Ван Вогт Альфред
Силки

   А.Е. Ван Вогт
   Силки
   Пролог
   1
   Жарко, очень жарко в эти полуденные часы на улочках маленького гаитянского городка. Конечно, в саду, под сенью деревьев, прохладнее, но жизненная необходимость увидеть ветхого старца вынудила Марию покинуть спасительную тень и ступить на пышущую жаром, словно раскаленный металл, мостовую. Потому что тот сидел прямо на солнцепеке и гнусно улыбался, оскалив белые вставные зубы.
   - Так ты, значит, просишь денег на поднятие затонувшего корабля с сокровищами? Неужели ты думаешь, что я выжил из ума?
   Он вновь ощерился, утомленно-похотливо, и подмигнул ей.
   - Разве что, - со значением произнес этот замшелый пень, - такая молоденькая, красивая девочка будет добренькой к старому человеку...
   Он ждал ответа, жадно, подобно сморщенной жабе, впитывая тепло солнца в свои заплесневелые кости, видно уже неспособные согреться естественным путем. Но и испепеляющее солнце помогало слабо: его непрерывно била дрожь от озноба.
   Мария Ледерль взглянула на него с любопытством. Ее воспитал старый морской волк с изощренным чувством юмора, а посему она восприняла слова возможного заимодавца спокойно, лишь чуть-чуть удивившись, что глаза этой сладострастной развалины ещё сохранили возможность увлажняться при виде молодой девушки.
   Проигнорировав его намеки, она твердо заявила:
   - Дело верное. Корабль затонул в войну в открытом море неподалеку от Санта-Юиля. Капитаном на нем был - в последний раз! - мой отец. Когда компания отказалась финансировать экспедицию, он решил сам собрать необходимые средства. А о вас он узнал от одного из своих приятелей.
   Это была неправда, поскольку старик стоял последним в длинном списке потенциальных кредиторов. Но Мария продолжала без остановки:
   - И, ради бога, не обижайтесь. Ведь любителей риска все ещё встречается не так уж мало. Так почему бы такому испытанному игроку, как господин Райхер, не пощекотать себе нервы в последние дни жизни?
   Почти безгубый рот растянулся в новой улыбке, вторично продемонстрировав безупречные зубы. На сей раз тон был более благожелательным.
   - Я же ответил тебе, дорогуша. Всю свою наличность я решил отдать на исследования в области медицины. Я не перестаю надеяться, что они все же откроют что-нибудь такое... - Он зябко передернул тощими плечами. Лицо исказилось страхом. - Я совсем не расположен сходить в могилу.
   На какое-то мгновение Мария даже пожалела эту старую перечницу. Ей подумалось, что придет и ей время превратиться в поминутно дергающуюся старуху. Но эта мысль промелькнула будто легкое облачко на летнем небосклоне. У нее, молодой, были дела поважнее.
   - Значит, вы никак в этом не заинтересованы?
   - Ни в коей мере.
   - Ни капельки?
   - Нет, даже на десятую долю процента, - отрезал уже с неприязнью Райхер.
   Ничего не оставалось, как удалиться. На прощание она все же бросила:
   - Если вдруг передумаете, то наша "Голден Мэри" стоит на четвертом причале.
   Мария вернулась в порт, где небольшое суденышко поджаривалось на солнце в нестройном ряду себе подобных. Большинство из них предназначалось для плавания в открытом море. Многие - из тех, что прибыли из Соединенных Штатов, - служили прогулочными яхтами, на борту которых их владельцы и гости играли в бридж, танцевали под звуки, исторгаемые дорогостоящей аппаратурой, и калились на солнышке. Мария не жаловала этих толстосумов за их наглое, избыточное богатство, в то время как люди, подобные ей и отцу, испытывали нужду и находились на пороге отчаяния.
   Обжигая руки о деревянные перила, Мария поднялась на палубу. В сердцах пытаясь как-то утихомирить боль от ожога, она похлопала себя по бедрам.
   - Это ты, Мария? - раздался откуда-то из чрева судна голос отца.
   - Да, Джордж.
   - У меня назначена встреча с одним типом. Его зовут Сойер. Там будет и немало солидных деятелей, поговорю-ка я с ними. Все-таки ещё одна попытка...
   Мария промолчала, только скользнула по нему взглядом, когда отец вышел наверх. Он надел свою самую шикарную капитанскую форму, но неумолимое время уже взяло свое. Перед ней стоял далеко не тот крепкий и бравый красавец-мужчина, которого она знала с детства. Поседели виски, неизгладимыми отметинами бесчисленных зим были испещрены огрубевшие черты лица.
   Она подалась к отцу и поцеловала его.
   - Знаешь, я особенно рассчитываю на возможность поговорить с одним очень богатым стариком по имени Райхер. Он обещал тоже там быть.
   Мария совсем было уже открыла рот, чтобы объяснить, насколько беспочвенны его надежды, но вовремя удержалась. Она вдруг подумала о том, что до сих пор внушительный мундир продолжает производить благоприятное впечатление на людей. Так что нельзя было исключать, что и Райхер при виде зрелого и образованного мужчины поведет себя иначе.
   Лишь после ухода отца она сообразила, какого характера должно было быть предстоящее сборище, чтобы вынудить Райхера вылезти из своей берлоги.
   Она прекрасно пообедала вытащенными из холодильника фруктами, а затем принялась сочинять стихотворение, где обыгрывалось сравнение безумия солнечного пекла с разгулом неистовой ярости убийцы. Небрежно бросив свое непритязательное творение в ящик стола, где их накопилось уже изрядное количество, она уселась на палубе под тентом и обвела взглядом порт и беспредельную даль моря. Играли блестками ласковые волны, разбиваясь об острые белые носы суденышек и набегая на столь же непорочного цвета стены домов приморского городка. Эта картина все ещё продолжала завораживать её, хотя в теперешней ситуации Мария уже и не знала, радует она её или вызывает отвращение неизменностью каждодневной безысходности.
   "Все это прекрасно и мило, - подумала она, - но насколько же печально и грустно для безденежных отца с дочкой".
   Девушка вздрогнула при мысли о возможных бедах, но потом, с вызовом пожав плечами, решила: "Все равно и в самом безысходном положении что-нибудь да придумаю".
   Но полной уверенности в этом у неё не было.
   Мария спустилась вниз, надела купальный костюм и через минуту уже плескалась в парном, покрытом легкой рябью море. И все же до чего это было ужасно: бездарно проходил ещё один день в её жизни, как перед этим пробежали сотни других, бесследно исчезнувших в пучине времени, подобно брошенным в океан камушкам.
   Мысленным взором она окинула шлейф тянувшейся позади череды дней, освещенных все тем же великолепием солнца. Каждый из них в отдельности прошел в общем не так уж и плохо, но в сумме они порождали неясную тревогу, поскольку жизнь явно протекала бестолково.
   И она - в который уже раз! - собралась было принять какое-нибудь важное решение, которое круто изменило бы её серое существование, как вдруг заметила появившуюся на палубе стоявшей метрах в тридцати от них яхты Сильвию Хаскинс, которая махала ей рукой.
   Мария подплыла к соседнему судну и без особого желания поднялась на борт. Она ненавидела Генри Хаскинса, её мужа, и поэтому испытала большое облегчение после того, как Сильвия выложила все волнующие её новости:
   - Генри ушел на совещание, посвященное крупному медицинскому открытию. Затем, как он сказал, мы должны будем отплыть на один из близлежащих островов и лично ознакомиться с чем-то или с кем-то, я так и не поняла, на ком оно было успешно применено.
   Мария в ответ вежливо изобразила:
   - О!
   Ее представление о Генри Хаскинсе весьма отличалось от того, которое, как мнилось его жене, она должна была бы иметь. Этот атлетически сложенный мужчина отличался, по его же собственным словам, невозмутимостью и, уверенный в своей неотразимости, неоднократно пытался приставать к Марии. Он отказался от своих недвусмысленных заигрываний только после того, как однажды натолкнулся на острие кинжала, убедительно сверкнувшего в её ни на секунду не дрогнувшей руке.
   В отличие от своего мужа Сильвия была милой, добросердечной, дружелюбной, но несколько нескладной особой. Генри не раз с гордостью расхваливал её достоинства.
   Для Марии сама мысль о том, что кто-то, возможно, нашел способ продлить жизнь Генри, была непереносимой. Но в данный момент слова Сильвии заинтересовали её с той точки зрения, что Генри участвовал в важном совещании. Учитывая размеры городишка, было очевидно, что он присутствовал на той же самой встрече, что и её отец. Она сообщила об этом Сильвии.
   Та воскликнула:
   - Ну, слава Богу, значит, это не выдумки Генри. Я слышала, что туда намеревались пойти также Педди, старикан Грейсон, чета Хейнцов, Джимми Батт и ещё по меньшей мере два-три человека.
   "И этот старый хрыч Райхер, - подумала про себя Мария. - О боже!"
   - А вот и ваш отец, - неожиданно прервала её раздумья Сильвия.
   Капитан Ледерль, увидев свою дочь, остановился. Он с видимым воодушевлением потер руки.
   - Мария, - радостно провозгласил он, - быстренько наведи порядок в моей каюте. Сегодня вечером господин Райхер прибудет к нам на борт, а завтра рано утром мы отчаливаем на Эскоу-Айленд.
   Она тут же спрыгнула в море и вскоре уже шла по своему судну по направлению к капитанскому кубрику. Обернувшись к идущему вслед за ней отцу, она увидела, что оживленного выражения на его лице как не бывало.
   - Все, что я говорил, предназначалось только для ушей Сильвии, пояснил он. - А так все гораздо проще: нас наняли как перевозчиков.
   Она не проронила ни слова, но отец, очевидно, расценил это как упрек в свой адрес, потому что тут же начал оправдываться:
   - А что мне оставалось делать, дорогая моя? Не мог же я упустить даже такую, пусть плохонькую, возможность!
   - Расскажи мне, что там происходило, - попросила она.
   - Какой-то хмырь разливался соловьем, что нашел метод омоложения, и все это старичье воспрянуло духом. Я сделал вид, что и сам не прочь поиметь что-нибудь с этого, и, по правде говоря, верю в это.
   В сущности, для него это был хоть какой-то, но все же успех. Из обломков своих планов Джордж спасал сейчас самое ценное - контакты. Что получится из того, что у них в гостях переночует Райхер, пока было совершенно неясно. Но важно, что он будет здесь.
   - Снаряжение для подводного плавания возьмем? - самым естественным тоном спросила Мария.
   - Само собой, - отозвался отец.
   Казалось, она обрадовалась этому.
   2
   Для океана этот день ничем не отличался от вереницы других. Волны привычно ловко растекались между скалами и рифами затерянного в его просторах островка. Они мягко шелестели по песку и угрожающе рычали на неподдающиеся их напору утесы. Но весь этот шум и гам оставался на поверхности. В его глубинах, вдали от берега, царило величавое спокойствие.
   Мария стояла на палубе уже начавшего дряхлеть судна и чувствовала свое нерасторжимое единство с природой - небом, морем и этим островом. Именно туда отправились с утра все мужчины. Она обрадовалась, что никому не пришла в голову глупая идея предложить оставшимся в ожидании их возвращения женщинам перекинуться с бридж. Был полдень, и они, скорее всего, сейчас дремали в своих каютах, тем самым весь необъятный мир океана достался ей одной.
   Рассеянно поглядывая на воду, Мария неожиданно уловила в ней какое-то движение. Она наклонилась, чтобы получше рассмотреть, что там происходит, и замерла, пораженная.
   Глубоко внизу, где-то, наверное, на глубине метров двенадцати, изящно скользила человеческая фигура.
   Сквозь удивительно прозрачную водную гладь хорошо просматривалось песчаное дно. Стайка шаловливых рыб-попугайчиков, порезвившись в этих хрустальных глубинах, стремительно скрылась в сумраке прибрежных скал.
   Человек плыл виртуозно. Странным, однако, было то, что делал он это на столь большой глубине без какого-либо специального снаряжения. К тому же, преломляясь в водной толще, его тело казалось ей в чем-то отличным от человеческого. В тот самый момент, когда у неё мелькнула эта мысль, незнакомец, подняв голову, встретился с ней взглядом и невероятной силы гребком рванулся в её сторону.
   Лишь тогда, когда он покинул водную стихию, Мария поняла... Это и в самом деле был не человек.
   Точнее, от человека в нем оставались общие контуры. Но кожа лица и тела была неестественно толстой, как если бы её прослаивали пласты жира и ещё чего-то, что предохраняло пловца от холода и воды. Знакомая со многими диковинками моря, Мария сразу же заметила у него под мышками... жабры. На ногах виднелись перепонки, а рост достигал двух метров десяти сантиметров.
   Мария уже давно ничего не боялась на этом свете, поэтому лишь слегка отступила от борта и задержала дыхание чуть дольше обычного. И то, что она так спокойно прореагировала на появление этого необычного существа, позволило ей увидеть, как оно... перевоплощалось.
   Процесс начался, когда тот ещё находился в воде. Продолговатое и крепкое тело укоротилось, толстая кожа утончилась, голова приняла более изящную форму. На глазах ошеломленной Марии под его ставшей необычно гибкой кожей в течение нескольких секунд стремительно скручивались и раскручивались мышцы. Игра света в воде, а также мелкая зыбь мешали проследить за всеми движениями, но в конечном счете то, что ещё несколько мгновений назад было более чем двухметровой "рыбиной" превратилось в стройного и совершенно нагого молодого человека.
   А в том, что это существо стало человеком во всех отношениях, не было ни малейшего сомнения. Без видимых усилий он перемахнул через борт. Теперь его рост составлял метр восемьдесят. Юноша вел себя самым естественным образом. Низким приятным баритоном он обратился к Марии:
   - Весь этот шум поднялся из-за моей персоны. Старина Сойер, подарив мне жизнь, превзошел самого себя. Но, понимаю, вы, должно быть, шокированы моим видом. Посему не могли бы вы достать мне что-то вроде брюк?
   Мария не двигалась с места. Его лицо кого-то ей смутно напоминало. Когда-то, как ей представлялось, давным-давно, появился в её жизни один паренек... Но продержался он только до тех пор, пока она не обнаружила, что была для него всего лишь одной из дюжины девушек, с большинством из которых у него были гораздо более близкие отношения, чем те, которые она иногда могла бы ему позволить. И этот юноша так разительно походил на её прежнюю симпатию...
   - Вы не?.. - вырвалось у неё непроизвольно.
   Казалось, он уже знал то, о чем она лишь собиралась его спросить, поскольку отрицательно покачал головой и с улыбкой успокоил ее:
   - Нет, я обещаю вам быть верным всегда. - Затем добавил: - Дело в том, что Сойер и я, мы оба нуждаемся в молодой женщине, которая согласилась бы стать матерью моих детей. Полагаем, что закрепить в потомстве мои особые способности вполне возможно, но это надо ещё доказать.
   - Но то, что вы сделали, было, на мой взгляд, верхом совершенства, возразила Мария, лишь смутно осознавая, что у неё и мысли не появилось с ходу и полностью отвергнуть его предложение. Скорее, она почувствовала какое-то неясное ей самой внутреннее удовлетворение оттого, что теперь она могла бы совершить в своей жизни нечто такое, что искупало бы все эти бездарно прожитые годы.
   - Вы видели только часть того, на что я способен, - продолжал юноша. Я могу принимать три различные формы. Сойер не ограничился только поисками в прошлом человечества, но попытался заглянуть и в будущее, раскрыв его потенциальные возможности. Человеческое обличье - лишь одна из форм, в которые я могу преобразовываться.
   - А какая же третья? - тихо поинтересовалась Мария.
   - Можно, я расскажу об этом чуть позже?
   - Но ведь это совершенно невероятно! - воскликнула Мария. - КТО же вы на самом деле?
   - Я СИЛКИ, - ответил он, - причем ПЕРВЫЙ.
   Глава первая
   Нэт Семп, силки класса "Си", очнулся в заданное им самим себе время и тут же, задействовав свои сенсорные каналы, определил, что уже находится совсем рядом с обнаруженным им ещё час назад космическим кораблем.
   На какое-то время он слегка размягчил внешнюю, твердую как сталь и похожую на хитин оболочку - свою своеобразную кожу. Это позволило ему воспринимать световые волны в доступном человеку диапазоне. Упорядочив затем их через систему линз, он обрел способность дальновидения.
   Из-за ослабления герметичности между телом силки и вакуумом заметно повысилось внутреннее давление. Возникло особое ощущение, типичное для ускоренного расходования кислорода, накопленного в хитиновом каркасе. Так происходило всегда при переходе на кислородоемкий зрительный канал восприятия действительности. Потребление драгоценного газа быстро вернулось к норме, как только он, проведя несколько нужных визуальных замеров, восстановил жесткость и непроницаемость своего кокона.
   То, что Семп увидел своим телескопическим зрением, весьма взволновало его. Стало ясно, что приближавшийся корабль принадлежал Вариантам.
   Семпу было хорошо известно, что в обычных условиях Варианты на взрослого, в полном расцвете своих возможностей силки не нападают. В то же время недавно прошли слухи о непонятных пока изменениях в их поведении. Так, некоторые силки при встречах с Вариантами стали испытывать психологический дискомфорт. Поэтому нельзя было исключать, что, наткнувшись на него, Варианты, сконцентрировав всю энергию своей группы, смогут помешать его полету.
   Пока Семп раздумывал, что предпочтительней - уклониться от встречи или, наоборот, смело идти, как обычно делали это силки, им навстречу, - он почувствовал, как корабль, слегка сменив курс, развернулся в его сторону. Итак, решение было принято, причем не им. Варианты сами искали контакта.
   Естественно, в том, что касается ориентации в космосе, этот звездолет никак не мог быть ни "выше" и ни "ниже" его. Тем не менее Семп, ощутивший наличие на нем искусственной гравитации, решил считать её для удобства точкой отсчета. При таком подходе получалось, что чужак подплывал к нему чуть снизу.
   Используя другой сенсорный датчик с более высокой частотой восприятия - нечто вроде радара, - Семп внимательно наблюдал за маневрами космолета. Тот сбросил скорость, сделал большой виток и лег на параллельный курс впереди него, двигаясь несколько медленнее Семпа. Получалось, что если он будет продолжать свой путь по прежней траектории, то через несколько минут неизбежно настигнет его.
   Семп решил не сворачивать. Постепенно корабль Вариантов наползал на него из мрака космоса, заметно увеличиваясь в размерах. На первый взгляд, они составляли тысячу шестьсот метров в ширину, восемьсот в высоту и пять километров в длину.
   Семп не имел дыхательного аппарата, получая весь нужный организму водород за счет внутреннего электролизного обмена. И в общечеловеческом смысле он не мог видеть. Но ситуацию представлял себе достаточно ясно. Поэтому он чувствовал сейчас какую-то обреченность, испытывая печаль от того, что ему так не повезло и что в столь неподходящий для него момент он так нелепо напоролся на эту, судя по всему значительную, группу Вариантов.
   Когда он вплотную приблизился к кораблю, тот несколько подался вверх и застыл над ним в нескольких метрах. На окутанном тьмой мостике Семп различил несколько дюжин поджидавших его Вариантов. Они также были без скафандров, находясь в этот момент в состоянии полной адаптации к космическому вакууму. Позади группы виднелся двойной люк, который вел вовнутрь космолета. Его внешняя входная дверь была открыта, а через заднюю прозрачную стену просматривалась заполнявшая весь корабль вода.
   Ее вид и обмен предварительными приветствиями неожиданно доставили ему явно преждевременное удовольствие. Он даже слегка вздрогнул, подумав с тревогой: "Неужели я уже так близок к Перевоплощению?"
   Силки в стадии "Си" являлись полностью космическими созданиями. Поэтому на палубу корабля Семп сел довольно неуклюже. Специальные костные структуры, которые в ином облике служили бы ему ногами, воспринимали твердые структуры на молекулярном уровне, и, когда он коснулся металла, между ними произошел энергетический обмен, который он тут же почувствовал.
   В известном смысле он стоял. Но не путем мускульных усилий, а посредством тонкой калибровки энергополей. Мускулов у него в этом состоянии попросту не было. Закрепившись на поверхности корабля с помощью магнитного поля, он затем внутренним усилием сформировал - один за другим - два прочных, но высокой степени гибкости костных блока.
   Это дало ему возможность двигаться, подобно двуногому существу, опираясь на эти эластичные костного характера отростки. Но в целом ходьба для него в нынешнем виде была делом очень трудным. Для этого при каждом шаге ему требовалось давать импульс костной системе размягчаться, чтобы почти тут же восстанавливать её прежнюю жесткость. И хотя научился он этому искусству давно, все равно скорость передвижения была очень низкой. В открытом космическом пространстве он мог развить ускорение в пятьдесят "жи". Но сейчас вышагивал со скоростью не более чем полтора километра в час да ещё и испытывал удовлетворение от того, что был способен достичь такого показателя в этих условиях.
   Так, медленно, но уверенно он приблизился к поджидавшей его группе Вариантов и остановился на небольшом расстоянии от ближайшей к нему коренастой фигуры.
   С виду Вариант был тот же силки, но только более низкорослый. Но Семп знал, что на самом деле все эти несчастные создания были лишь неудавшимися моделями подлинных силки, что и объясняло их общее название. Было очень трудно по внешнему облику определить, к какому типу принадлежал тот или иной конкретный Вариант, или попросту "В", поскольку различия касались внутреннего строения. Поэтому первое, что решил для себя Семп, - это определиться в отношении типа "В" космолета.
   Для установления с ними связи он использовал ту функцию своего мозга, которую ещё до того, как разобрались в её сущности, называли просто телепатия.
   После его мысленного посыла возникла пауза, но через некоторое время один из стоявших далеко в задних рядах "В" ответил ему тем же способом.
   "У нас есть причины, не позволяющие нам себя идентифицировать. Именно поэтому мы и просим вас остаться с нами до того момента, пока вы сами не разберетесь в наших проблемах".
   "Но подобное утаивание незаконно", - сухо заметил Семп.
   Последовал ответ, на удивление не похожий на обычно враждебную реакцию "В":
   "Мы не стремимся создавать ненужных осложнений. Меня зовут Ралден, и нам очень бы хотелось, чтобы вы кое-что увидели на борту".
   "Что именно?"
   "Девятилетнего мальчишку. Он сын силки и земной женщины. В последнее время проявил крайние вариантные качества. В этой связи просим разрешения уничтожить его".
   "О!" - только и смог вымолвить Семп. Его на мгновение охватило смятение. Память услужливо, хотя и мельком, напомнила, что и его сыну от первого брачного сезона сейчас должно было быть столько же лет.
   И дело тут было не в особых родительских чувствах. Силки было запрещено видеть появившихся от них сыновей. Они были воспитаны в том духе, что к потомству всех силки подходили с одинаковой меркой. Но подлинным кошмаром для хрупкого равновесия, установившегося между обычными жителями Земли, Посредниками и двумя устоявшимися классами силки являлась перспектива гипотетического появления среди нестабильного сообщества Вариантов какого-нибудь высокоодаренного "В".
   На деле эти опасения оказались не очень обоснованными. Когда время от времени силки посещали космолеты "В", они обнаруживали, что тот или иной подававший надежды парнишка устранялся самими Вариантами. Они не переносили выделения дарований в своей среде, опасаясь, что талантливый ребенок, став взрослым, установит над ними свою власть и лишит нынешней свободы.
   Тогда стали требовать, чтобы подобные расправы были обязательно предварительно санкционированы каким-нибудь нормальным силки, что и объясняло первоначально созданную "В" атмосферу таинственности вокруг дела. Конечно, "В" могли уничтожить таких парнишек даже и в том случае, если бы не получили на то разрешения от силки, в надежде, что их корабль так никогда и не выявят в беспредельных просторах космоса.
   "Так вот, значит, в чем дело?" - переспросил Семп.
   "В" подтвердили это.
   Семп заколебался. Его нерешительность объяснялась тем, что уже в течение некоторого времени он отмечал в своем организме определенные признаки того, что он вот-вот начнет Перевоплощение. У него просто не было в запасе одного дня или даже двух, которые ему пришлось бы провести на этом космолете для принятия решения в отношении мальчика.
   Но, подумал он, если он не задержится здесь по их просьбе, то тем самым автоматически даст им свое согласие на убийство. А он прекрасно отдавал себе отчет в том, что пойти на это не сможет.
   "Ладно, - важно сказал он. - Я пройду в корабль".
   Группа "В" сопроводила его до шлюзовой камеры. Они тесно сгрудились, когда за ними закрылась толстенная стальная дверь люка, изолировавшая их от открытого космоса. В шлюз начала неслышно поступать вода. Семп видел, как, проникая в находившуюся ещё в вакуумном режиме камеру, вода в мгновение ока превращалась в газ. Однако по мере заполнения пространства она вновь обретала привычное жидкое состояние и постепенно стала обволакивать сбившихся в кучу "В" и Семпа.
   Чувствовать вокруг себя водную стихию доставляло несказанное удовольствие. Костные структуры Семпа сразу же рефлекторно попытались размягчиться, и он был вынужден сделать заметное волевое усилие, чтобы воспрепятствовать этому. Но когда вода накрыла его целиком, Семп почувствовал, что тяга к размягчению нарастает уже во всей внешней оболочке. Возникло исключительно острое ощущение предстоявшего вскоре блаженства Перевоплощения. Ему пришлось мобилизовать всю свою сферу сознательного, чтобы удерживать под контролем начинавшийся процесс адаптации к новой среде. А так хотелось побыстрее и помощнее прогнать через жабры теплую и ласковую струю воды! Но Семп понимал, что подобная несдержанность и спешка выдадут особо опытным "В" его состояние, и неукоснительно придерживался обычной в таких случаях процедуры.
   В свою очередь "В" тоже начали постепенно переходить из исключительной для них космической формы в свое нормальное состояние с жабрами. Наконец открылся внутренний люк, и вся группа изящно вплыла вовнутрь корабля. Шлюзовая камера закрылась, и они оказались в первом из громадных блоков-резервуаров, из которых собственно и состоял космолет.
   К Семпу в состоянии "рыбы" вернулась нормальная способность видеть мир, и он огляделся, пытаясь разобраться в окружавшем его подводном мире. Но ничего необычного в нем не было - самая обыкновенная трансплантированная в эти особые условия морская фауна и флора. Колыхались под воздействием течений водоросли, но Семп знал, что воду гонят специальные мощные насосы. Он даже чувствовал по еле заметным перепадам напора струй ритм их работы.
   Глава вторая
   С новой средой обитания у Семпа каких-либо проблем не возникало. Вода для него была естественным элементом, и при переходе из состояния силки в форму рыбы он терял из своих прежних способностей совсем немного. Внутренний богатейший мир ощущений в целом оставался. Нервные центры, по одиночке или в различных друг с другом комбинациях, были связаны с различного рода энергополями. Когда-то в далекие времена все это называлось "чувствами". Но вместо пяти чувств, которыми в течение многих и многих веков ограничивалось восприятие действительности человеком, силки могли фиксировать впечатления от внешнего мира по ста восьмидесяти четырем различного вида сенсорным каналам широчайшего спектра.
   Результатом такого невероятно богатого отражения бытия являлся колоссальный внутренний "шумовой фон" из непрерывного потока поступавших извне информационных сигналов. Поэтому с первых же дней существования силки главным элементом его воспитания и постоянной тренировки являлось умение контролировать всю эту богатейшую палитру разнообразных внешних раздражителей.
   Семп, ритмично работая жабрами, величаво проплывал вместе с "В" мимо сказочных подводных пейзажей. Эта водная вселенная чутко реагировала на их вторжение. Кораллы сначала приобрели кремовый оттенок, затем стали оранжевыми, пурпурными, пока не расцветились всем богатством оттенков. Тысячи морских червяков испуганно втянули головы в норки, но тут же повысовывали их им вслед. И то была лишь ничтожно малая часть развертывавшегося перед ними подводного ландшафта.
   Между стенками отсека сновали более десятка голубых, зеленых и ярко-красных рыбок. Их нетронутая первозданная красота манила Семпа. Это была старая форма жизни, та, что создавалась самой Природой. Ее не коснулась маги