---------------------------------------------------------------
Рассказ
(Из сборника "Волк-оборотень")
Перевод В. Кислова
Оригинал этого текста расположен в библиотеке Олега Аристова
http://www.chat.ru/~ellib/
---------------------------------------------------------------
Уродональ Карье внезапно открыл для себя существование
Бога в день своего одиннадцатилетия; не иначе как само
Провидение пробудило в мальчике мыслительный дар. Если учесть,
что до этого он проявлял себя везде и во всем круглым идиотом,
трудно поверить, что Господь Бог не участвовал в этом
мгновенном озарении.
Лицемерные по определению жители Успинель-на-Боку будут,
конечно же, мне возражать; они напомнят о том, как накануне
маленький Уродональ упал и ударился головой; не забудут и о
девяти пинках, великодушно отпущенных ему в деньрожденное утро
добряком-дядей, который был застигнут врасплох в тот момент,
когда проверял, действительно ли служанка меняет нижнее белье
раз в три недели, как того требовал отец. Да и вообще, весь
этот городишко просто нашпигован атеистами; школьный учитель
своими преступными речами потакает их греху, а кюре напивается
каждую субботу, что отнюдь не прибавляет веса святому слову.
Впрочем, если к этому не привыкнешь, то мыслителем не
станешь без того, чтобы не чувствовать постоянного искушения
возложить ответственность на какую-нибудь Высшую Силу, а в
данном случае благодарить за это Господа Бога.
Все произошло очень просто. Во время подготовительных
занятий перед причастием господин кюре, по случайности трезвый,
задал вопрос: "В чем причина грехопадения Адама и Евы?"
Никто не мог ответить, так как в деревне занятие любовью
уже давно грехом не считается. Уродональ поднял руку.
-- Ты знаешь? -- спросил кюре.
-- Да, господин кюре, -- ответил Уродональ, -- это ошибка
Бытия.
Кюре почувствовал, как рядом пролетел Святой Дух, и
немедленно застегнул воротник, опасаясь сквозняков. Он
распустил ребятишек, сел на скамью и предался размышлениям.
Спустя три месяца, так и не выходя из глубокой
задумчивости, он покинул городишко и стал отшельником. Все это
время он не переставал повторять: "Сказанное им заводит
далеко".
Отныне репутация Уродоналя как мыслителя прочно
установилась во всем Успинеле. Следили за его самыми
незначительными высказываниями; следует признать, что Дух
долгое время никак не проявлялся. Но вот однажды учитель
физики, опрашивая учеников по теме "Электрическое напряжение",
спросил: "Что означает отклонение стрелки гальванометра?"
-- То, что идет ток, -- ответил Уродональ.
Но это было еще не все. Он тут же добавил: "То, что идет
ток или гальванометр сломан... Вне всякого сомнения, найдете
мышь внутри".
С этого момента подрастающему Уродоналю начали платить
стипендию. Ему минуло четырнадцать лет, он заканчивал школу,
так больше и не высказывая никаких новых мыслей, но было уже
понятно, на что он способен.
На одном из последних уроков философии он покрыл себя
немеркнущей славой.
-- Я прочту вам одно изречение Эпиктета, -- сказал
учитель.
И прочел: "Если хочешь продвинуться в познании мудрости,
не бойся показаться в житейском смысле глупым и бестолковым".
И наоборот... -- тихонько промолвил Уродональ.
Учитель склонился перед ним.
-- Мое дорогое дитя, -- сказал он, -- я уже больше ничему
не смогу вас научить.
Уродональ встал и вышел из класса, оставив дверь
приоткрытой. Учитель по-дружески напомнил ему: "Уродональ... не
забывайте... Дверь должна быть открыта или закрыта..."
-- Дверь, -- подхватил Уродональ, -- должна быть открыта,
закрыта иль снята с петель, коль время пришло замок починять.
После этой фразы юноша удалился. Покорять столицу он
отправился на парижском поезде.
В Париже Уродональ прежде всего подумал о том, что запах
на станции метро Монмартр напоминает аромат деревенской
уборной, но предпочел оставить подобное замечание при себе.
Вряд ли оно могло заинтересовать парижан. Затем он задумался о
своем трудоустройстве.
Юноша долго размышлял, стараясь определить род
деятельности, которой ему хотелось бы себя посвятить. И так как
в Успинеле Уродональ исполнял партию раздвижного рожка в
муниципальной фанфаре, то и в столице он решил попробовать себя
на музыкальном поприще.
Однако этому следовало обязательно подыскать какое-нибудь
обоснование: с присущей ему гениальностью Уродональ нашел его
очень быстро.
-- Музыка, -- сказал он себе, -- смягчает нравы. Однако
каждому порядочному человеку необходимо придерживаться твердых
нравственных принципов; значит, быть музыкантом --
безнравственно. Но жители этого Вавилона не имеют ни малейшего
понятия о нравственности; следовательно, музыка не представляет
для них никакой опасности.
Мы видим, что годы учения развили в Уродонале восприятие
столь критическое, что его можно смело расценить как
болезненное. Но ведь речь идет не об обычном человеке;
прочность уродоналевского организма позволяла выдерживать такой
мощный интеллект.
Так как музыка оставляла Уродоналю много свободного
времени, он решил поискать свое призвание и в литературе.
Несколько неудачных эссе, никоим образом не истощивших
силу его гения, навеяли следующую эпиграмму.
-- Успех, -- поверил он своим друзьям, -- зависит от
большей или меньшей способности автора показаться читателю
идиотом.
Настолько же продуктивным Уродональ был и в личной жизни.
-- Сказать: "Ты меня больше не любишь", -- объяснял он
своей ревнивой подружке Маринуй, -- это значит сказать: "Я
больше не верю, что ты меня любишь". А как ты можешь вообще
быть в этом уверена?
Маринуй столбенела.
Впрочем, индивидуум уродоналевского размаха не мог
довольствоваться посредственным существованием, влачимым между
рожком и Маринуй.
-- Жить в опасности... -- повторял он иногда, и молнии
сверкали в его непокорном взгляде.
И вот однажды Маринуй нашла его мертвым в постели.
Незадолго до этого он вступил в преступную связь с одним
молодым правонарушителем самых распутных нравов, который сбежал
из тюрьмы, где отбывал трехмесячное заключение за убийство
двенадцати человек.
В самом Уродонале не было ничего порочного. Объяснение его
печальной кончины нашли в неизданном сборнике его изречений,
одно из которых -- и единственное -- красовалось на первой
странице.
"Что может быть опаснее, чем нарваться на собственную
смерть?" -- было написано рукой Уродоналя.
А ведь так оно и есть.
Рассказ
(Из сборника "Волк-оборотень")
Перевод В. Кислова
Оригинал этого текста расположен в библиотеке Олега Аристова
http://www.chat.ru/~ellib/
---------------------------------------------------------------
Уродональ Карье внезапно открыл для себя существование
Бога в день своего одиннадцатилетия; не иначе как само
Провидение пробудило в мальчике мыслительный дар. Если учесть,
что до этого он проявлял себя везде и во всем круглым идиотом,
трудно поверить, что Господь Бог не участвовал в этом
мгновенном озарении.
Лицемерные по определению жители Успинель-на-Боку будут,
конечно же, мне возражать; они напомнят о том, как накануне
маленький Уродональ упал и ударился головой; не забудут и о
девяти пинках, великодушно отпущенных ему в деньрожденное утро
добряком-дядей, который был застигнут врасплох в тот момент,
когда проверял, действительно ли служанка меняет нижнее белье
раз в три недели, как того требовал отец. Да и вообще, весь
этот городишко просто нашпигован атеистами; школьный учитель
своими преступными речами потакает их греху, а кюре напивается
каждую субботу, что отнюдь не прибавляет веса святому слову.
Впрочем, если к этому не привыкнешь, то мыслителем не
станешь без того, чтобы не чувствовать постоянного искушения
возложить ответственность на какую-нибудь Высшую Силу, а в
данном случае благодарить за это Господа Бога.
Все произошло очень просто. Во время подготовительных
занятий перед причастием господин кюре, по случайности трезвый,
задал вопрос: "В чем причина грехопадения Адама и Евы?"
Никто не мог ответить, так как в деревне занятие любовью
уже давно грехом не считается. Уродональ поднял руку.
-- Ты знаешь? -- спросил кюре.
-- Да, господин кюре, -- ответил Уродональ, -- это ошибка
Бытия.
Кюре почувствовал, как рядом пролетел Святой Дух, и
немедленно застегнул воротник, опасаясь сквозняков. Он
распустил ребятишек, сел на скамью и предался размышлениям.
Спустя три месяца, так и не выходя из глубокой
задумчивости, он покинул городишко и стал отшельником. Все это
время он не переставал повторять: "Сказанное им заводит
далеко".
Отныне репутация Уродоналя как мыслителя прочно
установилась во всем Успинеле. Следили за его самыми
незначительными высказываниями; следует признать, что Дух
долгое время никак не проявлялся. Но вот однажды учитель
физики, опрашивая учеников по теме "Электрическое напряжение",
спросил: "Что означает отклонение стрелки гальванометра?"
-- То, что идет ток, -- ответил Уродональ.
Но это было еще не все. Он тут же добавил: "То, что идет
ток или гальванометр сломан... Вне всякого сомнения, найдете
мышь внутри".
С этого момента подрастающему Уродоналю начали платить
стипендию. Ему минуло четырнадцать лет, он заканчивал школу,
так больше и не высказывая никаких новых мыслей, но было уже
понятно, на что он способен.
На одном из последних уроков философии он покрыл себя
немеркнущей славой.
-- Я прочту вам одно изречение Эпиктета, -- сказал
учитель.
И прочел: "Если хочешь продвинуться в познании мудрости,
не бойся показаться в житейском смысле глупым и бестолковым".
И наоборот... -- тихонько промолвил Уродональ.
Учитель склонился перед ним.
-- Мое дорогое дитя, -- сказал он, -- я уже больше ничему
не смогу вас научить.
Уродональ встал и вышел из класса, оставив дверь
приоткрытой. Учитель по-дружески напомнил ему: "Уродональ... не
забывайте... Дверь должна быть открыта или закрыта..."
-- Дверь, -- подхватил Уродональ, -- должна быть открыта,
закрыта иль снята с петель, коль время пришло замок починять.
После этой фразы юноша удалился. Покорять столицу он
отправился на парижском поезде.
В Париже Уродональ прежде всего подумал о том, что запах
на станции метро Монмартр напоминает аромат деревенской
уборной, но предпочел оставить подобное замечание при себе.
Вряд ли оно могло заинтересовать парижан. Затем он задумался о
своем трудоустройстве.
Юноша долго размышлял, стараясь определить род
деятельности, которой ему хотелось бы себя посвятить. И так как
в Успинеле Уродональ исполнял партию раздвижного рожка в
муниципальной фанфаре, то и в столице он решил попробовать себя
на музыкальном поприще.
Однако этому следовало обязательно подыскать какое-нибудь
обоснование: с присущей ему гениальностью Уродональ нашел его
очень быстро.
-- Музыка, -- сказал он себе, -- смягчает нравы. Однако
каждому порядочному человеку необходимо придерживаться твердых
нравственных принципов; значит, быть музыкантом --
безнравственно. Но жители этого Вавилона не имеют ни малейшего
понятия о нравственности; следовательно, музыка не представляет
для них никакой опасности.
Мы видим, что годы учения развили в Уродонале восприятие
столь критическое, что его можно смело расценить как
болезненное. Но ведь речь идет не об обычном человеке;
прочность уродоналевского организма позволяла выдерживать такой
мощный интеллект.
Так как музыка оставляла Уродоналю много свободного
времени, он решил поискать свое призвание и в литературе.
Несколько неудачных эссе, никоим образом не истощивших
силу его гения, навеяли следующую эпиграмму.
-- Успех, -- поверил он своим друзьям, -- зависит от
большей или меньшей способности автора показаться читателю
идиотом.
Настолько же продуктивным Уродональ был и в личной жизни.
-- Сказать: "Ты меня больше не любишь", -- объяснял он
своей ревнивой подружке Маринуй, -- это значит сказать: "Я
больше не верю, что ты меня любишь". А как ты можешь вообще
быть в этом уверена?
Маринуй столбенела.
Впрочем, индивидуум уродоналевского размаха не мог
довольствоваться посредственным существованием, влачимым между
рожком и Маринуй.
-- Жить в опасности... -- повторял он иногда, и молнии
сверкали в его непокорном взгляде.
И вот однажды Маринуй нашла его мертвым в постели.
Незадолго до этого он вступил в преступную связь с одним
молодым правонарушителем самых распутных нравов, который сбежал
из тюрьмы, где отбывал трехмесячное заключение за убийство
двенадцати человек.
В самом Уродонале не было ничего порочного. Объяснение его
печальной кончины нашли в неизданном сборнике его изречений,
одно из которых -- и единственное -- красовалось на первой
странице.
"Что может быть опаснее, чем нарваться на собственную
смерть?" -- было написано рукой Уродоналя.
А ведь так оно и есть.