Виктор Борисович Шкловский
Созрело лето
Июнь месяц 1935 года.
В Париже только что закрылся Первый Международный конгресс в защиту мира.
Шли дни. Зрело лето.
Ранним утром 26 июня под Москвой был дан старт стратостату «СССР 1-бис».
Огромный, вытянутый вверх и как будто еще не наполненный, стратостат колебался мягкими серебряными складками.
Рядом опадал боками желто-зеленый газгольдер.
Светло-голубая тень стратостата достигала горизонта.
Отпустили стропы.
В совершенном безмолвии поднялся стратостат.
Тень стратостата и круглой гондолы отбегала по полям на запад.
Светило невысокое солнце.
Вздуваясь, подымался стратостат.
Москва смотрела на него со всех улиц.
Дача, где жил Горький под Москвой.
Липы, отяжеленные желто-зелеными цветами, наполнены густым, непрерывным гудением желто-черных пчел.
Пчелы спешат выпить утренний, еще не тронутый нектар цветов.
Лист на деревьях полный.
Круглый бассейн в саду до самого края налит синим небом.
Большеглазые, большешерстные цветы – анютины глазки – повернули свои бархатные лица на восток.
Над клумбой стоит друг Горького, седеющий блондин Иван Николаевич Рокитский. Он закинул голову и смотрит в небо двумя блистающими кругами бинокля.
Стекла сверкают синим.
Звонко поют пчелы, летят к липам.
На огороде пчелы залезают в желтые мешки огуречных цветов и гудят у самой земли, в густых матовых листьях.
Большая комната с желто-солнечными стенами.
На мраморном столике высокий узкий радиоприемник.
Рядом с ним высокий желтый бокал. В бокале косо стоит лиловый левкой.
Высокоплечий, длинноногий Горький, одетый в светлый костюм, подошел к окну.
За окнами солнце и липы в желто-зеленой тяжести цветов.
Дальше перелески, поля колосящейся ржи; белый низкий дым цветущей гречихи.
Все кончается синим, изо всех сил синим, небом.
– Летит! Смотрите, Алексей Максимович! – закричал Рокитский.
В желтую комнату вошел человек в сером плаще.
Сел около радиоприемника, откинул голову на спинку кресла.
Это Ромен Роллан, горбоносый, широколобый, усталый, спокойный. В комнате свежо, на Роллане пиджак с седым ворсом.
В Париже только что закрылся Первый Международный конгресс в защиту мира.
Шли дни. Зрело лето.
Ранним утром 26 июня под Москвой был дан старт стратостату «СССР 1-бис».
Огромный, вытянутый вверх и как будто еще не наполненный, стратостат колебался мягкими серебряными складками.
Рядом опадал боками желто-зеленый газгольдер.
Светло-голубая тень стратостата достигала горизонта.
Отпустили стропы.
В совершенном безмолвии поднялся стратостат.
Тень стратостата и круглой гондолы отбегала по полям на запад.
Светило невысокое солнце.
Вздуваясь, подымался стратостат.
Москва смотрела на него со всех улиц.
Дача, где жил Горький под Москвой.
Липы, отяжеленные желто-зелеными цветами, наполнены густым, непрерывным гудением желто-черных пчел.
Пчелы спешат выпить утренний, еще не тронутый нектар цветов.
Лист на деревьях полный.
Круглый бассейн в саду до самого края налит синим небом.
Большеглазые, большешерстные цветы – анютины глазки – повернули свои бархатные лица на восток.
Над клумбой стоит друг Горького, седеющий блондин Иван Николаевич Рокитский. Он закинул голову и смотрит в небо двумя блистающими кругами бинокля.
Стекла сверкают синим.
Звонко поют пчелы, летят к липам.
На огороде пчелы залезают в желтые мешки огуречных цветов и гудят у самой земли, в густых матовых листьях.
Большая комната с желто-солнечными стенами.
На мраморном столике высокий узкий радиоприемник.
Рядом с ним высокий желтый бокал. В бокале косо стоит лиловый левкой.
Высокоплечий, длинноногий Горький, одетый в светлый костюм, подошел к окну.
За окнами солнце и липы в желто-зеленой тяжести цветов.
Дальше перелески, поля колосящейся ржи; белый низкий дым цветущей гречихи.
Все кончается синим, изо всех сил синим, небом.
– Летит! Смотрите, Алексей Максимович! – закричал Рокитский.
В желтую комнату вошел человек в сером плаще.
Сел около радиоприемника, откинул голову на спинку кресла.
Это Ромен Роллан, горбоносый, широколобый, усталый, спокойный. В комнате свежо, на Роллане пиджак с седым ворсом.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента