икнул откуда-то из угла Неврубель.
Иваныч кивнул мне и накрыл Неврубеля курткой.
- Она своего Рыбака ищет, - сказала Полина, разглядывая себя в зеркале.
Я сунула руки в карманы и спросила:
- Ну и где он?
- А я знаю? - Полина подкрасила губы. - Нужен он мне.
- Он уже уехал, - сказал Иваныч.
- А, - сказала я.
Неврубель смотрел на меня из-под куртки.
- Поехали с нами, - предложил Иваныч. - Пивка попьем.
Дома никто не ждал, и я согласилась. Сначала пили у Неврубеля, потом перебрались курить к Сыркову. Понемногу все разошлись, остались я и Сырков.
- У меня только одна кровать, - сказал он и снял свитер.
"Ну и пусть", - подумала я.
Громко свистит чайник. Иду на кухню и снимаю его с плиты. Из ванной выходит Сырков.
- Я заварю. Мыться пойдешь?
Моюсь и наблюдаю за двумя деловитыми тараканами. Тараканы бегают по желтой кафельной стене и шевелят усами.
Выключаю воду, трогаю полотенце и решаю, что высохну и так. Потом иду пить чай.
Сырков сидит, скрючившись на табуретке. Он худой и незагорелый. В общем, ничего. Но с ним не интересно.
- Тебе сколько лет? - спрашивает Сырков.
- Восемнадцать.
- А я думал - двадцать.
Он берет со стола маленький пакет.
- Держи. Тут еще осталось. Покуришь как-нибудь. Бери, бери!
Сырков перегибается через стол и сует пакет в карман моей рубашки.
- Я тебя провожу до метро. Мне молока надо купить.
Мы выходим на улицу. Дождь кончился. На асфальте валяются толстые дождевые червяки.
- Терпеть не могу! - Сырков аккуратно через них переступает. - Что им в земле не сидится? Обязательно надо на дорожку выползти.
У входа в метро Сырков спрашивает мой телефон, я говорю, и он повторяет.
- Запомнил. Я позвоню. Ну пока! - Он целует меня куда-то в ухо и идет к магазину "Продукты".
Я подхожу к своему дому и еще от гаражей замечаю машину Рыбака. Она стоит у моего подъезда.
Однажды зимой мы катались по какому-то полю за кольцевой. Колесо попало в яму, мы чуть не перевернулись. Час пытались вытолкнуть машину, а потом залезли в салон греться. Пришли два мужика в тулупах и с большой собакой, стучали по крыше, но мы не вышли.
Мы смотрели на собаку.
Собака была белая, только нос и глаза черные. Сидела на снегу и молчала.
Снежная собака
На стекле помадой написано: "Сырков дурак". Идет дождь, по карнизу стучат капли. Открываю окно, высовываю голову на улицу и глубоко вдыхаю.
Скрипит кровать, я поворачиваюсь. Сырков трет лицо и потягивается.
- Башка трещит. Ты как?
- Нормально, - говорю я.
- Чай будешь?
Он встает, надевает шорты и выходит из комнаты. Шаркает по коридору, хлопает дверью, включает воду. Я начинаю одеваться.
Вчера вечером играла группа "Скалка". Полина пела про человека в цветных трусах, который упал с шестого этажа - и "дело швах!" На басу был Сырков, на ударных Иваныч, на гитаре носатый Неврубель.
В перерыве я зашла в гримерку.
- Как жизнь? - спросил хмурый Сырков. Он уже выпил и хотел спать.
- Леночка пришла, - икнул откуда-то из угла Неврубель.
Иваныч кивнул мне и накрыл Неврубеля курткой.
- Она своего Рыбака ищет, - сказала Полина, разглядывая себя в зеркале.
Я сунула руки в карманы и спросила:
- Ну и где он?
- А я знаю? - Полина подкрасила губы. - Нужен он мне.
- Он уже уехал, - сказал Иваныч.
- А, - сказала я.
Неврубель смотрел на меня из-под куртки.
- Поехали с нами, - предложил Иваныч. - Пивка попьем.
Дома никто не ждал, и я согласилась. Сначала пили у Неврубеля, потом перебрались курить к Сыркову. Понемногу все разошлись, остались я и Сырков.
- У меня только одна кровать, - сказал он и снял свитер.
"Ну и пусть", - подумала я.
Громко свистит чайник. Иду на кухню и снимаю его с плиты. Из ванной выходит Сырков.
- Я заварю. Мыться пойдешь?
Моюсь и наблюдаю за двумя деловитыми тараканами. Тараканы бегают по желтой кафельной стене и шевелят усами.
Выключаю воду, трогаю полотенце и решаю, что высохну и так. Потом иду пить чай.
Сырков сидит, скрючившись на табуретке. Он худой и незагорелый. В общем, ничего. Но с ним не интересно.
- Тебе сколько лет? - спрашивает Сырков.
- Восемнадцать.
- А я думал - двадцать.
Он берет со стола маленький пакет.
- Держи. Тут еще осталось. Покуришь как-нибудь. Бери, бери!
Сырков перегибается через стол и сует пакет в карман моей рубашки.
- Я тебя провожу до метро. Мне молока надо купить.
Мы выходим на улицу. Дождь кончился. На асфальте валяются толстые дождевые червяки.
- Терпеть не могу! - Сырков аккуратно через них переступает. - Что им в земле не сидится? Обязательно надо на дорожку выползти.
У входа в метро Сырков спрашивает мой телефон, я говорю, и он повторяет.
- Запомнил. Я позвоню. Ну пока! - Он целует меня куда-то в ухо и идет к магазину "Продукты".
Я подхожу к своему дому и еще от гаражей замечаю машину Рыбака. Она стоит у моего подъезда.
Однажды зимой мы катались по какому-то полю за кольцевой. Колесо попало в яму, мы чуть не перевернулись. Час пытались вытолкнуть машину, а потом залезли в салон греться. Пришли два мужика в тулупах и с большой собакой, стучали по крыше, но мы не вышли.
Мы смотрели на собаку.
Собака была белая, только нос и глаза черные. Сидела на снегу и молчала.