Влас Михайлович Дорошевич
Мистерия[1]
* * *
Представьте себе совершенно невероятную картину. Париж. Вечер. Город охвачен весельем. Огромный театр. Полный нарядный зал. Фраки; великолепные туалеты.
И на эту блестящую толпу смотрят со сцены глаза распятого Христа.
На сцене Голгофа. Три креста.
И над публикой, разодетой по вечернему, раздается голос:
– Или! Или! Лима савахвани![2]
Войдя в эту минуту в театр, вы отшатнулись бы.
– Не схожу ли я с ума? Что такое? Это – мистерия.
Аббат Жуэн, настоятель церкви св. Августина, самый известный из проповедников в Париже, захотел воскресить мистерию, уцелевшую от средних веков только в горах Баварии, в Обераммергау[3] – в самом центре цивилизации, в столице мира – в Париже.
Аббат Жуэн сказал:
– Вы говорите, что театр школа? Отлично. Пусть эта школа будет религиозной.
Он говорит:
– Вы нейдете к религии, – религия придет к вам. Вы идете в театр, – вы услышите проповедь в театре.
Пылкого и страстного аббата Жуэна не смутило то, что единственный свободный театр в Париже – «Новый театр», на «грешном» Монмартре, рядом с кафешантаном Casino de Paris, – даже в одном доме!
Аббат Жуэн решил:
– Тем лучше! Идем проповедовать на торжищах!
Он нашел компанию антрепренеров, которым решительно все равно, что ставить. Собрал труппу актеров, которым решительно все равно, что играть.
И в Париже XX века поставил средневековую мистерию.
Как отнеслась к этому католическая Церковь?
Высшая духовная власть Парижа, кардинал Ришар немного сыграл роль Пилата.[4]
Он умеет умывать руки.
Он дал время сделать обстановку, костюмы, срепетировать и тогда уже высказался.
Он не благословляет, но он и не отворачивается.
– Конечно, он признает такое начинание чрезвычайно, чрезвычайно рискованным и не может дать своего согласия. Но многие очень почтенные люди, к сожалению, понесли уже большие расходы на постановку, и он боится превысить власть, запретив аббату Жуэну ставить мистерию.
И на эту блестящую толпу смотрят со сцены глаза распятого Христа.
На сцене Голгофа. Три креста.
И над публикой, разодетой по вечернему, раздается голос:
– Или! Или! Лима савахвани![2]
Войдя в эту минуту в театр, вы отшатнулись бы.
– Не схожу ли я с ума? Что такое? Это – мистерия.
Аббат Жуэн, настоятель церкви св. Августина, самый известный из проповедников в Париже, захотел воскресить мистерию, уцелевшую от средних веков только в горах Баварии, в Обераммергау[3] – в самом центре цивилизации, в столице мира – в Париже.
Аббат Жуэн сказал:
– Вы говорите, что театр школа? Отлично. Пусть эта школа будет религиозной.
Он говорит:
– Вы нейдете к религии, – религия придет к вам. Вы идете в театр, – вы услышите проповедь в театре.
Пылкого и страстного аббата Жуэна не смутило то, что единственный свободный театр в Париже – «Новый театр», на «грешном» Монмартре, рядом с кафешантаном Casino de Paris, – даже в одном доме!
Аббат Жуэн решил:
– Тем лучше! Идем проповедовать на торжищах!
Он нашел компанию антрепренеров, которым решительно все равно, что ставить. Собрал труппу актеров, которым решительно все равно, что играть.
И в Париже XX века поставил средневековую мистерию.
Как отнеслась к этому католическая Церковь?
Высшая духовная власть Парижа, кардинал Ришар немного сыграл роль Пилата.[4]
Он умеет умывать руки.
Он дал время сделать обстановку, костюмы, срепетировать и тогда уже высказался.
Он не благословляет, но он и не отворачивается.
– Конечно, он признает такое начинание чрезвычайно, чрезвычайно рискованным и не может дать своего согласия. Но многие очень почтенные люди, к сожалению, понесли уже большие расходы на постановку, и он боится превысить власть, запретив аббату Жуэну ставить мистерию.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента