Е.Л. Залесская
«Туполевская шарага» в рисунках А.М.Черемухина
Этот дом знают многие, но не все знают, да и кто бы мог предположить, что в этом доме… была тюрьма? Да – Туполевская шарага» – так эта тюрьма и называлась, когда с весны 1939 по июль 1941года здесь размещалось пресловутое ЦКБ-29.
На мемориальной доске, что на углу дома, об этом, конечно, ни слова: «Здесь работал… Туполев» Стоит ли о тюремных годах? Действительно, дом этот А.Н.Туполев строил, начиная с 1932 года, с целью разместить в нём свой отдел КОСОС (Конструкторский отдел сектора опытного строительства), в то время ещё один из отделов Московского ЦАГИ. В 1936-ом Туполев был уже полновластным хозяином этого отдела, а вернее КБ. Но… наступил 1937-ой год.
На мемориальной доске, что на углу дома, об этом, конечно, ни слова: «Здесь работал… Туполев» Стоит ли о тюремных годах? Действительно, дом этот А.Н.Туполев строил, начиная с 1932 года, с целью разместить в нём свой отдел КОСОС (Конструкторский отдел сектора опытного строительства), в то время ещё один из отделов Московского ЦАГИ. В 1936-ом Туполев был уже полновластным хозяином этого отдела, а вернее КБ. Но… наступил 1937-ой год.
21 октября 1937 года арестовали А.Н.Туполева, а через два дня В.М.Петлякова, в ноябре – Е.К.Стомана, в декабре – Н.С.Некрасова – все авиационники. Несколькими месяцами раньше арестовали Е.И.Погосского – заместителя начальника винтомоторного отдела ЦАГИ, А.С.Файнштейна из Союзхимпласта, – в те годы химики всерьёз занимались решением проблем авиации.
Новый, 1938 год, начался повальными арестами: так, 10 января были арестованы зам. начальника ЦАГИ А.И.Некрасов, руководитель моторного отдела НИИ ВВС А.Ю.Рогов, Т.П.Сапрыкин, К.В.Минкнер, А.М.Черемухин, 2 февраля – В.Л.Александров из ЦАГИ, 30 апреля – Л.Л.Кербер – почти все из организаций так или иначе связанных с авиацией. И многие, многие другие. Все они – кто раньше, кто позже стали узниками шараги – ЦКБ-29 НКВД в Москве, в «доме Туполева». Но сначала в бараки бывшей колонии для малолетних преступников в Болшево поселили специалистов: авиационников, вооруженцев, кораблестроителей, заключённых тюрем и лагерей. Несколько конструкторских бюро разных направлений было создано НКВД сначала в Болшево.
В Москве, в ДОМЕ, о котором уже вспоминали, одно за другим было создано четыре конструкторских бюро. Первым было создано КБ-100, которое возглавлял В.М.Петляков.
Работа по проектированию и постройке «сотки», начатая под его руководством ещё в Болшево, продолжалась теперь в Москве.
До ареста Владимир Михайлович Петляков был главным конструктором завода 156, (этим номером долгие годы именовалось ОКБ) фактически первым заместителем Туполева. В значительной степени им был обеспечен успех постройки самолётов АНТ-2, ТБ-1. Огромна была его роль, как в проектировании, так и в организации серийного производства ТБ-3.
В состав КБ Петлякова входили такие выдающиеся специалисты как Владимир Михайлович Мясищев, Александр Иванович Путилов, известный конструктор стальных самолётов, Николай Северинович Некрасов, работавший вместе Туполевым ещё во времена, когда проектировались и строились глиссера, морские торпедные катера. Впервые о том, что такое ШАРАГА стало известно лишь тогда, когда появилась в печати книга «Туполевская шарага», изданная за рубежом.
Первое издание – в 1971 году, второе – в 1973-ем. Указанный во втором издании автор – Г.Озеров на самом деле никакого отношения к выходу книги не имел, если не считать, что сам был одним из узников ЦКБ. Для широкого круга читателей настоящий автор оставался неизвестным до 1988 года, когда в нескольких номерах журнала «Изобретатель и рационализатор» была напечатана книга одного из заместителей Туполева – Леонида Львовича Кербера «А завтра была война» (ИРА№8-11 1988 г.). Так стал известен автор «Шараги».
В ОКБ Туполева знали, что самого Леонида Львовича, работавшего в НИИСвязи РККА, арестовали в апреле 1938, предварительно, 23 октября 1937 (почти день в день с арестом Туполева), сняв с довольствия и уволив в запас. Знали туполевцы, что в 1918 году пятнадцатилетним юнцом Кербер добровольцем пошёл на службу в Красиую армию. Арестован он был в звании инженер-подполковника и осуждён на 8 лет. В шарагу он попал из одного из лагерей. Знали, не все конечно, что, когда готовились перелёты на АНТ-25 через Северный полюс в Америку подготовку оборудования, проверку радиоаппаратуры осуществлял никто иной, как Леонид Львович. Теперь-то известно (из документов), что благодаря ходатайствам героев Советского Союза, депутатов Верховного Совета СССР Г.Ф.Байдукова, А.В.Белякова и С.А.Данилина Кербер был освобождён намного раньше других.
Но вернёмся к «Шараге». У Кербера и прочитали: «Наш некоронованный прочнист Алексей Михайлович Черемухин – (способный рисовальщик) вёл нелегально иллюстративную летопись ЦКБ, но, увы, всё пропало при эвакуации в Омск».
Работавшие с Черемухиным, особенно те, с кем он работал со времени основания ЦАГИ, знали, что его ранними работами были работы по постройке самолётов КОМТА и АК-1, был известен его многолетний опыт преподавательской работы в области «Расчёт самолёта на прочность». Его имя было также хорошо известно в авиационных кругах. Знали, что он разработал конструкцию и руководил постройкой аэродинамической трубы Т-1 – Т-11 ЦАГИ, что он был конструктором и бессменным лётчиком-испытателем одновинтового геликоптера (вертолёта) ЦАГИ 1-ЭА. К сожалению, (из-за засекреченности проводимых работ) не знали (как и многие до сих пор), что на этом вертолёте 14 августа 1932 года Черемухин достиг высоты 605 метров, превысив зарегистрированный мировой рекорд примерно в 35 раз, (хотя можно предположить, что сотрудникам НКВД о рекордах Черемухина тоже было известно). А главное, что он был первым, кто ещё в 1930 году (за десять лет до полётов Сикорского) совершил полёты на одновинтовом вертолёте собственной конструкции.
Близкие и друзья знали Черемухина как способного рисовальщика. Портреты, дружеские шаржи С.А.Чаплыгина, Г.А.Озерова, И.И.Сидорина и других были известны многим.
Эти известные рисунки, шаржи, портретные зарисовки хранятся в музее Н.Е.Жуковского. Найти эти материалы в музее не представляет труда. Рисунки, как и положено, имеют инвентарный номер, зарегистрированы в журнале поступлений в музей.
Однако все попытки отыскать рисунки, относящиеся ко времени «ШАРАГИ», оказывались безуспешными, тем более что искали «Иллюстративную летопись», не очень-то представляя как она, эта летопись, выглядит. Ошибка наша состояла лишь в том, что поиск шёл в материалах зарегистрированных. Кто мог предположить, что в фондах музея есть материалы по тем или иным причинам вообще не имеющие инвентарных номеров? Случайно выяснилось, что бывают и такие… Видимо, так было и с летописью… Кто-то принёс рисунки времён «Шараги», явно зная, кто их автор – (обнаружены ведь впоследствии рисунки были там, где им и положено было – в комоде музейного научного фонда, где хранились ранее известные рисунки Черемухина). Никто из сотрудников музея не рискнул, наверно, тогда открыто зарегистрировать самиздатовский «альбом».
На памяти сотрудников музея подобных поступлений вообще не было. У кого и сколько хранились интересовавшие нас материалы? Кто передал их в музей? К сожалению и сегодня нет ответов на эти вопросы. Ясно только то, что в своё время Черемухин передал Летопись» в надёжные руки. Не забудем, что реабилитирован Черемухин, как и многие другие, был лишь в 1955 году, за три года до кончины. Значит, надёжные руки хранили летопись, по крайней мере, 17 лет, а может быть и более.
В 1995 году авиационная общественность готовилась отметить 100-летие А.М.Черемухина. Книга о нём «Инженер божьей милостью» была практически уже готова к печати. В надежде найти какие-либо новые материалы авторы снова обратились к архиву музея Н.Е.Жуковского. Нина Васильевна Рубина – она тогда возглавляла научный архив и, конечно же, доверив нам весь ящик так называемого «комода», где хранились известные рисунки Черемухина, совершила своего рода подвиг – ведь по музейным правилам не положено ТАК выдавать материалы. Просмотрев уже который раз большую папку, с вложенными в неё рисунками, и не обнаружив ничего нового, продолжили «раскопки».
…И … перед нами … папка – скоросшиватель – (ни инвентарного номера, ни названия – ничего этого нет) – с несколькими серо-розового цвета листами бумаги, скреплёнными проржавевшим скоросшивателем.
Текст на первой странице ещё ничего не говорит нам: «Миллионные затраты!!! Немыслимая невиданная непревзойдённая 2 двойная 2 РАСШИРЕННАЯ Программа».
Вторая страница выглядит, как цирковая афиша: «БЕНЕФИС любимцев публики 2 ВОЛЬДЕМАРА 2». На третьей странице два рисованных карандашом портрета. Фамилии Вольдемаров не названы, но в одном из них узнаём Владимира Петлякова (в клоунском наряде), в другом – элегантного Владимира Мясищева с цилиндром на голове.
Вспомним, что о его внешности Л.Л.Кербер писал: «…Красивый с гордо посаженой головой, прекрасно одетый, он походил на актёра». Сходство с оригиналами не вызывает сомнений.
Но вот четвёртая страница… Читаем:
«ПРИ УЧАСТИИ… ВСЕГО… АНСАМБЛЯ ЗА РЕШОТКОЙ»,
«ансамбль за решоткой» – вот оно что! Сразу стало ясно – найдено то, что так давно искали – найдена тюремная эпопея в весёлых рисунках и дружеских шаржах, найдена летопись.
Несколько листов с рисунками не скреплены скоросшивателем, а просто вложены в папку. На четырех из них (без сомнения рукой Черемухииа) названия и даты – 3 марта 1939г., 3, 6 и 24 апреля 1939 года. Даты эти означают, что создавалась эта часть летописи здесь, в Москве, в Шараге, именовавшейся впоследствии как туполевская.
А ведь самого Туполева ни в марте, ни 3-го, ни 6-го апреля и даже 24 апреля здесь ещё не было – его привезли сюда, в его дом, лишь 23 февраля 1940года! – (До этого ему пришлось пробыть почти полтора года! в застенках Лубянки и Бутырок, а потом десять месяцев! за решёткой тюрьмы в Болшево).
Как теперь уже хорошо известно, …в этой шараге проектировали, строили и испытывали боевые самолёты – значит, было, о чём не стоило открыто говорить, а тем более рисовать, да ещё в тюрьме? Итак, проектировали сотку, или проект «100».
Один из рисунков, названный летописцем «Перегрузочный вариант», помогает разобраться: сотка на рисунке от 6 апреля 1939 года – во всей красе, а главное, со многими участниками её постройки.
Летописец познакомит нас с ними.
Переворачиваем страницу за страницей. Листать не рискнём – бумага – то ли обёрточная, то ли просто ветхая… ведь с 39-ого года прошло… около 60-ти лет!
Но почему все события представлены в виде циркового представления ещё не вполне ясно, хотя у Кербера читаем: «Черемухин нелегально вёл иллюстративную летопись» Значит цирк – это конспирация? Для тех, кому ещё не всё понятно, автор «летописи» предусмотрел разъяснения в оглавлении: «В антрактах… звери в клетке на высоте 7 -го этажа». У Кербера, если кто читал, о месте для прогулок арестантов на воздухе читаем: «Гуляем в обезьяннике, т.е. железной клетке, построенной на крыше КОСОС».
А летописец в оглавлении продолжает: «Конюшни открыты всё время спектакля; …Участвует вся труппа, протектированные баки, азотные установки, режиссёр с тремя огнетушителями!
Из Шаврова: «100» – высотный истребитель – перехватчик … с двухместной герметической кабиной лётчика и штурмана. Первоначально самолёт испытывался как двухместный истребитель, но эта мысль жила недолго, и самолёт «100» был сразу превращён в следующий тип…»
Одним из номеров цирковой программы Черемухин – конферансье представил «Братьев Петровых».
На другой странице – в кабине справа – Михаил Николаевич Петров, слева – лётчик Николай Иванович Петров.
И тот, и другой Петров – давние знакомцы художника: с Николаем Петровым он был знаком ещё с июля 1915г., когда они были приняты в Московскую школу авиации, после войны они оба учились в МВТУ и оба окончили его в 1923-ем, а в мае 1924-ого он был свидетелем того, как лётчик Петров поднял в воздух первый цельнометаллический самолёт, созданный в туполевском отделе ЦАГИ – АГОСе. Михаила Николаевича Петрова Черемухин хорошо знал как участника строительства, а потом и начальника гидроканала московского ЦАГИ.
Взглянув на фотографию СОТКИ, декабрь 1939г., убеждаемся, что художник хорошо знал «НАТУРУ» – две кабины на «листке из альбома» точь-в-точь соответствуют двум кабинам на фотографии. У Шаврова об этом варианте читаем:
Следующий тип: «ПБ-100 – пикирующий бомбардировщик трехместный с двумя герметическими кабинами (ГК)… Но они не были одобрены ВВС и их сразу же отставили, как и высотное оборудование, хотя полный комплект его был хорошо отработан бригадой Михаила Николаевича Петрова… В самом первоначальном выполнении от фонаря кабины лётчика шёл сплошной гаргрот к фонарю задней кабины, находившейся примерно над задней кромкой центроплана» ( Шавров. стр. 150 – 152).
Видимо, именно этот вариант и запечатлён А.М.Черемухиным.
Не мог не представить публике художник – летописец таких участников постройки «СОТКИ» как Александр Иванович Путилов и Николай Северинович Некрасов. На долю А.И.Путилова досталась нелёгкая работа по неоднократному перепроектированию конструкций герметических кабин (ГК) сначала для одного варианта машины – с одной кабиной, потом – для второго варианта – с двумя кабинами. Черемухин – художник запечатлел Путилова сразу с тремя кабинами (гаргрот ведь тоже герметичен), но тоже в двух вариантах, правда в одном из них герметичность кабин явно ставится художником под сомнение.
Черемухин – художник, он же автор циркового конферанса, объявляет Путилова: «Факир-престижитатор. Выступает с тремя (3) герметическими кабинами».
Из словаря иностранных слов: «Престидижитатор – фокусник, проделывающий свои номера при помощи быстроты движений и ловкости рук».
И ещё об одном факире узнаём из летописи, правда, о нём лишь в оглавлении: «факир высоких напряжений и малого веса», и далее – «в комментариях не нуждается» – это автор о себе.
Известно, что «сотка» имела запас прочности 11. Это обеспечивало возможность развивать скорость до 725 км/час во время начальных экспериментов по пикированию.– Это лишь фрагмент из оценок самолёта специалистами, а, впрочем, современники Черемухина и без лишних слов знали, что все работы по прочности, сначала по «сотке», а потом и машинам других Главных в ЦКБ возглавил он. Звание «факир», таким образом, вполне соответствовало его роли Главного прочниста.
К сожалению, в летописи нет «картинок» не только самого летописца, но и многих других зэков, строивших «сотку». Однако мы уже знаем, что, как в каждой книге, в летописи есть ОГЛАВЛЕНИЕ. Из него и узнаём кое-что о тех, кого не успевал нарисовать художник.
Николай Северинович Некрасов не любил лишних слов – вот он и «великий немой», а его главное дело-хвостовое оперение «сотки».
Среди огромной команды авиационников химик всего один – это Абрам Самойлович Файнштейн.
Самолетчики его хорошо знали: он, работая в Союзхимпласте, ещё до ареста организовал в химической промышленности производство отечественного небъющегося оргстекла – плексиглаза для остекления самолётов. Черемухин – художник представил его публике в виде жонглёра, зная разнообразие задач решаемых не только по «Сотке», но и по машинам других Главных конструкторов.
Снова из «оглавления» Файнштейн – жонглёр не глотает, как в афише, а «гнёт стекло» – в этом-то и фокус. Формование органического стекла, разработка не только герметика, но и технологии герметизации кабин, создание конструкции топливных протектированных баков и многое другое – это лишь самые главные направления деятельности Абрама Самойловича. Нарисовать столь широкое полотно творчества у художника – летописца, конечно же, не было времени. И дело было, видимо, лишь в том, что ему приходилось спешить – кто знает, чем могла закончиться для каждого из них эта тюремно – конструкторская деятельность….
А как человека непьющего, Черемухин мог предположить Файнштейна пьющего возможно «купорос»?
Не случайно Черемухин объединил в «трио» Курта Владимировича Минкнера, руководившего тогда в «шараге», а после освобождения в ОКБ подразделением силовых установок, Владимира Леонтьевича Александрова до ареста занимавшегося в ЦАГИ вопросами теории воздушных винтов, и Евгения Ивановича Погосского – ведущего специалиста по эксплуатации систем силовых установок и двигателей. Центральное место как в работе, так и на рисунке, конечно, у Курта – именно так величали его с уважением долгие годы его работы в ОКБ. Но почему же столь уважаемых людей Черемухин представил как руководителей «джаза» « с винтомоторными трюками»? – Ответ снова находим у Шаврова: «Высотный истребитель – с двумя двигателями М-105 с турбокомпрессорами ТК-3 и ПЦН (приводной центробежный нагнетатель). Следующий вариант: „ Двигатели были приняты ВК-105Р в 1100 л.с. а потом и более мощные ВК-105ПФ и ВК-107А“.
Вот вам и цирковые номера, вот вам и «винтомоторные трюки».
О других участниках «программы с миллионными затратами» узнаем со временем.