Илья Варшавский
Тревожных симптомов нет

 
 

1

   — Не нравятся мне его почки, — сказал Крепс.
   Леруа взглянул на экран:
   — Почки как почки. Бывают хуже. Впрочем, кажется, регенерированные. Что с ними делали в прошлый раз?
   — Сейчас проверю. — Крепс набрал шифр на диске автомата.
   Леруа откинулся на спинку кресла и что-то пробормотал сквозь зубы.
   — Что вы сказали? — переспросил Крепс.
   — Шесть часов. Пора снимать наркоз.
   — А что будем делать с почками?
   — Вы получили информацию?
   — Получил. Вот она. Полное восстановление лоханок.
   — Дайте сюда.
   Крепс знал манеру шефа не торопиться с ответом и терпеливо ждал.
   Леруа отложил пленку в сторону и недовольно поморщился:
   — Придется регенерировать. Заодно задайте программу на генетическое исправление.
   — Вы думаете, что?..
   — Безусловно. Иначе за пятьдесят лет они не пришли бы в такое состояние.
   Крепс сел за перфоратор. Леруа молчал, постукивая карандашом о край стола.
   — Температура ванны повысилась на три десятых градуса, сказала сестра.
   — Дайте глубокое. охлаждение до… — Леруа запнулся. Подождите немного. Ну, что у вас с программой? — обратился он к Крепсу.
   — Контрольный вариант в машине. Сходимость девяносто три процента.
   — Ладно, рискнем. Глубокое охлаждение на двадцать минут. Вы поняли меня? На двадцать минут глубокое охлаждение. Градиент — полградуса в минуту.
   — Поняла, — ответила сестра.
   — Не люблю я возиться с наследственностью, — сказал Леруа. — Никогда не знаешь толком, чем это все кончится.
   Крепс повернулся к шефу:
   — А по-моему, вообще все это мерзко. Особенно инверсия памяти. Вот бы никогда не согласился.
   — А вам никто и не предложит.
   — Еще бы! Создали касту бессмертных, вот и танцуете перед ними на задних лапках.
   Леруа устало закрыл глаза.
   — Вы для меня загадка, Крепс, извечная загадка сфинкса. Порою я вас просто боюсь.
   — Что же во мне такого страшного?
   — Ограниченность.
   — Благодарю вас.
   — Минус шесть, — сказала сестра.
   — Достаточно. Переключайте на регенерацию.
   Фиолетовые блики вспыхнули на потолке операционного зала.
   — Обратную связь подайте на матрицу контрольного варианта программы.
   — Хорошо, — ответил Крепс.
   — Наследственное предрасположение, — пробормотал Леруа. Не люблю возиться с такими вещами.
   — Я тоже, — сказал Крепс. — Вообще все это мне не по нутру. Кому это нужно?
   — Скажите, Крепс, вам знаком такой термин, как борьба за существование?
   — Знаком. Учил в детстве.
   — Это совсем не то, что я имел в виду, — перебил Леруа. Я говорю о борьбе за существование целого биологического вида, именуемого Хомо Сапиенс.
   — И для этого нужно реставрировать монстров столетней давности?
   — До чего же вы все-таки тупы, Крепс! Сколько вам лет?
   — Тридцать.
   — А сколько лет вы работаете физиологом?
   — Пять.
   — А до этого?
   Крепс пожал плечами:
   — Вы же знаете не хуже меня.
   — Учились?
   — Учился.
   — Итак, двадцать пять лет — насмарку. Но ведь вам, для того чтобы что-то собой представлять, нужно к тому же стать математиком, кибернетиком, биохимиком, биофизиком, короче говоря, пройти еще четыре университетских курса. Прикиньте-ка, сколько вам тогда будет лет. А сколько времени понадобится на приобретение того, что скромно именуется опытом, а по существу представляет собой проверенную жизнью способность к настоящему научному мышлению?
   Лицо Крепса покрылось красными пятнами.
   — Так вы считаете?..
   — Я ничего не считаю. Как помощник, вы меня вполне устраиваете, но помощник сам по себе мало стоит. В науке нужны руководители, исполнители всегда найдутся. Обстановочка-то усложняется. Чем дальше, тем больше проблем, проблем остреньких, не терпящих отлагательства, проблем, от которых, может быть, зависит само существование рода человеческого. А жизнь не ждет. Она все время подстегивает: работай, работай, с каждым годом работай все больше, все интенсивнее, все продуктивнее, иначе застой, иначе деградация, а деградация это смерть.
   — Боитесь проиграть соревнование? — спросил Крепс.
   Насмешливая улыбка чуть тронула тонкие губы Леруа:
   — Неужели вы думаете, Крепс, что меня волнует, какая из социальных систем восторжествует в этом лучшем из миров? Как всякий честный наемник, я просто верен знаменам, под которыми сражаюсь.
   — Тогда говорите о судьбе Даномаги, а не всего человечества и признайтесь заодно, что…
   — Довольно, Крепс! Я не хочу выслушивать заношенные сентенции. Лучше скажите, почему, когда мы восстанавливаем человеку сердечную мышцу, регенерируем печень, омолаживаем организм, то все в восторге: это человечно, это гуманно, это величайшая победа разума над силами природы. Но стоит нам забраться чуточку поглубже, как типчики вроде вас поднимают визг: ах! ученому инверсировали память, ах! кощунственные операции, ах!.. Не забывайте, что наши опыты стоят уйму денег. Мы должны выпускать отсюда по-настоящему работоспособных ученых, а не омоложенных старичков, выживших из ума.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента