Владимир Козлов. Август (рассказ)

Владимир Козлов
Август

   Я ехал в автобусе с работы. Кто-то толкнул меня. Я не видел, кто. Думал – может быть, случайно. Потом толкнули еще раз, и я повернулся. Маленького роста мужичок со сморщенной рожей. Видно, что ненормальный. Говорить он, наверное, не мог, но сделал жуткую угрожающую рожу и вывернул карманы своих штанов: смотри, мол, денег нет, это ты у меня их украл.
 
   Я отвернулся, но он снова меня толкнул и снова показал на карманы, потом вытащил откуда-то шариковую ручку и замахнулся на меня. Я не знал, что делать. Вдруг он какой-нибудь буйный? Я бы мог ему навешать, но жалко. Или выкинуть из автобуса «для профилактики»?
 
   Мужик смотрел на меня, по-прежнему со злобной рожей, водил ручкой в воздухе и делал мне угрожающие знаки. Я чувствовал, что меня пугает его ненормальность, из-за которой он мог сделать что угодно – например, ударить меня ручкой в глаз.
 
   Отойти от него или выкинуть из автобуса? В это время один из пьяных мужиков, стоявших рядом, повернулся в нашу сторону.
   – Э, хули ты хочешь? – спросил он у идиота.
   Тот не реагировал.
   – Э, ты что, не понял?
   Идиот махал руками и по-прежнему злобно на меня смотрел. Потом повернулся к мужику и опять вывернул карманы, теперь для него.
   – Деньги? Какие на хуй деньги? У тебя там их не было никогда, – мужик посмотрел на меня. – А ты что стоишь? Ебнул бы ему.
   – Жалко как-то. Все-таки, неполноценный.
   – Нечего таких жалеть. Нету на них Гитлера – горели бы за всю хуйню в крематории.
   Он вдруг резко ударил идиота по яйцам. Тот присел. Автобус подъехал к остановке, дверь открылась. Мужик ударил его еще раз, и тот вылетел из автобуса, нелепо взмахнув руками. Ручка выпала из его руки и упала на тротуар.
   Какой-то пожилой дядька с портфелем укоризненно посмотрел на мужика:
   – И как вам не стыдно, молодой человек? Вы же на убогого руку подняли.
   – Не пизди.
   Дядька отвернулся.

* * *

   Дома я выпил две бутылки пива, но стало не лучше, а наоборот грустно и вонюче. Я чувствовал себя куском говна, случайным, никому на хер не нужным человеком в большом злобном городе, набитом всякими уродами и дегенератами. И если ничего не изменится, я могу стать таким же, как они. Подкарауливать беззащитных детей и женщин и убивать их в темных зассанных подъездах и получать от этого свой извращенный кайф – такой кайф возможен, только если убиваешь беззащитного. И однажды меня арестуют, и менты будут знать, кто я такой, и в газетах напечатают мой портрет и большую статью, и в тюрьме все тоже будут знать про это и будут мне мстить за то, что я сделал с беззащитными, а потом меня убьют.
 
   Под эти мысли я вырубился – как был, в одежде, и при включенном телевизоре – и проснулся только утром, часов в десять. Была суббота. Серое пасмурное небо, как часто в конце августа, чтобы испортить настроение, чтобы напомнить, что лето вот-вот кончится.
 
   Я выпил еще бутылку пива. Больше не было, но идти в магазин лень. Я поджарил глазунью, съел ее, пододвинул стул к окну и сел, положив ноги на подоконник. Дотянулся до стола и включил магнитофон. Я не помнил, какая в нем кассета. Оказалось – «Аквариум», старый альбом, который слушал еще лет десять назад. Он тогда вышел на виниловом диске и продавался в «Культтоварах». Я купил его и слушал на старой своей «Веге» и тащился и мечтал.
 
   Мне было шестнадцать и я комплексовал из-за того, что у меня не было девушки, даже не для секса, а просто, чтобы можно было куда-то пойти вдвоем – в кино там или на футбол или в кафе-мороженое.
 
   А потом вдруг появилась Чича, вернее не совсем появилась: я знал ее с третьего или четвертого класса, когда она пришла в нашу школу, и никогда она мне не нравилась, потому что была некрасивая и под платьем носила, вместо колготок, синие спортивные штаны, растянутые на коленях. В восьмом классе начали говорить, что она ебется. После восьмого она ушла в ПТУ, а потом мы случайно встретились в гостях у Иванова, на его дне рождения, и я еще подумал – зачем он ее приглашал, а потом все упились, и мы с ней танцевали и зажимались и вместе пошли домой пьяные и целовались у нее в подъезде, и я трогал ее везде и понял, что с ней все будет быстро, хотя, конечно, сначала придется повести ее в кино или в кафе.
 
   Мне было стыдно ездить с ней в центр города: она одевалась как колхозница. Но один раз мы все-таки сходили в кино, на фильм «Асса» – мне понравилось, а ей – нет. А после кино мы с ней поебались у меня дома, на кровати моих родителей – они ушли к кому-то в гости. А потом началась учеба, и она просила меня помогать ей, потому что была тупая, и мне с ней было страшно скучно. Она не любила «Кино» и «Наутилус» и «Аквариум»…
 
   В дверь позвонили. Я никого не ждал и решил не открывать. Позвонили еще раз, долго и настойчиво. Я слез со стула, открыл дверь и вышел в коридор. В этот момент снова позвонили. Я посмотрел в глазок. Там стоял незнакомый немолодой мужик.
   – Кто там?
   – Открывай, поганец.
   – Что вам нужно?
   – Открывай и не пизди, сука.
   Мужик снова начал звонить. Он был бухой и, наверное, думал, что пришел к себе домой, и его не пускает сын или зять. Мне вдруг вспомнился вчерашний сумасшедший в автобусе – я про него уже успел забыть. Я подумал, что пьяный и ебанутый – одно и то же. Что одному, что другому – доказывать и объяснять бесполезно. Этот мужик будет звонить теперь в дверь, пока не обоссытся и не наблюет под дверью, чтобы уснуть потом в луже своей мочи и блевотины.
 
   Он держал кнопку звонка и не отпускал. Надо было что-то делать.
   – Вы не туда попали. Это не ваша квартира.
   – Не пизди, поганец.