Янин Леонид & Дещеревский Алексей
Маршрут по реке Чусовой - 95
Леонид Янин, Алексей Дещеревский
Маршрут по р.Чусовой-95
Отчет о байдарочном походе по р.Чусовой (Новоуткинск-Кын),
совершенном 28.04-08.05 1995 группой в составе:
1. Свистунов Борис (рук, тел. 312-45-27)
2-3. Зверевы Ирена, Сережа (10 лет)
4-7. Дещеревские Лена, Леша (замрук, тел. 254-90-35), Оля (7), Олег (5)
8-11. Дубовские Лена, Леня, Игорь (9), Дима (11)
12. Янин Леня
Содержание:
1. Дневник похода (автор Л.Янин).
2. Транспортное приложение (автор А.Дещере)
Пущино-Хотьково-Реутов-Москва, 1995
ДВЕСТИ ШЕСТНАДЦАТЬ
Приключенческая повесть - отчет с лирическими отступлениями
(Из цикла - "Мои мемуары" // Янин Л.А. Избранное, т. 294. Реутов: 1995)
ПРОЛОГ
Дождливой апрельской ночью, навьюченный как мул-передовик, я торжественно просандулял на площадь Ярославского вокзала. Через час вся экспедиция была в сборе. Набралась дюжина отчаянных удальцов, храбрецов и неудачников, чтобы еще раз испытать на своей шее удары судьбы, невзгоды далекого пути, трудности и опасности. Среди них было пять детей от 4 до 12 лет, отважившихся прогулять школу. Яблочки от яблони недалеко падают.
Цель экспедиции: дойти живыми, уйти - тоже живыми.
Исследуемый район: дебри Урала, река Чусовая. От ст. Коуровка до села Кын. Эта обширнейшая территория, превосходящая во много раз западные государства, до сих пор совершенно не изучена. Порой доходят отрывочные сведения, что там живут племена, животные и комары. Есть деревья и горы. Редкие счастливчики возвращались с рюкзаками, полными самоцветов и золотых самородков. Кое-кто видел в горах пещеры с сокровищами. Пещеры тоже надо изучить. Меня Боря специально просил взять побольше плекса, чтоб удобнее было при его свете пересчитывать сокровища каменных пещер.
Но об этом - позже... В первом часу ночи практически без потерь экспедиция загрузилась в вагоны скорого поезда и погрузилась в долгожданный сон. Теперь можно вспомнить судовую роль:
Группа покорения
1. Боря - Адмирал эскадры.
2. Ирена Зверева - впередсмотрящая, авангард эскадры. Комиссар продотряда.
3. Леша Дещеревский - создатель теоретических преград. Ремнабор, лагерь.
4. Лена Дещеревская - завхоз. Врач. Повар.
5. Лена Дубовская - тоже.
6. Леня Дубовский - арьергард. Начфин. Казначей. Отв. за антитеррористическую деятельность.
7. Леня Янин - летописец экспедиции.
Он же - старец Фура. Он же - музыкальное оформление
Группа задержки
8. Серега - шумовое сопровождение.
9. Игорь. Собиратель фауны. Хитрый до невозможности.
10. Дима. Читатель. Лучший ученик старца Фура.
11. Оля. Гемолог. Ботаник.
12. Олег. Самоопрокидыватель.
Итак, скорый поезд повез нас до ст.Коуровка, от которой мы должны были дойти до конечной точки маршрута - села Кын. В свободное от дохождения до точки время - собирать самоцветы, самородки, легенды, тосты.
Сам маршрут потом был занесен в книгу Гиннеса, как самый длинный и долгий переход, пройденный мной - 216 км., считая от Коуровской турбазы.
Наутро, собравшись в одном купе и позавтракав, молодежь поинтересовалась, когда, мол, будет обед и когда - ужин.
Они услышали от адмирала ответ, достойный Наполеона:
- Обеда и ужина не будет.
- Как так?! - испугалась молодежь.
- Так. Привыкайте...
И действительно, было только бесконечное чаепитие с утра до ночи. Выпили всю воду в вагоне, я даже не смог принять ванну. Следующие сутки пути члены экспедиции доводили до победного конца дела, начатые на Большой Земле: настраивали гитары, доедали, дочитывали, досыпали. В общем, день был забит до предела.
Утром следующего дня, без потерь десантировавшись и загрузясь в местную электричку, добрались до ст. Коуровка. Леня Дубовский доехал быстрее всех, немного не дождавшись станции, вышел в открывшуюся дверь и пошел себе. А дверь закрылась и электричка поехала дальше.
- Стой! Стой! - закричал кто-то стоп-крану. Но он притворился глухим и не прореагировал. Тогда его дернули за рукоятку, поезд остановился, Леня залез обратно и мы благополучно приехали на 1720-й километр от Москвы.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Вперед, вперед, дала приказ
Любимая страна!
(Из Олиной песни)
Ничто не предвещало беды. Было жаркое апрельское утро. Синела голубая небесная синь. А между тем двенадцать отчаянных головорезов уже добрались до реки Чусовой и собрали три байдарки. Воды реки были довольно мутны, не видно ни рыбы, ни дна. Старожилами было высказано предположение: "это из-за того, что в верховьях моют золото". После минуты молчания как-то сама собой родилась идея идти не по течению, что довольно тривиально, а - против. Заодно и посмотреть, как моют золото. Может, нужна наша помощь... Тем более, что скорость течения была невелика - около мили в час. (Я имею в виду английскую милю, равную примерно 1825 м).
Но почему-то поплыли по течению. Река была неширока, но неглубока. Из воды торчали какие-то подозрительные мешки, содержимое трюмов наших предшественников, бесспорно, груз золота затонувших кораблей. К сожалению, не осмотрел. Вода была теплая, не 4 градуса по Цельсию, а все 8, почти кипяток и Лене Дещеревской, которая в апреле открывает купальный сезон, вода очень понравилась. А по берегам торчали скалы нечеловеческой красоты. Они возвышались над нами, как обломанные клыки палеозоя, сложенные из косых доисторических плит, поросших лишайником и соснами. Скалы идут не сплошняком, а дискретными порциями, все пронумерованы, учтены и охраняются государством. Кое-где кусков явно не хватало. Это называлось: грот в скале.
Мы неторопливо миновали Коуровку, сделали большой круг почета вокруг Коуровской церкви. Кончились рыболовы по берегам, ловящие непонятно что в мутной водице, и началось наше свободное плавание.
Я сидел в середине второй байдарки. Припекало солнышко. И чтобы я не сгорел, Леша заботливо поливал мне спину прохладной речной водой с весла. В этом деле требуется большое мастерство: нужно вынимать весло из воды наиболее мокрым, а опускать - совсем сухим. У Леши ни капли даром не пропало. Хотя я и был в рубашке, спина совсем не подгорела, только те места, где он не достал.
Скоро мы догнали байдарочников из Свердловска. Завязалась беседа:
- Откуда?
- Из Москвы.
- Неужто - из Москвы?!! Из самой?!! - изумились уральцы.
- Ага...
- Врете!!!
- А мы - не из Москвы, мы - из Пущино. Это 100 км ехать от Москвы, проболталась простодушная Оля.
- Все равно!! - единогласно признали недоверчивые уральцы. - У вас что, поближе речек не было?!!
Через 10 км, миновав турбазу, начали отсчет геройского перехода.
Показалась первая официальная уральская верста: "камень Уральский 1В км". Скала метров 25 высотой. Вот. Осталось проплыть уже 215 км. Вылезли потрогать камни пальцем. Наверху в сосновом лесу стоит палатка со скалолазками.
А внизу мужественные скалолазы, цепляясь конечностями за шероховатости, лезли мимо тропинки вверх. За едой. Я тоже залез в небольшой грот, ободрал себе спину и решил больше не лазить, куда не просят.
Мы набрали воды из ручья и двинули дальше. Я сел на весла и греб без остановки 25 км. Изредка попадались скалы с табличками, по которым только и мог я определять местонахождение нашего корабля. Кстати, когда я был на Канарах, мне тоже пришлось грести несколько часов подряд, чтобы уйти от цунами. На 25 км от Коуровки на высоком левом берегу увидели скит староверческий. Сам Бог велел остановиться и помолиться. Солнце клонилось к закату, когда усталые путники залезли осмотреть памятник древнего зодчества. Он оказался на удивление новым. Древний трехметровый частокол из свежих бревен стоял почему-то на бетонном фундаменте и половину бревен успели разворовать местные любители старины. В наше время все происходит так быстро... Башни тоже были достроены не до конца, остался керамзит, стружки. Похоже, что древние зодчие работали ни за страх, ни за совесть, а так - для плана.
На всякий случай сфотографировали памятник культуры. Похоже, его киношники сляпали. Теперь мы знаем правду. Все это кино - сплошные обман и надувательство.
Прошли Шаман-камень. Шамана именно в этот момент не было. Когда проходили деревню Каменка, голопузый небритый абориген в грязных джинсах попросил нас перевезти его на другой берег. Река была метров 40 шириной.
- Неохота ноги мочить, - пояснил он свою блажь. Его земляки стояли на другом берегу и делали вид, что ловят рыбу. Байдарка адмирала, которой я доверил везти мою гитару работы великого Страдивари, причалила и взяла на борт сухого пассажира. А река была здесь мелкая, по пояс.
- Мы же - люди и должны делать друг другу добро, - сказала Оля Олегу. Всякое доброе дело должно быть наказуемо, подумал я. И как в воду глядел. Сзади раздались крики, проклятия, стоны. Я оглянулся и увидел, что байда адмирала перевернута, и все, кто там был, чудом спасшиеся члены команды и пассажир, намочили ноги до головы. Я развернулся и на бешеной скорости поспешил спасать свою гитару. Но было уже поздно.
Вот показания одной из потерпевших, Зверевой Ирены:
- Это похоже на сон, на страшный тягостный сон. Оказываешься под водой, с веслом в руках, не знаешь, куда грести... Кругом холодно... Потом выделяется этот, ... адреналин! Да! И сразу - тепло, всплываешь...
Так адмирал с Иренкой и в этом году открыл купальный сезон. Сергей же счастливо избежал окунания, он предусмотрительно ждал на берегу. Началась разборка. Боря уверял, что лодку прижало к подводному камню. Небритый любитель сухих ног божился, что камней на этом месте нет. Скорее всего, это была провокация. Абориген ушел в бунгало надевать сухие штаны, остальные пострадавшие вылили воду из сапог; я же подсушил чехол гитарный и вылил воду из инструмента. Все, хана гитаре. На берегу в иле валялся утюг. Тоже не доплыл. Это - судьба. На всякий случай я стал привязывать к своему телу пустые пластмассовые баллоны из-под импортных напитков, для придания себе плавучести и непотопляемости в этом опаснейшем походе.
Поплыли дальше искать место для сушки. У пологой скалы наша эскадра в лучах заката вошла в спокойные воды лагуны близ Сенькиного камня. По реке шли пузыри и пена. Наверно, тот пузатый абориген опять переправлялся через реку, теперь уже со свердловчанами...
Берег был ровный. По другую сторону скалы встали наши новые знакомые свердловчане. Они убедили нас не брать воду из реки, - вода вся в химикатах, не хватает только цианистого калия, но местные как-то выработали к ней иммунитет. Летают апрельские уральские комары, огромные, полосатые как пчелы. Это ж какими они будут в июле, когда подрастут?!! Кусают совсем не больно и кровь пьет осторожненько. Добрые, как все уральцы. Вечером у костра подняли бокалы с клюковкой. (Клюковка - фирменный прохладительный напиток из спирта и клюквенного сока). За начало маршрута и за открытие купального сезона. При этом я испытал чувство глубокой благодарности вампира, который вкусил 50 мл. свежей человеческой крови. После этого народ захотел кушать. А я вообще был голодный, как волк в пустыне. Но повара что-то медлили, рискуя жизнью. Поэтому я с верным человеком решил украсть пару банок тушенки и буханку хлеба. Пошел в палатку, вроде бы за гитарой, а там - Боря с Лешей шьют спальник для всех. Другого времени не нашли. Попросили помочь вдевать нитку в иголку, потому что я был самый трезвый и мог попасть, куда надо. Вот я целый час и вдевал. Свеча горит, романтика... Потом пришел Леня Дубовский за мной. И тоже стал помогать. За Ленями пришел Дима. За Димой - Игорь. Периодически у костра кто-то кричал, садистки хихикая, что горят мои сапоги. Но я все вдевал и вдевал, пока спальник не был готов. Тут еще и уральцы подгребли с гитарой и бутылкой, углублять знакомство. А мы трусливо, как бабы, шьем спальник. Наконец, уралец Николай, спортсмен-лыжник, только почему-то без лыж, залез к нам внутрь, и сверкая золотыми зубами, стал говорить про дружбу между байдарочниками всех стран, городов и национальностей. За ним следом влез его друг Шура, тоже без лыж. Долго они нам втолковывали, что шитье спальника - женское дело. Но для Бори это - все равно, что укладка парашюта для десантника, тем более, что ему в этом спальнике придется спать на пике Коммунизма.
Все-таки мы с ними что-то выпили. И что-то пели. Помню, что в этом месте у меня возник склероз... Слушали уральца Андрея и развивали идею об общих родах, видах и подвидах, семействах и кланах туристов Земли. Напоследок уральцы поведали нам загадочную историю Демидова креста и включив автопилоты, ушли спать, а я, полюбовавшись на прозрачное звездное небо, еле втиснулся в узкую щель между Борей и костлявым Серегой.
И подозреваю, что меня так и не покормили.
ГЛАВА ВТОРАЯ
А я живу и не подозреваю,
Что питательных веществ не получаю
(мысль после просмотра рекламы)
Было ласковое апрельское утро. Ничто не предвещало беды.
Измученные долгим сном, мужики вылазили из палаток и радовались ясному солнышку. Перед походом старый шаман Шноль предсказал нам "дождь 3-го мая и заморозки", но под жарким солнцем, напоминавшем мне тропик Рака, эти глупые пророчества вызывали снисходительную улыбку.
Мимо нас проплыли два плота из автомобильных камер. Орава на плотах что-то пела хором. На одной мачте был скромненький синий платочек, на другой - что-то этакое в цветочках. У Ирены возникла идея придумать свой собственный флаг, выражающий цели и задачи экспедиции. Я посоветовал идти под черными семейными трусами с черепом и скрещенными костями. Очень выразительно. Но никто не поддержал.
Утром несколько раз садились на рифы. Но шли легко, только байда Лени Дубовского отставала - он растянул руку при раздаче подзатыльников кое-кому.
Случайный нудист-оптимист пожелал нам счастливого плавания и помахал рукой. Мы ему - тоже. И тут за поворотом показалась прекрасная скала. Без таблички. Неучтенная, и значит - неоткрытая! С гротом даже. Мы причалили к подножию и подкрепились колбасой. Я назвал этот камень: "Колбасный". Можно было увековечить свое имя и занести себя в список первопроходцев Урала: "к. Колбасный Леня". Эх, кабы знал, заранее на Большой Земле заготовил бы таблички с названиями и присобачивал, куда ни попадя! А то названия камней попадаются совершенно дурацкие: "Дыровчатый", "Глуповатый", "Гнусноватый"... Совсем не романтично-с. Да-с. Ну куда это годится?...
После перекуса прошли камни Петушки и Сибирский. Был грот, куда влезло пол-байды. Огромные разломы плит сурово торчат из берегов, как стены взорванного форта.
До города Староуткинска остался примерно час ходу. Хлеб кончился. А он - всему голова. У аборигенки в ближайшем селении купили три литра молока. (По почти московским ценам). Деревни уральские небольшие, но с длиннющими заборами, домики бревенчатые, под черепичной или железной крышей. Окошки небольшие, как правило, со ставнями. Раскрашены только рамы и ставни. Коров не видать. Бревна почему-то все черные, наверно специально обжигают паяльной лампой. Для крепкости.
Великий русский город Староуткинск расположен на архипелаге из нескольких островов. У висячего моста мы причалили и я с Леной пошел в центр города за хлебом. Сам город невелик, в наш век пара и электричества - только несколько каменных зданий, очевидно, Дворец Съездов, Дом Советов и Дом культуры. Унылостью и безысходностью Староуткинск напомнил мне Каперну, в которую мы как-то зашли набрать свежей воды, когда исследовали Элирское море от Лисса до Гель-Гью. "Счастья нет, денег нет, жизни нет", говорили грустные лица прохожих и унылые окошки избушек. "Хлеба тоже нет", - грустило объявление на окне хлебного магазина. И сразу захотелось скушать буханочку черствого хлеба...
Маршрут по р.Чусовой-95
Отчет о байдарочном походе по р.Чусовой (Новоуткинск-Кын),
совершенном 28.04-08.05 1995 группой в составе:
1. Свистунов Борис (рук, тел. 312-45-27)
2-3. Зверевы Ирена, Сережа (10 лет)
4-7. Дещеревские Лена, Леша (замрук, тел. 254-90-35), Оля (7), Олег (5)
8-11. Дубовские Лена, Леня, Игорь (9), Дима (11)
12. Янин Леня
Содержание:
1. Дневник похода (автор Л.Янин).
2. Транспортное приложение (автор А.Дещере)
Пущино-Хотьково-Реутов-Москва, 1995
ДВЕСТИ ШЕСТНАДЦАТЬ
Приключенческая повесть - отчет с лирическими отступлениями
(Из цикла - "Мои мемуары" // Янин Л.А. Избранное, т. 294. Реутов: 1995)
ПРОЛОГ
Дождливой апрельской ночью, навьюченный как мул-передовик, я торжественно просандулял на площадь Ярославского вокзала. Через час вся экспедиция была в сборе. Набралась дюжина отчаянных удальцов, храбрецов и неудачников, чтобы еще раз испытать на своей шее удары судьбы, невзгоды далекого пути, трудности и опасности. Среди них было пять детей от 4 до 12 лет, отважившихся прогулять школу. Яблочки от яблони недалеко падают.
Цель экспедиции: дойти живыми, уйти - тоже живыми.
Исследуемый район: дебри Урала, река Чусовая. От ст. Коуровка до села Кын. Эта обширнейшая территория, превосходящая во много раз западные государства, до сих пор совершенно не изучена. Порой доходят отрывочные сведения, что там живут племена, животные и комары. Есть деревья и горы. Редкие счастливчики возвращались с рюкзаками, полными самоцветов и золотых самородков. Кое-кто видел в горах пещеры с сокровищами. Пещеры тоже надо изучить. Меня Боря специально просил взять побольше плекса, чтоб удобнее было при его свете пересчитывать сокровища каменных пещер.
Но об этом - позже... В первом часу ночи практически без потерь экспедиция загрузилась в вагоны скорого поезда и погрузилась в долгожданный сон. Теперь можно вспомнить судовую роль:
Группа покорения
1. Боря - Адмирал эскадры.
2. Ирена Зверева - впередсмотрящая, авангард эскадры. Комиссар продотряда.
3. Леша Дещеревский - создатель теоретических преград. Ремнабор, лагерь.
4. Лена Дещеревская - завхоз. Врач. Повар.
5. Лена Дубовская - тоже.
6. Леня Дубовский - арьергард. Начфин. Казначей. Отв. за антитеррористическую деятельность.
7. Леня Янин - летописец экспедиции.
Он же - старец Фура. Он же - музыкальное оформление
Группа задержки
8. Серега - шумовое сопровождение.
9. Игорь. Собиратель фауны. Хитрый до невозможности.
10. Дима. Читатель. Лучший ученик старца Фура.
11. Оля. Гемолог. Ботаник.
12. Олег. Самоопрокидыватель.
Итак, скорый поезд повез нас до ст.Коуровка, от которой мы должны были дойти до конечной точки маршрута - села Кын. В свободное от дохождения до точки время - собирать самоцветы, самородки, легенды, тосты.
Сам маршрут потом был занесен в книгу Гиннеса, как самый длинный и долгий переход, пройденный мной - 216 км., считая от Коуровской турбазы.
Наутро, собравшись в одном купе и позавтракав, молодежь поинтересовалась, когда, мол, будет обед и когда - ужин.
Они услышали от адмирала ответ, достойный Наполеона:
- Обеда и ужина не будет.
- Как так?! - испугалась молодежь.
- Так. Привыкайте...
И действительно, было только бесконечное чаепитие с утра до ночи. Выпили всю воду в вагоне, я даже не смог принять ванну. Следующие сутки пути члены экспедиции доводили до победного конца дела, начатые на Большой Земле: настраивали гитары, доедали, дочитывали, досыпали. В общем, день был забит до предела.
Утром следующего дня, без потерь десантировавшись и загрузясь в местную электричку, добрались до ст. Коуровка. Леня Дубовский доехал быстрее всех, немного не дождавшись станции, вышел в открывшуюся дверь и пошел себе. А дверь закрылась и электричка поехала дальше.
- Стой! Стой! - закричал кто-то стоп-крану. Но он притворился глухим и не прореагировал. Тогда его дернули за рукоятку, поезд остановился, Леня залез обратно и мы благополучно приехали на 1720-й километр от Москвы.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Вперед, вперед, дала приказ
Любимая страна!
(Из Олиной песни)
Ничто не предвещало беды. Было жаркое апрельское утро. Синела голубая небесная синь. А между тем двенадцать отчаянных головорезов уже добрались до реки Чусовой и собрали три байдарки. Воды реки были довольно мутны, не видно ни рыбы, ни дна. Старожилами было высказано предположение: "это из-за того, что в верховьях моют золото". После минуты молчания как-то сама собой родилась идея идти не по течению, что довольно тривиально, а - против. Заодно и посмотреть, как моют золото. Может, нужна наша помощь... Тем более, что скорость течения была невелика - около мили в час. (Я имею в виду английскую милю, равную примерно 1825 м).
Но почему-то поплыли по течению. Река была неширока, но неглубока. Из воды торчали какие-то подозрительные мешки, содержимое трюмов наших предшественников, бесспорно, груз золота затонувших кораблей. К сожалению, не осмотрел. Вода была теплая, не 4 градуса по Цельсию, а все 8, почти кипяток и Лене Дещеревской, которая в апреле открывает купальный сезон, вода очень понравилась. А по берегам торчали скалы нечеловеческой красоты. Они возвышались над нами, как обломанные клыки палеозоя, сложенные из косых доисторических плит, поросших лишайником и соснами. Скалы идут не сплошняком, а дискретными порциями, все пронумерованы, учтены и охраняются государством. Кое-где кусков явно не хватало. Это называлось: грот в скале.
Мы неторопливо миновали Коуровку, сделали большой круг почета вокруг Коуровской церкви. Кончились рыболовы по берегам, ловящие непонятно что в мутной водице, и началось наше свободное плавание.
Я сидел в середине второй байдарки. Припекало солнышко. И чтобы я не сгорел, Леша заботливо поливал мне спину прохладной речной водой с весла. В этом деле требуется большое мастерство: нужно вынимать весло из воды наиболее мокрым, а опускать - совсем сухим. У Леши ни капли даром не пропало. Хотя я и был в рубашке, спина совсем не подгорела, только те места, где он не достал.
Скоро мы догнали байдарочников из Свердловска. Завязалась беседа:
- Откуда?
- Из Москвы.
- Неужто - из Москвы?!! Из самой?!! - изумились уральцы.
- Ага...
- Врете!!!
- А мы - не из Москвы, мы - из Пущино. Это 100 км ехать от Москвы, проболталась простодушная Оля.
- Все равно!! - единогласно признали недоверчивые уральцы. - У вас что, поближе речек не было?!!
Через 10 км, миновав турбазу, начали отсчет геройского перехода.
Показалась первая официальная уральская верста: "камень Уральский 1В км". Скала метров 25 высотой. Вот. Осталось проплыть уже 215 км. Вылезли потрогать камни пальцем. Наверху в сосновом лесу стоит палатка со скалолазками.
А внизу мужественные скалолазы, цепляясь конечностями за шероховатости, лезли мимо тропинки вверх. За едой. Я тоже залез в небольшой грот, ободрал себе спину и решил больше не лазить, куда не просят.
Мы набрали воды из ручья и двинули дальше. Я сел на весла и греб без остановки 25 км. Изредка попадались скалы с табличками, по которым только и мог я определять местонахождение нашего корабля. Кстати, когда я был на Канарах, мне тоже пришлось грести несколько часов подряд, чтобы уйти от цунами. На 25 км от Коуровки на высоком левом берегу увидели скит староверческий. Сам Бог велел остановиться и помолиться. Солнце клонилось к закату, когда усталые путники залезли осмотреть памятник древнего зодчества. Он оказался на удивление новым. Древний трехметровый частокол из свежих бревен стоял почему-то на бетонном фундаменте и половину бревен успели разворовать местные любители старины. В наше время все происходит так быстро... Башни тоже были достроены не до конца, остался керамзит, стружки. Похоже, что древние зодчие работали ни за страх, ни за совесть, а так - для плана.
На всякий случай сфотографировали памятник культуры. Похоже, его киношники сляпали. Теперь мы знаем правду. Все это кино - сплошные обман и надувательство.
Прошли Шаман-камень. Шамана именно в этот момент не было. Когда проходили деревню Каменка, голопузый небритый абориген в грязных джинсах попросил нас перевезти его на другой берег. Река была метров 40 шириной.
- Неохота ноги мочить, - пояснил он свою блажь. Его земляки стояли на другом берегу и делали вид, что ловят рыбу. Байдарка адмирала, которой я доверил везти мою гитару работы великого Страдивари, причалила и взяла на борт сухого пассажира. А река была здесь мелкая, по пояс.
- Мы же - люди и должны делать друг другу добро, - сказала Оля Олегу. Всякое доброе дело должно быть наказуемо, подумал я. И как в воду глядел. Сзади раздались крики, проклятия, стоны. Я оглянулся и увидел, что байда адмирала перевернута, и все, кто там был, чудом спасшиеся члены команды и пассажир, намочили ноги до головы. Я развернулся и на бешеной скорости поспешил спасать свою гитару. Но было уже поздно.
Вот показания одной из потерпевших, Зверевой Ирены:
- Это похоже на сон, на страшный тягостный сон. Оказываешься под водой, с веслом в руках, не знаешь, куда грести... Кругом холодно... Потом выделяется этот, ... адреналин! Да! И сразу - тепло, всплываешь...
Так адмирал с Иренкой и в этом году открыл купальный сезон. Сергей же счастливо избежал окунания, он предусмотрительно ждал на берегу. Началась разборка. Боря уверял, что лодку прижало к подводному камню. Небритый любитель сухих ног божился, что камней на этом месте нет. Скорее всего, это была провокация. Абориген ушел в бунгало надевать сухие штаны, остальные пострадавшие вылили воду из сапог; я же подсушил чехол гитарный и вылил воду из инструмента. Все, хана гитаре. На берегу в иле валялся утюг. Тоже не доплыл. Это - судьба. На всякий случай я стал привязывать к своему телу пустые пластмассовые баллоны из-под импортных напитков, для придания себе плавучести и непотопляемости в этом опаснейшем походе.
Поплыли дальше искать место для сушки. У пологой скалы наша эскадра в лучах заката вошла в спокойные воды лагуны близ Сенькиного камня. По реке шли пузыри и пена. Наверно, тот пузатый абориген опять переправлялся через реку, теперь уже со свердловчанами...
Берег был ровный. По другую сторону скалы встали наши новые знакомые свердловчане. Они убедили нас не брать воду из реки, - вода вся в химикатах, не хватает только цианистого калия, но местные как-то выработали к ней иммунитет. Летают апрельские уральские комары, огромные, полосатые как пчелы. Это ж какими они будут в июле, когда подрастут?!! Кусают совсем не больно и кровь пьет осторожненько. Добрые, как все уральцы. Вечером у костра подняли бокалы с клюковкой. (Клюковка - фирменный прохладительный напиток из спирта и клюквенного сока). За начало маршрута и за открытие купального сезона. При этом я испытал чувство глубокой благодарности вампира, который вкусил 50 мл. свежей человеческой крови. После этого народ захотел кушать. А я вообще был голодный, как волк в пустыне. Но повара что-то медлили, рискуя жизнью. Поэтому я с верным человеком решил украсть пару банок тушенки и буханку хлеба. Пошел в палатку, вроде бы за гитарой, а там - Боря с Лешей шьют спальник для всех. Другого времени не нашли. Попросили помочь вдевать нитку в иголку, потому что я был самый трезвый и мог попасть, куда надо. Вот я целый час и вдевал. Свеча горит, романтика... Потом пришел Леня Дубовский за мной. И тоже стал помогать. За Ленями пришел Дима. За Димой - Игорь. Периодически у костра кто-то кричал, садистки хихикая, что горят мои сапоги. Но я все вдевал и вдевал, пока спальник не был готов. Тут еще и уральцы подгребли с гитарой и бутылкой, углублять знакомство. А мы трусливо, как бабы, шьем спальник. Наконец, уралец Николай, спортсмен-лыжник, только почему-то без лыж, залез к нам внутрь, и сверкая золотыми зубами, стал говорить про дружбу между байдарочниками всех стран, городов и национальностей. За ним следом влез его друг Шура, тоже без лыж. Долго они нам втолковывали, что шитье спальника - женское дело. Но для Бори это - все равно, что укладка парашюта для десантника, тем более, что ему в этом спальнике придется спать на пике Коммунизма.
Все-таки мы с ними что-то выпили. И что-то пели. Помню, что в этом месте у меня возник склероз... Слушали уральца Андрея и развивали идею об общих родах, видах и подвидах, семействах и кланах туристов Земли. Напоследок уральцы поведали нам загадочную историю Демидова креста и включив автопилоты, ушли спать, а я, полюбовавшись на прозрачное звездное небо, еле втиснулся в узкую щель между Борей и костлявым Серегой.
И подозреваю, что меня так и не покормили.
ГЛАВА ВТОРАЯ
А я живу и не подозреваю,
Что питательных веществ не получаю
(мысль после просмотра рекламы)
Было ласковое апрельское утро. Ничто не предвещало беды.
Измученные долгим сном, мужики вылазили из палаток и радовались ясному солнышку. Перед походом старый шаман Шноль предсказал нам "дождь 3-го мая и заморозки", но под жарким солнцем, напоминавшем мне тропик Рака, эти глупые пророчества вызывали снисходительную улыбку.
Мимо нас проплыли два плота из автомобильных камер. Орава на плотах что-то пела хором. На одной мачте был скромненький синий платочек, на другой - что-то этакое в цветочках. У Ирены возникла идея придумать свой собственный флаг, выражающий цели и задачи экспедиции. Я посоветовал идти под черными семейными трусами с черепом и скрещенными костями. Очень выразительно. Но никто не поддержал.
Утром несколько раз садились на рифы. Но шли легко, только байда Лени Дубовского отставала - он растянул руку при раздаче подзатыльников кое-кому.
Случайный нудист-оптимист пожелал нам счастливого плавания и помахал рукой. Мы ему - тоже. И тут за поворотом показалась прекрасная скала. Без таблички. Неучтенная, и значит - неоткрытая! С гротом даже. Мы причалили к подножию и подкрепились колбасой. Я назвал этот камень: "Колбасный". Можно было увековечить свое имя и занести себя в список первопроходцев Урала: "к. Колбасный Леня". Эх, кабы знал, заранее на Большой Земле заготовил бы таблички с названиями и присобачивал, куда ни попадя! А то названия камней попадаются совершенно дурацкие: "Дыровчатый", "Глуповатый", "Гнусноватый"... Совсем не романтично-с. Да-с. Ну куда это годится?...
После перекуса прошли камни Петушки и Сибирский. Был грот, куда влезло пол-байды. Огромные разломы плит сурово торчат из берегов, как стены взорванного форта.
До города Староуткинска остался примерно час ходу. Хлеб кончился. А он - всему голова. У аборигенки в ближайшем селении купили три литра молока. (По почти московским ценам). Деревни уральские небольшие, но с длиннющими заборами, домики бревенчатые, под черепичной или железной крышей. Окошки небольшие, как правило, со ставнями. Раскрашены только рамы и ставни. Коров не видать. Бревна почему-то все черные, наверно специально обжигают паяльной лампой. Для крепкости.
Великий русский город Староуткинск расположен на архипелаге из нескольких островов. У висячего моста мы причалили и я с Леной пошел в центр города за хлебом. Сам город невелик, в наш век пара и электричества - только несколько каменных зданий, очевидно, Дворец Съездов, Дом Советов и Дом культуры. Унылостью и безысходностью Староуткинск напомнил мне Каперну, в которую мы как-то зашли набрать свежей воды, когда исследовали Элирское море от Лисса до Гель-Гью. "Счастья нет, денег нет, жизни нет", говорили грустные лица прохожих и унылые окошки избушек. "Хлеба тоже нет", - грустило объявление на окне хлебного магазина. И сразу захотелось скушать буханочку черствого хлеба...