Ван Вогт Альфред
Банка с краской
Альфред Ван Вогт
Банка с краской
Перевод Ф. Мендельсона
Тормозные ракеты сработали лучше не придумаешь. Маленький межпланетный корабль тихонько опустился на открытую лужайку в середине длинной, узкой изумрудной долины. Несколько минут спустя первый человек, когдалибо ступавший на поверхность Венеры, неловко выкарабкался наружу и ступил на упругую траву рядом с сигарообразным звездным кораблем.
Килгор медленно и глубоко вздохнул. Воздух был как вино, чуть-чуть перекислороженный, но удивительно приятный, свежий и теплый. Внезапно ему пришло на ум, что он очутился в раю. Он вынул блокнот и записал свое впечатление.
Любые подобные мысли принесут ему тысячи, когда он вернется на Землю. А деньги ему, несомненно, очень понадобятся.
Килгор закончил записи и уже прятал блокнот в карман, когда вдруг увидел этот куб.
Тот лежал на траве в углублении, словно упал с небольшой высоты. Он был полупрозрачный, с ручкой на одной стороне.
Каждая грань куба была около восьми дюймов в длину, и весь он светился матовым белым светом. Догадаться о его назначении Килгор и не пытался.
Он вынес из планетолета несколько энергетических тестеров и опробовал странный куб, прикасаясь ко всем его сторонам оголенными проводами. Пробы оказались удивительными. Никаких следов электричества, никакой радиоактивности. Кроме того, этот куб не реагировал ни на одну из примененных им кислот. Килгор отказался от мысли пропустить через него электрический ток, а также от соблазна вскрыть его светящуюся оболочку. Он надел резиновую перчатку и прикоснулся к кубу. Ничего не произошло. Он нежно погладил куб рукою в перчатке и наконец твердо ухватился за выступающую ручку. Однако снова ничего не произошло.
Килгор поколебался, потом поднял куб. Это оказалось нетрудно: он весил фунта четыре. Килгор опустил непонятный предмет на траву и отступил на шаг, не спуская с него глаз. Смутная догадка забрезжила у Килгора. А когда наконец до него дошло, Килгора затрясло от возбуждения.
Куб - искусственный! Значит, на Венере есть разумные существа. Целый год, бесконечный год в космосе он размышлял об этом, мечтал, надеялся... И вот - доказательство.
Венера обитаема.
Килгор метнулся к планетолету. "Найти город,- думал он.- Найти город!" Теперь незачем экономить горючее.
Теперь он сможет его восполнить.
Уже на бегу в поле зрения Килгора снова попал куб, и космонавт сразу призадумался. Что же с ним делать? Оставить? Глупо. Потом он вряд ли отыщет эту долину. Взять в планетолет? Нет, тут нужно соблюдать осторожность.
А что, если эту штуку подложили здесь специально для него?
Мысль была настолько фантастической, что почти все опасения Килгора рассеялись. Еще пару проб и... Он снял перчатку и прикоснулся к ручке голым пальцем.
"Во мне краска!" - отчетливо прозвучало в голове Килгора.
Килгор отскочил. Какое-то восклицание застряло у него в горле. Он дико оглянулся. Кругом все та же зеленая долина, и он здесь один, насколько хватает глаз.
Внимание его снова сосредоточилось на кубе. Еще одно осторожное прикосновение к ручке.
"Во мне краска!" Сомнений не оставалось. Мысль ясно и резко прозвучала в его мозгу. Килгор медленно выпрямился.
Потрясенный, стоял он и смотрел на свою находку. В течение нескольких бесконечных секунд он мучительно пытался осмыслить, до каких же высот технического развития поднялись неведомые существа, создавшие такую банку с краской! Потом разум его не выдержал и в панике отступил.
Килгор развеселился. Как ни проста была эта штука, ученые Земли даже не подозревали о подобных возможностях.
Банка с краской, которая говорит... Банка, которая мыслит и мысли свои передает телепатически!
Килгор улыбнулся. Его длинное добродушное лицо покрылось веселыми морщинками, серо-зеленые глаза сверкнули, губы растянулись, обнажив белую полоску зубов, и наконец он громко расхохотался. Банка с краской!
Наверное, в ней не только белила, олифа и красящие окислы.
Но это он увидит позднее. А пока одной такой находки было вполне достаточно. Теперь неважно, найдет он здесь еще что-нибудь или нет,- его полет на Венеру уже себя окупил.
Именно на таких вот простых, повседневных вещах наживаются больше всего. Килгор быстро нагнулся и поднял банку за ручку голой рукой.
Внезапно сверкающая струя ударила ему в грудь. Жидкость была липкой, как клей, и в то же время необычайно текучей. Сначала она казалась белой, потом начала расплываться красными, желтыми, синими и фиолетовыми пятнами, дробиться на множество ярчайших оттенков, и под конец мокрая одежда Килгора засверкала всеми цветами радуги.
Он был просто взбешен. Тревога пришла позднее.
Килгор начал раздеваться. На нем была только спортивная куртка и шорты, больше ничего. Обе вещи мелькнули, как цветной фейерверк, когда он расстегнул пояс и рывком потянул куртку через голову. Килгор почувствовал, что жидкость смачивает его обнаженное тело. Но только стянув куртку с головы и сбросив шорты к лодыжкам, он заметил весьма неприятную вещь: краска, попавшая главным образом на куртку, теперь вся перешла на его кожу. На траву не упало ни одной капли. И на шорты тоже.
Вся краска осталась на нем. Растягиваясь и утончаясь, она стала еще ослепительней. Когда Килгор пытался вытереть ее курткой, она сверкала, как пламя, если смотреть на него сквозь призму. Но она не стиралась. Нахмурившись, Килгор попробовал снять ее руками. Теплая клейкая жидкость слегка липла к пальцам, вспыхивала, переливалась, но стряхнуть ее было невозможно. Когда он с силой нажимал на одно место, краска просто переползала на другое.
Краска казалась единой массой, от которой немыслимо оторвать малейшую частицу. Она поддавалась лишь до определенного предела, не больше. Пятно принимало любую форму. И оставалось единым. Подобно живой бесконечно тонкой и мягкой шали с необычайным пестрым узором, она обволакивала тело без просветов и без разрывов. Прошло десять минут, а Килгор по-прежнему ничего не мог с ней поделать.
"Краску можно удалить с помощью скипидара",- громко прочел он в своем медицинском справочнике. Скипидар в аптечке был. Килгор достал бутылку и снова вылез из планетолета. Щедро налив скипидара в пригоршню, он принялся яростно растираться. Ну вот, он прибег к помощи скипидара. А что толку? Скипидар просто стек с рук на траву. Краска отталкивала жидкость.
Ошеломленный Килгор предпринял немало попыток, прежде чем в это поверил. Наконец, все еще не теряя надежды, он вернулся в планетолет и быстро перепробовал все что мог: воду, бензин, вино и даже свое драгоценное ракетное горючее. Краска отталкивала все. Он влез под душ. Вода струилась по незакрашенным частям тела, но там, где приклеилась краска, Килгор не чувствовал ничего.
А главное - краска совершенно не смывалась.
Килгор наполнил ванну и сел в воду. Краска поползла вверх, собираясь вокруг шеи и под подбородком, потом вдруг двинулась дальше. В рот и ноздри она не проникла, но закрыла и то, и другое. Задержав дыхание, Килгор продолжал упрямо сидеть в воде. Но вот он почувствовал, как многоцветная пленка подбирается к самым его глазам... Килгор выскочил из воды и поспешно нырнул в ванну головою вниз.
Краска отступила от носа, на какой-то миг задержалась у рта, затем сползла до подбородка, но здесь решительно остановилась. Сколько Килгор ни нырял, стараясь погрузить голову как можно ниже, краска держалась на уровне подбородка. Добравшись до головы, она, очевидно, покинуть ее не собиралась.
Килгор расстелил прорезиненный коврик на своем любимом кресле, сел и погрузился в мрачные размышления.
Какая идиотская история! Если хоть кто-нибудь о ней узнает, он сделается посмешищем на всю солнечную систему! Кто-то случайно оставил или потерял банку с краской на этом лугу в необитаемой части Венеры, и вот теперь он сидит здесь как сверкающий всеми цветами радуги попугай...
Быстрота, с какой краска покрыла нос и рот Килгора, убедила его, что эта дурацкая штука может быть смертельно опасной. А что, если б она не сползла вниз? Страшно подумать! Он задохнулся бы через пару минут, и сейчас в наполненной ванной колыхался бы его радужный труп.
Холодный озноб побежал по спине Килгора. Дрожь не утихла даже тогда, когда он сообразил, что легко мог бы вставить в рот трубку и дышать через нее. Ведь немыслимое вещество лишь по чистой случайности не добралось до его глаз! Содрогаясь, он представил себе, как слепой, задыхаю шийся голый человек ощупью ищет трубку в загроможденной кладовой...
Прошло несколько мучительных минут, прежде чем к Килгору вернулась крупица прежней бодрости. Он сидел неподвижно и напряженно думал. Краска. Сама вылетает из банки. Не сохнет. И на жидкость не похожа, потому что не пачкает одежду и не льется по законам тяготения. И сама отталкивает все жидкости...
Здесь Килгор замер, потрясенный внезапным озарением.
Ну конечно! Как же он раньше не сообразил! Это не простая краска. Это краска водостойкая и водонепроницаемая, водоотталкивающая и нерастворимая, абсолютная и совершенная!
Килгор вскочил и взволнованно забегал по кабине. Вот уже двадцать пять лет, с тех пор как первые мощные ракетопланы достигли мертвой Луны, а затем полупустынного Марса, Венера дразнила и влекла к себе всех исследователей.
Но полеты на Венеру были запрещены до тех пор, пока не будет найдено средство преодоления зоны сильного солнечного излучения. Солнце неумолимо пожирало космические корабли. Так погибло уже два планетолета. И ученые с математической точностью доказали, что такая же страшная участь ждет любой корабль, пока Земля и Венера не займут совершенно определенное положение относительно друг друга и Юпитера.
Идеальные условия ожидались лишь через двадцать восемь лет. Но вот один знаменитый астроном заявил - это было за полгода до старта Килгора,- что в течение ближайших двенадцати месяцев если не все, то ряд условий для перелета будет наиболее благоприятным. Его выступление взбудоражило космонавтов. И хотя правительство отказалось снять запрет, один из высших офицеров патрульной службы частным образом заявил, что, если кто-нибудь всетаки полетит, он, пожалуй, этого не заметит. А что касается обязательной предполетной тренировки, то это тоже он берет на себя. Многочисленные экспедиции, официально отправляющиеся на Марс, бешеными темпами вели подготовку к старту, когда маленький планетолет Килгора устремился в пространство. Он летел к Венере.
От Венеры ожидали многого. Но не настолько. Килгор остановился как вкопанный. Существа, способные создать совершенную краску, что угодно совершенное,- о, с ними стоило познакомиться!
На этом его размышления оборвались. Он снова увидел свое раскрашенное тело. Но теперь он заметил нечто страшное. Сверкая миллионами разноцветных, переливающихся пятен, краска медленно расползалась все шире и шире. Сначала она покрывала четверть его тела. А теперь растеклась на добрую треть. Если так пойдет дальше, краска скоро покроет его от макушки до пят, затянет рот, нос, глаза, уши и все прочее... Снова Килгор начал думать, как же ему от нее избавиться. И думать всерьез.
"Идеальная краска,- записал Килгор,- должна быть красивой, водонепроницаемой и стойкой. В то же время она должна легко сниматься".
Он мрачно перечел фразу, потом в ярости швырнул карандаш и отправился в ванную, к зеркалу. Со злобной усмешкой уставился Килгор на свое отражение.
- Хорош! - обратился он к своему раскрашенному двойнику.- Ну и красавчик! Настоящая цыганка из хора!
Впрочем, как он сам в этом убедился, приглядевшись получше, зрелище он теперь представлял собой очень красочное. Он сверкал примерно сотней оттенков. Различные их сочетания не сливались. Они возникали с ослепительной яркостью, и чем тоньше были комбинации, тем они казались сочней и отчетливей. Несмотря на это, краска каким-то непонятным образом не казалась кричащей. Она была яркой, но не резала глаз. Она сверкала и тем не менее не очень оскорбляла вкус Килгора. Он подсмеивался над собой, однако в течение нескольких минут не в силах был отвести глаз от чудесных переливов многоцветного сияния.
Наконец Килгор отвернулся. "Если мне удастся отделить хоть чайную ложку этой жижи,- подумал он,- я солью ее в реторту и сделаю анализ".
Он попробовал. Попробовал еще раз с внезапной надеждой. Краска легко собиралась в ложке, но едва он пытался ее отвести, снова соскальзывала на тело. Килгор взял нож и попытался удержать краску в ложке. Многоцветная пленка проскальзывала под лезвие, как жидкое масло.
Килгор решил, что недостаточно сильно прижимает нож к ложке. В кладовой он отыскал маленькую баночку с герметической крышкой, удерживаемой винтами. Она была слишком маленькой и круглой: за один раз ему удалось собрать в нее совсем немного краски. А для того чтобы закрутить винты, потребовалось больше минуты. Зато когда он открыл баночку, на дне ее оказалась лужица краски.
Килгор вернулся в кабину управления и сел в кресло.
Он чувствовал странное неприятное недомогание. Голова кружилась. Прошло немало минут, прежде чем он смог придумать, что же делать дальше. Логически рассуждая, нужно было только постараться, и, если он будет аккуратен, ему удастся этим способом снять всю краску. Но сначала... Он вылил краску в мензурку с делениями. Ее оказалось чуть больше десертной ложки. Таких ложек на его теле около пятисот. Значит, вся операция займет - Килгор засек время и собрал в баночку вторую порцию краски - пятьсот раз по две минуты в среднем дает тысячу минут.. Семнадцать часов!
Килгор уныло хмыкнул и отправился в кухню. За эти семнадцать часов ему придется подкрепляться раз пять, и эта будет первой трапезой. Пережевывая пищу, Килгор обдумывал ситуацию со спокойствием человека, который уже нашел выход и теперь размышляет о других возможностях. Семнадцать часов - долгий срок. Но ведь у него есть несколько ложек краски в мензурке. В своей маленькой химической лаборатории он наверняка сумеет найти дюжину реакций, которые снимут с него всю эту гадость за несколько минут.
Возможно, это удалось бы ему в настоящей, хорошо оснащенной лаборатории. Но не в такой маленькой. Краска отказывалась реагировать на все вещества и растворители, которые у него имелись. Она не вступала в реакцию ни с металлами, ни с кислотами и сама ни на что не оказывала влияния. Даже в качестве катализатора. Краска была инертной. Килгору пришлось сделать паузу.
- Ну разумеется! - заорал он, внезапно осененный.Как же я мог забыть? Эта штука стойкая, и стойкая с заглавного "С". Это же совершенная краска!
Оставался единственный способ, и Килгор вернулся к нему. После некоторой тренировки он наловчился завинчивать и отвинчивать зажимы крышки на баночке с такой скоростью, что снимал с себя по чайной ложке краски каждые сорок пять секунд. Главное - темп и ритм. Он так этим увлекся, что набрал почти полведра, прежде чем обратил внимание на одно ужасное обстоятельство: количество краски на его теле не уменьшалось.
Килгор затрясся. Лихорадочно измерил краску в ведре.
Сомнений не было: он перенес туда примерно столько же краски, сколько вылилось на него из полупрозрачного куба.
И еще примерно столько же осталось на нем. Идеальная краска: нанесенная на какую-либо поверхность, она самовоспроизводилась.
Килгор приписал это в конце перечня особенностей краски. Потом он заметил, что обильно потеет. Пот крупными каплями выступал на незакрашенных частях тела. Это подало Килгору новую мысль. Он дотянулся до блокнота и добавил еще одну запись: "Совершенная краска умеренно охлаждает покрытую ею поверхность и не проводит тепла".
Через полчаса он уже утратил способность объективно мыслить. Краска покрыла почти половину его тела. От работы ему стало невыносимо жарко казалось, он варится заживо в собственном соку. Ужас охватил Килгора. Панические мысли кружились в его голове: "Я должен отсюда выбраться. Найти какой-нибудь город. Раздобыть средство против этой проклятой краски!" Теперь ему было наплевать, как он выглядит. Теперь он уже не боялся показаться смешным.
Охваченный паникой, Килгор бросился к щиту управления.
Он уже протянул руку к стартовому рычагу, но в последнее мгновение остановился.
Банка! Банка сказала: "Во мне краска". Может быть, она скажет, как этой краской пользоваться, а главное - как ее снять?
"Слепой идиот! - шепотом поздравил себя Килгор, вылезая из планетолета.- Болван! Мог бы догадаться сто лет назад".
Куб лежал в траве на прежнем месте. Килгор прикоснулся к нему и тотчас мысленно услышал: "Во мне осталось четверть объема". Значит, он выплеснул на себя три четверти. Это было существенно. Главное, не вылить остатки этого жидкого ужаса, обтянувшего его непроницаемой сияющей пеленой.
Осторожно, стараясь не приподнять банку, он схватил ее голыми руками. И почти тотчас услышал первый ответ "Инструкция: прежде чем наносить краску, установи вокруг намеченного места контролеров. Чтобы снять краску, покрой ее затемнителем на один терард". Непонятное слово, повидимому, означало какой-то короткий промежуток времени.
"Внимание,- продолжалась беззвучная инструкция,- затемнитель всегда имеется в ближайших магазинах хозяйственных товаров".
- Замечательно! - яростно прошипел Килгор.- Сейчас сбегаю и возьму пару пузырьков!
Несмотря на всю бессмысленность инструкции, он почему-то почувствовал себя спокойнее. Все-таки это были разумные, практические советы, а не вой и мяуканье десятиглавых, восьминогих чудищ, одержимых лютой ненавистью к человеку, вздумавшему исследовать их бредовую планету. Существа, пользующиеся красками, не станут его убивать просто так, ни за что. Это было очевидно. Их разум предполагал наличие какого-то рационального мировоззрения, организованного общества. Конечно, не все обитатели иных миров отнесутся к людям доброжелательно. Но ведь и люди иногда не очень-то доброжелательны к себе подобным!
Если принять банку с краской за эталон, цивилизация обитателей Венеры должна быть выше человеческой. Следовательно, венериане стоят выше мелких пакостей. Это проливало какой-то свет на фантастическую, невероятную историю, в которую он влип. Сам. По собственной глупости.
Тем временем Килгору становилось все жарче и жарче под непроницаемой пленкой. Он уже чувствовал себя почти настоящим венерианином. Подсунув пальцы под банку, он приподнял ее, и в голове у него прозвучало: "Состав краски соответствует нормам, установленным правительством: 7%-?!?!, 13%-?!?!, 80%-жидкий свет".
- Жидкий... что? - спросил вслух Килгор.
"Предупреждение! - продолжалась мысль.- Краску нельзя помещать вблизи летучих соединений".
Килгор ждал разъяснения, но его не последовало. Очевидно, венериане достаточно хорошо знали свое правительство, чтобы повиноваться его инструкциям без лишних вопросов.
Но ведь он уже пытался воздействовать на краску самыми различными летучими жидкостями - скипидаром, бензином, ракетным горючим - и даже какими-то взрывчатыми веществами! И ничего не произошло. Дурацкое предупреждение! Если только оно не означает чего-то иного.
Килгор поставил банку и вернулся в планетолет. Стартовый рычаг на щите управления показался его ладони гладким, как стекло. Он отвел его вниз до щелчка и внутренне напрягся, ожидая, когда сработает автоматика и включит мощные двигатели. Двигатели молчали.
Он забеспокоился. Вернул рычаг в прежнее положение и снова отвел вниз до щелчка. И снова взрыва не было.
Мысль Килгора заработала с бешеной быстротой. Тревога стала невыносимой. Всем телом ощущал он ее гнетущую тяжесть. После тщетной попытки смыть краску ракетным горючим он слил его обратно в бак планетолета. Совсем немного! Но космонавты привыкли экономить каждую каплю. Он слил его обратно потому, что краска, по-видимому, нисколько на горючее не повлияла. А банка? Банка говорит: "Краску нельзя помещать вблизи летучих соединений!" Неужели? Неужели это инертное вещество сделало таким же инертным 18 000 галлонов горючего, все, что оставалось в планетолете?
Килгор бросился к радиоаппарату. Он посылал свои позывные, еще когда до Венеры оставалось около миллиона миль, и, не отходя от приемника, ждал и ждал ответа. Необъятная пустота безмолвствовала. И тем не менее венериане должны были иметь подобную аппаратуру. Теперь на сигнал бедствия они должны ответить!
Но они не ответили. Прошло полчаса: никто не слышал его сигналов. Приемник молчал. Даже шумов не было слышно ни на одной волне. Он был один в безумно расцвеченном мире ползущей, переливающейся, растущей на глазах сумасшедшей краски.
Затемнитель... Жидкий свет... Может быть, краска сияет лишь при ярком свете, и если выключить лампы... Еще не успев снять палец с выключателя, Килгор впервые заметил, какая тьма царит снаружи. Он подошел к открытому люку планетолета и выглянул в беззвездную ночь. Темнота была непроницаемой. Вот они, вечные облака Венеры! Днем они служили своего рода броней, которая лишь немного смягчала ослепительные лучи близкого Солнца. Но сейчас, ночью, все выглядело иначе. Облака окружали планету, как стены и потолок темной комнаты. Свет, разумеется, был: ни одна планета солнечной системы не может быть полностью лишенной света и энергии. Селенограф, наверное, показал бы сейчас не менее сотни тысячных...
Килгор опустил глаза и увидел, что все вокруг залито сиянием краски. В темноте его тело светилось как бессмысленный многоцветный светофор. Свет был настолько ярок, что пестрые блики плясали даже на траве внизу. Должно быть, труп его будет выглядеть недурно.
Килгор представил, как он лежит мертвый на полу кабины, покрытый краской с головы до ног. Когда-нибудь венериане найдут его на этом отдаленном лугу. Они будут долго гадать, кто он и откуда. Ведь сами они вряд ли знакомы с межпланетными перелетами! А может быть, знакомы?
Мысль Килгора запуталась в лихорадочных предположениях. А что, если венериане сознательно избегают общения с землянами? Но сосредоточиться на подобных пустяках Килгор уже не мог. Он побрел в кабину управления. "Что там осталось,- думал он.- Что-то я хотел еще сделать... Не помню... Радио?.." Он включил приемник и подпрыгнул как от укола. В ушах раздался механический голос:
- Человек Земли! Человек Земли! Ты здесь? Ты здесь?
Килгор вцепился в передатчик.
- Да! - заорал он.- Да, я здесь! И в ужасном состоянии. Вы должны мне немедленно помочь!
- Мы знаем твое состояние,- бесстрастно отозвался голос,- но спасать тебя мы не намерены.
- Ну и ну! - пробормотал Килгор.
А голос продолжал:
- Сосуд с краской был сброшен с незримого корабля у выхода из твоей машины вскоре после ее падения. Мы, кого вы называете венерианами, в течение тысячелетий с беспокойством следили за развитием цивилизации на третьей планете этой солнечной системы. Мы не склонны к авантюрам, и за всю нашу историю у нас не было ни одной войны. Впрочем, это не означает, что борьба за существование была у нас менее ожесточенной. Просто наша приспособляемость неизмеримо меньше. Наши психологи давно пришли к убеждению, что межпланетные перелеты не для нас. В связи с этим мы сосредоточили наши усилия на развитии чисто венерианской культуры. Поэтому, когда твой планетолет вошел в нашу атмосферу, нам пришлось решать, на каких условиях мы можем общаться с обитателями Земли. И мы сбросили сосуд с краской, чтобы ты его нашел. Если бы ты не облился краской, тебя ожидало бы другое испытание. Да, ты не ослышался. Ты проходишь испытание. И по-видимому, его не выдержишь. Весьма прискорбно, ибо это означает, что люди твоего или более низкого интеллекта будут изгоняться с Венеры. Подготовить испытание для существа, принадлежащего к другой цивилизации, очень трудно. Поэтому, если ты его не пройдешь, тебя ждет смерть, чтобы мы могли таким же или похожим способом испытать других и чтобы они не узнали об этом заранее. Последнее кажется нам особенно важным. Мы хотим найти человека, способного выдержать испытание. После этого мы его обследуем нашими приборами. Их показания будут служить эталоном для оценки будущих пришельцев на Венеру. Все те, чей разум равняется или превосходит разум первого человека, выдержавшего испытание, могут прилетать к нам спокойно. Таково наше окончательное решение. Испытуемый, кроме того, должен покинуть Венеру самостоятельно. Ты сам поймешь, для чего это нужно. А позднее мы будем помогать людям Земли в снаряжении их планетолетов. С тобой мы говорим через говорящую машину. Простейшие мысли были тщательно сконцентрированы на сосуде с краской с помощью мыслительной машины. Установить контакт с разумом невенерианина очень, очень трудно. А теперь прощай. И, хотя это звучит странно, желаем тебе удачи!
Последовал щелчок. Килгор долго еще крутил ручки настройки, но больше не услышал ни звука. Он сидел, не включая света, в темноте и ждал смерти. Но в нем не было ни покорности, ни смирения. Все его существо трепетало от желания жить. Затемнитель! Боги праведные, каменные и деревянные, что же это за штука, черт побери!
Вопрос был не нов. Килгор битый час раздумывал над ним в темной кабине, освещенной лишь призрачными отсветами его тела. Он сидел с блокнотом в руках и торопливо записывал все, что с ним произошло.
Совершенная краска, состоящая... на 80% из жидкою света. Свет есть свет. Жидкий свет должен подчиняться тем же законам, что и обычный. Но должен ли? И что из этого следует? Килгор чувствовал, что уже не способен заниматься качествами совершенной краски. Ему было плохо физически. Жарко, как в лихорадке. Временами он с трудом подавлял тошноту. Ноги Килгор сунул в таз с холодной водой: ему казалось, что его кровь закипит, если сам он не будет охлаждаться.
Впрочем, скоро он понял, что выше этой почти невыносимой точки температура тела вряд ли поднимется. И вообще, температуру живого тела можно регулировать. Питайся одними витаминами - уже от этого она должна снизиться. Сейчас было бы глупо вводить в организм дополнительные калории - новое горючее, вырабатывающее тепло. Но самая страшная опасность даже и не в этом. Краска постепенно закупорит все поры, и тело перестанет дышать.
Смерть неизбежна, но когда она наступит?
Такого рода неведение отнюдь не способствовало спокойствию его души. Странно только, что теперь, когда он отрешенно ждал гибели, смерть почему-то медлила. Эта мысль вывела Килгора из апатии. Медлила... Он вскочил на ноги. Смерть действительно медлила! Он бросился в ванную и впился в свое отражение! Краска по-прежнему покрывала лишь половину его тела. За последний час окрашенная поверхность не увеличилась. За последний час, который он провел в темноте.
Присмотревшись, Килгор увидел, что меньше краски тоже не стало. Так оно и должно было быть. Краска должна была светить во мраке венерианских ночей. Но что, если он заберется в еще более полную темноту, хотя бы в непроницаемый для всех излучений пустой бак из-под горючего?
Килгор просидел в баке полчаса без всякого толку. Он вылез оттуда обессиленный, но все еще полный решимости.
Полная темнота - в этом была разгадка. Но чего-то он недодумал. Чего-то важного. Если одной темноты достаточно, горючее в баках уже освободилось от действия краски.
Килгор включил стартовый рычаг. Ничего не произошло.
Значит, тут было что-то еще.
"Надо как-то избавиться от восьмидесяти процентов жидкого света,- думал Килгор.- Либо через полную темноту, либо иным способом. Но что может быть темнее темноты в баке из-под горючего? Он отражает все излучения. В чем же ошибка? Отражает... Вот в чем! Свет краски отражается стенками бака и снова поглощается краской. Свету некуда уйти. Вывод: надо убрать отражение. Нет, не то..."
Возбуждение Килгора росло. Если убрать отражение, свет будет уходить, это несомненно. Но в то же время лучистая энергия снаружи будет восполнять утечку. Впрочем, лучше всего попробовать.
Он попробовал. Так и есть. Краски на нем осталось ровно столько же. Он был уже на грани отчаяния, когда ответ сверкнул перед ним подобно внезапной вспышке.
Месяц спустя, на обратном пути к Земле, Килгор связался по радио со встречным планетолетом, который шел на Венеру. Заканчивая рассказ о своем приключении, он передал в эфир:
- Так что затруднений при посадке не будет. Венериане сами поднесут вам ключи от своих радужных городов.
- Погодите! - донесся до него недоумевающий голос. - Вы сказали, что они допускают на Венеру только тех, кто стоит по развитию не ниже человека, выдержавшего испытания. Должно быть, вы башковитый парень, если вам это удалось. А мы обыкновенные грешные космонавты. Что же нас ждет?
- Вы парите над новым миром,- нежно промурлыкал Килгор.- Под вами Венера. Подобно большинству космонавтов, я не блистал интеллектом. Моими союзниками были страсть к неизведанному, энергия и сила. Так что, - скромно сказал он в заключение,- если они допустили на Венеру меня, туда могут спокойно лететь девяносто девять процентов землян.
- Но послушайте...
Килгор не дал собеседнику договорить:
- Не спрашивайте, почему их испытания так просты. Поймете сами, когда с ними встретитесь. Вряд ли они вам понравятся, но когда вы их увидите, вам станет ясно, почему обитателям Венеры было так трудно придумать испытание для человека Земли. Есть еще вопросы?
- Есть. Как же вы избавились от краски?
Килгор усмехнулся.
- При помощи фотопроявителя и солей бария,-- объяснил он.- Я взял с собой в бак из-под горючего фотопроявитель в изрядном количестве и бариевую батарею. Это поглотило жидкий свет краски. Остаток, тонкая коричневая пыль, осыпался сам, и я был свободен! Точно так же я восстановил активность своего ракетного топлива. - И Килгор весело расхохотался.- До скорого, друзья! И поторапливайтесь - у меня на борту редкостный груз.
- Груз? Какой?
- Краска! Тысячи банок великолепнейшей краски. Отныне Земля воссияет и расцветет как никогда. У меня на этот товар монопольное право!
И два корабля разминулись во мраке космоса, следуя каждый своим курсом.
Банка с краской
Перевод Ф. Мендельсона
Тормозные ракеты сработали лучше не придумаешь. Маленький межпланетный корабль тихонько опустился на открытую лужайку в середине длинной, узкой изумрудной долины. Несколько минут спустя первый человек, когдалибо ступавший на поверхность Венеры, неловко выкарабкался наружу и ступил на упругую траву рядом с сигарообразным звездным кораблем.
Килгор медленно и глубоко вздохнул. Воздух был как вино, чуть-чуть перекислороженный, но удивительно приятный, свежий и теплый. Внезапно ему пришло на ум, что он очутился в раю. Он вынул блокнот и записал свое впечатление.
Любые подобные мысли принесут ему тысячи, когда он вернется на Землю. А деньги ему, несомненно, очень понадобятся.
Килгор закончил записи и уже прятал блокнот в карман, когда вдруг увидел этот куб.
Тот лежал на траве в углублении, словно упал с небольшой высоты. Он был полупрозрачный, с ручкой на одной стороне.
Каждая грань куба была около восьми дюймов в длину, и весь он светился матовым белым светом. Догадаться о его назначении Килгор и не пытался.
Он вынес из планетолета несколько энергетических тестеров и опробовал странный куб, прикасаясь ко всем его сторонам оголенными проводами. Пробы оказались удивительными. Никаких следов электричества, никакой радиоактивности. Кроме того, этот куб не реагировал ни на одну из примененных им кислот. Килгор отказался от мысли пропустить через него электрический ток, а также от соблазна вскрыть его светящуюся оболочку. Он надел резиновую перчатку и прикоснулся к кубу. Ничего не произошло. Он нежно погладил куб рукою в перчатке и наконец твердо ухватился за выступающую ручку. Однако снова ничего не произошло.
Килгор поколебался, потом поднял куб. Это оказалось нетрудно: он весил фунта четыре. Килгор опустил непонятный предмет на траву и отступил на шаг, не спуская с него глаз. Смутная догадка забрезжила у Килгора. А когда наконец до него дошло, Килгора затрясло от возбуждения.
Куб - искусственный! Значит, на Венере есть разумные существа. Целый год, бесконечный год в космосе он размышлял об этом, мечтал, надеялся... И вот - доказательство.
Венера обитаема.
Килгор метнулся к планетолету. "Найти город,- думал он.- Найти город!" Теперь незачем экономить горючее.
Теперь он сможет его восполнить.
Уже на бегу в поле зрения Килгора снова попал куб, и космонавт сразу призадумался. Что же с ним делать? Оставить? Глупо. Потом он вряд ли отыщет эту долину. Взять в планетолет? Нет, тут нужно соблюдать осторожность.
А что, если эту штуку подложили здесь специально для него?
Мысль была настолько фантастической, что почти все опасения Килгора рассеялись. Еще пару проб и... Он снял перчатку и прикоснулся к ручке голым пальцем.
"Во мне краска!" - отчетливо прозвучало в голове Килгора.
Килгор отскочил. Какое-то восклицание застряло у него в горле. Он дико оглянулся. Кругом все та же зеленая долина, и он здесь один, насколько хватает глаз.
Внимание его снова сосредоточилось на кубе. Еще одно осторожное прикосновение к ручке.
"Во мне краска!" Сомнений не оставалось. Мысль ясно и резко прозвучала в его мозгу. Килгор медленно выпрямился.
Потрясенный, стоял он и смотрел на свою находку. В течение нескольких бесконечных секунд он мучительно пытался осмыслить, до каких же высот технического развития поднялись неведомые существа, создавшие такую банку с краской! Потом разум его не выдержал и в панике отступил.
Килгор развеселился. Как ни проста была эта штука, ученые Земли даже не подозревали о подобных возможностях.
Банка с краской, которая говорит... Банка, которая мыслит и мысли свои передает телепатически!
Килгор улыбнулся. Его длинное добродушное лицо покрылось веселыми морщинками, серо-зеленые глаза сверкнули, губы растянулись, обнажив белую полоску зубов, и наконец он громко расхохотался. Банка с краской!
Наверное, в ней не только белила, олифа и красящие окислы.
Но это он увидит позднее. А пока одной такой находки было вполне достаточно. Теперь неважно, найдет он здесь еще что-нибудь или нет,- его полет на Венеру уже себя окупил.
Именно на таких вот простых, повседневных вещах наживаются больше всего. Килгор быстро нагнулся и поднял банку за ручку голой рукой.
Внезапно сверкающая струя ударила ему в грудь. Жидкость была липкой, как клей, и в то же время необычайно текучей. Сначала она казалась белой, потом начала расплываться красными, желтыми, синими и фиолетовыми пятнами, дробиться на множество ярчайших оттенков, и под конец мокрая одежда Килгора засверкала всеми цветами радуги.
Он был просто взбешен. Тревога пришла позднее.
Килгор начал раздеваться. На нем была только спортивная куртка и шорты, больше ничего. Обе вещи мелькнули, как цветной фейерверк, когда он расстегнул пояс и рывком потянул куртку через голову. Килгор почувствовал, что жидкость смачивает его обнаженное тело. Но только стянув куртку с головы и сбросив шорты к лодыжкам, он заметил весьма неприятную вещь: краска, попавшая главным образом на куртку, теперь вся перешла на его кожу. На траву не упало ни одной капли. И на шорты тоже.
Вся краска осталась на нем. Растягиваясь и утончаясь, она стала еще ослепительней. Когда Килгор пытался вытереть ее курткой, она сверкала, как пламя, если смотреть на него сквозь призму. Но она не стиралась. Нахмурившись, Килгор попробовал снять ее руками. Теплая клейкая жидкость слегка липла к пальцам, вспыхивала, переливалась, но стряхнуть ее было невозможно. Когда он с силой нажимал на одно место, краска просто переползала на другое.
Краска казалась единой массой, от которой немыслимо оторвать малейшую частицу. Она поддавалась лишь до определенного предела, не больше. Пятно принимало любую форму. И оставалось единым. Подобно живой бесконечно тонкой и мягкой шали с необычайным пестрым узором, она обволакивала тело без просветов и без разрывов. Прошло десять минут, а Килгор по-прежнему ничего не мог с ней поделать.
"Краску можно удалить с помощью скипидара",- громко прочел он в своем медицинском справочнике. Скипидар в аптечке был. Килгор достал бутылку и снова вылез из планетолета. Щедро налив скипидара в пригоршню, он принялся яростно растираться. Ну вот, он прибег к помощи скипидара. А что толку? Скипидар просто стек с рук на траву. Краска отталкивала жидкость.
Ошеломленный Килгор предпринял немало попыток, прежде чем в это поверил. Наконец, все еще не теряя надежды, он вернулся в планетолет и быстро перепробовал все что мог: воду, бензин, вино и даже свое драгоценное ракетное горючее. Краска отталкивала все. Он влез под душ. Вода струилась по незакрашенным частям тела, но там, где приклеилась краска, Килгор не чувствовал ничего.
А главное - краска совершенно не смывалась.
Килгор наполнил ванну и сел в воду. Краска поползла вверх, собираясь вокруг шеи и под подбородком, потом вдруг двинулась дальше. В рот и ноздри она не проникла, но закрыла и то, и другое. Задержав дыхание, Килгор продолжал упрямо сидеть в воде. Но вот он почувствовал, как многоцветная пленка подбирается к самым его глазам... Килгор выскочил из воды и поспешно нырнул в ванну головою вниз.
Краска отступила от носа, на какой-то миг задержалась у рта, затем сползла до подбородка, но здесь решительно остановилась. Сколько Килгор ни нырял, стараясь погрузить голову как можно ниже, краска держалась на уровне подбородка. Добравшись до головы, она, очевидно, покинуть ее не собиралась.
Килгор расстелил прорезиненный коврик на своем любимом кресле, сел и погрузился в мрачные размышления.
Какая идиотская история! Если хоть кто-нибудь о ней узнает, он сделается посмешищем на всю солнечную систему! Кто-то случайно оставил или потерял банку с краской на этом лугу в необитаемой части Венеры, и вот теперь он сидит здесь как сверкающий всеми цветами радуги попугай...
Быстрота, с какой краска покрыла нос и рот Килгора, убедила его, что эта дурацкая штука может быть смертельно опасной. А что, если б она не сползла вниз? Страшно подумать! Он задохнулся бы через пару минут, и сейчас в наполненной ванной колыхался бы его радужный труп.
Холодный озноб побежал по спине Килгора. Дрожь не утихла даже тогда, когда он сообразил, что легко мог бы вставить в рот трубку и дышать через нее. Ведь немыслимое вещество лишь по чистой случайности не добралось до его глаз! Содрогаясь, он представил себе, как слепой, задыхаю шийся голый человек ощупью ищет трубку в загроможденной кладовой...
Прошло несколько мучительных минут, прежде чем к Килгору вернулась крупица прежней бодрости. Он сидел неподвижно и напряженно думал. Краска. Сама вылетает из банки. Не сохнет. И на жидкость не похожа, потому что не пачкает одежду и не льется по законам тяготения. И сама отталкивает все жидкости...
Здесь Килгор замер, потрясенный внезапным озарением.
Ну конечно! Как же он раньше не сообразил! Это не простая краска. Это краска водостойкая и водонепроницаемая, водоотталкивающая и нерастворимая, абсолютная и совершенная!
Килгор вскочил и взволнованно забегал по кабине. Вот уже двадцать пять лет, с тех пор как первые мощные ракетопланы достигли мертвой Луны, а затем полупустынного Марса, Венера дразнила и влекла к себе всех исследователей.
Но полеты на Венеру были запрещены до тех пор, пока не будет найдено средство преодоления зоны сильного солнечного излучения. Солнце неумолимо пожирало космические корабли. Так погибло уже два планетолета. И ученые с математической точностью доказали, что такая же страшная участь ждет любой корабль, пока Земля и Венера не займут совершенно определенное положение относительно друг друга и Юпитера.
Идеальные условия ожидались лишь через двадцать восемь лет. Но вот один знаменитый астроном заявил - это было за полгода до старта Килгора,- что в течение ближайших двенадцати месяцев если не все, то ряд условий для перелета будет наиболее благоприятным. Его выступление взбудоражило космонавтов. И хотя правительство отказалось снять запрет, один из высших офицеров патрульной службы частным образом заявил, что, если кто-нибудь всетаки полетит, он, пожалуй, этого не заметит. А что касается обязательной предполетной тренировки, то это тоже он берет на себя. Многочисленные экспедиции, официально отправляющиеся на Марс, бешеными темпами вели подготовку к старту, когда маленький планетолет Килгора устремился в пространство. Он летел к Венере.
От Венеры ожидали многого. Но не настолько. Килгор остановился как вкопанный. Существа, способные создать совершенную краску, что угодно совершенное,- о, с ними стоило познакомиться!
На этом его размышления оборвались. Он снова увидел свое раскрашенное тело. Но теперь он заметил нечто страшное. Сверкая миллионами разноцветных, переливающихся пятен, краска медленно расползалась все шире и шире. Сначала она покрывала четверть его тела. А теперь растеклась на добрую треть. Если так пойдет дальше, краска скоро покроет его от макушки до пят, затянет рот, нос, глаза, уши и все прочее... Снова Килгор начал думать, как же ему от нее избавиться. И думать всерьез.
"Идеальная краска,- записал Килгор,- должна быть красивой, водонепроницаемой и стойкой. В то же время она должна легко сниматься".
Он мрачно перечел фразу, потом в ярости швырнул карандаш и отправился в ванную, к зеркалу. Со злобной усмешкой уставился Килгор на свое отражение.
- Хорош! - обратился он к своему раскрашенному двойнику.- Ну и красавчик! Настоящая цыганка из хора!
Впрочем, как он сам в этом убедился, приглядевшись получше, зрелище он теперь представлял собой очень красочное. Он сверкал примерно сотней оттенков. Различные их сочетания не сливались. Они возникали с ослепительной яркостью, и чем тоньше были комбинации, тем они казались сочней и отчетливей. Несмотря на это, краска каким-то непонятным образом не казалась кричащей. Она была яркой, но не резала глаз. Она сверкала и тем не менее не очень оскорбляла вкус Килгора. Он подсмеивался над собой, однако в течение нескольких минут не в силах был отвести глаз от чудесных переливов многоцветного сияния.
Наконец Килгор отвернулся. "Если мне удастся отделить хоть чайную ложку этой жижи,- подумал он,- я солью ее в реторту и сделаю анализ".
Он попробовал. Попробовал еще раз с внезапной надеждой. Краска легко собиралась в ложке, но едва он пытался ее отвести, снова соскальзывала на тело. Килгор взял нож и попытался удержать краску в ложке. Многоцветная пленка проскальзывала под лезвие, как жидкое масло.
Килгор решил, что недостаточно сильно прижимает нож к ложке. В кладовой он отыскал маленькую баночку с герметической крышкой, удерживаемой винтами. Она была слишком маленькой и круглой: за один раз ему удалось собрать в нее совсем немного краски. А для того чтобы закрутить винты, потребовалось больше минуты. Зато когда он открыл баночку, на дне ее оказалась лужица краски.
Килгор вернулся в кабину управления и сел в кресло.
Он чувствовал странное неприятное недомогание. Голова кружилась. Прошло немало минут, прежде чем он смог придумать, что же делать дальше. Логически рассуждая, нужно было только постараться, и, если он будет аккуратен, ему удастся этим способом снять всю краску. Но сначала... Он вылил краску в мензурку с делениями. Ее оказалось чуть больше десертной ложки. Таких ложек на его теле около пятисот. Значит, вся операция займет - Килгор засек время и собрал в баночку вторую порцию краски - пятьсот раз по две минуты в среднем дает тысячу минут.. Семнадцать часов!
Килгор уныло хмыкнул и отправился в кухню. За эти семнадцать часов ему придется подкрепляться раз пять, и эта будет первой трапезой. Пережевывая пищу, Килгор обдумывал ситуацию со спокойствием человека, который уже нашел выход и теперь размышляет о других возможностях. Семнадцать часов - долгий срок. Но ведь у него есть несколько ложек краски в мензурке. В своей маленькой химической лаборатории он наверняка сумеет найти дюжину реакций, которые снимут с него всю эту гадость за несколько минут.
Возможно, это удалось бы ему в настоящей, хорошо оснащенной лаборатории. Но не в такой маленькой. Краска отказывалась реагировать на все вещества и растворители, которые у него имелись. Она не вступала в реакцию ни с металлами, ни с кислотами и сама ни на что не оказывала влияния. Даже в качестве катализатора. Краска была инертной. Килгору пришлось сделать паузу.
- Ну разумеется! - заорал он, внезапно осененный.Как же я мог забыть? Эта штука стойкая, и стойкая с заглавного "С". Это же совершенная краска!
Оставался единственный способ, и Килгор вернулся к нему. После некоторой тренировки он наловчился завинчивать и отвинчивать зажимы крышки на баночке с такой скоростью, что снимал с себя по чайной ложке краски каждые сорок пять секунд. Главное - темп и ритм. Он так этим увлекся, что набрал почти полведра, прежде чем обратил внимание на одно ужасное обстоятельство: количество краски на его теле не уменьшалось.
Килгор затрясся. Лихорадочно измерил краску в ведре.
Сомнений не было: он перенес туда примерно столько же краски, сколько вылилось на него из полупрозрачного куба.
И еще примерно столько же осталось на нем. Идеальная краска: нанесенная на какую-либо поверхность, она самовоспроизводилась.
Килгор приписал это в конце перечня особенностей краски. Потом он заметил, что обильно потеет. Пот крупными каплями выступал на незакрашенных частях тела. Это подало Килгору новую мысль. Он дотянулся до блокнота и добавил еще одну запись: "Совершенная краска умеренно охлаждает покрытую ею поверхность и не проводит тепла".
Через полчаса он уже утратил способность объективно мыслить. Краска покрыла почти половину его тела. От работы ему стало невыносимо жарко казалось, он варится заживо в собственном соку. Ужас охватил Килгора. Панические мысли кружились в его голове: "Я должен отсюда выбраться. Найти какой-нибудь город. Раздобыть средство против этой проклятой краски!" Теперь ему было наплевать, как он выглядит. Теперь он уже не боялся показаться смешным.
Охваченный паникой, Килгор бросился к щиту управления.
Он уже протянул руку к стартовому рычагу, но в последнее мгновение остановился.
Банка! Банка сказала: "Во мне краска". Может быть, она скажет, как этой краской пользоваться, а главное - как ее снять?
"Слепой идиот! - шепотом поздравил себя Килгор, вылезая из планетолета.- Болван! Мог бы догадаться сто лет назад".
Куб лежал в траве на прежнем месте. Килгор прикоснулся к нему и тотчас мысленно услышал: "Во мне осталось четверть объема". Значит, он выплеснул на себя три четверти. Это было существенно. Главное, не вылить остатки этого жидкого ужаса, обтянувшего его непроницаемой сияющей пеленой.
Осторожно, стараясь не приподнять банку, он схватил ее голыми руками. И почти тотчас услышал первый ответ "Инструкция: прежде чем наносить краску, установи вокруг намеченного места контролеров. Чтобы снять краску, покрой ее затемнителем на один терард". Непонятное слово, повидимому, означало какой-то короткий промежуток времени.
"Внимание,- продолжалась беззвучная инструкция,- затемнитель всегда имеется в ближайших магазинах хозяйственных товаров".
- Замечательно! - яростно прошипел Килгор.- Сейчас сбегаю и возьму пару пузырьков!
Несмотря на всю бессмысленность инструкции, он почему-то почувствовал себя спокойнее. Все-таки это были разумные, практические советы, а не вой и мяуканье десятиглавых, восьминогих чудищ, одержимых лютой ненавистью к человеку, вздумавшему исследовать их бредовую планету. Существа, пользующиеся красками, не станут его убивать просто так, ни за что. Это было очевидно. Их разум предполагал наличие какого-то рационального мировоззрения, организованного общества. Конечно, не все обитатели иных миров отнесутся к людям доброжелательно. Но ведь и люди иногда не очень-то доброжелательны к себе подобным!
Если принять банку с краской за эталон, цивилизация обитателей Венеры должна быть выше человеческой. Следовательно, венериане стоят выше мелких пакостей. Это проливало какой-то свет на фантастическую, невероятную историю, в которую он влип. Сам. По собственной глупости.
Тем временем Килгору становилось все жарче и жарче под непроницаемой пленкой. Он уже чувствовал себя почти настоящим венерианином. Подсунув пальцы под банку, он приподнял ее, и в голове у него прозвучало: "Состав краски соответствует нормам, установленным правительством: 7%-?!?!, 13%-?!?!, 80%-жидкий свет".
- Жидкий... что? - спросил вслух Килгор.
"Предупреждение! - продолжалась мысль.- Краску нельзя помещать вблизи летучих соединений".
Килгор ждал разъяснения, но его не последовало. Очевидно, венериане достаточно хорошо знали свое правительство, чтобы повиноваться его инструкциям без лишних вопросов.
Но ведь он уже пытался воздействовать на краску самыми различными летучими жидкостями - скипидаром, бензином, ракетным горючим - и даже какими-то взрывчатыми веществами! И ничего не произошло. Дурацкое предупреждение! Если только оно не означает чего-то иного.
Килгор поставил банку и вернулся в планетолет. Стартовый рычаг на щите управления показался его ладони гладким, как стекло. Он отвел его вниз до щелчка и внутренне напрягся, ожидая, когда сработает автоматика и включит мощные двигатели. Двигатели молчали.
Он забеспокоился. Вернул рычаг в прежнее положение и снова отвел вниз до щелчка. И снова взрыва не было.
Мысль Килгора заработала с бешеной быстротой. Тревога стала невыносимой. Всем телом ощущал он ее гнетущую тяжесть. После тщетной попытки смыть краску ракетным горючим он слил его обратно в бак планетолета. Совсем немного! Но космонавты привыкли экономить каждую каплю. Он слил его обратно потому, что краска, по-видимому, нисколько на горючее не повлияла. А банка? Банка говорит: "Краску нельзя помещать вблизи летучих соединений!" Неужели? Неужели это инертное вещество сделало таким же инертным 18 000 галлонов горючего, все, что оставалось в планетолете?
Килгор бросился к радиоаппарату. Он посылал свои позывные, еще когда до Венеры оставалось около миллиона миль, и, не отходя от приемника, ждал и ждал ответа. Необъятная пустота безмолвствовала. И тем не менее венериане должны были иметь подобную аппаратуру. Теперь на сигнал бедствия они должны ответить!
Но они не ответили. Прошло полчаса: никто не слышал его сигналов. Приемник молчал. Даже шумов не было слышно ни на одной волне. Он был один в безумно расцвеченном мире ползущей, переливающейся, растущей на глазах сумасшедшей краски.
Затемнитель... Жидкий свет... Может быть, краска сияет лишь при ярком свете, и если выключить лампы... Еще не успев снять палец с выключателя, Килгор впервые заметил, какая тьма царит снаружи. Он подошел к открытому люку планетолета и выглянул в беззвездную ночь. Темнота была непроницаемой. Вот они, вечные облака Венеры! Днем они служили своего рода броней, которая лишь немного смягчала ослепительные лучи близкого Солнца. Но сейчас, ночью, все выглядело иначе. Облака окружали планету, как стены и потолок темной комнаты. Свет, разумеется, был: ни одна планета солнечной системы не может быть полностью лишенной света и энергии. Селенограф, наверное, показал бы сейчас не менее сотни тысячных...
Килгор опустил глаза и увидел, что все вокруг залито сиянием краски. В темноте его тело светилось как бессмысленный многоцветный светофор. Свет был настолько ярок, что пестрые блики плясали даже на траве внизу. Должно быть, труп его будет выглядеть недурно.
Килгор представил, как он лежит мертвый на полу кабины, покрытый краской с головы до ног. Когда-нибудь венериане найдут его на этом отдаленном лугу. Они будут долго гадать, кто он и откуда. Ведь сами они вряд ли знакомы с межпланетными перелетами! А может быть, знакомы?
Мысль Килгора запуталась в лихорадочных предположениях. А что, если венериане сознательно избегают общения с землянами? Но сосредоточиться на подобных пустяках Килгор уже не мог. Он побрел в кабину управления. "Что там осталось,- думал он.- Что-то я хотел еще сделать... Не помню... Радио?.." Он включил приемник и подпрыгнул как от укола. В ушах раздался механический голос:
- Человек Земли! Человек Земли! Ты здесь? Ты здесь?
Килгор вцепился в передатчик.
- Да! - заорал он.- Да, я здесь! И в ужасном состоянии. Вы должны мне немедленно помочь!
- Мы знаем твое состояние,- бесстрастно отозвался голос,- но спасать тебя мы не намерены.
- Ну и ну! - пробормотал Килгор.
А голос продолжал:
- Сосуд с краской был сброшен с незримого корабля у выхода из твоей машины вскоре после ее падения. Мы, кого вы называете венерианами, в течение тысячелетий с беспокойством следили за развитием цивилизации на третьей планете этой солнечной системы. Мы не склонны к авантюрам, и за всю нашу историю у нас не было ни одной войны. Впрочем, это не означает, что борьба за существование была у нас менее ожесточенной. Просто наша приспособляемость неизмеримо меньше. Наши психологи давно пришли к убеждению, что межпланетные перелеты не для нас. В связи с этим мы сосредоточили наши усилия на развитии чисто венерианской культуры. Поэтому, когда твой планетолет вошел в нашу атмосферу, нам пришлось решать, на каких условиях мы можем общаться с обитателями Земли. И мы сбросили сосуд с краской, чтобы ты его нашел. Если бы ты не облился краской, тебя ожидало бы другое испытание. Да, ты не ослышался. Ты проходишь испытание. И по-видимому, его не выдержишь. Весьма прискорбно, ибо это означает, что люди твоего или более низкого интеллекта будут изгоняться с Венеры. Подготовить испытание для существа, принадлежащего к другой цивилизации, очень трудно. Поэтому, если ты его не пройдешь, тебя ждет смерть, чтобы мы могли таким же или похожим способом испытать других и чтобы они не узнали об этом заранее. Последнее кажется нам особенно важным. Мы хотим найти человека, способного выдержать испытание. После этого мы его обследуем нашими приборами. Их показания будут служить эталоном для оценки будущих пришельцев на Венеру. Все те, чей разум равняется или превосходит разум первого человека, выдержавшего испытание, могут прилетать к нам спокойно. Таково наше окончательное решение. Испытуемый, кроме того, должен покинуть Венеру самостоятельно. Ты сам поймешь, для чего это нужно. А позднее мы будем помогать людям Земли в снаряжении их планетолетов. С тобой мы говорим через говорящую машину. Простейшие мысли были тщательно сконцентрированы на сосуде с краской с помощью мыслительной машины. Установить контакт с разумом невенерианина очень, очень трудно. А теперь прощай. И, хотя это звучит странно, желаем тебе удачи!
Последовал щелчок. Килгор долго еще крутил ручки настройки, но больше не услышал ни звука. Он сидел, не включая света, в темноте и ждал смерти. Но в нем не было ни покорности, ни смирения. Все его существо трепетало от желания жить. Затемнитель! Боги праведные, каменные и деревянные, что же это за штука, черт побери!
Вопрос был не нов. Килгор битый час раздумывал над ним в темной кабине, освещенной лишь призрачными отсветами его тела. Он сидел с блокнотом в руках и торопливо записывал все, что с ним произошло.
Совершенная краска, состоящая... на 80% из жидкою света. Свет есть свет. Жидкий свет должен подчиняться тем же законам, что и обычный. Но должен ли? И что из этого следует? Килгор чувствовал, что уже не способен заниматься качествами совершенной краски. Ему было плохо физически. Жарко, как в лихорадке. Временами он с трудом подавлял тошноту. Ноги Килгор сунул в таз с холодной водой: ему казалось, что его кровь закипит, если сам он не будет охлаждаться.
Впрочем, скоро он понял, что выше этой почти невыносимой точки температура тела вряд ли поднимется. И вообще, температуру живого тела можно регулировать. Питайся одними витаминами - уже от этого она должна снизиться. Сейчас было бы глупо вводить в организм дополнительные калории - новое горючее, вырабатывающее тепло. Но самая страшная опасность даже и не в этом. Краска постепенно закупорит все поры, и тело перестанет дышать.
Смерть неизбежна, но когда она наступит?
Такого рода неведение отнюдь не способствовало спокойствию его души. Странно только, что теперь, когда он отрешенно ждал гибели, смерть почему-то медлила. Эта мысль вывела Килгора из апатии. Медлила... Он вскочил на ноги. Смерть действительно медлила! Он бросился в ванную и впился в свое отражение! Краска по-прежнему покрывала лишь половину его тела. За последний час окрашенная поверхность не увеличилась. За последний час, который он провел в темноте.
Присмотревшись, Килгор увидел, что меньше краски тоже не стало. Так оно и должно было быть. Краска должна была светить во мраке венерианских ночей. Но что, если он заберется в еще более полную темноту, хотя бы в непроницаемый для всех излучений пустой бак из-под горючего?
Килгор просидел в баке полчаса без всякого толку. Он вылез оттуда обессиленный, но все еще полный решимости.
Полная темнота - в этом была разгадка. Но чего-то он недодумал. Чего-то важного. Если одной темноты достаточно, горючее в баках уже освободилось от действия краски.
Килгор включил стартовый рычаг. Ничего не произошло.
Значит, тут было что-то еще.
"Надо как-то избавиться от восьмидесяти процентов жидкого света,- думал Килгор.- Либо через полную темноту, либо иным способом. Но что может быть темнее темноты в баке из-под горючего? Он отражает все излучения. В чем же ошибка? Отражает... Вот в чем! Свет краски отражается стенками бака и снова поглощается краской. Свету некуда уйти. Вывод: надо убрать отражение. Нет, не то..."
Возбуждение Килгора росло. Если убрать отражение, свет будет уходить, это несомненно. Но в то же время лучистая энергия снаружи будет восполнять утечку. Впрочем, лучше всего попробовать.
Он попробовал. Так и есть. Краски на нем осталось ровно столько же. Он был уже на грани отчаяния, когда ответ сверкнул перед ним подобно внезапной вспышке.
Месяц спустя, на обратном пути к Земле, Килгор связался по радио со встречным планетолетом, который шел на Венеру. Заканчивая рассказ о своем приключении, он передал в эфир:
- Так что затруднений при посадке не будет. Венериане сами поднесут вам ключи от своих радужных городов.
- Погодите! - донесся до него недоумевающий голос. - Вы сказали, что они допускают на Венеру только тех, кто стоит по развитию не ниже человека, выдержавшего испытания. Должно быть, вы башковитый парень, если вам это удалось. А мы обыкновенные грешные космонавты. Что же нас ждет?
- Вы парите над новым миром,- нежно промурлыкал Килгор.- Под вами Венера. Подобно большинству космонавтов, я не блистал интеллектом. Моими союзниками были страсть к неизведанному, энергия и сила. Так что, - скромно сказал он в заключение,- если они допустили на Венеру меня, туда могут спокойно лететь девяносто девять процентов землян.
- Но послушайте...
Килгор не дал собеседнику договорить:
- Не спрашивайте, почему их испытания так просты. Поймете сами, когда с ними встретитесь. Вряд ли они вам понравятся, но когда вы их увидите, вам станет ясно, почему обитателям Венеры было так трудно придумать испытание для человека Земли. Есть еще вопросы?
- Есть. Как же вы избавились от краски?
Килгор усмехнулся.
- При помощи фотопроявителя и солей бария,-- объяснил он.- Я взял с собой в бак из-под горючего фотопроявитель в изрядном количестве и бариевую батарею. Это поглотило жидкий свет краски. Остаток, тонкая коричневая пыль, осыпался сам, и я был свободен! Точно так же я восстановил активность своего ракетного топлива. - И Килгор весело расхохотался.- До скорого, друзья! И поторапливайтесь - у меня на борту редкостный груз.
- Груз? Какой?
- Краска! Тысячи банок великолепнейшей краски. Отныне Земля воссияет и расцветет как никогда. У меня на этот товар монопольное право!
И два корабля разминулись во мраке космоса, следуя каждый своим курсом.