Дурного я не делал. Правда, и хорошего тоже. Я понял, что здесь, среди людей, это невозможно.
Лайош Мештерхази «Загадка Прометея»
…И ворчали боги: воспретил Творец низшим существам применять к существам высшим силу вместо слов, но люди не помнят запретов, а кто помнит – все одно не чтит.
И решили боги: пришел час человека. Довольно он гулял по земле, довольно полагал себя ее хозяином и господином. Мы его породили, мы его и умертвим.
И сказали боги: иди же, Посланник, и восстанови на земле небесную справедливость.
И слово богов стало плотью, и склонился Посланник перед богами, и сошел на землю.
Взглядом и легким прикосновением он мог убивать всех встречных, не различая возраста и пола. Но Посланнику это претило. Людей слишком много, это во-первых, – а во-вторых, они умеют прятаться: пока всех найдешь, пока перепроверишь бесчисленные укромные места… На редкость крепкий народ эти влюбленные парочки: как займутся делом, так им хоть трава не расти. Вроде Девкалиона и Пирры, которые за таким делом умудрились не заметить всемирного потопа… а если хоть одна подобная парочка уцелеет – все, придется сначала начинать. Посланник не желал дурной работы, нет уж – это участь людей, что сочиняют себе богов.
Он долго размышлял, как же лучше истребить человечество, строил планы и опровергал их. И наконец вспомнил речи Бескрылого Оракула, строителя муравейников, который мог решить любую задачу, если имел двое суток на размышление. Он говорил так: «нет страшнее убийцы, чем человек, ему ничто не может противостоять, даже другой человек…»
Посланник мысленно согласился с Бескрылым Оракулом, а после мысленно же задал иной вопрос: что, собственно, мешает людям уничтожить самих себя?
И ответ был очевиден – ничто не мешает, просто люди множатся быстрее, чем убивают, не хватает у них оружия для серьезных войн. А не хватает, потому что дорогое оно… троих бойцов в поход снарядить – это продать все зерно с общинного надела, весь урожай в хороший год. И если снарядить, так жить после этого на что? Страшно и подумать, как поднять в бой не трех и не тридцать воинов, а целую армию…
Но Посланник знал больше всякого человека и уже решил, как обойти это препятствие. Он отправился туда, где людские племена обитали теснее всего и чаще всего воевали, туда, где природа уже была приручена и поделена, где соседи мешали друг другу жить, а не помогали выживать. Выбрав поселение покрупнее, он заглянул к кузнецу. Посланник без большого труда доказал, что железо лучше меди и даже бронзы, если его много – однако миновал не один день, пока человек наконец понял, как получить звонкий серый металл из болотной жижи, а не из звездных камней-метеоритов. Посланник задержался еще на несколько недель, чтобы проследить за трудами, но люди оказались на сей счет весьма понятливы и с первого раза сковали пригодный для боя топор. Спокойный за кровавую будущность этого народа, Посланник посетил соседние края и подарил секрет добычи железа и тамошним кузнецам. С дешевым железом люди смогут вооружить значительно больше воинов, сражения станут куда более жестокими, через некоторое время человечество просто перережет друг друга.
Так проще и куда вернее, Оракул был прав.
Для верности Посланник прошелся по менее населенным краям, тут и там скрывая железные таинства от одних народов и даруя другим: где людям нет нужды драться за место под солнцем, они будут резаться из зависти.
Войны начались не сразу, но достаточно скоро. Убежденный в том, что человечеству недолго осталось, Посланник поднялся по небесной лестнице и предстал перед богами. Боги выслушали его, вознаградили за труды и позволили исчезнуть. Они верили, план удачен и вскоре приведет к успеху.
Люди тоже в это верили, и вера их питала богов еще долго.
Но не вечно.
…И роптали боги: есть у сынов человеческих оружие, есть жажда убийства, уничтожением самих себя они занимаются упорнее, нежели кто бы то ни было – и все-таки людей не становится меньше, земля все так же стонет под грузом содеянного ими.
И увидели боги: человек идет верной тропой, но идет недостаточно быстро, рано или поздно он покончит с собой, но если это случится недостаточно рано, за ним последует вся земля.
И сказали боги: по верной тропе человеку надлежит двигаться быстрее. Ступай же, Вестник, и сообщи ему об этом.
И желание богов стало плотью, и склонился Вестник перед богами, и сошел на землю.
Уверенный в выборе правильного пути, Вестник ни у кого не спрашивал советов. Для чего ему придана часть божественной справедливости, как не для того, чтобы он принимал решение сам! Земные творения могут понимать мысли и характеры друг друга лучше богов, но знать секреты мироздания – о нет, тут с богами равняться некому.
Человеку должно двигаться по тропе самоуничтожения быстрее. Се слово богов.
…Когда-то человек пожелал себе быстрые ноги, чтобы добыча не успела ускользнуть от охотника, придумал богиню о четырех резвых ногах – и приручил лошадь. Потом он пожелал нестись еще быстрее, и запряг пару лошадей в легкую повозку-колесницу, разумеется, не обделив богов и в этом вопросе. Потом человек влез на лошадь и взошел на колесницу, но обратил охотничий лук против своих сородичей, и преуспел в том немало – ведь бог войны, который разил молниями с такой же колесницы, не мог ему не помочь. Сородичи, однако, оказались неглупы и скоро научились при поддержке богов земли, ремесел и порядка возводить валы и могучие стены, с которых могли забрасывать конных и колесничих воинов оскорблениями и дротиками.
И какими были наконечники тех дротиков и стрел – каменные, медные, бронзовые или железные – значило немного. Этот способ войны более не годился, видел Вестник: шуму много, длится долго, а убитых кот наплакал.
Что есть стена, спросил Вестник – и глядя на строй тяжеловооруженных воинов, ответил: щит и панцирь.
Что пробивает панцирь? Вестник снова посмотрел на яростную сечу двух войск и уверенно ответил: копье и кинжал.
А что одолевает щит?
Вестник долго смотрел, как броненосная пехота рассеяла войско противника, прогнала его через все поле брани к городским стенам, где и перебила на глазах у родни – а после, огрызаясь и потрясая окровавленным оружием, отошла назад, потому что со стен в нее летели камни, дротики и стрелы, и хотя только один из десяти достигал цели, но воины, что стояли внизу, не могли ответить и одним на сотню. И тогда Вестник сказал: щит одолевают много ударов, если они сильны и направлены с разных сторон.
Вестник мягко улыбнулся, когда божественная справедливость открыла, как применить этот ответ к угодному богам вопросу.
Он принял облик отшельника-ученого и явился к предводителю войска, которое всегда било врагов в поле, но не могло взять городских стен. Он говорил не кратко и не пышно, он объяснял так долго, как это требовалось, а потом еще два раза по столько, чтобы до людей дошло: воевать нужно не оружием, а головой.
И вождь, у которого нашлась достаточно умная голова, отправил воинов валить лес и строить тараны и большие деревянные башни на колесах, а еще рыть подкопы и делать надежные насыпи, по которым тараны и осадные башни могли бы подойти к нужным частям городских стен.
Вестник полюбовался падением города, но на резню, что последовала за ним, отвлекаться не стал. Ему еще оставалось донести истинные секреты войны до других племен, чтобы никто не мог чувствовать себя в безопасности ни за какими стенами.
И там, где жили люди, не стало безопасных мест.
Уверенный, что задание выполнено, Вестник поднялся по небесной лестнице и предстал перед богами. Выслушав его, боги вознаградили Вестника за труды и позволили уйти в небытие. А сами, спокойные и терпеливые, остались ждать, пока план принесет плоды.
Они верили, плоды будут именно такими, какими нужно.
Верили в это и люди, и вера их питала богов, а пуще того питали людские дела. И даже стоны земли поутихли, приглушенные другими стонами, к которым боги с удовольствием прислушивались, не отвечая иначе как многозначительным молчанием.
Но шли годы и века, и молчание значило все менее и менее.
…И стенали боги: есть у людей досадная манера предавать синему пламени самые замечательные планы. Им и самим от этого бывает несладко, и все же человек готов причинить себе вред, лишь бы кому-то стало еще хуже.
И заметили боги: синее пламя, в котором сгорают тайные замыслы и благие намеренья тех, кому суждено было править, разгорается из крошечных искр звездной мудрости и людского упрямства. А топливом для этого пламени служат людские же чувства и страсти: алчность и честолюбие, благородство и отвага, зависть и злоба, любовь и преданность… качества, которых никак нельзя отнять у человека, не уничтожив его. Боги готовы были ждать, пока человечество само истребит себя, однако синее пламя сгинувших надежд мешало ожиданию.
И сказали боги: явись же, Учитель, и отними у людей синее пламя, дабы план исполнялся согласно задуманному, а не как придется.
И мысль богов стала плотью, и склонился Учитель перед богами, и сошел на землю.
Звездная мудрость, конечно, была ведома Учителю. Она проливалась звездным светом на всех, кто живет под ночным небом, кто видит на черно-синем бархате небосвода самоцветный узор дальних светил. Любопытные люди, бесспорные потомки обезьяны, которая в час творения попалась богам под горячую руку, иногда видели в этом узоре Высший План Творения и в меру своего недалекого разумения толковали его, применяя к земным делам. Учитель знал истинную цену таким толкованиям, но продавали и покупали сей товар – люди, которые не нуждались в советах со стороны, предпочитая советоваться с безмолвным небосводом и не менее безмолвными богами, что обитали по ту сторону небес.
Учитель не собирался спорить с предсказателями. Ему требовалось другое. Лишить людей синего пламени.
Искры, из которых оно разгорается, порождены звездной мудростью и человеческим упрямством. Лишить людей второго даже богам не под силу; переупрямить человека – да, это они могут, может и Учитель, но ведь это нужно сделать с КАЖДЫМ из живущих! убить проще, а ведь сам Посланник не стал браться за подобную задачу… Лишить людей звезд, закрыть для них небосвод, – Учитель обдумывал это, даже провел несколько опытов, но от идеи пришлось отказаться: лишенные возможности видеть небо, люди нашли для себя звезды в морской пучине, в лесной траве и иных малоподходящих местах, и разжигаемое отражением звездной купели призрачное пламя имело тот же презрительно-синий оттенок.
Тогда Учитель зашел с другой стороны. Раз нельзя отобрать у людей пламя, можно отобрать у пламени цвет. В крайнем случае, дать другой, безвредный цвет взамен.
Настоящий учитель никого и ничему не учит, но побуждает учеников к самостоятельному обучению, тем самым каждый из них может и должен превзойти учителя, и это не принижает его, но возвышает.
Учитель был настоящим – а как же иначе, ведь сами боги призвали его на землю, – и очень тщательно подобрал себе учеников. Если в костер подбросить медных опилок, огонь ослабеет и из рыжего станет зеленым, если добавить серы и фосфора – вспыхнет яркой белизной и почти сразу погаснет… Цвет зависит от того, чем и как топить. Если позволить пламени людских стремлений гореть свободно, как доселе делали боги, ничего не делая, – оно часто будет синим, это уже понятно; а если скармливать ему особые, отобранные… дрова, так сказать? Если, по древнему примеру, превратить Надежду – не в богиню, нет, это приведет лишь к войне между богами, среди которых появится синее пламя, – но в божественную стихию? Да, сложно, да, непривычно – и все-таки люди о богах и не такое сочиняли, если им долгое время скармливать правильные байки – поверят как миленькие. Захотят поверить.
Захотят надеяться на лучшую участь, а уж что лучше, как известно, богам виднее. Боги уже решили, ЧТО лучше, но извещать об этом людей им незачем; человеку же не привыкать к молчанию богов, толковать его в лучшую для себя сторону люди умеют…
А что такое надежда на лучшую участь, даруемую богами?
Вера.
Учитель выждал, пока ученики принесут первые плоды своих учений, разные внешне, но схожие внутренне – что неудивительно, не зря же Учитель был один, – и убедился в успехе миссии. Пламя, которое разжигали в очаге своих душ последователи новых учений, было перламутрово-белым. Ничего общего с тем синим пламенем, в котором сгинули прошлые надежды богов.
Удовлетворенный свершенным, Учитель взошел по небесной лестнице и передал богам историю вместе с плодами. Боги выслушали его, переглянулись, кивнули и позволили раствориться в Музыке Сфер.
Отныне – люди верили, и вера их питала богов.
А боги – верили в успех старого плана, и хотя плоды людской веры имели иной вкус, нежели прежние, зато синее пламя забыло дорогу на небеса. На земле оно по-прежнему порой вспыхивало, но крушение земных планов богов интересовало меньше всего.
Так проходило время.
…И кричали боги…
Нет, не так.
Богам наскучило ожидание, которое приносило плоды, приносило их постоянно, только вкус этих плодов был не тем, к чему боги готовились, становясь богами. Надоело богам также ждать неведомо чего, вернее, ведомо чего, но неведомо сколько. Боги видели, слуги их делают все, на что способны, и даже больше того, однако и этих усилий недостаточно.
Боги сами взялись за дело.
Воплощенное величие, воплощенная власть, воплощенное могущество, воплощенная истина, воплощенная стихия, – спустились они по небесной лестнице в мир людей. Начали они с вестей о том, что, как, зачем и почему произойдет. И когда люди по давнему обезьяньему обычаю не послушали слов и посмеялись над ними – боги, которые только этого и ждали, сменили мантии ораторов на доспехи воителей и свитки с речами на палицы, секиры и мечи.
На этом история закончилась.
Ну разумеется, история богов, чья же еще, коль скоро перед вами раскрыты эти строки? Долгие века боги-небожители сидели по ту сторону небосвода, питаясь верой и деяниями людей, утешаясь заветами Творца о том, кому надлежит быть высшим и низшим. А люди, впитывая советы слуг богов, временных пришельцев с небесных высот, в это время учились воевать и постоянно совершенствовали сие умение. Воевать оружием, воевать разумом, воевать верой – и побеждать, потому что наградой победителю становилась жизнь.
Боги не привыкли проигрывать, но совсем не привыкли – воевать.
Люди же, не ведая тайн мироздания и заветов Творца, с успехом использовали против высших существ их собственные дары – веру, науку и оружие. И жизнь была наградой победителям.
Высшим существам.