Юрий Соловьев
Тепло родного порога
Мои родители, Соловьев Аркадий Андреевич и Соловьева (Спиридоненкова) Лилия Николаевна, родом из Тверских краёв.
Когда мне исполнилось два года, меня забрали в деревню мамины родители, Спиридоненковы Николай Степанович и Мария Ильинична. Наверное, такой резкий поворот в моей жизни, сказался на моём восприятии природы и деревенского быта.
Голубая мечта, ранней весной приехать в те края, зайти в лес и увидеть сине-голубой ковёр первых весенних цветов.
Что бы представить, как жили в те времена в деревне, какие были взаимоотношения между людьми, нужно немного углубиться в историю. Начало 60-х, прошло 15 лет после окончания войны. Из тех мужиков, кто ушёл на фронт, вернулись единицы. Старики, женщины и дети, сумевшие выжить в семнадцатимесячной фашистской оккупации, видели в вернувшихся настоящих героев.
Помню детство…
В дымке розовой
в лес ходили по весне,
капал в банку сок березовый,
на полянах таял снег.
Пил студеный сок из горлышка,
слушал теньканье синиц
и, глаза прищурив, солнышко
видел в радуге ресниц.
Оба моих дедушки, Соловьев Андрей Степанович и Спиридоненков Николай Степанович вернулись с войны в офицерских званиях с орденами и медалями. Вот только пожить Андрею Степановичу, после войны не довелось, в 1948 году в возрасте 35 лет, оставив жену с тремя детьми, он умер от ран.
В 1965 году родители забрали меня к себе, в то время отца перевели на новое место службы в город Спасск-Рязанск. Рязанщина, родина Сергея Есенина… Половодье на Оке, заливные луга, сосновые боры… Спасск-Рязанск – небольшой провинциальный городок, стоящий на высоком берегу протоки Оки. Дома с резными наличниками утопают в зелени, кругом сады, размеренное неторопливое течение жизни. В этом городке прошло моё детство, с купанием на Оке, с поездками на речном трамвайчике на другую сторону реки на Старую Рязань, с учёбой до 9 класса в школе.
Хорошо лежать на печке,
Слушать папину гармонь,
Представлять, как в нашей речке
Воду пьёт из песни конь.
В рушниках в углу икона,
Фото в рамках на стене…
Сколько их ушло из дома
И погибло на войне.
Но «цыганская» жизнь не даёт расслабиться, в 1977 году судьба закидывает отца, ну и нас конечно, к новому месту службы на южный берег Ледовитого океана, в город Тикси. Если быть точнее, то до самого Тикси, от военного городка нужно было ещё проехать километров десять.
Арктика… Ультрамариновое море Лаптевых, стелящиеся заросли карликовой берёзы под шляпками подберёзовиков, студёные речки с одним общим названием Снежинки, заснеженные сопки с антеннами радиолокационных станций на вершинах. Особое братство людей оторванных от цивилизации мегаполисов.
Лентой
Флюоресцентно-искристой
Северное сияние
Плывет над Тикси.
Спят корабли
В порту
Льдами стиснутые,
Отбрасывая тень
Фиолетовую.
Хрустит наст
Под ногами
Пайковыми галетами
Ожерелье звёзд
Сияет ярко,
Неистово.
Сопки во тьме
Далёкие,
В реальности
Близкие.
Окончив школу, в 1978 году, по стопам отца, поступил в Череповецкое высшее военное училище радиоэлектроники.
Мне постоянно везло с окружающей меня природой, лагеря и полевые выходы, где мы обучались военным премудростям, располагались в девственно-чистых сосновых лесах. А река Шексна?!! А Рыбинское водохранилище?!! Места, воспетые Николаем Рубцовым, зачаровывали и восхищали.
Получив воинское звание лейтенант, и на тот момент, уже обзаведясь семьёй, убыл из Вологодчины к первому месту службы, на станцию Дивизионная, близь Улан-Удэ столицы Бурятии.
Тринадцать лет прожитых в Забайкалье, это особый период в моей жизни.
Сиреневые сопки по весне покрытые нежным багульником, лоскутное одеяло тайги в начале осени, Байкал, Селенга, бурятские степи с особым ароматом трав, суровые морозные зимы и жаркое солнце над головой летом. Шашлыки на сопках с друзьями и семьей, выезды на заготовку кедрового ореха и брусники в тайгу, походы за грибами и рыбалка. И, конечно, служба от командира взвода до начальника командного пункта полка.
После Забайкалья продолжил службу в Кантемировской дивизии, дислоцированной в славном городе Наро-Фоминск. В 2002 году уволился из рядов вооруженных сил Российской Федерации в звании майор – запаса.
Отсутствие свободного времени и постоянный напряженный график службы не способствовал, по видимому, раскрытию творческих способностей. Но те впечатления, чувства и эмоции, скопившиеся во мне, как неподвластная стихия, прорвали сдерживающую плотину текущей рутины и хлынули в образовавшийся проём… Я начал писать стихи.
Мой край забытых Богом деревень
Тепло родного порога
С наслаждением пью на родимом крылечке
Свежий воздух зари, как берёзовый сок.
За оврагом туман обнимается с речкой —
Еле слышен довольный её голосок.
Теплый луч на перилах играет в пятнашки,
Заискрилась на солнце росою трава.
После сна разлепили реснички ромашки
И кружится от счастья моя голова!
На ступеньках тепло от родного порога.
Вместе с эхом кукушка считает года.
Словно жизнь непростая петляет дорога
От порога к неведомым мне городам.
В мерцании холодных звезд…
В мерцании холодных звезд
Плывет по Вечности Земля…
……………………………….
«Ах, ты палуба-палуба,
Ты меня раскачай
Ты печаль мою, палуба,
Расколи о причал!»
Тени пляшут, звон посуды,
В лампе мечется огонь,
Бабьи сплетни-пересуды,
Заливается гармонь.
Разливают самогонку.
Дзинь…стаканы над столом.
– По чуть-чуть.
Ещё вдогонку.
– Хрусть… Заели огурцом.
На столе картошка пышет,
Дух над черным чугунком.
Матерятся, только слышно
Разговоры ни о чём.
– Зой, Виталька в магазине
Утром водку покупал.
– Коль, сходи-ка до скотины.
– …и с крыльца потом упал.
«При лужке, лужке, лужке,
При широком поле,
При знакомом табуне
Конь гулял на воле.»
Гармонисту, – Пей, Аркашка!
– Современное сыграй.
– Эх, родимая рюмашка.
– Понеслась родная в рай!
Хорошо лежать на печке,
Слушать папину гармонь,
Представлять, как в нашей речке
Воду пьёт из песни конь.
В рушниках в углу икона,
Фото в рамках на стене…
Сколько их ушло из дома
И погибло на войне.
«Зачем вы девочки
Красивых любите
Непостоянная
У них любовь»
Ночь спустилась в деревеньку
Взяв округу всю в тиски
И спиваясь помаленьку
Плачут бабы от тоски.
………………………………………
В мерцании холодных звезд
Плывет по Вечности Земля…
Край родной
Край родной:
Краюха хлеба,
Вкус парного молока,
Тянет клевером из хлева
И крапивою слегка.
Лижет тёплыми лучами
Солнце сонное лицо.
Кошка выйдет из чулана,
Ляжет рядом на крыльцо.
Где я только в мире не был.
Только на сердце одно —
Васильковый лен до неба,
Добрый лес
И дом родной.
Лес
Помню детство…
В дымке розовой
В лес ходили по весне,
Капал в банку сок березовый,
На полянах таял снег.
Пил студеный сок из горлышка,
Слушал теньканье синиц
И, глаза прищурив, солнышко
Видел в радуге ресниц.
Синеглазые подснежники,
Вырастая из земли,
Изгибали шеи нежные
И улыбками цвели.
Лес играл со мной и нянчился,
Не желая отпускать,
То, как старший брат, дурачился,
То задумчив был, как мать.
…………………………………
…пусть судьба меня закинула
Далеко от этих мест,
Нет важнее в жизни стимула,
Чем в родной вернуться лес.
Малая Родина
То же небо…
И солнышко то же…
На картинку из детства похоже.
Всё оттуда,
из прошлого,
вроде бы,
Так же сердце
трепещет на Родине.
Там, где избы друзей покосились,
А друзья на погосте – все спились.
……………………………………
В огороде смородина алая
Боль большая, а Родина малая.
Мой край забытых Богом деревень
Мой край забытых Богом деревень,
Ромашковых просторов и лесов,
Где Горбачёвский ветер перемен
Не уничтожил жизненных основ.
Здесь нараспашку души и дома
Всегда найдутся хлеб и молоко
Для путника раскроют закрома
Не важно, что он людям незнаком.
В избе расстелют чистую постель.
А хочешь, спать ложись на сеновал.
Все двери в дом открыты для гостей,
их на замок никто не закрывал.
Развеял ветер колею дорог.
В лугах зарос родной тропинки след.
Хозяев нет, рассыпался порог.
Да и деревни, тоже больше нет.
Я в брошенный колодец загляну,
Где сруб замшелый прячется во мгле.
Грохочет цепь, спускаясь в глубину,
Ведро воды я зачерпну себе.
И пью я эту воду через край,
Дробь выбивают зубы о ведро,
Мне силы дарит заповедный край
С водой, вливаясь в грешное нутро.
Шумят листвой седые тополя,
Стрекочет хор кузнечиков в траве.
Мне это солнце, небо и земля
Дороже жизни и всего родней.
Родина
Родина моя, земля тверская,
Всех заморских берегов милей.
Я влюблён в леса твои без края,
В поднебесный лён твоих полей,
В шелест тополей, ручьёв прохладу,
В колкость свежескошенных лугов…
За тебя и смерть я, как награду,
Из руки твоей принять готов.
Родине
Я верую!
Одной тебе я верю!
Любовь твоя,
Как Божья благодать.
Ты – Храм души
С распахнутою дверью,
В котором я живу
И где мне умирать.
Икон не надо мне,
Не верю я в иконы.
Молюсь я на леса
И на луга молюсь.
Молитвы шепчут мне
Берёз любимых кроны
И причащаясь им
Я чище становлюсь.
Язычника, меня,
Кресты церквей крестили.
Я, с головой, нырял
В купель твоих озёр.
И воздуха нектар,
Когда траву скосили,
Я в роще пил среди
Берёз – своих сестер.
Русь голубоглазая моя
Я родился РУССКИМ.
В целом мире
Ничего нет краше,
Для меня,
Чем земля,
Что молоком вскормила,
– Русь голубоглазая моя.
Не нужны мне
Сказочные страны,
Равнодушен к пальмам и горам.
И клянусь я,
Жизнью своей мамы,
Никогда Россию
Не продам.
Русь моя,
Как женщина родная,
С васильками в русых волосах,
С песней соловьиною,
Что в мае,
Дарит ей поклонник
– серый птах.
Если жизнь моя,
Как вспышка,
Как мгновенье,
Искрой затеряется в веках.
Я уйду
Под птиц любимых пенье,
С соком земляники
На губах.
Русь моя, – ты вечный свет души!
Любо мне бродить в твоих лесах,
Забираться на холмы и горы,
В заливных лугах тонуть в цветах,
Чтоб впитался запах через поры.
Будут в росы соловьи мне петь,
Выйду я тропой к родному дому.
Сквозь туман заря начнет алеть
Цветом розовым по голубому.
Я купаюсь в море спелой ржи,
Васильки, смеясь, играют в прятки.
Русь моя, ты вечный свет души!
И тебя люблю я без оглядки.
Умиротворение
Я качу по тропочке свой велосипед,
за спиною тянется шин рифлёный след.
Дребезжит на рытвинах старое крыло,
Скрылось за оврагами дедово село.
Впереди баюкает плавная волна
Нежные соцветия молодого льна.
Северное солнышко льётся на поля,
Пахнет мокрой глиною сонная земля.
Миру демонстрируя пышный свой наряд,
Облака неспешные надо мной парят.
И скользит бесплотная облачная тень
По долинам солнечным, крышам деревень…
…………………………………………
По тропинке узенькой, оставляя след,
не спеша, вперед качу свой велосипед.
Я хожу по родимой земле
Я хожу по родимой земле,
Все цветы улыбаются мне.
Здесь гремели бои
И здесь предки мои
За меня на войне полегли.
Я туманом дышу, а душа,
Не спеша, по тропинке ушла
На знакомый до слёз,
На родимый погост,
Где я – редко бывающий гость.
Улыбаются фото родных.
Им приятно увидеть живых.
Под разрушенный храм,
Я пришёл в гости к вам,
Не сердитесь, я выпью сто грамм.
Я хожу по родимой земле,
Где тропинки забыли мой след.
За оврагом ручей,
Лучше громких речей,
Прожурчит мне негромко: «Я – чей?»
Да будет мир среди людей!
Да будет мир среди людей!
Да будет мир среди людей,
где каждый:
стар и млад,
Свою улыбку подарить
соседу будет рад.
Слова от сердца,
от души
Распустятся в домах
И,
в миг цветенья,
малыши
Забудут боль и страх.
Забудут люди о войне,
О корысти в делах.
И Бог мой улыбнется мне,
и Будда,
и Аллах!
Мадонна городской помойки
Дочь проститутки и бомжа,
Девчонка с городской помойки,
К своей груди дитя прижав,
На пропитание деньжат
Просила у людей неловко.
В пустую баночку у ног
Швыряли найденную мелочь
В карманах, кто нащупать мог.
И обходили, кто не мог
Лавируя в толпе умело.
Поток безликих горожан
Смеялся, бормотал проклятья.
Неоновый манил Ашан.
Трамвай по рельсам дребезжал.
Бомжы, реклама, куртки, платья…
Одна…
С ребенком на руках…
…………………………………
Сопя толкались человеки,
В пакетах, сумках и тюках.
Не реагируя никак,
И скромно опуская веки.
Дочь проститутки и бомжа,
Мадонна городской помойки
К своей груди Христа прижав
На пропитание деньжат
Просила у людей неловко.
…………………………………….
Ноябрь…
Скоро Новый Год.
Метро.
Христос.
И наш народ.
«С высот небесной мерзлоты…»
С высот небесной мерзлоты
Слепые окна небоскрёбов
Швыряют в чёрные сугробы
Окурки вечной суеты.
Без-раз-ли-чи-е
Белыми хлопьями снег
Медленно падает вниз,
Где в припорошенный след
Втоптан осиновый лист.
Желтый на свежем снегу
Старый, морщинистый лист,
Умер у всех на виду
И под ногами раскис.
– Чей этот «старец»?
– Ничей.
– Жить бы и жить,
А вот нет.
И разровняет ручей
Кем-то оставленный след.
В коме
Он в коме…
Катается в горле ком
И горло от жалости сжалось.
Считаю, не веря, минуты тайком,
– ох, сколько их там осталось?..
Не верю, что папа на небо уйдет
Не попрощавшись с сыном:
Откроет глаза… и хотя бы мигнет,
– живи мол, сынок, с миром.
…………………………………….
Двенадцатый день…
Смерть дождалась его
Поцеловав в темя.
Отец напоследок вздохнул…и легко
Оставил своё тело.
……………………………………
Не верил, что папа на небо уйдет
Не попрощавшись с сыном
Так ждал, что хотя бы мигнет…
Гуляет Детство беззаботное моё…
Гуляет Детство за моим окном,
В сандалиях на тоненьких ногах,
В саду таком желанном и родном,
Где каждая былинка дорога.
Кружится между яблонь мотыльком
Срывает на бегу мои цветы
Я не могу дышать и в горле ком,
От этой мне знакомой красоты.
Я докричаться до девчонки не могу,
Нас разделяет жизни толстое стекло,
Я от бессилия и горести реву…
А девочке в саду моём легко.
Ведь это Я кружил в своём саду,
Дарили МНЕ цветы свою красу…
Я потихоньку от окошка отойду
И вытру набежавшую слезу.
Девочка – детство
Детство далёкое в ситцевом, розовом платьице,
Бегает с кем-то другим по высокой траве.
Словно с горы время старой телегою катится,
Тонут колёса в разбитой судьбой колее.
В прошлом остались пейзажи до боли знакомые,
Слёзы из глаз промокнёт придорожная пыль.
Детство ушло, дарит жизнь впечатления новые,
Едет телега, скрипит да сминает ковыль…
Золотая рожь
Пыльная дорога
В океане ржи.
В небесах привольно
Мечутся стрижи.
Ветерок волнует
Золотую гладь,
Словно Лето стало
Скатерть расстилать.
В бахроме, по краю,
Звёзды васильков
В гости завлекают
Белых мотыльков.
И плывёт раздольно
За волной волна…
…………………………….
Светлою печалью
Грудь моя полна,
Что такой картины
Вряд ли где найдёшь,
На полях российских
редко встретишь рожь.
Несносное детство
Детство смеялось, по дому родному носилось.
Папе мешало взрослеть. Он вопрос непростой
С ходу решил и семейство с ребёнком простилось,
Чтоб «старикам» передать сорванца на постой.
Детство доверчиво подало дедушке руку,
Село в вагон и прижалось к окошку щекой,
И навсегда дед увёз лопоухого внука
В край заповедный, где счастье царит и покой.
Вмиг повзрослевший отец не почувствовал даже
Еле заметных, казалось, в душе перемен,
Детские вещи из дома унёс на продажу
И пустоту приобрёл за игрушки взамен.
Детство со старостью весело в прятки играют
И на рыбалке, зевая, встречают рассвет.
…годы приходят и все чудаки понимают,
Как тяжело, если детства с тобой рядом нет.
Мой Храм
Мой Храм меня встречает тишиной,
Где свежий воздух – древних стен прохлада,
Вся суета осталась за спиной,
Душе уставшей церковь как награда.
Здесь нет призывов, суетных речей,
Немыслимо злословие и крики,
Мерцает пламя золотых свечей,
На тёмных досках оживают лики.
Их доброта струится от икон,
Под взглядами Святых немного трушу
И бьётся в сердце колокольный звон,
Когда пред Богом обнажаю душу.
Хоругви тихо плещут за спиной,
У Царских врат склоню свои колени.
С престола Бог беседует со мной,
Ему раскаюсь в праздности и лени.
Мой храм меня встречает тишиной,
Привычны взгляду старые иконы.
Вся суета осталась за спиной,
Здесь мир иной и здесь свои законы.
О рифме банальной замолвлю я слово
Я не оправдываюсь, нет.
Мне важна форма, смысл и суть.
………………………………….
Как часто слабенький поэт,
Себя пытаясь обмануть,
Корпит над вычурностью фраз,
Кидаясь в крайность каждый раз,
И выжигает раз за разом
В стихах банальных рифм заразу.
Слова: СКАЗАТЬ и НАКАЗАТЬ
Не стал он боле рифмовать.
А эта рифма: БОЛЕ-ВОЛЕ,
До отвращения, тем боле.
Я не оправдываюсь, нет,
Вглядитесь в свой автопортрет.
И рассмотрите вместе с нами
Письмо Онегина к Татьяне.
«Я к вам пишу – чего же боле?
Что я могу ещё сказать?
Теперь я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать».
……………………………….
Тут даже нечего сказать,
Глагольных рифм
В поэме более,
Чем менее,
И гложет червь меня сомнения.
Быть может, уникальность в том,
Что он писал доступным языком,
И сохраняя, тем не менее,
Всю обнажённость чувств!
Поэта!
Гения!
Осознание…
Тянется век
Каучуковой ленточкой.
Жизнь человечья
За веком потянется…
Хрустнут суставы
И сломанной веточкой
В снег свежевыпаший
Ляжем устало мы.
Страшное бремя:
Обет одиночества,
Бьётся узлом
За спиною бредущего.
Боже, как хочется,
Хочется, хочется,
В будущем толику
Веры в насущное.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента