Юлия Рыженкова. Демконтроль

Юлия Рыженкова
Демконтроль

   – Вот я говорила тебе к Валентиновне идти! А ты все резину тянула! Дотянулась…
   – Теть Галь, ну хватит уже, а? – Даша опять обхватила себя за плечи. – Сейчас-то уже чего.
   – Ну ладно, ладно. Ты не переживай. Может, еще не подойдешь им.
   – По всем анализам подхожу…
   Даша встала прогуляться по коридору с крашеными грязно-бежевыми стенами и белым потрескавшимся потолком. В одно ухо орало техно, второй наушник болтался на груди. Тетя Галя терпеть не могла, когда Даша «затыкала уши своими затычками». Пятнадцать шагов в одну сторону – ряд дверей слева и жестких металлических стульев, привинченных к полу, справа. Тридцать шагов в другую сторону – и табличка «Выход». Ладони опять взмокли, и она привычно обтерла их о шорты. Очень хотелось дать деру из этой грязно-желтой «стерильности» с запахами йода и нашатыря, от которых мутило. Во всем коридоре они были одни, так что никто, кроме тети, ее бегства не заметит… до следующего дня. А завтра за ней придет наряд из Демконтроля с судебной повесткой. Нет уж, лучше самой. Если за три месяца результатов не будет, то можно демобилизоваться. Выдержать бы эти три месяца…
   Дверь кабинета номер пятнадцать открылась.
   – Ушакова Дарья Александровна? – Медсестра на Дашу даже не взглянула, уткнувшись в медкарту.
   – Да, я.
   – Проходите.
   – С Богом! – Тетя сжала ее руку, перекрестила. Даша перешагнула порог ватными ногами.
   Это оказался обычный медицинский кабинет с гинекологическим креслом в углу. Она присела на краешек стула, решив, что взмах руки медсестры именно это и означал. Сестра удалилась, так и не удостоив Дашу взглядом, зато из смежной комнаты вышел врач. Белый халат смотрелся на нем совершенно неестественно, больше подошли бы боксерские перчатки и красные спортивные трусы. Крепкий, невысокий, с железными руками и, наверное, нервами – он словно бы попал сюда с ринга.
   – Ну-с, сударыня, давай знакомиться. Меня зовут Лев Давидович, я буду твоим куратором. – Даше показалось, что у доктора улыбка маньяка. – Я не буду повторять весь тот пафос, который крутят по телевизору, про долг родине, сохранение нации и прочее. Понимаю, то, что тебе придется делать, – не совсем нормально, что по доброй воле ты не стала бы заниматься этим, но, к сожалению, таков закон. Я постараюсь сделать так, чтобы это было не слишком мучительно.
   Даша кивнула, стараясь не подавать виду, что у нее скрутило живот. В голове вертелась фраза: «Мы тебя не больно зарежем, чик – и ты уже на небесах».
   – Ты когда-нибудь имела гетеросексуальный контакт?
   Она замотала головой, надеясь услышать что-то вроде «ну, тогда нам не подходишь», вместо этого громом прозвучало:
   – Тогда сначала я сделаю небольшую операцию. Раздевайся, ложись. – Врач указал на гинекологическое кресло.
   – П-прям с-сейч-час?
   Во рту пересохло.
   – А когда? Через десять лет? – хмыкнул врач.
   Колени подгибались, ноги никак не хотели слушаться. «Господи, ну почему я? – панически думала она. – Дура я, дура. Если бы сейчас еще можно было все переиграть, нашла бы эти несчастные деньги – побиралась бы по знакомым, украла, но дошла бы до Анны Валентиновны. Только бы не лежать сейчас тут. И ведь этот ужас терпеть еще год!» Все подруги нашли способ «откосить»: кто-то женился, кто-то не прошел по здоровью, кто-то, кто побогаче, нашел денег на Валентиновну… только она одна попала сюда. Стало холодно. Даша вцепилась крепче в подлокотники кресла, зажмурилась и стиснула зубы, стараясь не кричать. Внизу живота остро резануло.
   – Вот и все. Сейчас немного отдохнешь и начнем.
   Боль потихоньку уходила, но легче от этого не стало, ведь Даша знала, что ее ждет дальше.
   Посередине смежной комнаты стояла кровать на металлических ножках, привинченная к полу так же, как и стулья в коридоре. Даша предпочла бы никогда не увидеть, что находится в этой комнате. Ее усадили за маленький круглый столик у облупленного шкафа из ДСП, налили чай. Правда, к чаю ничего не предложили, даже сахару. Она, обжигая губы и язык, пила кипяток маленькими глоточками, не ощущая вкуса и стараясь не думать о том, что еще сейчас произойдет. Даша чувствовала себя изнасилованной. Ладони опять стали мокрыми, и чашка чуть не выскользнула из рук.
   – Это Даша, это Максим, – сказала медсестра, входя в комнату вместе с высоким блондином атлетического телосложения. Рельеф мышц был хорошо заметен даже через защитную гимнастерку, плотно облегающую накачанное тело. Даше захотелось броситься в ноги этой крашеной пожилой женщине в коричневых туфлях с аляповатыми блестящими застежками-бабочками, притягивающими взгляд. Она готова была целовать и бабочек, и ноги медсестре, всячески избегавшей смотреть в глаза пациентке. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не делайте этого, не отдавайте меня им», – крутилось в голове с такой громкостью, что, казалось, должно быть слышно всему медицинскому центру. Но весь персонал, казалось, «заткнул уши своими затычками».
   – Даша у нас первый раз, так что ты поаккуратней. Закончите – выходите.
   Блестящие бабочки процокали к двери, оставив их одних.
   – Привет, – улыбнулся Максим, будто позируя в рекламе жвачки.
   – Привет, – прошептала она.
   Солдат тут же скинул с себя сапоги, стянул гимнастерку, обнажив торс.
   – Уф-ф! Жара!
   Даша была в липком холодном поту и не замечала, какая тут температура, хотя за окном летнее солнце действительно било рекорды.
   Солдат тем временем налил себе чаю и залпом выпил его.
   – Готова?
   Даша изо всех сил замотала головой. Мозг отказывался принимать то, что сейчас должно было произойти.
   – Может, мы просто тут посидим часик и все? А скажем, что все было… – срывающимся голосом предложила она.
   – Ты дура, да?
   Ответа он не дождался, так что продолжил сам:
   – Думаешь, если они вышли, то не видят нас? Ага! Тут таких умниц через одну. Да в этом кабинете больше камер, чем у тебя пальцев!
   – Боже… но… это же ненормально! Ненормально заставлять людей делать это! Ненормально смотреть на все это! Это же кошмар!
   – Детка, это просто медицинский процесс. Когда тебе врач клизму ставит – это ненормально? Да, не приятно, но надо! Что ты как маленькая? Кто-то должен отдавать долг нации. Неужто тебе еще мозги этим не прокомпостировали?
   Максим тем временем снял камуфляжные штаны, а затем и трусы-боксеры. Даша уставилась на него, не в состоянии вымолвить ни слова. То, что она увидела первый раз в жизни, показалось мерзким.
   – Давай же. Раньше начнем – раньше кончим, – хмыкнул атлет.
   – Не трогай меня! – взвизгнула она, отпрыгнув. – Не подходи!
   – Так! Спокойно! – рявкнул Максим. Он вдруг превратился из улыбчивого блондина в оскаленного хищника. Мгновенно оказался рядом, притиснув ее к стене всем телом и зажав рукой рот. – Тихо! Отставить истерику! Если я сейчас не оттрахаю тебя, то сидеть мне на «губе». Я не собираюсь из-за какой-то истерички неделю там торчать!
   Почему-то это совершенно эгоистичное признание как-то странно успокоило Дашу: она обмякла, перестала вырываться.
   – Не ори, слышишь?
   Она кивнула, почувствовав себя тряпичной куклой. Сознание будто отключилось, не в состоянии принять происходящее.
   – Сейчас идем к кровати и ложимся. Дальше я все сделаю сам!
   Она опять кивнула.
   Максим медленно убрал ладонь от ее рта, сжал рукой Дашин локоть и повел к кровати. «Как скотину на убой», – на краешке сознания появилась мысль, но это уже не было важно. Она действительно чувствовала себя бессмысленным и бессловесным животным. Ватные пальцы не слушались, безуспешно пытаясь расстегнуть молнию на шортах. Наконец она справилась, легла и закрыла глаза. Тяжелое потное тело сверху, снова боль внизу живота… время тянулось бесконечно.
   – Все. Одевайся. – Мучитель откатился в сторону.
   Пока она трясущимися руками натягивала футболку, он успел полностью одеться.
   – Расслабься. Поначалу всем девкам страшно и больно. А потом некоторым это даже нравится.
   Максим снова превратился в рекламного блондина с ослепительной улыбкой. Даша ему не поверила.
   Тетя Галя все это время ждала в коридоре. Увидев ее, Даша расплакалась.
   – Ну-ну, не плачь. Все хорошо, все уже кончилось, – гладила она по голове. – Пойдем домой.
   – Все только начинается. – Слезы текли ручьем, их невозможно было остановить. – Завтра опять сюда к девяти часам.
 
   Семейный совет заседал уже полдня. Было выпито, наверное, с десяток чашек чая, но ни к какому решению так и не пришли. Даша заявила, что ни за что не пойдет туда завтра, хоть что с ней делайте. Вот родители и думали, что же с ней делать. То ли прятать от Демконтроля, то ли уговорить все же продолжить службу. Тетя Галя в очередной раз рассказала, как она служила в «корде», но дочь была непреклонна.
   – Дашк, это тебя. – Сестренка протянула трубку городского телефона. Звонила Марина.
   – Привет, синичка! Ну, ты как?
   Они с Мариной встречались, но Даша никак не могла разобраться в себе, по-настоящему ли она ее любит, или это просто увлечение. Марина неоднократно намекала, что не против пожениться, но Даша все тянула.
   – Ужасно! Мерзость какая! – Она опять разревелась.
   – Да уж… сочувствую… не плачь, дорогая… может, мне приехать все же?
   – Не знаю, Марин. Честно – мне сейчас ни до кого. Как представлю, что завтра опять туда же, – так трясет. – Рев перешел во всхлипывания. – А если потом еще забеременею, так это вообще мрак. Мало того что у меня кто-то в животе будет жить, так, говорят, это еще и больно.
   – Ну, может, еще получится демобилизоваться досрочно. Я читала, далеко не всем девушкам, годным по здоровью, удается забеременеть. Сколько там надо ждать? Два с половиной месяца?
   – Три.
   – Все же лучше, чем год.
   – Да я вообще не понимаю, почему до сих пор не отменят эту позорную «корду»! Ученые давно уже придумали, как делать детей в пробирке!
   – Я слышала, это лоббируют сексуальные извращенцы. Ну, разные гетерики в правительстве. Типа нашего премьера.
   – Да ладно тебе! Премьер нормальный гом, у него и муж есть…
   – Муж… объелся груш. Ты чего как маленькая! Муж этот давно живет с другим, он-то нормальный. А премьер бегает по девочкам, только всячески скрывает это. Не видела, что ли, ролики в Интернете?
   – Да это монтаж, доказали же.
   – Кто доказал? Подконтрольный ему суд? Дашка, ну не будь такой наивной!
   – Да черт с ним, с премьером! – вспылила она. – Мне-то что делать?!
   – Тебе придется мучиться минимум три месяца, – отрезала Марина. – Не вздумай бегать от Демконтроля!
   – А ты думай, что по телефону говоришь! – рявкнула Даша.
   – Да я тебе это и лично скажу. Хочешь в тюрягу на десять лет? Дуреха, они ж тебя из-под земли достанут! Это ж Демконтроль!!! И потом, ты что, не знаешь, что всех заключенных детородного возраста используют для их нужд? Так тебе год мучиться, а так десять лет!
   Даша притихла. Она, конечно, слышала об этом, но то были единичные случаи… «Или нам рассказывали только о единичных случаях», – шепнул ей внутренний голос. Конечно, когда мир столкнулся с гигантской демографической проблемой, почему бы не использовать уголовников для «воспроизводства человеческого потенциала», как они это называют? Если глава Демконтроля дошел до того, что начал пропагандировать гетероотношения, то дело совсем плохо.
   – Да, ты, наверное, права. Если меня поймают, то мне крышка.
   – Будь умницей, синичка. Ты мне очень-очень дорога, и я тебя буду ждать хоть год, хоть десять лет, но побереги себя. Тут ты хотя бы после процедуры домой приходишь, можешь принять ванну, расслабиться, почитать книжку. Если попытаешься сбежать – будет в тыщу раз хуже!
   – Да, я знаю.
   Она положила трубку с тяжелым сердцем. Марина, как обычно, права. Не Даше тягаться с Демконтролем. Эта организация шуток не любит.
   На столе стояла очередная чашка чая с бергамотом. Тетя Галя суетилась у плиты, тетя Саша курила.
   – Ладно, – убитым голосом объявила Даша. – Я пойду завтра.
   Тетя Галя обняла ее и заплакала.
   – Я знала, что у меня разумная дочь, – пустила дымовое кольцо тетя Саша.
   На следующий день грязно-желтый коридор за табличкой «Медицинская служба коррекции демографии» или попросту «корда», как ее все называли, звенел голосами. Через секунду Даша, открыв дверь, увидела девушек призывного возраста, толпившихся в коридоре. Они громко смеялись, играли в карты и целовались.
   – Ничего не знаю! Проиграла – давай исполняй желание! – настаивала высокая девица с короткими фиолетовыми волосами, обращаясь к маленькой худенькой девчушке в полупрозрачном платье.
   – Ага, а потом мне твоя Ирка голову оторвет! – отбрыкивалась та.
   – Ирки тут нет, а карточный долг – это святое.
   Худенькая вздохнула, встала на цыпочки и крепко, взасос, поцеловала победительницу. Девушки вокруг заулюлюкали, кто-то начал считать, остальные присоединились, и вот они уже хором орут: пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… Рука победительницы тем временем полезла под подол побежденной, пытаясь обхватить узкие бедра.
   – Что за разврат тут устроили! Да еще и без меня! – гаркнул Лев Давидович, распахивая дверь кабинета.
   – А мы тренируемся отдавать долг нации. – Девица посмотрела на врача с вызовом.
   – Лосева, тебе жениться надо!
   – Нет уж, Лев Давидович, я слишком хороша, чтобы жениться. И потом, вдруг после ваших экзекуций мне мальчики понравятся? Останусь у вас на сверхсрочную…
   Взрыв смеха.
   – Тихо тут! А то всех на улицу выгоню, буду по одной вызывать.
   – Молчим-молчим, – пообещала Лосева, но таким тоном, что даже Даша поняла, что та и не подумает молчать. Высокая, под два метра ростом, крупная, но не толстая, а скорей тяжелая, Лосева казалась баскетболисткой, хотя на самом деле баскетбол не любила и не признавала никакого спорта, кроме бега. Нарочито мужская одежда ярких, вызывающих цветов, ни грамма макияжа и громкий низкий голос. Даша всегда боялась таких.