Влас Михайлович Дорошевич
Сказка о сказке[1]
* * *
Однажды Истине пришло в голову попасть во дворец. Во дворец самого Гарун-аль-Рашида. Аллах акбар! [2]
Создав женщину, ты создал фантазию.
Она сказала себе:
– А почему бы и нет? Много гурий в раю пророка, много красавиц в земном раю, – в гареме халифа. В садах пророка не была бы я последней из гурий, среди жен падишаха я, быть может, была бы первой из жен, и среди одалисок[3] – первой из его одалисок. Где кораллы ярче моих губ, и дыхание их – как воздух полудня. Стройны мои ноги, и как две лилии – грудь моя, – лилии, на которых выступили пятнышки крови. Счастлив тот, кто склонит голову на мою грудь. Чудные сны приснятся ему. Как луна в первый день полнолуния, светло лицо мое. Как черные бриллианты горят мои глаза, и тот, кто в минуту страсти заглянет в них близко-близко, как бы велик он ни был! – увидит себя в них таким маленьким, таким маленьким, что рассмеется. Аллах создал меня в минуту радости, и вся я – песнь своему творцу.
Взяла и пошла.
Одетая только в свою красоту. На пороге дворца ее с ужасом остановил страж.
– Чего ты хочешь здесь, женщина, забывшая надеть не только чадру!
– Я хочу видеть славного и могущественного султана Гарун-аль-Рашида, падишаха и халифа, нашего великого повелителя. Аллах один да будет повелителем на земле.
– Да будет во всем воля аллаха. Как твое имя? Бесстыдство?
– Мое имя: Истина. Я не сержусь на тебя, воин. Истину часто принимают за бесстыдство, так же, как ложь за стыд. Иди и доложи обо мне.
Во дворце халифа все пришли в волнение, узнав, что пришла Истина.
– Ее приход часто означает уход для многих! – задумчиво сказал великий визирь Джиаффар.
И все визири почувствовали опасность.
– Но она женщина! – сказал Джиаффар. – У нас принято, что всяким делом занимается тот, кто в нем ничего не понимает. И потому женщинами ведают евнухи.
Он обратился к великому евнуху. Хранителю покоя, чести и счастья падишаха. И сказал ему:
– Величайший из евнухов! Там пришла женщина, полагающаяся на свою красоту. Удали ее. Помня, однако, что все это происходит во дворце. Удали ее по-придворному. Так, чтоб все было красиво и пристойно.
Великий евнух вышел на крыльцо и мертвыми глазами взглянул на обнаженную женщину.
– Ты хочешь видеть халифа? Но халиф не должен видеть тебя в таком виде.
– Почему?
– В таком виде приходят на этот свет. В таком виде уходят с него. Но ходить в таком виде на этом едете нельзя.
– Истина только тогда и хороша, когда она голая истина.
– Твои слова звучат правильно, как закон. Но падишах выше закона. И падишах не увидит тебя такой!
– Такою создал меня аллах. Берегись, евнух, осуждать или порицать. Осуждение было бы безумием, порицание – дерзостью.
Создав женщину, ты создал фантазию.
Она сказала себе:
– А почему бы и нет? Много гурий в раю пророка, много красавиц в земном раю, – в гареме халифа. В садах пророка не была бы я последней из гурий, среди жен падишаха я, быть может, была бы первой из жен, и среди одалисок[3] – первой из его одалисок. Где кораллы ярче моих губ, и дыхание их – как воздух полудня. Стройны мои ноги, и как две лилии – грудь моя, – лилии, на которых выступили пятнышки крови. Счастлив тот, кто склонит голову на мою грудь. Чудные сны приснятся ему. Как луна в первый день полнолуния, светло лицо мое. Как черные бриллианты горят мои глаза, и тот, кто в минуту страсти заглянет в них близко-близко, как бы велик он ни был! – увидит себя в них таким маленьким, таким маленьким, что рассмеется. Аллах создал меня в минуту радости, и вся я – песнь своему творцу.
Взяла и пошла.
Одетая только в свою красоту. На пороге дворца ее с ужасом остановил страж.
– Чего ты хочешь здесь, женщина, забывшая надеть не только чадру!
– Я хочу видеть славного и могущественного султана Гарун-аль-Рашида, падишаха и халифа, нашего великого повелителя. Аллах один да будет повелителем на земле.
– Да будет во всем воля аллаха. Как твое имя? Бесстыдство?
– Мое имя: Истина. Я не сержусь на тебя, воин. Истину часто принимают за бесстыдство, так же, как ложь за стыд. Иди и доложи обо мне.
Во дворце халифа все пришли в волнение, узнав, что пришла Истина.
– Ее приход часто означает уход для многих! – задумчиво сказал великий визирь Джиаффар.
И все визири почувствовали опасность.
– Но она женщина! – сказал Джиаффар. – У нас принято, что всяким делом занимается тот, кто в нем ничего не понимает. И потому женщинами ведают евнухи.
Он обратился к великому евнуху. Хранителю покоя, чести и счастья падишаха. И сказал ему:
– Величайший из евнухов! Там пришла женщина, полагающаяся на свою красоту. Удали ее. Помня, однако, что все это происходит во дворце. Удали ее по-придворному. Так, чтоб все было красиво и пристойно.
Великий евнух вышел на крыльцо и мертвыми глазами взглянул на обнаженную женщину.
– Ты хочешь видеть халифа? Но халиф не должен видеть тебя в таком виде.
– Почему?
– В таком виде приходят на этот свет. В таком виде уходят с него. Но ходить в таком виде на этом едете нельзя.
– Истина только тогда и хороша, когда она голая истина.
– Твои слова звучат правильно, как закон. Но падишах выше закона. И падишах не увидит тебя такой!
– Такою создал меня аллах. Берегись, евнух, осуждать или порицать. Осуждение было бы безумием, порицание – дерзостью.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента