Влас Михайлович Дорошевич. Дело об убийстве Симон Диманш

Влас Михайлович Дорошевич
Дело об убийстве Симон Диманш

А. В. Сухово-Кобылин – загадка в русской литературе.
   Он написал три пьесы: «Свадьбу Кречинского», – пьесу, ставшую классической, «Дело», которое произвело потрясающее впечатление, когда было поставлено, и которое редко даётся теперь потому же, почему редко даётся «Горькая судьбина» Писемского, – уж очень «отжитое время» в ней описывается, – и, наконец, «Смерть Тарелкина», с которой, наконец, снят запрет, и которая с сегодняшнего дня займёт почётное место в русском репертуаре.
   Человек написал три пьесы, все три chef d'oeuvre'ы^[1] – и никогда ни до ни после этого не занимался литературой, – даже писал в предисловии к одной из пьес:
   «Я не говорю о классе литераторов, который мне чужд, как и остальные четырнадцать».
   Какое оригинальное явление.
   Это три пьесы, вылившиеся из души. Появление их объясняется той трагедией, которая разыгралась в жизни А. В. Сухово-Кобылина.
   Мы обязаны тремя превосходными пьесами – ужасной случайности.
   «Свадьба Кречинского», это – плод тюремной тоски. «Дело» и «Смерть Тарелкина» – горячий, страстный протест измученного человека против порядков «отжитого времени».
   А. В. Сухово-Кобылин был жертвою судебной ошибки.
   И особенно своевременно извлечь на свет Божий эту историю, дремавшую в архивах старого сената, именно теперь, в эпоху нападок на новые суды.
   Русское общество с сочувствием узнаёт, что горячий борец с порядками «отжитого времени» сам когда-то страдал от них.
   И к симпатиям к писателю пусть присоединятся ещё симпатии к невинно страдавшему человеку.
   Трагедия, которой мы обязаны знаменитой трилогией, такова.
   Дело происходило при крепостном праве.
   В одном из парижских ресторанов сидел молодой человек, богатый русский помещик А. В. Сухово-Кобылин, и допивал, быть может, не первую бутылку шампанского.
   Он был в первый раз в Париже, не имел никого знакомых, скучал.
   Вблизи сидели две француженки: старуха и молодая, удивительной красоты, по-видимому, родственницы.
   Молодому скучающему помещику пришла в голову мысль завязать знакомство.
   Он подошёл с бокалом к их столу, представился и после тысячи извинений предложил тост:
   – Позвольте мне, чужестранцу, в вашем лице предложить тост за французских женщин!
   В то «отжитое время» «русские бояре» имели репутацию.
   Тост был принят благосклонно, француженки выразили желание чокнуться, было спрошено вино, Сухово-Кобылин присел к их столу, и завязался разговор.
   Молодая француженка жаловалась, что она не может найти занятий.
   – Поезжайте для этого в Россию. Вы найдёте себе отличное место. Хотите, я вам дам даже рекомендацию? Я знаю в Петербурге лучшую портниху, Андрие, первую, – у неё всегда шьёт моя родня. Она меня знает отлично. Хотите, я вам напишу к ней рекомендательное письмо?