Заяц Владимир
Марсианский сувенир
Владимир Заяц
Марсианский сувенир
Поверхность планеты показывалась с высоты в несколько километров. Там, где находились поселки, мерцали огоньки - такие крошечные по сравнению с огромной дугой горизонта.
- Вот куда мы двинем! Неплохой пикничок получится, - коротко хохотнул Айет и ткнул толстым пальцем в сторону экрана. - Сдохнут все от зависти.
- Динь-динь, - зазвенели серебряные колокольцы.
- О-о-о! Э-ге-ге! - Айет ревел во все горло мелодию из популярного шлягера. - Вот так. Точно! Это подойдет! Или нет? О-го-го! Э-ге-ге! - Он примерил еще один галстук - темно-коричневый - и, раздвигая в улыбке толстые, словно намасленные губы, авторитетно заявил: - Этот подойдет. Под цвет глаз. Так меня еще мама учила.
- Лучше бы тот оставил: красный. Под цвет физиономии. - Мидия, склонившаяся над раскрытым чемоданом, не могла удержаться от ехидного замечания.
Каждый раз, когда она пристальнее вглядывалась в мужа, ей приходило на ум, что человек есть противоестественная помесь свиньи и обезьяны. Бог ты мой, эти уши и щетина...
Айет швырнул огрызок яблока на мозаичный стол и, вытерев мокрую пятерню о широкие парусиновые штаны (крик моды в этом сезоне), подхватил ее за талию. Он закружил Мидию по комнате и снова заревел:
- О-о-о! Э-ге-ге!
Музыкальная шкатулка, вмонтированная в мозаичный стол, от сотрясения сработала и стала бодро, с судорожной поспешностью наигрывать нечто удивительно знакомое.
Мидия, чувствуя мощь этой мясистой руки, энергию этого сильного тела, в сладкой истоме полуприкрыла глаза. "Нет, все-таки он настоящий мужчина. И он очень мил..." А дальше были уже не мысли, а теплая нега расслабившегося тела.
- Динь-динь, - зазвенели серебряные колокольцы.
- А-а-а, - печально запели невидимые голоса.
Холодный оранжевый шар Солнца быстро и неотвратимо вспучивался над горизонтом.
У подъезда их ждала шикарная спортивная машина. Непомерно широкий капот, крутые обводы выдавали мощь этого авточудовища.
- Двадцать цилиндров! - любил похвастать перед приятелями Айет.
- И всего два места? - поначалу изумлялись те. - Хотя бы три, четыре. Чтобы вся семья...
Услышав слово "семья", Мидия вздрагивала и бледнела. Но Айет, как бы ненароком, клал руку ей на плечо, и она снова розовела, начинала улыбаться, словно очнувшись ото сна.
- Нам это ни к чему! - рокочущий бас Айета убеждал самой интонацией и мощью, заключенной в нем. - Я и она, - кивал он на жену, - вот и вся семья.
Мидия опять вздрагивала. Айет, ощутив это, тяжелее давил ей на плечо и говорил наставительно:
- Дети... Они не нужны. Вы и сами понимаете. Они не более чем паразиты на родительском теле. Но я не буду продолжать. - Он улыбнулся, давая понять, что умолкает, щадя чувства приятелей, имеющих детей, а вовсе не потому, что ему не хватает аргументов.
Они стояли лицом к лицу с гостями и улыбались. Айет - широкой уверенной улыбкой. Мидия - насилуя лицо улыбкой, похожей на гримасу. Но мало-помалу уверенность мужа передавалась ей самой, и становилось ясно, что он абсолютно прав. И уходила в глубину, затаивалась непонятная горечь.
А приятели, не выдержав напора несокрушимых улыбок, опускали глаза. И в самом деле, возразить было нечего. Дети часто, ой как часто доставляли огорчения. Правда, были маленькие радости. Но они после высказывания Айета казались мелкими и неуместными для примера. И разговор автоматически переходил на другую тему.
- Динь-динь, - зазвенели серебряные колокольцы.
- А-а-а, - тонко и печально запели невидимые голоса.
Холодный оранжевый шар Солнца быстро и неотвратимо вспучивался над горизонтом. Лучи его, опускаясь все ниже, взблеснули, заискрились золотыми прядями в хрустальных башенках покинутых домов, а затем осветили чуть сутулящуюся фигуру в зеленоватом плаще-балахоне, наброшенном на острые плечи. Солнечные лучи с такой силой ударили по хрупкой фигуре, что, казалось, они, как ураганный ветер, закружат-завертят ее и швырнут туда вниз, куда пристально вглядывались огромные глаза марсианина.
Там, внизу, в старом русле давно высохшей реки, в нескольких километрах от места, где находился марсианин, располагалось одно из поселений землян - около сотни небольших надувных домиков из многослойной красной пластмассы. Таких поселков на Марсе было уже около сотни, и каждый год добавлял несколько десятков новых.
- Зачем вы пришли сюда, незваные гости? - с горечью и непонятной угрозой вопросил марсианин.
Утренний, внезапно налетевший ветер подхватил слова и унес их далеко-далеко - почти до самого поселка. Но у первых домов он ослаб, уронил слова и торопливо прошелестел под сверкающими окнами, спеша вырваться на волю.
Айет небрежно бросил чемодан в багажник, расслабленно плюхнулся в прогнувшееся кресло и в считанные секунды набрал максимальную скорость. Их вдавило в спинку, и энергоопоры замелькали по сторонам шоссе. Они появлялись и исчезали с судорожной поспешностью, возникая будто из ничего и превращаясь в ничто.
Космический корабль они заметили километров за десять, когда над верхушками тополей показалась его сверкающая вершина. Издали он казался маленькой, аккуратно сделанной игрушкой. По мере того, как машина приближалась к космодрому, ракета, выныривая из-за домов, росла, становилась все больше. И когда машина остановилась у кромки влажно блестящего бетона, она оказалась огромной, тяжелой даже на вид, с вершиной то взблескивающей в лучах утреннего солнца, то скрывающейся в серых лохмотьях туч.
- Машина со мной! - коротко бросил Айет, не глядя в сторону человека в униформе, бросившегося за чемоданами.
- Айет, ты сумасшедший! - восторженно засмеявшись, воскликнула Мидия. Это же стоит страшно много!
- Деньги нужны для того, - поучительно заметил Айет, - чтобы делать жизнь приятной и избавлять нас от неудобств. Марсианского транспорта, например. - Он с одобрением посмотрел на раскрасневшееся лицо жены, легонько потрепал ее по щеке и заключил: - Потому жизненный принцип прост: надо делать так, чтобы у тебя денег было больше. Даже если другие с этим не согласны!
Климатические условия все ухудшались, рождаемость падала. Великая и мудрая нация марсиан медленно угасала. Ученые пытались воспрепятствовать этому, и в течение тысячелетий их усилиями было создано чудо: единственный во Вселенной симбиоз живого и неживого, объединенных незримыми, мерно пульсирующими полями. Живое и неживое, марсиане и природа составляли единое, нерасторжимое целое: взаимостабилизирующее, предотвращающее стихийные бедствия и болезни. Но хрупкое равновесие со временем становилось все труднее: уж очень мало осталось жителей и слишком суровым сделался климат.
Разреженный воздух был холоден и сух. Испарились реки, высохли моря. Ненасытная красная пустыня заглатывала планету. Тонкий розовый песок струился по руслу бывших рек. Рассыпались в прах чудные хрустальные дома, будто пришедшие из волшебной сказки, - с нежно поющими дверями, с серебряным перебором узорных ставен.
Прозрачен и холоден был воздух. Не колебался он, не искажал очертания далеких гор. Жесткие и холодные пальцы дикого горного ветра перебирали лепестки огромного алого цветка, который марсианин держал в руке.
Он поднял голову, перебросив свой взор через скопище домов землян. Там, за крутой линией горизонта, жил раньше огромный, дышащий влагой и ветрами зверь - море.
Марсианин глубоко вздохнул, и его грудная клетка вздулась. Тонкие ноздри на остром лице затрепетали, будто почуяли призрачный запах моря. Неужели удастся все вернуть? Марсианские ученые утверждают, что новый Цветок многое может. Да и не цветок это, а сложное устройство, которое земляне могли назвать биотехническим. Он может спасти тех немногих марсиан, которые еще остались. Теперь появилась надежда сохранить дома, так чутко реагирующие на состояние хозяев. Да и климат поддался бы коррекции. Вернулись бы моря, реки... Вернулась бы жизнь!
Чем раньше начнутся испытания - тем лучше: уж очень нестойким оказалось равновесие к этому моменту. Любое непредвиденное событие могло вызвать катастрофу. Например, прилет новой партии землян-поселенцев. Их ведь тоже придется включить в Систему и окружить защитой, а старому Цветку такое не под силу. Правда, по графику прилет очередной рейсовой ракеты ожидался только через неделю. Но лучше поспешить. Ведь прибыла вчера утром внеочередная туристическая ракета. Пусть в ней находятся только два человека, но и это внушает опасения.
В полете Айет не принял снотворного. Он с неестественным оживлением вертел головой, с интересом оглядывал сверкающий потолок, трогал пальцем темно-фиолетовый светящийся ворс кресла и с жадностью пожирал цыпленка, принесенного стюардом.
- Да! Сделаем себе дома салон а ля космический корабль! - говорил он, обращаясь к жене. - Представляешь, приходят к нам гости, а перед ними, Айет обвел вокруг себя рукой. - Каково?!
- Айет, - бормотала сонная, измученная перегрузкой Мидия. - Прими снотворное.
- Снотворное! Ха-ха! - похохатывал Айет, хлопая себя по ляжкам. - Не за то я деньги платил, чтобы выспаться. Все должен увидеть, все прочувствовать!
Говорил он, как всегда, энергично, с неотразимым напором. Но в оцепеневшем от снотворного мозгу Мидии возникла странная мысль: за всем этим жеребячьим бодрячеством мужа скрывается обычный страх. Страх перед кораблем, перед полетом, перед жизнью, наконец.
А потом таблетка подействовала, мысли расплылись, и Мидия уснула.
- Мэм! Вставайте! Вы уже на Марсе, - услыхала она трескучий неприятный голос.
Мидия раздраженно отвернула голову в сторону, противоположную голосу. Снова этот неугомонный Айет с его дурацкими, плоскими шуточками. Ох, как болит голова! Наверное, вчера кто-то был у нас. Или мы у кого-то? Но у кого?
- Мэм! - не унимался голос. - Выпейте тонизатора.
И тут Мидия сообразила, где она. Женщина открыла глаза и испуганно вскрикнула. Над ней склонилось чудовищное лицо: безжизненно белая кожа, огромные птичьи глаза с рубиновой точкой в центре и тонкий длинный нос с трепещущими ноздрями.
Айет, довольный эффектом, посмеивался.
- Позволь представить тебе, дорогая, обслуживающий персонал марсианского космопорта.
Только теперь Мидия заметила, что человекообразное существо одето в блестящую униформу - синюю с позолотой, как у сотрудника земного космопорта.
- Правда, прелюбопытнейший тип? - громыхал Айет. - Смотри, какие у него отвратительные огромные уши! Как паруса! И нос! Ха-ха-ха! Целое сооружение, а не нос! Не пугайся, дорогая. Их здесь используют для физической работы, особенно вне помещений. Они лучше землян переносят разреженную атмосферу. Успокойся, ради бога. Это страшилище - обыкновенный носильщик. На большее они не способны - так мне сказал начальник космопорта. Однако по моей просьбе марсианин сумел тебя разбудить. Ха-ха-ха! Все, все! Молчу! Сейчас мы отправимся в отель.
Они вышли из космопорта. Впереди вышагивал похожий на кузнечика марсианин с чемоданами в руках. Мидия шла, опираясь на плечо Айета, и с любопытством поглядывала по сторонам.
Здания космопорта были похожи на земные. Только очертания их казались более четкими. Может, марсианский воздух делал их такими? И запахи... В незнакомый резкий аромат марсианского воздуха вплеталось что-то тонкое, тревожное, пробуждающее неясные воспоминания.
Мидия не решила еще, нравится ли ей здесь. По прежним путешествиям она знала, что вечером, когда останется одна в номере (Айет, как всегда, просидит до утра в баре с новыми друзьями), все впечатления улягутся. И то, что сейчас кажется странным и даже враждебным, оставшись в прошлом и отдалившись в пространстве, станет приятным и безобидно забавным.
Так случится и на сей раз.
Тускло светящееся утро вливалось в широкое окно. Воздух, казалось, состоял из микроскопических частиц матового стекла. Он был светлым и тусклым одновременно. Свет этот отличался от земного так же, как молочная сыворотка от цельного молока.
Мидия посмотрела на часы - девять. Значит, скоро придет Айет. И в самом деле, через несколько минут в номер тяжелой слоновой поступью ввалился Айет Его лицо было еще багровее обычного.
- Привет! - проревел он. - Ты уже встала? Почти? Ха-ха! И почти причесалась! Ха-ха-ха! Ладно, не обижайся! Я так шучу! Идем! Маленькая прогулка тебя освежит и взбодрит!
И он, ухватив Мидию за руку, потащил ее к выходу.
- Куда? Зачем? Ты ведь пьян! Никуда не поеду!
Решительность жены так развеселила Айета, что он снова загоготал.
- Слышишь?! Отпусти меня!
Последние слова она произнесла уже в кабине.
Хлопнула дверца, мощно запел двигатель, и машина, взвизгнув резиной, прыгнула с места.
Бешеная скорость уплотняла разрешенный воздух, и он метался, выл диким зверем, пытаясь ворваться в машину.
- О-о-о, - едва слышно ревел Айет.
Воздух, проникая сквозь неплотно прикрытое стекло, приносил запах, который еще в космопорту показался Мидии ужасно знакомым. Она вдруг узнала этот тонкий и печальный запах - запах тления, который издает на Земле опавшая листва. Открытие вызвало у нее почему-то острое беспокойство.
Айету наскучило петь, и он принялся втолковывать жене:
- Мне сказал сегодня... один человек... в баре. Мы с ним там познакомились - в баре. Почти земляк, кстати... Он здесь чуть ли не местный. Уже месяц околачивается. Сказал, в горах есть дикие марсиане. Живут просто так, без цивилизации. Представляешь, какие кадры можно снять?! И выгодный обмен совершить, как со всякими туземцами. Я читал. Им даешь безделушки: зеркальца, бусы, а они тебе - золото и всякое такое.
- Это не опасно?
- Ну, конечно! - восторженно рявкнул Айет. - Этот... который... Словом, с которым я познакомился... Говорит, что очень даже опасно. Но Айет кому угодно шею свернет! Так-то!
Они продолжали мчаться вверх по узкой, запущенной, еще марсианами проложенной дороге.
Неожиданно машина вырвалась на плоскогорье. Яркое солнце после тени скал ослепило их. Спустя мгновение они открыли глаза, и то, что оказалось перед ними, заставило умолкнуть даже беспардонного Айета.
Словно давний и могучий дух, в полупрозрачном зеленоватом плаще стоял над пропастью марсианин и задумчиво смотрел вниз. В руке он держал огромный, невиданной красоты цветок, отливающий алым и серебристым.
Но очарование длилось недолго. Айет довольно ухмыльнулся, похлопал себя по одному карману - с пистолетом, потом по другому - набитому мелкими безделушками, и выйдя из машины, решительно зашагал к марсианину, потрясая над головой сцепленными руками.
- Марсиане и земляне - дружить! Я тебе дарить, ты мне дарить. Очень хорошо! - Айет решил для доходчивости максимально упростить язык.
Марсианин, выйдя из глубокой задумчивости, с изумлением посмотрел на чрезмерно энергичного землянина, и на лице его появился испуг. Он отвел руку с цветком в сторону, а вторую вытянул вперед, словно отстраняя человека.
- Мида! Снимай же! - крикнул Айет, поворачиваясь к машине. - Снимай! Кинокамера на заднем сиденье. Мы на этой пленке тысячи заработаем. Восхищенные марсиане цветами встречают представителей высокоразвитой земной цивилизации, старших братьев по разуму. У дикарей принято встречать гостей цветами.
Он легко, не заметив сопротивления, вынул из слабых рук марсианина цветок, а взамен всыпал ему в ладонь пригоршню болтающей и поющей радиомелочи. Лицо марсианина выражало беспредельный ужас; безделушки, высыпавшиеся сквозь растопыренные пальцы, валялись у его ног. Он протянул руку и умоляюще сказал:
- Отдай...
- Иди, иди! - с угрозой рявкнул Айет. - Марсианин баловаться - землянин пих-пих его в пропасть. Понимать? Не хотеть погибать?
- Мы все погибнем! - резким голосом закричал марсианин и осекся, увидев, как Айет с неуклюжей небрежностью случайно смял один из "лепестков".
Стараясь не терять достоинства, Айет поспешно сел в машину и захлопнул дверцу. Одна его рука лежала на баранке, а другой он вел съемку.
Мидия первая заметила неладное.
- Смотри! Там, сзади! - закричала она в страхе. - Голос стал вибрирующим. Она тыкала пальцем в заднее стекло. - Айет!.. - голос ее сорвался от напряжения.
В зеркале заднего обзора Айет увидел, как рушатся хрустальные башенки диковинных домов, стоящих на плоскогорье, как дрожа, словно ртуть, опадают стены. Айет побледнел и тихонько тронул машину с места, продолжая, однако, съемку. Кинокамеру он положил на плечо, как пистолет в ковбойском вестерне.
- Айет! Прошу тебя, скорее. Айет!!!
- Тише, Мида, - отвечал Айет непривычным шепотом, и его сжатые губы превратились в две белые полоски. - Это же уникальные кадры получаются! Если доберемся первыми, то урвем...
- Если доберемся вообще! - кричала Мидия, дергая его за рукав. Поезжай быстрее!
Она все смотрела и смотрела на рушащиеся дома, похожие на игрушечные хрустальные дворцы, и ей казалось, что слышит звук, напоминающий шорох осеннего дождя в сухой траве.
В считанные секунды домики исчезли. И тут Айет и Мидия воскликнули одновременно. Мидия - испуганно. Айет - удовлетворенно. Они увидели, как стали рушиться пластмассовые дома строителей.
- Какие кадры! - восклицал Айет. - Надо спешить! Как бы нас не обогнали!
Машина продолжала мчаться с максимальной скоростью. Айет повернул камеру вперед и, довольно урча, продолжал съемку.
Горизонт осветили яркие вспышки - недалеко заработал вулкан. Почва дрогнула. Автомобиль подбросило.
Это было первым предупреждением. Второй удар оказался сокрушительным.
Мчащаяся на огромной скорости машина перевернулась. Острые зубья гранита, со вторым толчком прорвавшие гладь шоссе, пропороли кабину, и автомобиль, кувыркаясь, низвергся в пропасть.
Айет до последней секунды вел съемку.
Рушились горные вершины. Вздымались долины, образуя горные цепи.
О-о-о! - ревел ураганный ветер, засыпая мертвым розовым песком последнее поселение землян.
Марсианский сувенир
Поверхность планеты показывалась с высоты в несколько километров. Там, где находились поселки, мерцали огоньки - такие крошечные по сравнению с огромной дугой горизонта.
- Вот куда мы двинем! Неплохой пикничок получится, - коротко хохотнул Айет и ткнул толстым пальцем в сторону экрана. - Сдохнут все от зависти.
- Динь-динь, - зазвенели серебряные колокольцы.
- О-о-о! Э-ге-ге! - Айет ревел во все горло мелодию из популярного шлягера. - Вот так. Точно! Это подойдет! Или нет? О-го-го! Э-ге-ге! - Он примерил еще один галстук - темно-коричневый - и, раздвигая в улыбке толстые, словно намасленные губы, авторитетно заявил: - Этот подойдет. Под цвет глаз. Так меня еще мама учила.
- Лучше бы тот оставил: красный. Под цвет физиономии. - Мидия, склонившаяся над раскрытым чемоданом, не могла удержаться от ехидного замечания.
Каждый раз, когда она пристальнее вглядывалась в мужа, ей приходило на ум, что человек есть противоестественная помесь свиньи и обезьяны. Бог ты мой, эти уши и щетина...
Айет швырнул огрызок яблока на мозаичный стол и, вытерев мокрую пятерню о широкие парусиновые штаны (крик моды в этом сезоне), подхватил ее за талию. Он закружил Мидию по комнате и снова заревел:
- О-о-о! Э-ге-ге!
Музыкальная шкатулка, вмонтированная в мозаичный стол, от сотрясения сработала и стала бодро, с судорожной поспешностью наигрывать нечто удивительно знакомое.
Мидия, чувствуя мощь этой мясистой руки, энергию этого сильного тела, в сладкой истоме полуприкрыла глаза. "Нет, все-таки он настоящий мужчина. И он очень мил..." А дальше были уже не мысли, а теплая нега расслабившегося тела.
- Динь-динь, - зазвенели серебряные колокольцы.
- А-а-а, - печально запели невидимые голоса.
Холодный оранжевый шар Солнца быстро и неотвратимо вспучивался над горизонтом.
У подъезда их ждала шикарная спортивная машина. Непомерно широкий капот, крутые обводы выдавали мощь этого авточудовища.
- Двадцать цилиндров! - любил похвастать перед приятелями Айет.
- И всего два места? - поначалу изумлялись те. - Хотя бы три, четыре. Чтобы вся семья...
Услышав слово "семья", Мидия вздрагивала и бледнела. Но Айет, как бы ненароком, клал руку ей на плечо, и она снова розовела, начинала улыбаться, словно очнувшись ото сна.
- Нам это ни к чему! - рокочущий бас Айета убеждал самой интонацией и мощью, заключенной в нем. - Я и она, - кивал он на жену, - вот и вся семья.
Мидия опять вздрагивала. Айет, ощутив это, тяжелее давил ей на плечо и говорил наставительно:
- Дети... Они не нужны. Вы и сами понимаете. Они не более чем паразиты на родительском теле. Но я не буду продолжать. - Он улыбнулся, давая понять, что умолкает, щадя чувства приятелей, имеющих детей, а вовсе не потому, что ему не хватает аргументов.
Они стояли лицом к лицу с гостями и улыбались. Айет - широкой уверенной улыбкой. Мидия - насилуя лицо улыбкой, похожей на гримасу. Но мало-помалу уверенность мужа передавалась ей самой, и становилось ясно, что он абсолютно прав. И уходила в глубину, затаивалась непонятная горечь.
А приятели, не выдержав напора несокрушимых улыбок, опускали глаза. И в самом деле, возразить было нечего. Дети часто, ой как часто доставляли огорчения. Правда, были маленькие радости. Но они после высказывания Айета казались мелкими и неуместными для примера. И разговор автоматически переходил на другую тему.
- Динь-динь, - зазвенели серебряные колокольцы.
- А-а-а, - тонко и печально запели невидимые голоса.
Холодный оранжевый шар Солнца быстро и неотвратимо вспучивался над горизонтом. Лучи его, опускаясь все ниже, взблеснули, заискрились золотыми прядями в хрустальных башенках покинутых домов, а затем осветили чуть сутулящуюся фигуру в зеленоватом плаще-балахоне, наброшенном на острые плечи. Солнечные лучи с такой силой ударили по хрупкой фигуре, что, казалось, они, как ураганный ветер, закружат-завертят ее и швырнут туда вниз, куда пристально вглядывались огромные глаза марсианина.
Там, внизу, в старом русле давно высохшей реки, в нескольких километрах от места, где находился марсианин, располагалось одно из поселений землян - около сотни небольших надувных домиков из многослойной красной пластмассы. Таких поселков на Марсе было уже около сотни, и каждый год добавлял несколько десятков новых.
- Зачем вы пришли сюда, незваные гости? - с горечью и непонятной угрозой вопросил марсианин.
Утренний, внезапно налетевший ветер подхватил слова и унес их далеко-далеко - почти до самого поселка. Но у первых домов он ослаб, уронил слова и торопливо прошелестел под сверкающими окнами, спеша вырваться на волю.
Айет небрежно бросил чемодан в багажник, расслабленно плюхнулся в прогнувшееся кресло и в считанные секунды набрал максимальную скорость. Их вдавило в спинку, и энергоопоры замелькали по сторонам шоссе. Они появлялись и исчезали с судорожной поспешностью, возникая будто из ничего и превращаясь в ничто.
Космический корабль они заметили километров за десять, когда над верхушками тополей показалась его сверкающая вершина. Издали он казался маленькой, аккуратно сделанной игрушкой. По мере того, как машина приближалась к космодрому, ракета, выныривая из-за домов, росла, становилась все больше. И когда машина остановилась у кромки влажно блестящего бетона, она оказалась огромной, тяжелой даже на вид, с вершиной то взблескивающей в лучах утреннего солнца, то скрывающейся в серых лохмотьях туч.
- Машина со мной! - коротко бросил Айет, не глядя в сторону человека в униформе, бросившегося за чемоданами.
- Айет, ты сумасшедший! - восторженно засмеявшись, воскликнула Мидия. Это же стоит страшно много!
- Деньги нужны для того, - поучительно заметил Айет, - чтобы делать жизнь приятной и избавлять нас от неудобств. Марсианского транспорта, например. - Он с одобрением посмотрел на раскрасневшееся лицо жены, легонько потрепал ее по щеке и заключил: - Потому жизненный принцип прост: надо делать так, чтобы у тебя денег было больше. Даже если другие с этим не согласны!
Климатические условия все ухудшались, рождаемость падала. Великая и мудрая нация марсиан медленно угасала. Ученые пытались воспрепятствовать этому, и в течение тысячелетий их усилиями было создано чудо: единственный во Вселенной симбиоз живого и неживого, объединенных незримыми, мерно пульсирующими полями. Живое и неживое, марсиане и природа составляли единое, нерасторжимое целое: взаимостабилизирующее, предотвращающее стихийные бедствия и болезни. Но хрупкое равновесие со временем становилось все труднее: уж очень мало осталось жителей и слишком суровым сделался климат.
Разреженный воздух был холоден и сух. Испарились реки, высохли моря. Ненасытная красная пустыня заглатывала планету. Тонкий розовый песок струился по руслу бывших рек. Рассыпались в прах чудные хрустальные дома, будто пришедшие из волшебной сказки, - с нежно поющими дверями, с серебряным перебором узорных ставен.
Прозрачен и холоден был воздух. Не колебался он, не искажал очертания далеких гор. Жесткие и холодные пальцы дикого горного ветра перебирали лепестки огромного алого цветка, который марсианин держал в руке.
Он поднял голову, перебросив свой взор через скопище домов землян. Там, за крутой линией горизонта, жил раньше огромный, дышащий влагой и ветрами зверь - море.
Марсианин глубоко вздохнул, и его грудная клетка вздулась. Тонкие ноздри на остром лице затрепетали, будто почуяли призрачный запах моря. Неужели удастся все вернуть? Марсианские ученые утверждают, что новый Цветок многое может. Да и не цветок это, а сложное устройство, которое земляне могли назвать биотехническим. Он может спасти тех немногих марсиан, которые еще остались. Теперь появилась надежда сохранить дома, так чутко реагирующие на состояние хозяев. Да и климат поддался бы коррекции. Вернулись бы моря, реки... Вернулась бы жизнь!
Чем раньше начнутся испытания - тем лучше: уж очень нестойким оказалось равновесие к этому моменту. Любое непредвиденное событие могло вызвать катастрофу. Например, прилет новой партии землян-поселенцев. Их ведь тоже придется включить в Систему и окружить защитой, а старому Цветку такое не под силу. Правда, по графику прилет очередной рейсовой ракеты ожидался только через неделю. Но лучше поспешить. Ведь прибыла вчера утром внеочередная туристическая ракета. Пусть в ней находятся только два человека, но и это внушает опасения.
В полете Айет не принял снотворного. Он с неестественным оживлением вертел головой, с интересом оглядывал сверкающий потолок, трогал пальцем темно-фиолетовый светящийся ворс кресла и с жадностью пожирал цыпленка, принесенного стюардом.
- Да! Сделаем себе дома салон а ля космический корабль! - говорил он, обращаясь к жене. - Представляешь, приходят к нам гости, а перед ними, Айет обвел вокруг себя рукой. - Каково?!
- Айет, - бормотала сонная, измученная перегрузкой Мидия. - Прими снотворное.
- Снотворное! Ха-ха! - похохатывал Айет, хлопая себя по ляжкам. - Не за то я деньги платил, чтобы выспаться. Все должен увидеть, все прочувствовать!
Говорил он, как всегда, энергично, с неотразимым напором. Но в оцепеневшем от снотворного мозгу Мидии возникла странная мысль: за всем этим жеребячьим бодрячеством мужа скрывается обычный страх. Страх перед кораблем, перед полетом, перед жизнью, наконец.
А потом таблетка подействовала, мысли расплылись, и Мидия уснула.
- Мэм! Вставайте! Вы уже на Марсе, - услыхала она трескучий неприятный голос.
Мидия раздраженно отвернула голову в сторону, противоположную голосу. Снова этот неугомонный Айет с его дурацкими, плоскими шуточками. Ох, как болит голова! Наверное, вчера кто-то был у нас. Или мы у кого-то? Но у кого?
- Мэм! - не унимался голос. - Выпейте тонизатора.
И тут Мидия сообразила, где она. Женщина открыла глаза и испуганно вскрикнула. Над ней склонилось чудовищное лицо: безжизненно белая кожа, огромные птичьи глаза с рубиновой точкой в центре и тонкий длинный нос с трепещущими ноздрями.
Айет, довольный эффектом, посмеивался.
- Позволь представить тебе, дорогая, обслуживающий персонал марсианского космопорта.
Только теперь Мидия заметила, что человекообразное существо одето в блестящую униформу - синюю с позолотой, как у сотрудника земного космопорта.
- Правда, прелюбопытнейший тип? - громыхал Айет. - Смотри, какие у него отвратительные огромные уши! Как паруса! И нос! Ха-ха-ха! Целое сооружение, а не нос! Не пугайся, дорогая. Их здесь используют для физической работы, особенно вне помещений. Они лучше землян переносят разреженную атмосферу. Успокойся, ради бога. Это страшилище - обыкновенный носильщик. На большее они не способны - так мне сказал начальник космопорта. Однако по моей просьбе марсианин сумел тебя разбудить. Ха-ха-ха! Все, все! Молчу! Сейчас мы отправимся в отель.
Они вышли из космопорта. Впереди вышагивал похожий на кузнечика марсианин с чемоданами в руках. Мидия шла, опираясь на плечо Айета, и с любопытством поглядывала по сторонам.
Здания космопорта были похожи на земные. Только очертания их казались более четкими. Может, марсианский воздух делал их такими? И запахи... В незнакомый резкий аромат марсианского воздуха вплеталось что-то тонкое, тревожное, пробуждающее неясные воспоминания.
Мидия не решила еще, нравится ли ей здесь. По прежним путешествиям она знала, что вечером, когда останется одна в номере (Айет, как всегда, просидит до утра в баре с новыми друзьями), все впечатления улягутся. И то, что сейчас кажется странным и даже враждебным, оставшись в прошлом и отдалившись в пространстве, станет приятным и безобидно забавным.
Так случится и на сей раз.
Тускло светящееся утро вливалось в широкое окно. Воздух, казалось, состоял из микроскопических частиц матового стекла. Он был светлым и тусклым одновременно. Свет этот отличался от земного так же, как молочная сыворотка от цельного молока.
Мидия посмотрела на часы - девять. Значит, скоро придет Айет. И в самом деле, через несколько минут в номер тяжелой слоновой поступью ввалился Айет Его лицо было еще багровее обычного.
- Привет! - проревел он. - Ты уже встала? Почти? Ха-ха! И почти причесалась! Ха-ха-ха! Ладно, не обижайся! Я так шучу! Идем! Маленькая прогулка тебя освежит и взбодрит!
И он, ухватив Мидию за руку, потащил ее к выходу.
- Куда? Зачем? Ты ведь пьян! Никуда не поеду!
Решительность жены так развеселила Айета, что он снова загоготал.
- Слышишь?! Отпусти меня!
Последние слова она произнесла уже в кабине.
Хлопнула дверца, мощно запел двигатель, и машина, взвизгнув резиной, прыгнула с места.
Бешеная скорость уплотняла разрешенный воздух, и он метался, выл диким зверем, пытаясь ворваться в машину.
- О-о-о, - едва слышно ревел Айет.
Воздух, проникая сквозь неплотно прикрытое стекло, приносил запах, который еще в космопорту показался Мидии ужасно знакомым. Она вдруг узнала этот тонкий и печальный запах - запах тления, который издает на Земле опавшая листва. Открытие вызвало у нее почему-то острое беспокойство.
Айету наскучило петь, и он принялся втолковывать жене:
- Мне сказал сегодня... один человек... в баре. Мы с ним там познакомились - в баре. Почти земляк, кстати... Он здесь чуть ли не местный. Уже месяц околачивается. Сказал, в горах есть дикие марсиане. Живут просто так, без цивилизации. Представляешь, какие кадры можно снять?! И выгодный обмен совершить, как со всякими туземцами. Я читал. Им даешь безделушки: зеркальца, бусы, а они тебе - золото и всякое такое.
- Это не опасно?
- Ну, конечно! - восторженно рявкнул Айет. - Этот... который... Словом, с которым я познакомился... Говорит, что очень даже опасно. Но Айет кому угодно шею свернет! Так-то!
Они продолжали мчаться вверх по узкой, запущенной, еще марсианами проложенной дороге.
Неожиданно машина вырвалась на плоскогорье. Яркое солнце после тени скал ослепило их. Спустя мгновение они открыли глаза, и то, что оказалось перед ними, заставило умолкнуть даже беспардонного Айета.
Словно давний и могучий дух, в полупрозрачном зеленоватом плаще стоял над пропастью марсианин и задумчиво смотрел вниз. В руке он держал огромный, невиданной красоты цветок, отливающий алым и серебристым.
Но очарование длилось недолго. Айет довольно ухмыльнулся, похлопал себя по одному карману - с пистолетом, потом по другому - набитому мелкими безделушками, и выйдя из машины, решительно зашагал к марсианину, потрясая над головой сцепленными руками.
- Марсиане и земляне - дружить! Я тебе дарить, ты мне дарить. Очень хорошо! - Айет решил для доходчивости максимально упростить язык.
Марсианин, выйдя из глубокой задумчивости, с изумлением посмотрел на чрезмерно энергичного землянина, и на лице его появился испуг. Он отвел руку с цветком в сторону, а вторую вытянул вперед, словно отстраняя человека.
- Мида! Снимай же! - крикнул Айет, поворачиваясь к машине. - Снимай! Кинокамера на заднем сиденье. Мы на этой пленке тысячи заработаем. Восхищенные марсиане цветами встречают представителей высокоразвитой земной цивилизации, старших братьев по разуму. У дикарей принято встречать гостей цветами.
Он легко, не заметив сопротивления, вынул из слабых рук марсианина цветок, а взамен всыпал ему в ладонь пригоршню болтающей и поющей радиомелочи. Лицо марсианина выражало беспредельный ужас; безделушки, высыпавшиеся сквозь растопыренные пальцы, валялись у его ног. Он протянул руку и умоляюще сказал:
- Отдай...
- Иди, иди! - с угрозой рявкнул Айет. - Марсианин баловаться - землянин пих-пих его в пропасть. Понимать? Не хотеть погибать?
- Мы все погибнем! - резким голосом закричал марсианин и осекся, увидев, как Айет с неуклюжей небрежностью случайно смял один из "лепестков".
Стараясь не терять достоинства, Айет поспешно сел в машину и захлопнул дверцу. Одна его рука лежала на баранке, а другой он вел съемку.
Мидия первая заметила неладное.
- Смотри! Там, сзади! - закричала она в страхе. - Голос стал вибрирующим. Она тыкала пальцем в заднее стекло. - Айет!.. - голос ее сорвался от напряжения.
В зеркале заднего обзора Айет увидел, как рушатся хрустальные башенки диковинных домов, стоящих на плоскогорье, как дрожа, словно ртуть, опадают стены. Айет побледнел и тихонько тронул машину с места, продолжая, однако, съемку. Кинокамеру он положил на плечо, как пистолет в ковбойском вестерне.
- Айет! Прошу тебя, скорее. Айет!!!
- Тише, Мида, - отвечал Айет непривычным шепотом, и его сжатые губы превратились в две белые полоски. - Это же уникальные кадры получаются! Если доберемся первыми, то урвем...
- Если доберемся вообще! - кричала Мидия, дергая его за рукав. Поезжай быстрее!
Она все смотрела и смотрела на рушащиеся дома, похожие на игрушечные хрустальные дворцы, и ей казалось, что слышит звук, напоминающий шорох осеннего дождя в сухой траве.
В считанные секунды домики исчезли. И тут Айет и Мидия воскликнули одновременно. Мидия - испуганно. Айет - удовлетворенно. Они увидели, как стали рушиться пластмассовые дома строителей.
- Какие кадры! - восклицал Айет. - Надо спешить! Как бы нас не обогнали!
Машина продолжала мчаться с максимальной скоростью. Айет повернул камеру вперед и, довольно урча, продолжал съемку.
Горизонт осветили яркие вспышки - недалеко заработал вулкан. Почва дрогнула. Автомобиль подбросило.
Это было первым предупреждением. Второй удар оказался сокрушительным.
Мчащаяся на огромной скорости машина перевернулась. Острые зубья гранита, со вторым толчком прорвавшие гладь шоссе, пропороли кабину, и автомобиль, кувыркаясь, низвергся в пропасть.
Айет до последней секунды вел съемку.
Рушились горные вершины. Вздымались долины, образуя горные цепи.
О-о-о! - ревел ураганный ветер, засыпая мертвым розовым песком последнее поселение землян.