Галина Владимировна Врублевская
Записки рекламного агента
Новая работа
Зима была трудной. Закрывались цеха заводов, отделы НИИ. Еще вчера было в ходу всесильное слово «мы»: мы сделали, нам дали, нас послали. Сегодня его потеснило прежде скромное «Я».
Ямогу рассчитывать лишь на себя.
Уже три месяца я получаю пособие по безработице. Но по ночам все еще снится родное конструкторское бюро. Чертежи с грифом «секретно», двери с кодовым замком, неспешные чаепития у кульмана. А сегодня приснилось собрание отдела. Какая-та суета, полно людей, крики, споры. Никак не могли поделить продуктовый набор с копченой колбасой. Как обычно, один набор на двадцать сотрудников. Не помню, как там все решилось, только вижу вдруг эту вожделенную колбасу у себя в руках. Я такую радость испытала, там, во сне, будто не колбасу выиграла, а поездку в Париж на два лица. Проснулась. На часах – десять! Иришка уже в школе – выпускной класс! И мне сегодня по делам надо, на биржу труда идти отмечаться. Неторопливо встаю, завтракаю кашей. Жаль колбаса во сне осталась. А настроение приподнятое! Вдруг сон в руку. И мне удача сегодня улыбнется! Будет у меня работа, будет и колбаса. Ее в ларьках теперь навалом!
На бирже труда меня встречает знакомая инспектор: вместе в комитете комсомола в студенческие годы вертелись. Потом она в райком попала, стала освобожденным секретарем, а я в аспирантуру подалась, в науку. Знала бы, что так все обернется ...
– Вакансий конструктора нет, – привычно сообщает она.
– Совсем никаких? – почему-то удивляюсь я, хотя слышу эти слова каждый раз.
Бывшая подруга озадаченно посмотрела на меня, потом снова уткнулась в бумаги и зашелестела листами в папке.
– Есть тут одна заявочка. В газету «Новинка» требуется оператор компьютерного набора. Пойдешь?
Компьютер мне знаком. Я чертежи на нем рассчитывала. Конечно, работа компьютерной машинистки не то, о чем ведущий конструктор может мечтать, но выбирать не приходиться. – Я в большом долгу перед тобой! – искренне восклицаю я.
– Получишь работу, рассчитаешься, – без смущения подтверждает инспектор.
Производственный цех редакции мне понравился сразу. Компьютеры, принтеры, факсы. Все попискивает, скрипит, живет.
Начальник производственного отдела небрежно взглянул на мои дипломы, взял паспорт. Его взгляд замер на графе «возраст». Понимаю, сорок два – цифра по нынешней моде некрасивая.
– Вы прежде работали машинисткой? Какая у вас скорость печати?
Увидев растерянность на моем лице, приказал:
– Садитесь к компьютеру. Печатайте текст.
Взглянула я на какую-то неразборчивую рукопись. Вычленила слово, напечатала. Потом следующее.
– Э, так не пойдет, двумя пальцами далеко не уедешь, – хмуро изрек начальник.
Молча встаю, собираюсь уходить.
– Постойте, – добавляет начальник. – Загляните в рекламный отдел. Там сейчас агентов набирают.
– Агентов? – я гордо вскидываю голову. – С моим образованием!
Начальник пожимает плечами и отворачивается. Я спохватываюсь. Прокормить дочь на пособие решительно невозможно! Я чуть не хватаю начальника за рукав и останавливаю его:
– Проводите меня в рекламный отдел, буду признательна.
Шеф рекламного отдела – очаровательная девушка с приветливой улыбкой.
– Анжела, – кратко представляется она и сразу переходит к деловой части. – Ваш заработок, определенный процент от стоимости рекламы. Сами найдете рекламодателя – процент выше. Выезд по заявке – минимальная ставка. Вы как хотите работать?
– А как искать клиентов? – интересуюсь я.
– Вы должны ...
В комнату врываются двое парней крепкого телосложения и прерывают наш разговор громким возгласом:
– Вот вы где!
Рэкетиры! – с ужасом думаю я, вспоминая страшные кадры из боевиков. Зажмурив глаза, обхватываю в страхе голову. Однако выстрелов не слышно. Я открываю глаза: двое мужчин напирают животами на стол, за которым восседает Анжела. Они кричат, перебивая друг друга:
– Мы фирмачам пять тонн баксов отвалили за тачку. С виду – клевая! А как сели, тут же и рассыпалась. Ни одна рембаза за нее не берется. Все, говорят, свое отбегала, ё-моё!
– В фирму вернулись – на двери замок! Где, что, ничего неизвестно. Вы должны знать, что за фирма. Вы у них рекламу принимали.
Парни бросают на стол перед Анжелой газету «Новинка». Тычут в объявление в центре листа. Я тоже смотрю туда. «Автомобили из Германии без посредников. Адрес, телефон».
– Дайте нам номер лицензии, – требовательно заявил старший.
– А не то другой разговор будет, – пригрозил второй.
Анжела, не теряя присутствия духа, объяснила, что за содержание рекламы, газета ответственности не несет. Показала и примечание внизу последней страницы. Потом полистала какой-то журнал и продиктовала парням номер предполагаемой лицензии и место ее выдачи. Парни записали цифры на листок и чертыхаясь вышли.
– Наверняка, лицензия липовая, – вздохнула Анжела, – но мы же не эксперты. Что фирма покажет, то агент в квитанцию и пишет. Итак, на чем мы с вами остановились?
– Как искать клиентов?
– Это вы по ходу дела поймете. Пока поездите по вызовам. Наберете рекламную базу. Наша газета известная. Рекламодатели в нее охотно обращаются. Завтра и приступайте.
Выхожу на улицу. В ближайшем киоске покупаю толстую тетрадь. Сюда день за днем по совету Анжелы я буду записывать сведения о моих рекламодателях. Их адреса, телефоны, имена, профиль фирмы – я должна вести книгу заказов.
Когда я оставила эту работу, страницы тетради стали для меня развлекательным чтением. За рядами цифр и названием услуг я видела офисы, квартиры, лица. Вспоминала трудности, просчеты в работе. На досуге я рассказывала друзьям забавные случаи из этой экзотической деятельности, не называя лишь подлинные имена рекламодателей – конфиденциальность прежде всего. Из этих рассказов и сложился почти документальный очерк о рождении частного бизнеса в России.
Я опишу три дня, всего три дня своей работы. Один весенний день, один летний, и день осени.
Уже три месяца я получаю пособие по безработице. Но по ночам все еще снится родное конструкторское бюро. Чертежи с грифом «секретно», двери с кодовым замком, неспешные чаепития у кульмана. А сегодня приснилось собрание отдела. Какая-та суета, полно людей, крики, споры. Никак не могли поделить продуктовый набор с копченой колбасой. Как обычно, один набор на двадцать сотрудников. Не помню, как там все решилось, только вижу вдруг эту вожделенную колбасу у себя в руках. Я такую радость испытала, там, во сне, будто не колбасу выиграла, а поездку в Париж на два лица. Проснулась. На часах – десять! Иришка уже в школе – выпускной класс! И мне сегодня по делам надо, на биржу труда идти отмечаться. Неторопливо встаю, завтракаю кашей. Жаль колбаса во сне осталась. А настроение приподнятое! Вдруг сон в руку. И мне удача сегодня улыбнется! Будет у меня работа, будет и колбаса. Ее в ларьках теперь навалом!
На бирже труда меня встречает знакомая инспектор: вместе в комитете комсомола в студенческие годы вертелись. Потом она в райком попала, стала освобожденным секретарем, а я в аспирантуру подалась, в науку. Знала бы, что так все обернется ...
– Вакансий конструктора нет, – привычно сообщает она.
– Совсем никаких? – почему-то удивляюсь я, хотя слышу эти слова каждый раз.
Бывшая подруга озадаченно посмотрела на меня, потом снова уткнулась в бумаги и зашелестела листами в папке.
– Есть тут одна заявочка. В газету «Новинка» требуется оператор компьютерного набора. Пойдешь?
Компьютер мне знаком. Я чертежи на нем рассчитывала. Конечно, работа компьютерной машинистки не то, о чем ведущий конструктор может мечтать, но выбирать не приходиться. – Я в большом долгу перед тобой! – искренне восклицаю я.
– Получишь работу, рассчитаешься, – без смущения подтверждает инспектор.
Производственный цех редакции мне понравился сразу. Компьютеры, принтеры, факсы. Все попискивает, скрипит, живет.
Начальник производственного отдела небрежно взглянул на мои дипломы, взял паспорт. Его взгляд замер на графе «возраст». Понимаю, сорок два – цифра по нынешней моде некрасивая.
– Вы прежде работали машинисткой? Какая у вас скорость печати?
Увидев растерянность на моем лице, приказал:
– Садитесь к компьютеру. Печатайте текст.
Взглянула я на какую-то неразборчивую рукопись. Вычленила слово, напечатала. Потом следующее.
– Э, так не пойдет, двумя пальцами далеко не уедешь, – хмуро изрек начальник.
Молча встаю, собираюсь уходить.
– Постойте, – добавляет начальник. – Загляните в рекламный отдел. Там сейчас агентов набирают.
– Агентов? – я гордо вскидываю голову. – С моим образованием!
Начальник пожимает плечами и отворачивается. Я спохватываюсь. Прокормить дочь на пособие решительно невозможно! Я чуть не хватаю начальника за рукав и останавливаю его:
– Проводите меня в рекламный отдел, буду признательна.
Шеф рекламного отдела – очаровательная девушка с приветливой улыбкой.
– Анжела, – кратко представляется она и сразу переходит к деловой части. – Ваш заработок, определенный процент от стоимости рекламы. Сами найдете рекламодателя – процент выше. Выезд по заявке – минимальная ставка. Вы как хотите работать?
– А как искать клиентов? – интересуюсь я.
– Вы должны ...
В комнату врываются двое парней крепкого телосложения и прерывают наш разговор громким возгласом:
– Вот вы где!
Рэкетиры! – с ужасом думаю я, вспоминая страшные кадры из боевиков. Зажмурив глаза, обхватываю в страхе голову. Однако выстрелов не слышно. Я открываю глаза: двое мужчин напирают животами на стол, за которым восседает Анжела. Они кричат, перебивая друг друга:
– Мы фирмачам пять тонн баксов отвалили за тачку. С виду – клевая! А как сели, тут же и рассыпалась. Ни одна рембаза за нее не берется. Все, говорят, свое отбегала, ё-моё!
– В фирму вернулись – на двери замок! Где, что, ничего неизвестно. Вы должны знать, что за фирма. Вы у них рекламу принимали.
Парни бросают на стол перед Анжелой газету «Новинка». Тычут в объявление в центре листа. Я тоже смотрю туда. «Автомобили из Германии без посредников. Адрес, телефон».
– Дайте нам номер лицензии, – требовательно заявил старший.
– А не то другой разговор будет, – пригрозил второй.
Анжела, не теряя присутствия духа, объяснила, что за содержание рекламы, газета ответственности не несет. Показала и примечание внизу последней страницы. Потом полистала какой-то журнал и продиктовала парням номер предполагаемой лицензии и место ее выдачи. Парни записали цифры на листок и чертыхаясь вышли.
– Наверняка, лицензия липовая, – вздохнула Анжела, – но мы же не эксперты. Что фирма покажет, то агент в квитанцию и пишет. Итак, на чем мы с вами остановились?
– Как искать клиентов?
– Это вы по ходу дела поймете. Пока поездите по вызовам. Наберете рекламную базу. Наша газета известная. Рекламодатели в нее охотно обращаются. Завтра и приступайте.
Выхожу на улицу. В ближайшем киоске покупаю толстую тетрадь. Сюда день за днем по совету Анжелы я буду записывать сведения о моих рекламодателях. Их адреса, телефоны, имена, профиль фирмы – я должна вести книгу заказов.
Когда я оставила эту работу, страницы тетради стали для меня развлекательным чтением. За рядами цифр и названием услуг я видела офисы, квартиры, лица. Вспоминала трудности, просчеты в работе. На досуге я рассказывала друзьям забавные случаи из этой экзотической деятельности, не называя лишь подлинные имена рекламодателей – конфиденциальность прежде всего. Из этих рассказов и сложился почти документальный очерк о рождении частного бизнеса в России.
Я опишу три дня, всего три дня своей работы. Один весенний день, один летний, и день осени.
ВЕСНА
Первый выход к клиентам. Довольный взгляд в зеркало. Деловая женщина в броском полосатом пиджаке и черных «лодочках» на тонком каблучке. Цепляю рубиново-алую брошку к вороту белой блузки. Теперь – полный порядок.
Вызов на проспект Просвещения. Это далеко, на окраине города – от меня на противоположном конце. До метро добираюсь переполненным троллейбусом. Потом толпа пассажиров влечет меня в вестибюль подземки. На эскалаторе чуть не защемила острый каблук. Зато трамвай, везущий меня от метро в спальный район почти пуст. Удобно ехать против потока в часы пик. Взглянула на часы. Прошло почти полтора часа, как я вышла из дома. Как-то я справлюсь со своим первым заданием? Запись в журнальчике помогает вспомнить:
Я представляю, но тему не поддерживаю. Почему-то мне неприятно признаться что я сама нахожусь в таком положении. Для нее я человек современной профессии. В уме прикидываю стоимость рекламы, и даже причитающийся мне процент. Оформляю счет. Этот счет училище по своему бедственному положению так и не оплатило. Мой первый заработок оказался нулевым. И сколько таких пустых выездов меня еще ожидало впереди!
Следующий вызов на улицу Партизана Германа. «Партизан Герман» от «Проспекта Просвещения» еще дальше, чем работа инженера от деятельности рекламного агента. Снова трамвай, метро, автобус. В автобусе толчея, выхожу без пуговицы. И брошка откололась. Туфли жмут, а раньше не замечала. За всю дорогу, только в трамвае присела, и то лишь на де остановки.
От автобуса иду дворами новостроек. На домах номеров нет. Спрашиваю у старушек, сидящих у подъезда. Они же подсказали и номер квартиры. Тут же высказали недовольство, что квартира сдана неведомо кому. Вот раньше там приличные люди жили, а теперь .... И на меня посмотрели подозрительно. Анжела предупредила, что многие фирмы имеют юридический адрес в Райсовете, но размещаются на частных квартирах или в номерах гостиницах. И сменить диспозицию им очень легко.
Журнальчик напоминает:
– Денис, – представился он.
Оглядываю комнату. В углу кровать с полосатым, без простыней матрацем. На полу батарея пустых, пивных бутылок. Для личного запаса многовато, для бизнеса недостаточно. Я чувствую себя неуютно с этим, как будто не опохмелившимся человеком, однако своего беспокойства не показываю. Достаю бумаги. Здесь оплата идет наличностью. «Нал», как сейчас говорят, – это живые деньги. Денис небрежно считает бумажки и кладет одну купюру сверх. Первые чаевые в жизни! Инженеру никто не предлагал. Отказаться? Но я же играю агента. (Мне все еще не верится, что эта работа всерьез!). По правилам игры беру и благодарю.
Я покидаю квартиру с чувством облегчения. Видеть этого предпринимателя постоянным клиентом мне бы не хотелось. Но, кажется, я ему понравилась. Оформила заказ быстро и четко. Отредактировала текст. Первоначальный вариант рекламного объявления был раза в три длиннее и бестолковее.
Следующий вызов в центр города. Уже середина дня. Солнце припекает почти по-летнему. Пиджак держу на руке. Складывать его неудобно. Оторванную брошку больше не жаль. Сейчас с расстегнутым воротом не так жарко. И, вообще, рекламному агенту надо не о брошке печалиться, а о размерах рекламной площади, чтобы заработок был побольше. На Невском духота. В подземном переходе музыканты, торговцы, нищие. Среди них отмечаю отстранено смотрящую женщину в потертом пальто. На ее шее висит фанерка с надписью: «Помогите похоронить дочь. Ей было 13 лет». Жалею женщину, потерявшую ребенка. Сую ей «бумажку», накинутую Денисом. Лицо женщины остается неподвижным. Какая пустота и боль в глазах! Глаза зеленоватые, как бутылочное стекло.
Неожиданно поняла, что голодна. Зашла в ближайшую пирожковую. Стульев нет. Присесть негде. Пристраиваюсь у стола-стойки и выпиваю бочкового кофе с пирожками (потратила больше, чем пока заработала). Иду дальше. Здесь, чуть в стороне от Невского мой следующий адрес. Мраморная табличка с названием известного НИИ. Правда от института осталась только табличка. Коридор первого этажа утонул в полумраке. Грязные коричневые стены, сто лет назад выкрашенные масляной краской. Пустой стенд «Экран социалистического соревнования». Щербатый, цементный пол. Зато в конце коридора сияет желтизной новая, крепкая дверь. Мне сюда. За этой дверью я получила свой самый крупный заказ. Это был вызов в инвестиционный фонд. Шел 1993 год – время расцвета финансовых компаний всех мастей.
– Антон Антонович, – директор фонда вежливо приподымается со стула. – Безупречный, строгий костюм, белоснежная рубашка, эффектный галстук. Лицо круглое, добродушное.
Он также молод, как и мой предыдущий клиент, но сразу видно: птица другого полета. Масштаб его дела безграничен!
– Хотим дать рекламу на первой странице, – заявляет Антон Антонович.
Я подтверждаю, что реклама на первой полосе очень эффективна (так мне Анжела сказала), но наценка 100 %. Вынимаю калькулятор, считаю размер площади, стоимость. К нашим подсчетам присоединяется бухгалтер. В итоге начальный размах уменьшается. Сходимся на последней полосе. Тоже привлекательное место, но наценка лишь 50 %. Антон Антонович планирует провести большую рекламную компанию. Я беру на себя обязательство разработать стратегию и слоган. Никогда этим не занималась. Но время сейчас такое, что все называются профессионалами. Забегая вперед, замечу: справилась прилично. Посидела три дня в Публичной библиотеке, присмотрелась к рекламе в метро и выдала слоган, рекламный лозунг – «Державное сияние – ваше процветание. Приватизационный чек – наш навек!». Заказчику понравилось и будущие акционеры оценили. Очередь желающих уже на улицу выплеснулась. Все-таки серьезная компания, не то, что перекупщики на улице, у станций метро. По моему совету, сестра свои чеки тоже в этот фонд отнесла.
Но в тот, первый день работы, мои мытарства продолжались. Снова вышла на Невский. Солнце померкло, духота еще больше сгустилась. Собиралась гроза. У меня было еще два адреса в центре. Один в фирме, расположенной в подвальчике. Другой – на мансарде, под самой крышей. Там, под крышей, тоже какой-то финансовый фонд собирал чеки. И тоже хозяева были очень вежливы. Но я уже почти ничего не соображала от духоты и усталости, так что предложения о дальнейшем сотрудничестве от директора не получила.
В агентство я вернулась только к восьми часам. Анжела подводила итоги дня. Я сдала ей свою выручку и заказанную рекламу. Неоплаченные квитанции она сразу отложила в сторону. «Зайцы» в газету не проскочат. Вовремя платежка не поступит, материал на полосу не пойдет. Затем инструктаж на следующее дежурство, замечания. Слова пролетали мимо сознания, переполненного информацией через край. За окном уже капали первые, тяжелые капли дождя.
Попрощалась. Короткая пробежка под дождем до метро. Еще полчаса, и я дома. Скидываю ненавистные, промокшие в лужах лодочки, ног не чую. Пиджак и пожелтевшая от пота блузка летят на стул, кажется, падают на пол. Совсем не хочу есть. Ложусь на тахту и мгновенно засыпаю.
Вызов на проспект Просвещения. Это далеко, на окраине города – от меня на противоположном конце. До метро добираюсь переполненным троллейбусом. Потом толпа пассажиров влечет меня в вестибюль подземки. На эскалаторе чуть не защемила острый каблук. Зато трамвай, везущий меня от метро в спальный район почти пуст. Удобно ехать против потока в часы пик. Взглянула на часы. Прошло почти полтора часа, как я вышла из дома. Как-то я справлюсь со своим первым заданием? Запись в журнальчике помогает вспомнить:
Училище №Методист Елена Алексеевна. Я ее хорошо помню. Робкая служащая протянула мне листок с текстом. Попросила оформить рекламу подешевле – 20 см 2(размер магазинного чека). Она пожаловалась, что работники училища уже два месяца не получают зарплату. Грозит сокращение, если не удастся выполнить план приема.
На базе 9 классов готовит
1. Бухгалтеров
2. Секретарей
4. Чертежников
Прием без экзаменов
Срок обучения от 3-х месяцев до 3-х лет
Стипендия, бесплатное питание
(адрес и телефон)
Я представляю, но тему не поддерживаю. Почему-то мне неприятно признаться что я сама нахожусь в таком положении. Для нее я человек современной профессии. В уме прикидываю стоимость рекламы, и даже причитающийся мне процент. Оформляю счет. Этот счет училище по своему бедственному положению так и не оплатило. Мой первый заработок оказался нулевым. И сколько таких пустых выездов меня еще ожидало впереди!
Следующий вызов на улицу Партизана Германа. «Партизан Герман» от «Проспекта Просвещения» еще дальше, чем работа инженера от деятельности рекламного агента. Снова трамвай, метро, автобус. В автобусе толчея, выхожу без пуговицы. И брошка откололась. Туфли жмут, а раньше не замечала. За всю дорогу, только в трамвае присела, и то лишь на де остановки.
От автобуса иду дворами новостроек. На домах номеров нет. Спрашиваю у старушек, сидящих у подъезда. Они же подсказали и номер квартиры. Тут же высказали недовольство, что квартира сдана неведомо кому. Вот раньше там приличные люди жили, а теперь .... И на меня посмотрели подозрительно. Анжела предупредила, что многие фирмы имеют юридический адрес в Райсовете, но размещаются на частных квартирах или в номерах гостиницах. И сменить диспозицию им очень легко.
Журнальчик напоминает:
Купим:Я поднялась на 7-й этаж. Лифт почему-то не работал. Дверь открыл парень лет двадцати пяти, в неряшливых тренировочных штанах, вытянутых над коленками. Торс голый, лицо небритое, опухшее. Извинился, что недавно встал, всю ночь работал.
Бутылки из-под пива 0.5 л, темные.
Поможем:
Купить —продать, сдать-снять комнаты и квартиры
– Денис, – представился он.
Оглядываю комнату. В углу кровать с полосатым, без простыней матрацем. На полу батарея пустых, пивных бутылок. Для личного запаса многовато, для бизнеса недостаточно. Я чувствую себя неуютно с этим, как будто не опохмелившимся человеком, однако своего беспокойства не показываю. Достаю бумаги. Здесь оплата идет наличностью. «Нал», как сейчас говорят, – это живые деньги. Денис небрежно считает бумажки и кладет одну купюру сверх. Первые чаевые в жизни! Инженеру никто не предлагал. Отказаться? Но я же играю агента. (Мне все еще не верится, что эта работа всерьез!). По правилам игры беру и благодарю.
Я покидаю квартиру с чувством облегчения. Видеть этого предпринимателя постоянным клиентом мне бы не хотелось. Но, кажется, я ему понравилась. Оформила заказ быстро и четко. Отредактировала текст. Первоначальный вариант рекламного объявления был раза в три длиннее и бестолковее.
Следующий вызов в центр города. Уже середина дня. Солнце припекает почти по-летнему. Пиджак держу на руке. Складывать его неудобно. Оторванную брошку больше не жаль. Сейчас с расстегнутым воротом не так жарко. И, вообще, рекламному агенту надо не о брошке печалиться, а о размерах рекламной площади, чтобы заработок был побольше. На Невском духота. В подземном переходе музыканты, торговцы, нищие. Среди них отмечаю отстранено смотрящую женщину в потертом пальто. На ее шее висит фанерка с надписью: «Помогите похоронить дочь. Ей было 13 лет». Жалею женщину, потерявшую ребенка. Сую ей «бумажку», накинутую Денисом. Лицо женщины остается неподвижным. Какая пустота и боль в глазах! Глаза зеленоватые, как бутылочное стекло.
Неожиданно поняла, что голодна. Зашла в ближайшую пирожковую. Стульев нет. Присесть негде. Пристраиваюсь у стола-стойки и выпиваю бочкового кофе с пирожками (потратила больше, чем пока заработала). Иду дальше. Здесь, чуть в стороне от Невского мой следующий адрес. Мраморная табличка с названием известного НИИ. Правда от института осталась только табличка. Коридор первого этажа утонул в полумраке. Грязные коричневые стены, сто лет назад выкрашенные масляной краской. Пустой стенд «Экран социалистического соревнования». Щербатый, цементный пол. Зато в конце коридора сияет желтизной новая, крепкая дверь. Мне сюда. За этой дверью я получила свой самый крупный заказ. Это был вызов в инвестиционный фонд. Шел 1993 год – время расцвета финансовых компаний всех мастей.
Чековый инвестиционный фондВ комнате теснится народ. Люди уже прознали от знакомых, что в этот фонд выгодно вложить свои ваучеры. Ваучеры – это нам, как подарок с неба. Это общенародную собственность разделили поровну между всеми. Жаль, мне пришлось продать свой и дочки. Надо было как-то продержаться, пока работу не найду. Проели все за неделю. А люди, возможно, миллионерами станут. Или хотя бы тур в любую страну купят. Хотя, конечно, еще вопрос, когда они свои дивиденды получат и получат ли? Протискиваюсь через толпу жаждущих выгодно вложить свой чек, захожу в служебную комнату.
«Державное сияние»
Государственная лицензия № ... от ...
Вкладывая приватизационные чеки в наш фонд, вы вкладываете их в перспективные предприятия России. Выгодно вам – выгодно державе.
Став акционером нашего фонда, вы обеспечите счастливое будущее себе и своим детям. Высокие дивиденды, выгодные проценты.
Адрес, телефон.
– Антон Антонович, – директор фонда вежливо приподымается со стула. – Безупречный, строгий костюм, белоснежная рубашка, эффектный галстук. Лицо круглое, добродушное.
Он также молод, как и мой предыдущий клиент, но сразу видно: птица другого полета. Масштаб его дела безграничен!
– Хотим дать рекламу на первой странице, – заявляет Антон Антонович.
Я подтверждаю, что реклама на первой полосе очень эффективна (так мне Анжела сказала), но наценка 100 %. Вынимаю калькулятор, считаю размер площади, стоимость. К нашим подсчетам присоединяется бухгалтер. В итоге начальный размах уменьшается. Сходимся на последней полосе. Тоже привлекательное место, но наценка лишь 50 %. Антон Антонович планирует провести большую рекламную компанию. Я беру на себя обязательство разработать стратегию и слоган. Никогда этим не занималась. Но время сейчас такое, что все называются профессионалами. Забегая вперед, замечу: справилась прилично. Посидела три дня в Публичной библиотеке, присмотрелась к рекламе в метро и выдала слоган, рекламный лозунг – «Державное сияние – ваше процветание. Приватизационный чек – наш навек!». Заказчику понравилось и будущие акционеры оценили. Очередь желающих уже на улицу выплеснулась. Все-таки серьезная компания, не то, что перекупщики на улице, у станций метро. По моему совету, сестра свои чеки тоже в этот фонд отнесла.
Но в тот, первый день работы, мои мытарства продолжались. Снова вышла на Невский. Солнце померкло, духота еще больше сгустилась. Собиралась гроза. У меня было еще два адреса в центре. Один в фирме, расположенной в подвальчике. Другой – на мансарде, под самой крышей. Там, под крышей, тоже какой-то финансовый фонд собирал чеки. И тоже хозяева были очень вежливы. Но я уже почти ничего не соображала от духоты и усталости, так что предложения о дальнейшем сотрудничестве от директора не получила.
В агентство я вернулась только к восьми часам. Анжела подводила итоги дня. Я сдала ей свою выручку и заказанную рекламу. Неоплаченные квитанции она сразу отложила в сторону. «Зайцы» в газету не проскочат. Вовремя платежка не поступит, материал на полосу не пойдет. Затем инструктаж на следующее дежурство, замечания. Слова пролетали мимо сознания, переполненного информацией через край. За окном уже капали первые, тяжелые капли дождя.
Попрощалась. Короткая пробежка под дождем до метро. Еще полчаса, и я дома. Скидываю ненавистные, промокшие в лужах лодочки, ног не чую. Пиджак и пожелтевшая от пота блузка летят на стул, кажется, падают на пол. Совсем не хочу есть. Ложусь на тахту и мгновенно засыпаю.
ЛЕТО
Незаметно наступило лето. Мое мастерство повысилось. Я довела до автоматизма расчет площади рекламы. Пригодились конструкторские навыки. Оказывается, логарифм от числа слов объявления ... Овладела и главным секретом агента, как искать клиента. Вижу новую вывеску или железную дверь там, где было окно, сразу захожу, предлагаю дать рекламу. Теперь многие окна на первых этажах стали дверьми. Появились и постоянные клиенты. Но главное, появились деньги. Расскажу, как истратила первую получку, когда мне проценты от «безнала» выплатили, то есть от денег, что через банк шли. Мне решительно надо было сменить обувь для работы. Требовалось найти дешевые и удобные кроссовки. Иришке для выпускного бала обещала купить нарядное платье.
С толстой пачкой своей зарплаты (деньги в тот год ценились чуть больше бумаги, на которой были напечатаны) отправляемся с дочкой на вещевую ярмарку. Увы, цены на порядок выше, что лежат у меня на дне сумки. Покупаем Иришке платье «Second hand», на кроссовки денег не остается. Хотя на тапочки, возможно, удастся наскрести. Останавливаюсь у женщины, продающей обувь с деревянного ящика. Отвожу взгляд от кроссовок, беру в руки голубые тапочки: верх из ткани, подошва резиновая. Иришка тянет меня прочь, отговаривая от этой дешевки.
– Я бы никогда такие не надела, – как последний аргумент сообщает она.
Продавщица расхваливает товар, напирая на низкую цену и веселенькую расцветку. Я отдаю ей последние деньги.
Вчера Иришка отгуляла на выпускном балу. Под утро пришла, сейчас отсыпается. Я собираюсь в очередной поход к клиентам. По привычке перед выходом бросаю взгляд в зеркало. Фигура в серебристом прямоугольнике не радует. Синие джинсы, грязно-голубые выцветшие тапочки, серая курточка из плащевки. Будет жарко – сложу и уберу в сумку. Пиджак давно висит в шкафу без надобности. Под распахнутой курточкой – желтая Иришкина футболка с надписью на груди «BEST REST».
Первый вызов на завод. Единственное место, где работа начинается рано. В 9 утра я уже у проходной, выходящий на грязный, задымленный Обводный канал. Охранник лениво окликает меня и, не взглянув на документы, пропускает через открытый турникет. Петляю по заводскому захламленному двору. Поднимаюсь по лесенке почерневшего от времени кирпичного здания. За два месяца моей работы – первый вызов на производство. Что же они рекламировали. А вот и запись в журнальчике. Объявление скромное, буквы мелкие, экономили рекламную площадь. Производство – не финансовая компания.
– Вам конструкторы не нужны? Имею опыт!
– Увы, – начальник с пониманием смотрит на меня. – Своих зимой сократили, остальные в отпуске за свой счет на все лето отправлены. Все надежды сейчас на ремонтные услуги. Дадим рекламу, поступят заказы, пойдут живые деньги. Как-нибудь продержимся.
– Так. И рабочих набираете, – констатирую я.
– Да, рабочие нужны. Авторемонтники сейчас нарасхват. Так что наши разбегаются туда, где заработки побольше.
Я ухожу со сложным чувством радости и печали. Слава Богу, нужны еще в России рабочие руки!
Следующий адрес – гостиница. Радуюсь, что рядом с метро. Вхожу в вестибюль без робости. Иностранная речь, пункты обмена валюты, фотоуслуги, кафе. Вот где жизнь бурлит ключом! Поднимаюсь беспрепятственно на пятый этаж. Ни швейцар, ни дежурные на этажах не обращают на меня внимание. Вот и указанный номер. Открываю дверь. Может я ошиблась? На столе сидят две девушки и держат бокалы с шампанским в руках. Внизу у их ног, прямо на полу – парни потягивают пиво. У стены гостиничная кровать. На ней пьяно похрапывает еще один участник пиршества.
– Денис, – окликают спящего товарищи, – вставай, рекламный агент пришел.
Денис открывает отяжелевшие глаза, садится на кровати, медленно проводит ладонью по слипшимся волосам.
– Хо-хо. Да это мой старый знакомый, что покупал винную посуду. Поменял адрес. Перебрался из наемной квартиры в номер гостиницы. Но, судя по размаху празднования, фирма все еще процветает. Пытаюсь вступить в беседу.
Денис осоловело смотрит на меня, потом закрывает глаза и вновь плюхается на кровать.
– Вы извините, – оправдываются его друзья. У него сегодня день рождения.
Что ж, день рождения хозяина фирмы – законный повод повеселиться. Остальные сотрудники, хоть и навеселе, но вполне вменяемы. Дают текст рекламы. Вот запись в журнальчике:
– Вот, это самое, консервы, значит, оптом, – морщил лоб парень, – и так, кто желает. Кстати, не хотите баночку приобрести? Ну, еще там поездки туда-сюда...
Через полчаса текст был составлен. Не хватало только телефона.
– Вот черт, – смутился парень. – Телефон диспетчера у Дениса. Его бабушка у нас диспетчером работает. Кстати, и деньги у него. Вы, вот что, приезжайте завтра, мы и телефон уточним и за рекламу заплатим.
Назавтра я приехала в назначенное время и час простояла у закрытой двери.
– Эти освободили вчера номер, – сообщила мне дежурная по этажу, наконец, обратив на меня внимание.
Я уехала ни с чем.
Следующий мой вызов – медицинский кооператив. Мой путь лежит на Петроградскую сторону. При выходе из метро то же скопление всякого люда, что и на Невском проспекте. Я уже не обращаю внимание на нищих и музыкантов. Но вдруг мой взгляд случайно остановился на женщине с фанеркой на груди. Ее лицо показалось мне знакомым. Те же бутылочно-зеленые глаза без всякого выражения. Опять призыв, помочь с похоронами. На этот раз текст на фанерке гласит, что умершей дочери было семь лет (в прошлой ей было тринадцать). Тоскливое сожаление сжимает мою грудь. Нет, дело не в поданной фальшивой страдалице милостыне. Разве можно строить свой нищенский бизнес на святом чувстве?
Двигаюсь дальше. Вхожу в подъезд с табличкой «Диагностический центр». В медучреждениях я не была давно, с тех пор, как в НИИ проходила профосмотр. Теперь моим здоровьем не интересуется никто, даже я сама.
Полная женщина-начмед, сделавшая вызов агента, пространно перечисляет услуги кооператива. Я предлагаю лаконично перечислить их в рекламном объявлении.
– Нет, – возражает начмед. – Пациенты охотнее обращаются к центр, если в газете дан рассказ о нем. Мы хотели бы поместить художественное сообщение. Вы можете помочь с литературной обработкой? Мы оплатим заказ и газетную площадь.
– С удовольствием! – восклицаю я.
Теперь я берусь за любую работу. К тому же у меня имеется и литературный опыт: выпускала стенгазету в НИИ. Звоню в рекламный отдел. Уточняю детали оплаты и форму статьи. Вот она у меня тут в журнальчике приклеена. Написана в виде письма в редакцию от излеченного клиента:
« От всей души!
От всей души благодарю врачей Диагностического центра. Они вдохнули новую жизнь в нашу семью. У тещи был постоянный зуд. С помощью целебной мази она смогла вылечиться и спать спокойно. Спокойнее стало и в семье. Жена прошла курс исцеления от фригидности. Я увеличил время активной сексуальной процедуры! И все с помощью аппаратов и препаратов Диагностического центра. Спасибо коллективу врачей, сестер и нянечек. С уважением Иванов И.И.».
Чуть ниже для желающих сообщался адрес и телефон Диагностического центра. Это было мое первое журналистское выступление в бесплатной газете «Новинка».
С толстой пачкой своей зарплаты (деньги в тот год ценились чуть больше бумаги, на которой были напечатаны) отправляемся с дочкой на вещевую ярмарку. Увы, цены на порядок выше, что лежат у меня на дне сумки. Покупаем Иришке платье «Second hand», на кроссовки денег не остается. Хотя на тапочки, возможно, удастся наскрести. Останавливаюсь у женщины, продающей обувь с деревянного ящика. Отвожу взгляд от кроссовок, беру в руки голубые тапочки: верх из ткани, подошва резиновая. Иришка тянет меня прочь, отговаривая от этой дешевки.
– Я бы никогда такие не надела, – как последний аргумент сообщает она.
Продавщица расхваливает товар, напирая на низкую цену и веселенькую расцветку. Я отдаю ей последние деньги.
Вчера Иришка отгуляла на выпускном балу. Под утро пришла, сейчас отсыпается. Я собираюсь в очередной поход к клиентам. По привычке перед выходом бросаю взгляд в зеркало. Фигура в серебристом прямоугольнике не радует. Синие джинсы, грязно-голубые выцветшие тапочки, серая курточка из плащевки. Будет жарко – сложу и уберу в сумку. Пиджак давно висит в шкафу без надобности. Под распахнутой курточкой – желтая Иришкина футболка с надписью на груди «BEST REST».
Первый вызов на завод. Единственное место, где работа начинается рано. В 9 утра я уже у проходной, выходящий на грязный, задымленный Обводный канал. Охранник лениво окликает меня и, не взглянув на документы, пропускает через открытый турникет. Петляю по заводскому захламленному двору. Поднимаюсь по лесенке почерневшего от времени кирпичного здания. За два месяца моей работы – первый вызов на производство. Что же они рекламировали. А вот и запись в журнальчике. Объявление скромное, буквы мелкие, экономили рекламную площадь. Производство – не финансовая компания.
Санкт-Петербургский ремонтный заводПредприятие казалось безлюдным. Я не увидела рабочих ни во дворике, ни в открытых пролетах цехов. Прошла по пустому коридору и нашла названную мне по телефону дверь с табличкой «Техотдел». Старые доски кульманов, такие же как в моем НИИ, пустовали. Истыканные сотнями уколов кнопок, когда-то державших листы ватмана, ныне доски казались источенными древесными жучками. Но одно живое существо в комнате присутствовало. Им оказался начальник техотдела, которого я искала. Он пригласил меня к своему столу. Быстро и четко обсудили текст рекламы. Инженеры – это особая каста, понимают друг друга с полуслова. Язык формул требует точности. Гуманитариям она недоступна. Решаюсь на личный вопрос. Спрашиваю:
Производит капитальный ремонт:
– двигателей а/м ГАЗ-52 и С-21
– редукторов среднего и заднего моста
приглашает на работу:
* слесаря по ремонту оборудования
* газосварщика 5–6 разрядов
* фрезеровщика
* кузовщика
– Вам конструкторы не нужны? Имею опыт!
– Увы, – начальник с пониманием смотрит на меня. – Своих зимой сократили, остальные в отпуске за свой счет на все лето отправлены. Все надежды сейчас на ремонтные услуги. Дадим рекламу, поступят заказы, пойдут живые деньги. Как-нибудь продержимся.
– Так. И рабочих набираете, – констатирую я.
– Да, рабочие нужны. Авторемонтники сейчас нарасхват. Так что наши разбегаются туда, где заработки побольше.
Я ухожу со сложным чувством радости и печали. Слава Богу, нужны еще в России рабочие руки!
Следующий адрес – гостиница. Радуюсь, что рядом с метро. Вхожу в вестибюль без робости. Иностранная речь, пункты обмена валюты, фотоуслуги, кафе. Вот где жизнь бурлит ключом! Поднимаюсь беспрепятственно на пятый этаж. Ни швейцар, ни дежурные на этажах не обращают на меня внимание. Вот и указанный номер. Открываю дверь. Может я ошиблась? На столе сидят две девушки и держат бокалы с шампанским в руках. Внизу у их ног, прямо на полу – парни потягивают пиво. У стены гостиничная кровать. На ней пьяно похрапывает еще один участник пиршества.
– Денис, – окликают спящего товарищи, – вставай, рекламный агент пришел.
Денис открывает отяжелевшие глаза, садится на кровати, медленно проводит ладонью по слипшимся волосам.
– Хо-хо. Да это мой старый знакомый, что покупал винную посуду. Поменял адрес. Перебрался из наемной квартиры в номер гостиницы. Но, судя по размаху празднования, фирма все еще процветает. Пытаюсь вступить в беседу.
Денис осоловело смотрит на меня, потом закрывает глаза и вновь плюхается на кровать.
– Вы извините, – оправдываются его друзья. У него сегодня день рождения.
Что ж, день рождения хозяина фирмы – законный повод повеселиться. Остальные сотрудники, хоть и навеселе, но вполне вменяемы. Дают текст рекламы. Вот запись в журнальчике:
Организация предлагает оптом и мелким оптом– Хотите шампанского? – одна из девушек достает откуда-то чистый бокал. Парень, сидящий у ее ног вскакивает и наполняет бокал шипучим напитком. Я отказалась. Впереди целый день работы, да и не привыкла я выпивать в чужих компаниях. Молодежь не настаивает. Девушка сама опорожняет бокал и куда-то исчезает. Мы тем временем с заместителем составляем текст рекламы, приведенный выше. Текст рождался трудно.
* рыбные консервы
* круизы на Валаам и Кижи
тел: ***
– Вот, это самое, консервы, значит, оптом, – морщил лоб парень, – и так, кто желает. Кстати, не хотите баночку приобрести? Ну, еще там поездки туда-сюда...
Через полчаса текст был составлен. Не хватало только телефона.
– Вот черт, – смутился парень. – Телефон диспетчера у Дениса. Его бабушка у нас диспетчером работает. Кстати, и деньги у него. Вы, вот что, приезжайте завтра, мы и телефон уточним и за рекламу заплатим.
Назавтра я приехала в назначенное время и час простояла у закрытой двери.
– Эти освободили вчера номер, – сообщила мне дежурная по этажу, наконец, обратив на меня внимание.
Я уехала ни с чем.
Следующий мой вызов – медицинский кооператив. Мой путь лежит на Петроградскую сторону. При выходе из метро то же скопление всякого люда, что и на Невском проспекте. Я уже не обращаю внимание на нищих и музыкантов. Но вдруг мой взгляд случайно остановился на женщине с фанеркой на груди. Ее лицо показалось мне знакомым. Те же бутылочно-зеленые глаза без всякого выражения. Опять призыв, помочь с похоронами. На этот раз текст на фанерке гласит, что умершей дочери было семь лет (в прошлой ей было тринадцать). Тоскливое сожаление сжимает мою грудь. Нет, дело не в поданной фальшивой страдалице милостыне. Разве можно строить свой нищенский бизнес на святом чувстве?
Двигаюсь дальше. Вхожу в подъезд с табличкой «Диагностический центр». В медучреждениях я не была давно, с тех пор, как в НИИ проходила профосмотр. Теперь моим здоровьем не интересуется никто, даже я сама.
Полная женщина-начмед, сделавшая вызов агента, пространно перечисляет услуги кооператива. Я предлагаю лаконично перечислить их в рекламном объявлении.
– Нет, – возражает начмед. – Пациенты охотнее обращаются к центр, если в газете дан рассказ о нем. Мы хотели бы поместить художественное сообщение. Вы можете помочь с литературной обработкой? Мы оплатим заказ и газетную площадь.
– С удовольствием! – восклицаю я.
Теперь я берусь за любую работу. К тому же у меня имеется и литературный опыт: выпускала стенгазету в НИИ. Звоню в рекламный отдел. Уточняю детали оплаты и форму статьи. Вот она у меня тут в журнальчике приклеена. Написана в виде письма в редакцию от излеченного клиента:
« От всей души!
От всей души благодарю врачей Диагностического центра. Они вдохнули новую жизнь в нашу семью. У тещи был постоянный зуд. С помощью целебной мази она смогла вылечиться и спать спокойно. Спокойнее стало и в семье. Жена прошла курс исцеления от фригидности. Я увеличил время активной сексуальной процедуры! И все с помощью аппаратов и препаратов Диагностического центра. Спасибо коллективу врачей, сестер и нянечек. С уважением Иванов И.И.».
Чуть ниже для желающих сообщался адрес и телефон Диагностического центра. Это было мое первое журналистское выступление в бесплатной газете «Новинка».
ОСЕНЬ
Наступила осень. Снова назрела проблема с обувью. Тряпичные тапки почти развалились и быстро отсыревали под дождем. Но теперь заработки у меня были побольше. За хвалебные статьи платят лучше, чем за оформление рекламы. Предлагала свои услуги и другим газетам. Время у меня было. В «Новинке» работала через сутки. День, по-прежнему, по заказам бегала, день дома хозяйством занималась. В эти дни начала писать и социальные, про бедных, статьи. Газеты брали их охотно.
В журналистике в тот год текли два потока материалов: хвалебные (заказные) и разоблачительные. Впоследствии и разоблачительные стали заказными, но в то время газеты выдерживали баланс. Видимость объективности. Пригодился мне письменный стол, за которым училась дочь. В институт она не попала и поступила в училище, где я брала первую рекламу. Но теперь это стало вполне достойное учебное заведение. Накануне первого сентября вызвали меня по знакомому адресу. Ехала я без желания: помнила, что свою рекламу училище мне не оплатило. Но теперь все было по иному. Вообще, в последнее время всюду заметные перемены. В училище – новая дверь. Значит, возрождается!
Встретила меня знакомая служащая Елена Алексеевна (Я все имена-отчества в журнальчик записываю. Для агента это важная информация!). Поначалу я ее даже не узнала. Точь-в-точь, как наша Анжела стала. Одета элегантно. Прическа по моде. Осанка гордая. Держится с легкой заносчивостью. Но предложила мне стул. Обсуждаем рекламу. Меня узнала. Извинилась за старый долг. Обещала заплатить. Заказала большую площадь на первой полосе. Вот, в журнальчике, почти страницу занимает, как финансовая компания.
Как-то зашел в наш рекламный отдел главный редактор газеты. Я решилась и показала ему свои статьи. А он, оказывается, и сам уже обратил внимание на мои опусы. Тут же и предложил:
– Переходите, мадам, в наш творческий цех собкором. Только немного подучиться придется. В нашем деле факты, конечно, важны, но и позицию газеты надо соблюдать. Тут я ему и сообщила, что по разным газеткам уже давно печатаюсь.
– Что ж. Похвально. Будем считать, что вопрос о вашем переводе решен! В понедельник утро добро пожаловать на редакционную летучку. А пока завершайте здесь свои дела.
Анжелы передала отложенные для меня вызовы: «Управляющий Банком „Сияние“ просил приехать персонально вас. Сказал, что уже сотрудничал с вами и остался доволен». Лицо шефини казалось озабоченным. Она слышала мой разговор с редактором и уже раздумывала, кем меня заменить.
Я решила, что Анжела оговорилась, назвав фонд «Державное сияние» банком, но вскоре убедилась в ее корректности. Знакомое мне учреждение действительно преобразилось. Новый, красивый вход с белыми, полированными ступенями из мрамора. У входа строгие охранники в десантной форме. Внимательно изучили документы, потом указали на второй этаж, в кабинет управляющего. Только что в вестибюле и на первых двух этажах сделали ремонт. Все блестело, сверкало, искрилось. Я прошла мимо операционного зала, где несколько клиентов оформляли свои денежные расчеты и поднялась по лестнице. Вошла в просторный кабинет, стены которого были отделаны темными дубовыми панелями. Антон Антонович, прежде директор инвестиционного фонда, а ныне управляющий банком приветливо улыбнулся мне. Он раздался в плечах и даже пополнел. Или мне это только показалось. Солидный кабинет придает веса его обитателю. Сегодня он не считался с затратами.
– Берем целую страницу. Шрифт на ваше усмотрение. Только логотип банка не забудьте дать. Он достал из стола плотный лист бумаги с четким графическим символом на нем. Что-то вроде северного сияния в пятиугольном ромбе.
Я подсчитала стоимость. Взяла логотип и уже подготовленный текст рекламы. Вот этот текст, последний в моем журнале:
– Вынуждена вас огорчить, – улыбаясь сказала я, – следующего раза не будет. Ухожу я с этой работы, Антон Антонович. Буду работать журналистом в нашем издании.
– Поздравляю, – обрадовано воскликнул мой собеседник. – С журналистом тем более надо дружить. Сейчас я представлю все же моего помощника.
В понедельник, перед редакционной летучкой я зашла в рекламный отдел. На стуле сидела незнакомая женщина, по виду инженер. «Новый агент», – подтвердила мою догадку Анжела. Я передала женщине нехитрые агентские приспособления: калькулятор, печать, прайс-лист, образцы шрифтов и оформления. «Желаю удачи, – сказала я. Вы нашли замечательную работу. Она откроет перед вами все двери!» Женщина недоверчиво покачала головой. Было видно, что энтузиазма от новой работы она не испытывает. Но я-то знала, что есть профессии, полезные, как школа. Работа рекламного агента – одна из них.
1993 г.
В журналистике в тот год текли два потока материалов: хвалебные (заказные) и разоблачительные. Впоследствии и разоблачительные стали заказными, но в то время газеты выдерживали баланс. Видимость объективности. Пригодился мне письменный стол, за которым училась дочь. В институт она не попала и поступила в училище, где я брала первую рекламу. Но теперь это стало вполне достойное учебное заведение. Накануне первого сентября вызвали меня по знакомому адресу. Ехала я без желания: помнила, что свою рекламу училище мне не оплатило. Но теперь все было по иному. Вообще, в последнее время всюду заметные перемены. В училище – новая дверь. Значит, возрождается!
Встретила меня знакомая служащая Елена Алексеевна (Я все имена-отчества в журнальчик записываю. Для агента это важная информация!). Поначалу я ее даже не узнала. Точь-в-точь, как наша Анжела стала. Одета элегантно. Прическа по моде. Осанка гордая. Держится с легкой заносчивостью. Но предложила мне стул. Обсуждаем рекламу. Меня узнала. Извинилась за старый долг. Обещала заплатить. Заказала большую площадь на первой полосе. Вот, в журнальчике, почти страницу занимает, как финансовая компания.
«ЭЙ-БИ-СИ» – ЛИЦЕЙ!!!Елена Алексеевна поведала, что училище перешло в частные руки. Руководители нашли спонсоров, от городской службы занятости заказ на подготовку специалистов получили. Да и профессии, что лицей дает, конкурентоспособны. Так я дочь в этот лицей и определила. Оплату учебы на себя взяла. Три месяца, как-нибудь, вытяну. Она на референта записалась. Профессия достойная. Это раньше секретарши у нас были не в почете, а референт другое дело. Компьютер, факс и искусный макияж в обязательной программе. В любой фирме выпускницы лицея нарасхват!
объявляет прием слушателей на курсы:
– маркетологов
– таможенных декларантов
– референтов
– менеджеров
Срок обучения от 3-х недель до трех месяцев.
Обучение платное
Как-то зашел в наш рекламный отдел главный редактор газеты. Я решилась и показала ему свои статьи. А он, оказывается, и сам уже обратил внимание на мои опусы. Тут же и предложил:
– Переходите, мадам, в наш творческий цех собкором. Только немного подучиться придется. В нашем деле факты, конечно, важны, но и позицию газеты надо соблюдать. Тут я ему и сообщила, что по разным газеткам уже давно печатаюсь.
– Что ж. Похвально. Будем считать, что вопрос о вашем переводе решен! В понедельник утро добро пожаловать на редакционную летучку. А пока завершайте здесь свои дела.
Анжелы передала отложенные для меня вызовы: «Управляющий Банком „Сияние“ просил приехать персонально вас. Сказал, что уже сотрудничал с вами и остался доволен». Лицо шефини казалось озабоченным. Она слышала мой разговор с редактором и уже раздумывала, кем меня заменить.
Я решила, что Анжела оговорилась, назвав фонд «Державное сияние» банком, но вскоре убедилась в ее корректности. Знакомое мне учреждение действительно преобразилось. Новый, красивый вход с белыми, полированными ступенями из мрамора. У входа строгие охранники в десантной форме. Внимательно изучили документы, потом указали на второй этаж, в кабинет управляющего. Только что в вестибюле и на первых двух этажах сделали ремонт. Все блестело, сверкало, искрилось. Я прошла мимо операционного зала, где несколько клиентов оформляли свои денежные расчеты и поднялась по лестнице. Вошла в просторный кабинет, стены которого были отделаны темными дубовыми панелями. Антон Антонович, прежде директор инвестиционного фонда, а ныне управляющий банком приветливо улыбнулся мне. Он раздался в плечах и даже пополнел. Или мне это только показалось. Солидный кабинет придает веса его обитателю. Сегодня он не считался с затратами.
– Берем целую страницу. Шрифт на ваше усмотрение. Только логотип банка не забудьте дать. Он достал из стола плотный лист бумаги с четким графическим символом на нем. Что-то вроде северного сияния в пятиугольном ромбе.
Я подсчитала стоимость. Взяла логотип и уже подготовленный текст рекламы. Вот этот текст, последний в моем журнале:
КОММЕРЧЕСКИЙ БАНК «СИЯНИЕ»– А теперь, Татьяна Ивановна, – управляющий банком нажал какую-то кнопку, – я хочу познакомить вас с нашим специалистом по связям с общественностью. В следующий раз будете брать рекламу у него.
Открывает счета юридическим и физическим лицам
Проводим валютные аукционы
Продаем акции
Открываем депозитный вклад под высокий процент
Адреса филиалов:
(дальше указывалось с десяток адресов в разных концах города)
– Вынуждена вас огорчить, – улыбаясь сказала я, – следующего раза не будет. Ухожу я с этой работы, Антон Антонович. Буду работать журналистом в нашем издании.
– Поздравляю, – обрадовано воскликнул мой собеседник. – С журналистом тем более надо дружить. Сейчас я представлю все же моего помощника.
В понедельник, перед редакционной летучкой я зашла в рекламный отдел. На стуле сидела незнакомая женщина, по виду инженер. «Новый агент», – подтвердила мою догадку Анжела. Я передала женщине нехитрые агентские приспособления: калькулятор, печать, прайс-лист, образцы шрифтов и оформления. «Желаю удачи, – сказала я. Вы нашли замечательную работу. Она откроет перед вами все двери!» Женщина недоверчиво покачала головой. Было видно, что энтузиазма от новой работы она не испытывает. Но я-то знала, что есть профессии, полезные, как школа. Работа рекламного агента – одна из них.
1993 г.