Галина Владимировна Врублевская
Парикмахерша
Катя, мужской мастер, была в том неопределенном возрасте, когда пожилые люди еще называют девушкой, но молодежь уже обращается с безликим «вы». Соответственно, и клиенты садились в ее кресло с разным настроем. Парни придирчиво смотрели в зеркало на свою голову, озабоченные модными хохолками или челками. Мужчины, видевшие в Кате девушку, ценили не только ее мастерство. Они стремились попасть к ней, чтобы ощутить нежные прикосновения ласковых рук, окунуться в море полузабытых чувств.
Клиента с седым венчиком волос вокруг розоватой лысины, Катя выделила не сразу, хотя тот садился в ее кресло уже постоянно. Однажды он неожиданно спросил:
– Трудно вам, девушка, весь день на ногах проводить?
Катя взглянула в зеркало и встретила добрый, сочувствующий взгляд мужчины. Она поспешно опустила глаза к блестящей лысине. Ее ножницы запорхали над седым венчиком еще аккуратнее.
Наконец, она ответила:
– Я привыкла. – Но вдруг, повинуясь внутреннему импульсу, простодушно пожаловалась. – Правда вены больные, к вечеру набухают, синими становятся.
С того посещения она и запомнила этого клиента, хотя видела его редко: прическа мужчины не требовала частых визитов. Иногда он приходил с женой – энергичной, полной женщиной. Профессиональным взглядом Катя заметила, что рыжеватые волосы его супруги были неумело выкрашены хной. Видимо, та сама занималась их окраской. Жена подходила к креслу, у которого работала Катя, и критически осматривала голову мужа. Иногда она делала замечания: просила подбрить шею или поправить виски.
– У вас заботливая жена, – однажды заметила Катя, когда женщина, после многочисленных советов, удалилась в зал ожидания. – Не жалеет своего времени, даже в парикмахерскую с вами ходит.
Было неясно: то ли Катя действительно восхищена, то ли говорит с иронией.
– Скучно ей дома, – оправдывая супругу или себя самого, отозвался мужчина. Потом признался. – Она и смолоду меня одного никуда не отпускала.
– Бедный, – непроизвольно вырвалось у Кати. Но она тут же она перешла на официальный тон. – Впрочем, это хорошо, когда супруги, как нитка с иголкой. Брак крепче стоит.
Прошла неделя, и снова этот клиент пришел к Кате, на сей раз без супруги.
– Еще рановато стричь, – покачала головой Катя, осмотрев аккуратную краюшку волос, напоминающую молодую луну.
– Хотел бы побриться, – замялся клиент, – правда, слышал, что эту услугу не везде оказывают. Вы как, возьметесь?
– Все сделаю, – почему-то обрадовалась Катя, и ее круглое лицо расплылось в приветливой улыбке.
Она принесла теплой воды, кисточку для бритья и принялась намыливать его щеки и подбородок.
Через десять минут он встал с кресла, освеженный, в радостном возбуждении.
– Это куда приятнее, чем инквизиция электробритвой, – глаза мужчины сверкнули лукавым блеском.
– А вы заходите почаще, – просто сказала Катя.
Молодеющий с каждым посещением клиент теперь бывал у Кати через день. Он приходил к ней после работы и уже по-хозяйски плюхался в кресло. Рассказывал о приключениях дня, возникших осложнениях, обсуждал с Катей свои проблемы.
– А вашу жену не смущают частые походы в парикмахерскую? – как-то поинтересовалась Катя.
– Она не замечает. Только одеколоном, Катенька, брызгать не надо.
Катя промокала его кожу после бритья салфеткой с теплой водой и слегка смазывала кремом без запаха.
Однажды он пришел почти перед закрытием парикмахерской. Рабочий зал был пуст. Только Катя, уже снявшая розовый халатик, возилась у своего кресла, переставляя флакончики и баночки.
– Что так поздно? – удивилась Катя. Ее обычно скрытые халатом груди сейчас смело выпирали из-под открытой майки.
– Жена на два дня к внукам уехала. Скучно мне одному дома, Катенька. Вот, пришел ...
– Скучно без жены? – зачем-то подколола Катя.
– Без тебя, – поправил он.
Мужчина подошел ближе и обнял упругое тело.
Катя приняла его объятья, как будто давно ожидала их. Она обмякла у груди мужчины, и замерла у его сердца: маленькая, беззащитная.
– Катя, я ухожу, – раздался откуда-то с лестницы голос уборщицы. – Закрой тут все, не забудь.
Затем хлопнула входная дверь, и все затихло.
– Вот мы и одни, – Катя выскользнула из объятий и закружилась по залу. Пустые кресла, многократно отраженные в зеркалах, кружились вместе с ней.
– Пойдем, я тебе подсобку покажу, – она взяла мужчину за руку и потащила его за собой.
– Вот здесь мы чай пьем, – тоном экскурсовода сказала Катя, вводя гостя в маленькую кухоньку.
– А диван зачем? – поинтересовался ее спутник. – Отдыхать?
– Отдыхать нам некогда. Тут директорша иногда с поставщиками ведет переговоры. Кабинет ее слишком мал. Так, каморка.
Катя махнула рукой в сторону двери, закрытой на ключ.
Директорша мужчину не интересовала. Диван уже прочно засел в его мыслях. Он мягко подтолкнул к нему свою даму. Они присели на продавленную, кожаную мякоть. Пружины жалобно скрипнули.
– Ты одна живешь? – поинтересовался мужчина и, как бы ненароком, расстегнул застежку на ее юбке.
– Одна, – решительно сказала Катя, подумав о давно чужом ей Василии. Тот редкий день приходил домой трезвым.
В кухоньке становилось все темнее и уютнее. Катя чувствовала, что становится все невесомее. Где-то глубоко внутри ее рождалось новое существо. Не усталая парикмахерша, не забитая мужем жена, а свободная, пылкая и счастливая женщина.
Когда пара вышла на улицу, метро уже было закрыто. Поймали такси. Вначале подвезли к дому Катю. Мужчина надеялся, что новая подруга позовет его в гости, но Катя мягко попрощалась и заторопилась к себе. Кавалер назвал таксисту свой адрес. Спустя час, он открыл дверь своей квартиры, и на пороге его встретила жена. Почему-то она оказалась дома и не спала.
– Что, опять у своей парикмахерши был? – измученно выдохнула она.
– Какой парикмахерши? – Мужчина изобразил удивление, неестественно вытаращив глаза.
– Сам знаешь, какой. У которой щечки ежедневно бреешь, – пытаясь острить, сказала жена, но вдруг заплакала. Слезы стекали по ее морщинистым щекам, мимо скорбно опущенных губ.
– Да, что ты, – мужчина погладил ссутуленные плечи. – Я был на банкете, у нас на работе, понимаешь ...
– Понимаю, – сквозь слезы прошептала она. Соленые струйки по щекам побежали еще быстрей.
– Ну, что ты выдумываешь! – почти всерьез возмутился мужчина. – Нужны мне эти парикмахерши. Просто массаж головы и щек усиливает питание сосудов, ускоряет кровообращение в мозгу. Ты же знаешь, что я люблю тебя одну и не на кого не променяю.
Слезы на глазах жены высохли, и она покорно положила свою голову на грудь мужа. Он опустил глаза к ее волосам и с грустью посмотрел на седину, дорожкой пробежавшую у пробора. Хна не поспевала скрывать приметы наступающей старости.
Через месяц, когда седой венчик на голове мужчины вновь отрос, он пошел в другую парикмахерскую.
Клиента с седым венчиком волос вокруг розоватой лысины, Катя выделила не сразу, хотя тот садился в ее кресло уже постоянно. Однажды он неожиданно спросил:
– Трудно вам, девушка, весь день на ногах проводить?
Катя взглянула в зеркало и встретила добрый, сочувствующий взгляд мужчины. Она поспешно опустила глаза к блестящей лысине. Ее ножницы запорхали над седым венчиком еще аккуратнее.
Наконец, она ответила:
– Я привыкла. – Но вдруг, повинуясь внутреннему импульсу, простодушно пожаловалась. – Правда вены больные, к вечеру набухают, синими становятся.
С того посещения она и запомнила этого клиента, хотя видела его редко: прическа мужчины не требовала частых визитов. Иногда он приходил с женой – энергичной, полной женщиной. Профессиональным взглядом Катя заметила, что рыжеватые волосы его супруги были неумело выкрашены хной. Видимо, та сама занималась их окраской. Жена подходила к креслу, у которого работала Катя, и критически осматривала голову мужа. Иногда она делала замечания: просила подбрить шею или поправить виски.
– У вас заботливая жена, – однажды заметила Катя, когда женщина, после многочисленных советов, удалилась в зал ожидания. – Не жалеет своего времени, даже в парикмахерскую с вами ходит.
Было неясно: то ли Катя действительно восхищена, то ли говорит с иронией.
– Скучно ей дома, – оправдывая супругу или себя самого, отозвался мужчина. Потом признался. – Она и смолоду меня одного никуда не отпускала.
– Бедный, – непроизвольно вырвалось у Кати. Но она тут же она перешла на официальный тон. – Впрочем, это хорошо, когда супруги, как нитка с иголкой. Брак крепче стоит.
Прошла неделя, и снова этот клиент пришел к Кате, на сей раз без супруги.
– Еще рановато стричь, – покачала головой Катя, осмотрев аккуратную краюшку волос, напоминающую молодую луну.
– Хотел бы побриться, – замялся клиент, – правда, слышал, что эту услугу не везде оказывают. Вы как, возьметесь?
– Все сделаю, – почему-то обрадовалась Катя, и ее круглое лицо расплылось в приветливой улыбке.
Она принесла теплой воды, кисточку для бритья и принялась намыливать его щеки и подбородок.
Через десять минут он встал с кресла, освеженный, в радостном возбуждении.
– Это куда приятнее, чем инквизиция электробритвой, – глаза мужчины сверкнули лукавым блеском.
– А вы заходите почаще, – просто сказала Катя.
Молодеющий с каждым посещением клиент теперь бывал у Кати через день. Он приходил к ней после работы и уже по-хозяйски плюхался в кресло. Рассказывал о приключениях дня, возникших осложнениях, обсуждал с Катей свои проблемы.
– А вашу жену не смущают частые походы в парикмахерскую? – как-то поинтересовалась Катя.
– Она не замечает. Только одеколоном, Катенька, брызгать не надо.
Катя промокала его кожу после бритья салфеткой с теплой водой и слегка смазывала кремом без запаха.
Однажды он пришел почти перед закрытием парикмахерской. Рабочий зал был пуст. Только Катя, уже снявшая розовый халатик, возилась у своего кресла, переставляя флакончики и баночки.
– Что так поздно? – удивилась Катя. Ее обычно скрытые халатом груди сейчас смело выпирали из-под открытой майки.
– Жена на два дня к внукам уехала. Скучно мне одному дома, Катенька. Вот, пришел ...
– Скучно без жены? – зачем-то подколола Катя.
– Без тебя, – поправил он.
Мужчина подошел ближе и обнял упругое тело.
Катя приняла его объятья, как будто давно ожидала их. Она обмякла у груди мужчины, и замерла у его сердца: маленькая, беззащитная.
– Катя, я ухожу, – раздался откуда-то с лестницы голос уборщицы. – Закрой тут все, не забудь.
Затем хлопнула входная дверь, и все затихло.
– Вот мы и одни, – Катя выскользнула из объятий и закружилась по залу. Пустые кресла, многократно отраженные в зеркалах, кружились вместе с ней.
– Пойдем, я тебе подсобку покажу, – она взяла мужчину за руку и потащила его за собой.
– Вот здесь мы чай пьем, – тоном экскурсовода сказала Катя, вводя гостя в маленькую кухоньку.
– А диван зачем? – поинтересовался ее спутник. – Отдыхать?
– Отдыхать нам некогда. Тут директорша иногда с поставщиками ведет переговоры. Кабинет ее слишком мал. Так, каморка.
Катя махнула рукой в сторону двери, закрытой на ключ.
Директорша мужчину не интересовала. Диван уже прочно засел в его мыслях. Он мягко подтолкнул к нему свою даму. Они присели на продавленную, кожаную мякоть. Пружины жалобно скрипнули.
– Ты одна живешь? – поинтересовался мужчина и, как бы ненароком, расстегнул застежку на ее юбке.
– Одна, – решительно сказала Катя, подумав о давно чужом ей Василии. Тот редкий день приходил домой трезвым.
В кухоньке становилось все темнее и уютнее. Катя чувствовала, что становится все невесомее. Где-то глубоко внутри ее рождалось новое существо. Не усталая парикмахерша, не забитая мужем жена, а свободная, пылкая и счастливая женщина.
Когда пара вышла на улицу, метро уже было закрыто. Поймали такси. Вначале подвезли к дому Катю. Мужчина надеялся, что новая подруга позовет его в гости, но Катя мягко попрощалась и заторопилась к себе. Кавалер назвал таксисту свой адрес. Спустя час, он открыл дверь своей квартиры, и на пороге его встретила жена. Почему-то она оказалась дома и не спала.
– Что, опять у своей парикмахерши был? – измученно выдохнула она.
– Какой парикмахерши? – Мужчина изобразил удивление, неестественно вытаращив глаза.
– Сам знаешь, какой. У которой щечки ежедневно бреешь, – пытаясь острить, сказала жена, но вдруг заплакала. Слезы стекали по ее морщинистым щекам, мимо скорбно опущенных губ.
– Да, что ты, – мужчина погладил ссутуленные плечи. – Я был на банкете, у нас на работе, понимаешь ...
– Понимаю, – сквозь слезы прошептала она. Соленые струйки по щекам побежали еще быстрей.
– Ну, что ты выдумываешь! – почти всерьез возмутился мужчина. – Нужны мне эти парикмахерши. Просто массаж головы и щек усиливает питание сосудов, ускоряет кровообращение в мозгу. Ты же знаешь, что я люблю тебя одну и не на кого не променяю.
Слезы на глазах жены высохли, и она покорно положила свою голову на грудь мужа. Он опустил глаза к ее волосам и с грустью посмотрел на седину, дорожкой пробежавшую у пробора. Хна не поспевала скрывать приметы наступающей старости.
Через месяц, когда седой венчик на голове мужчины вновь отрос, он пошел в другую парикмахерскую.